По мнению Е.Н. Перцика, наиболее ярко выразил западные искания градостроительных идей в XX в. Ле Корбюзье. Одним из главных недостатков в планировке современных городов Корбюзье видит в унаследованной от прошлого хаотической сети улиц. Выход он видел в культе «прямой линии»: «В современном городе должна господствовать прямая линия. Жилые дома, водопроводные и канализационные линии, шоссе, тротуары - все должно строиться по прямой. Прямая линия оздоровляет город. Кривая несет ему разорение, всякого рода опасности и осложнения, парализует жизнь. Кривая улица есть результат прихоти, нерадения, беспечности, лености, животного начала. Прямая улица - результат напряжения, деятельности, инициативы, самоконтроля. Она полна разума и благородства».

В знаменитом проекте современного города на 3 млн человек и в еще более сенсационном плане Вуазен (по имени владельца автомобильной фирмы, финансировавшего этот проект) Корбюзье предложил принципиально новую планировку городов с квадратной сеткой прямых широких магистралей для автомобилей и небоскребами до 200 м высотой, равномерно размещенными среди зеленых насаждений. В плане Вуазен он рекомендовал снести в Париже кварталы к северу от Лувра и Тюильри и построить на их месте восемнадцать 200-метровых небоскребов, окруженных зеленым массивом парков. При этом плотность населения увеличилась бы с 800 до 3500 человек на гектар. Кроме того, Корбюзье писал, что по логике событий Париж как столица Франции должен иметь свой «командный пункт», он вносил «разумное предложение»: в этих 18 небоскребах разместить от 500 до 700 тыс. служащих (от 20 до 40 тыс. в каждом небоскребе) - «целую армию управления страной» (нечто подобное осуществлено в Париже полвека спустя сооружением комплекса высотных зданий в новом деловом центре Дефанс). Корбюзье в книге «Лучезарный город» наиболее полно излагает свои мысли о городе будущего.

Резко возражая против проектов дезурбанизации, Корбюзье настаивал на том, что концентрация производства и рост городов являются источником и результатом прогресса. Он отрицал идеи деконцентрации городов и строительства небольших городов-садов, получивших наиболее последовательное выражение в теоретических воззрениях Эбенизера Говарда, идеи которого на рубеже ХIХ-ХХ вв. пользовались популярностью.

Говарду удалось построить небольшой город-сад Лечуорт в 55 км от Лондона. Его идея нашла в дальнейшем продолжение в сооружении нескольких десятков небольших городов-спутников вокруг Лондона, вблизи некоторых других городов в Англии, отчасти США и Франции. Значительно более широкое распространение получило развитие в непосредственной близости от городов огромного количества поселков-«спален», сформировавших обширные субурбанизированные районы.

Схожи идеям Корбюзье работы Людвига Гильберсаймера, выступившего с проектом «Города высоких домов» на 4 млн человек. Двухъярусные дома в 20 этажей, из которых 15 верхних отводились для жилья, а 5 нижних - для работы, связанных между собой переходами на уровне 5-го этажа, с монотонным однообразием размещались на небольшой территории, сопоставленной для наглядности с планом Большого Берлина. Известен принадлежащий Андре Люрсу проект «Вертикального города» из 15-этажных башенных домов и др.

Тогда же возникает идея строительства линейных городов. Эта идея еще в конце XIX в. была намечена в схеме линейного образования вдоль трамвайной линии в пригороде Мадрида, составленной Сориа-и-Матта в его книге «Линейный город». Но впервые глубоко разработана она была в СССР в 20-х гг. Н.А. Милютиным, В.А. Лавровым, Н.А. Ладовским, И.И. Леонидовым, М.Я. Гинзбургом, В.Н. Семеновым в связи с огромными проектно-планировочными работами, предшествовавшими сооружению новых промышленных городов СССР. Корбюзье, Гильберсаймер, внимательно следившие за этими работами и частично участвовавшие в них, выступили с предложениями развить в линейные городские образования Алжир, Рио-де-Жанейро (Корбюзье), Лондон, Чикаго, Нью-Йорк (Гильберсаймер). Позднее, в 40-х гг., Корбюзье проектирует гигантские линейные урбанизированные полосы в Европе от Атлантики до Урала. Эта идея в 50-60-х гг. была подхвачена и развита К. Доксиадисом, разработавшим концепцию мирового линейного города.

В 1928 г. в замке Сарраз в Швейцарии было создано прогрессивное объединение, получившее широкую известность под наименованием «Международные конгрессы по современной архитектуре» (СИАМ). В Сарразской декларации, а затем в Афинской хартии, принятой на очередном конгрессе СИАМ в Афинах и опубликованной в 1942 и 1957 гг., в теоретическом трактате Корбюзье «Три формы расселения», написанном в 1943 г., были провозглашены и сформулированы основные идеи и цели развития градостроительства XX в.  Главное в этих идеях заключалось в концепции жесткого ортодоксального зонирования территории городов по функциям (жилье - работа - отдых), четкого отделения и дифференциации транспортных магистралей, свободного размещения зданий среди парковых и спортивных территорий, отделение пешеходов от транспорта и др. Эти идеи легли в основу радикального пересмотра предшествовавших градостроительных концепций и оказали решающее влияние на характер строительства городов. Вместе с тем ни один из конкретных крупных проектов Корбюзье, Гильберсаймера, Люрса и других не был осуществлен.

Кризис ортодоксального функционализма в планировке городов, ставший вполне очевидным в последующее время, совпал по времени и по своим движущим факторам с кризисом функционализма в строительстве зданий и сооружений. К середине XX в. идеи о лучезарном городе из стеклянных, лишенных украшений небоскребов, вера в магическую формулу «что хорошо функционирует, то хорошо и выглядит», воплощенная в проектах Корбюзье, в первых постройках Вальтера Гропиуса и Мис ван дер Роэ, получили, казалось бы, последовательное развитие в лаконичном, кристаллически ясном интернациональном, со­временном архитектурном стиле. Этот стиль получил самое широкое распространение во всех странах мира. Блистательный, изысканный стеклянный параллелепипед Сигрэм-билдинг в Нью-Йорке, построенный по проекту Мис ван дер Роэ, бесконечное множество других параллелепипедов и кубов из стекла, алюминия, нержавеющей стали, пластмасс и бетона, повторенных во всех городах мира, казались воплощением желанной четкости, логики, простоты архитекторы (хотя эта кажущаяся простота обманчива: для получения нужного эффекта требовались не только логичность, рациональность пропорций, продуманность организации внутренних пространств, не и тщательная отделка всех деталей - от оконных переплетов до дверных ручек; Мис ван дер Роэ не уставал повторять: «Бог - в деталях», «большое - в малом»). Но вскоре непомерное повторение одной и той же идеи породило проблему удручающего однообразия, игнорирующего национальные традиции, климатические условия и повсюду утверждающего один и тот же ставший безликим стандарт.

Едва ли не раньше других отталкивающее однообразие повсеместно повторяемых канонов «современной» архитектуры поняли ее основоположники. Во всяком случае, именно Корбюзье в проекте маленького сооружения - капеллы Роншан в Вогезах, по образному выражению одного из исследователей, «пустил под откос» всю махину «современной» архитектуры. Было построено здание, поражавшее иррациональностью, пластичностью, «текучестью» форм, символичностью архитектуры, обращенной к глубокому прошлому, хотя по-своему логичной: хорошо гармонировавшей с традиционным обликом сельского храма в Вогезах и с крепостными строениями на отрогах окружающих гор.

Один за другим наиболее выдающиеся архитекторы отходили от канонов «интернационального стиля»: Оскар Нимейер в комплексе сооружений центра Бразилиа; Алвар Аалто в свободной лепке огромного зала Дома культуры в Хельсинки; Эро Сааринен в огромном сооружении международного аэропорта им. Далласа близ Вашингтона и в еще более экспрессивном здании аэровокзала «Транс уорлд эрлайнз» в аэропорту им. Кеннеди близ Нью-Йорка; Луис Кан в проекте медицинского исследовательского центра Пенсильванского университета.

Распад современной интернациональной архитектуры сопровождался появлением многочисленных новых направлений, например, «органическая» архитектура Франка Ллойда Райта, противопоставлявшая холодной логике и четкой геометрии функционализма предельную индивидуализацию каждого сооружения, органическую связь с природой (вилла «Дом над водопадом»). Подчеркнутую, обнаженную связь с производственной архитектурой, нарочитое раскрытие технических коммуникаций демонстрирует стиль «хай-тек», или «высокой технологии» (например, центр им. Помпиду в Париже Р. Пиано и Р. Роджерса, напоминающий нефтеперерабатывающий завод). Стремление к монументальности, к покоряющему зрителя впечатлению, которое уже не могут вызвать бессчетно повторенные стеклянные параллелепипеды и кубы, вызвало к жизни «биг-бизнес-стайл» («стиль большого бизнеса»). В двух вздымающихся на 405 м перламутрово-серебряных призмах Всемирного торгового центра в Нью-Йорке (М. Ямасаки, Э. Рот), в разновысоких черно-бронзовых призмах высочайшего небоскреба «Сирс-Тауэр» и других он как бы символизирует могущество корпораций.

Палитра современной западной архитектуры противоречива. Здесь и поиски нарочито усложненных форм (60-этажные многоквартирные жилые дома - «кукурузные початки» в «Марина-Сити» в Чикаго по проекту Б. Гольдберга с автомобильными гаражами в 18 нижних этажах и др.); и подчеркнутые, часто «иронические» реминисценции с историческими стилями прошлого (например, монументальные сооружения Центра искусств им. Линкольна в Нью-Йорке в неоклассическом стиле); и попытки найти действительное соответствие местным условиям и традициям (посольство CША в Лели, Э. Стон).

Характерно, что банальное повторение когда-то новой архитектуры стало ассоциироваться с регрессом, с социальным истэблишментом, «олицетворяющим» эту архитектуру.