Господь не пожелал дольше скрывать этого своего столь славного воина; но приказал ему, кому дал стать совершенным в ограде одного монастыря, выйти на поле битвы, как дельному воину, чтобы он был умилостивлением во время Его гнева ²⁰¹ для страдающего народа и стал единственным спасением для гибнущего в годину войны и голода отечества. Он отказался от предложенного ему уже ранее епископства и, как было сказано, предпочёл себе Нитхарда; когда же тот умер ²⁰², духовенство и народ вновь выдвинули его на должность епископа. Невозможно поверить, сколько помех он, со своей стороны, старался чинить своему избранию, сколько усилий положил на то, чтобы оно не состоялось, говоря, что избрание, которое не понравится королю, мало что значит, и надо, мол, скорее ожидать его решения по поводу этого дела. Но мнения того, кто так упирался и отбивался, не послушали, и он вопреки своей воле был единодушно всеми избран и отправлен в Регенсбург, где как раз находился Генрих ²⁰³, тогда король, а впоследствии император, намеревавшийся с войском вторгнуться в Чехию ²⁰⁴. Епископский посох представили вместе с письмами нашей церкви, и решение дела было отложено на завтра; на следующий день королём было проведено совещание с епископами и прочими князьями дворца. Не было недостатка и в речах льстецов, которые заявляли, что, мол, избрание, сделанное без королевского одобрения, является спорным; что епископа, дескать, следует ставить скорее из капелланов; что Вацо не так много потрудился при королевском дворе, чтобы заслужить такую почесть; что нельзя, мол, занимать должность епископа кому-то иному, кроме того, кому он велит жить при королевском дворе; и уж тем более не следует избирать такого, кто, будучи воспитан в монастырской покорности и послушании, не умеет ни повелевать, ни приносить пользу. Юный король, без труда вняв этому мнению льстецов, приготовилась возложить на наши шеи уж не знаю какого варвара, как вдруг, по внушению Божьему, как мы верим, из всего того собрания советников одни лишь архиепископ Герман ²⁰⁵ и Бруно ²⁰⁶, епископ Вюрцбургский, по здравому решению осмелились выступить против столь негодного мнения. И они, выразители правды и соработники Божьи, не успокоились, пока, наконец, с трудом не расположили в пользу нашей просьбы королевское величество и не перетянули вельмож на свою сторону. Но оставался ещё у мудрых строителей куда более тяжкий труд, ибо эти зодчие нашего блага не иначе, как те, кто пытается тесать столб из огромной горы, всеми способами пытались добиться, чтобы этот муж, в добродетелях круглый и гладкий, как шар ²⁰⁷, согласился с тем, чтобы на него возложили церковное бремя. Доброе сердце долго и нерушимо упорствовало в намерении смирения; но оно, как говорил блаженный Григорий, конечно, не было бы добрым сердцем, если бы не уступило состраданию ²⁰⁸. Ибо он понял, что если не примет должность епископа, то её получит некий юнец – и летами, и нравами, который, если устремится к епископскому престолу, скорее всего, промотает достояние паствы Господней, которое под его началом начало давать плоды во славу Божью. Потому и вышло, что он, избегая в душе этой высокой должности, но побуждаемый приказом и просьбой епископов и вынужденный главным образом той необходимостью, о которой я сказал, согласился, наконец, стать пастырем церкви. Так, он дверью вступил во двор овчий, а не перелез инде, и стал пастырем овцам ²⁰⁹; и, безупречно вступив, несомненно ещё более безупречно жил в управлении. Его отвели к епископскому престолу и почтительно, как подобало, приняли; когда же его привели к кафедре и торжественно на ней поместили, то он с таким вздохом разразился слезами, что я бы никогда этому не поверил, если бы не видел лично, и казалось, что он проливал их не иначе, как семилетний мальчик под палкой учителя. Все, кто там был, изумлялись, как это столь непоколебимый, как они полагали, муж мог разразиться такими слезами, и, не зная его предыдущей жизни, подтвердили, что душа их пастыря воистину не радуется такого рода возвышению, но терзается спасительной скорбью.