Тема 7. 1. Философская антропология

А. Человек в мире культуры

Культура – это всё, что сделано людьми и отличает их от мира животных, все материальные и духовные ценности, накопленные человечеством, совокупность продуктов реализации человеческой сущности. Но любой продукт человеческой деятельности одновременно является программой пользования им, поэтому культуру можно обозначить как совокупность социальных программ человеческого поведения, совокупность норм, правил, форм человеческой деятельности.

Историки, археологи говорят о культурах как больших исторических эпохах: трипольская культура, культура древних славян… Они же говорят также о материальной и духовной культуре прошлого, и тогда эти культуры разделяются на материальные артефакты раскопок и формы поведения и общения, язык, мышление людей данных эпох. 

 Культурологи говорят о духовной культуре как самосознании той или иной цивилизации (и тогда цивилизация – это то же, что «культура» в историческом смысле).

Культура выступает как мощная информационная система, обеспечивающая обратную связь между обществом и природной средой. В этом отношении функциями культуры являются поддержание статики общества, воспроизводство традиций и адаптация к новым условиям, благодаря творческим инновациям. Последнее придает обществу динамизм и историческое развитие.

Социологи различают в общей массе общественных программ культуру официальную и неофициальную, элитарную (элитную) и массовую, общепризнанную и андеграундную, культуру и контркультуру. В обществе, разделенном на имущественные классы, культура всегда разделена на культуры «верхов» и «низов», которые противоположны по своим ценностям и векторам развития, но первая всегда господствует, поскольку «господствующими мыслями всегда являются мысли господствующего класса». С изменением общественно-экономических формаций (в результате социальных революций) меняется и тип господствующей культуры – феодальная культура сменяется буржуазной, буржуазная – социалистической. Но даже и в классовом обществе можно говорить об общенациональных  культурных явлениях и процессах: культурах отдельных национальных, этнических групп и больших обобщающих этносов.

Культуры различных народов, регионов, этносов взаимопроникают друг в друга, сливаются, поглощают одни других, этот процесс неумолим. В этой эволюции, однако, следует замечать общечеловеческий исторический прогресс, хотя достаточно распространено и представление об отсутствии прогресса культуры в истории человечества (позиции Н. Я. Данилевского, О. Шпенглера и др.). В перспективе история несомненно приведет человечество к единой культуре, «когда народы, распри позабыв, в единую семью соединятся» (А. С. Пушкин).

Б. Личность как центральная категория

Философской антропологии

Человек существует не сам по себе и не в антропологическом вакууме. Он всегда погружен в общество и не существует без общества. Попробуйте не включать ребенка, младенца в человеческое общество – ничего человеческого в нем не возникнет. Ни речь, ни мышление, ни нравственность, ни даже прямохождение, не говоря уже о религии, которую человеку якобы дает сам бог. Первичной средой, первичным уровнем организации природы (материи), в которых появляется нечто человеческое, является система общества. Она состоит из отдельных людей, человеческих индивидуумов, но она же и первична по отношению к ним. Она обладает сверхэлементными, системными свойствпами, которые не являются результатом суммирования свойств и качеств отдельных людей. Так, в сложной системе такого прибора, как современный компьютер, ни у одного элемента нет свойства сохранять и передавать информацию, а у тех же элементов, собранных в определенном порядке, это свойство возникает. Общество живет своей суверенной жизнью и делегирует своим элементам функции, которые нужны ему, а не им, взятым в их исходном, биологическом состоянии. Мораль, истина, любовь, собственность, власть и т. п. – происходят не от «природы человека», а от нужд и потребностей той общественной системы, которая исторически возникает. И в то же время эти социальные и потому собственно человеческие качества не противоречат «природе человека», а, наоборот, доставляют ему радость. Враждебность общества («системы») человеку – это абсолютизация современного состояния общества, а вовсе не сущностное соотношение человека и социальной системы.

Общество для своего осуществления задает своим членам – отдельным людям – определенные способы, или формы, или модусы их бытия. Один из них, видимо исторически и явно онтогенетически первоначальный и всеобщий (все через это проходят) – это поглощенность человека группой, непосредственной окружающей человека социальной средой. Здесь человек (первоначально-первобытный, младенец) не имеет собственной индивидуальности, своего мнения, своей собственной субъектности. Его поведение подражательно, его поступки безответственны, он внушаем и конформен, у него нет своего мнения и самостоятельного мышления. Как все, так и я, куда все, туда и я. В психике господствуют настроения, эмоции, его сознание настраивается и расстраивается как плохой музыкальный инструмент (так характеризовал его Гегель). Отношения между людьми на этом уровне их бытия неустойчивы, взаимно нетребовательны, переменчивы. Это скорее приятельские отношения, построенные на внешних симпатиях, которые быстро меняются и переходят на все новых партнеров. Это золотое детство человека и, по-видимому, человечества. Чем дальше назад от современности, тем примитивнее и эмоциональнее (лиричнее) люди и их взаимоотношения. Это полностью не уходит с детством и первобытностью, это присутствует, сидит в наших взрослых и современных «личностях» и контактах. Мы нуждаемся в простых, непредвзятых, эмоционально-беззаботных и безответственных связях и отношениях. Здесь мы удовлетворяем самую общую и самую могучую, «базовую», по А. Маслоу, потребность быть среди людей и быть ими принятыми. «Надо, чтоб было куда пойти, надо, чтоб было с кем не стесняться, с кем не семейную карточку сняться, кому телеграмму отбить в пути» – писал поэт. На каком-то уровне его бытия обществу от людей большего и не надо, общество осуществляется за счет, посредством этого модуса индивидуального бытия людей. Назовем его первичным, простейшим, доиндивидуальным, индивидуально бессубъектным модусом человеческого бытия.

Но долго так продолжаться не может. Человек в онтогенезе растет, и общество исторически растет. Появляется возможность и необходимость проявления индивидуальности. Можно пред­по­ложить, что в эпоху верхнего палеолита, то есть материн­ского рода, господ­ствовали межчеловеческие связи типа нынешних при­ятельских: удовлетворе­ние потребности пребывать в состоянии «мы», по­требности чувствовать себя человеком, быть принятым людьми, быть своим среди людей, и предельная аб­страктность этих влечений и их удовлетворе­ния: мне всё равно, кто ты из себя, важно, что ты – человек. И не было еще никакой оппозиции этому тотальному приятельству. Последняя, по-видимому, появилась в не­олите, в эпоху отцовского рода (патриархата), когда стала прорезаться человеческая инди­видуальность – хотя бы на уровне вождей как харизматических лидеров. Патриархат совершил жестокую, но необходимую революцию, длящуюся до сих пор. Индивидуальность, индивидуализм это, несомненно, более высокая ступень человеческого бытия, и она не могла не победить. Не будь индивидуалистической неолитической революции, мы бы все последние де­сять тысяч лет продолжали пребывать пусть в матерински-лю­бовном, но уни­зительно примитивном первоначально-первобытном суггестивно-доличностном состоя­нии.  Так общество осуществляет себя посредством смены модусов нашего бытия.

При этом сам по себе неолит – это лишь переход, краткая эпоха пе­ре­хода к полному господству индивидуальности, наступившему с цивилизацией. И в этой последней на смену группам типа суггестивных приятельских компа­ний пришли группы типа корпораций. Корпорации – это объе­динения инди­видов, поставивших своей целью достижение индивидуального успеха, дос­тигаемого за счет ущемления интересов людей, не входящих в данную группу. То есть возникающий в обществе индивидуализм сразу ста­новится групповым эгоизмом, индивиды преодолевают свое первоначальное любов­ное тяготение друг к другу и объединяются в индивидуалистически противо­стоящие друг другу группы (социальные слои, классы). Жизненная энергия, производительная сила та­ких групп стократно и тысячекратно превышают жизнеспособность  и продуктивность первона­чальных родовых и родственно-приятельских объе­динений.

Корпоративные объединения (группы) могут иметь самые различные размеры – от нескольких человек до широких социальных слоев, паразити­рующих на труде еще более широких масс. Цели деятельности корпоратив­ных групп своекорыстны и антиобщественны. Социальный прогресс, явив­шийся следствием их деятельности (а он реален и значителен), сложился не благодаря, а вопреки их осознанным намерениям, и он мог бы быть еще мно­гократно большим, если бы не было хищнического, паразитического потреб­ления, по-просту – уничтожения, значительной части благ, произведенных на их базе (роскошь, яхты, собственные острова, дорогостоящий разврат и т. п.).

Структура корпоративных групп организована жестко-иерархично, в ней всегда есть верх, верхушка лидеров или владельцев «контрольных паке­тов» влияния, которая опирается на аппарат давления на низы, которые, в свою очередь, расчленены на исполнителей, контролеров, контролеров над кон­тро­лерами и т. д.

Управление корпорацией осуществляется формальными ли­дерами, ко­торые могут носить черты лидеров харизматических, и тогда они выглядят как своего рода «атаманы», но это вовсе не обязательно, лидерство как тако­вое здесь менее всего потребно, его сменяет рководитель-менеджер. Связи между членами корпорации строятся как добровольно-принудитель­ные, они предписаны каждому извне посредством писаных и неписанных ин­струкций; выполнение инструкций обязательно, невыполнение влечет за собой разного рода санкции, вплоть до «мокрого дела». Но если контроль ос­лабевает, пове­дение членов корпоративных групп становится произвольно-своекорыстным. В любом случае это поведение безответственно: я лишь вы­полнял инструк­цию, а если не уличен в нарушении, то вовсе и не наказуем.

 Морали, основанной на совести, как регуляции собственного поведения интересами дру­гих людей, здесь по существу нет, потому что все «другие» люди – либо внешние по отношению к моей корпорации объекты эксплуатации, либо лишь парт­неры по корпора­ции, которые получают от нее свою долю благ, не пересе­кающуюся с моей. Отношения между членами корпорации лишь партнер­ские, взаимовыгодные. Схема, принцип этих отношений: «Ты – мне, я – тебе». Или: «Живи и давай жить другим». Личных, то есть при­ятельских (ос­нованных на внешних чело­веческих симпатиях) либо личност­ных (основан­ных на единстве мировоззре­ния, «единстве религии») отноше­ний здесь нет, человек общается только с теми, с кем ему общаться индивидуалистически выгодно – только с «нужными» людьми.

Психологический микроклимат корпоративных групп очевидно напря­жен­ный и давящий. Всяческие ухищрения по соз­данию единого «духа корпорации», лозунги «Предприятие – одна семья» и т. п. не отменяют факта классового расслоения внутри корпорации, объек­тив­ного положения винтика для каждого рядового работника. В корпорации хо­рошо быть индивидом, слепым исполнителем, рассудочным партнером, даже нонконформистом-негативистом, но чрезвычайно тяжко человеку, пре­тендую­щему на ранг и статус личности. Самоотречение, самозабвение, озабоченность интересами других людей или общества здесь воспринимаются с презрительным осуждением или, в лучшем случае – как достойное иронического сочувствия чудачество.

Следует отметить историческую неизбежность корпоративных групп и для своего времени их прогрессивность. Корпорации дали человечеству не только высокую производительность труда и материальное изобилие (пусть неравномерно распределяемое), но и нового по сравнению с первобытностью человека: че­ловека дисциплинированного, высоко квалифицированного, рас­судочного, логически мыслящего, преодолевшего первоначальную эмотив­ность, подра­жательность и стадность, самоуправляемого, волевого и, благо­даря всему этому, возвышающегося до протеста против господства корпора­тивности, до прозрения возможности своих сверхиндивидных состояний и нравственной, гуманистической регуляции отношений с себе подобными и с обществом в целом. Если говорят, что наши недостатки – это продолжение наших достоинств, то здесь отношение обратное: наши высшие достижения подготавливаются к жизни самими нашими недостатками.

Общество, тем не менее, не останавливается на эпохе корпоративности и индивидуализма. Для еще большего рывка в своем развитии общество порождает более высокие формы своей организации и более сложные модусы бытия своих членов.  Человечеству еще предстоит пережить колоссаль­ную антропологическую революцию, срав­нимую с неоли­тической и цивилиза­ционной – совершить переход от индиви­дуалистически-корпоративной орга­низации бытия людей к коллекти­вистски-лично­стному его осуществ­лению. Переход этот, как и предыдущие, не будет (да он уже идет, и потому лучше сказать: не является) легким и бес­проблемным. И чтобы лучше понять его процедуру, следует внимательно рассмотреть кате­гории коллектива, кол­лективизма, личности.

Коллектив – это социальная группа, перед которой обществом по­став­лена социально значимая цель, которую осознают все члены группы и с пози­ций достижения которой между ними складываются отношения ответст­вен­ной зависимости, взаимной требовательности, уважения, симпатии, любви – то есть отношения коллективизма (См.: Макаренко А. С. О воспитании молодежи. М., Трудрезервиздат, 1951. С. 21, 22 и др.)

 Коллектив – это группа, откры­тая в обще­ство, а это значит, что цели и задачи общества становятся стиму­лами и моти­вами индивидуального поведения. Коллектив доводит эти задачи до каждого своего члена, каждый член коллектива как бы внутренне расширяется, выходит «за пределы самого себя» (Гегель) и  стано­вится для другого представите­лем общества. Отношения в коллективе это не вопрос соседства, не вопрос приятельства, а вопрос «ответственной зависимости» (А. С. Макаренко), ко­гда каждый, будучи озабо­чен делами общества, передает эту озабоченность другим. А это и есть устремленность к сверхиндивидуальности.   Здесь востребо­вываются и закладываются глубинные личностные каче­ства человека. Кол­лектив становится полем социализации индивида, доводя­щей его до состоя­ния личности.

Человек – член коллектива – оказывается не «винтиком» и не конфор­ми­стом либо нонконформистом, он становится органом коллектива, осуще­ств­ляющим своими действиями системное бытие коллектива. Коллектив – не внешняя среда и давящая человека сила, а открытая ему система, вбирающая его в себя и вливающая себя в человека; коллектив – это тождество группы и её членов, и эта системность и коллективность человека и есть его личност­ность.

Это означает, что в коллективе нет ни харизматических вождей, ни са­модурно-произвольных «атаманов», в коллективе может быть только коллек­тивное самоуправление, причем, если и выдвигается (или назначается) фор­мальный руководитель коллектива, он не становится капризным лидером, по­тому что он решает вопросы руководства не по собственному произволу (либо корысти), а от имени интересов общества, ко­торые в общем приняты всеми в коллективе. За его решениями стоит авторитет об­ще­ства, он становится представителем общества в коллективе. По существу, в коллективе каждый его член становится его руководителем, поскольку он принимает творческое участие в решении общих вопросов. А. С. Макаренко специально организовывал циркуляцию воспитанников в иерархии управления теми колониями для несовершенно­летних, которыми он руководил. Тем самым человеческое бытие расширя­ется, человек универсализируется, становится реально равным всем другим членам коллектива и через него равным всему обществу, коллективным ор­ганом которого является коллектив.

Демагогические рассуждения о подавлении личности коллективом, о несвободе человека в коллективе, о нивелировке его личности и т. п. проистекают из подмены понятия коллектива признаками и свойствами любой другой социальной группы: толпы, приятельской компании, корпорации и др.

Изложенное можно проиллюстрировать таблицей.

Структура	Лидер – ведомые	Иерархия страт и лидеров	Система органов
Характер свя­зей	Внешняя симпатия,  отсутствие социальных критериев в оценках. Конформизм	Ролевые инструкции. Индивидуализм	Коллективизм – внутренние идейные связи и симпатии. Взаимная ответственность
Девиз	«Куда все, туда и я»	«Ты – мне, я –тебе».	«Один за всех, все за одного»
Лидерство	Капризы лидера-вожака «Вожак»	Насилие «атамана»   «Атаман»	Самоуправле­ние.   «Комиссар»
Степень сплоченности	Минимальная	Высокая,  насильственная	Высокая, добровольная
Производи­тельность	Низкая	Высокая	Наивысшая
Тип человека  (модус человеческого бытия)	Доиндивидуальность, индивидуальная бессубъектность, конформизм	Индивидуальность, нонконформизм, индивидуализм	Личность. Коллективист­ский гуманизм.
Психологиче­ский микроклимат	Расслабленность, неустойчивость	Напряженность   неустойчивость	Устойчивый        оптимизм
Условия для возникновения личности	Отсутствуют	Уничтожаются	Впервые воз­никают и реализуются
Самочувствие человека	Зависимость от  капризов лидера	Угнетенность, подчиненность	Свобода и ра­венство, Чувство собственной универсальности.
Историческая эпоха	Палеолит, неолит	Цивилизация	«Постцивили- зация», коммунизм

В. Роль ценностей в жизни человека

И общества

Ценность – это значимость для человека (общества) тех или иных предметов или духовных явлений. Различают ценности положительные и отрицательные (антиценности). Различают также ценности предметные и субъективные, или ценности сознания. К предметным ценностям относятся естественное благо и зло, заключенные в природных богатствах и стихийных бедствиях, социальное благо или зло, значимость природных и общественных объектов и т. п. К ценностям сознания относят общественные установки или оценки, цели, проекты, запреты, выраженные в нормативных моральных требованиях.

Явления ценности становятся предметом особой теоретической дисциплины – аксиологии. Эта наука пытается выяснить природу ценностей, и тогда возникают их противоположные трактовки – объективистская, привязывающая ценность предмета к ее собственным свойствам, и субъективистская, однозначно ставящая ценности в зависимость от субъективных предпочтений людей (и тогда «о вкусах не спорят»). Аксиология оказывается, таким образом, наукой философски нагруженной, полем полемики материализма и идеализма, в которой не могут быть сделаны правильные решения без применения диалектики противоположностей.

Эстетические ценности.

Примером необходимости диалектического решения проблемы может стать эстетика – сфера отношения человека к явлениям природы и общества с позиций категорий красоты и безобразия, возвышенного и низменного, комического и трагического и других. В решении проблемы источника прекрасного исторически сложились 3 основные точки зрения:

1. Источник красоты в мире – божественная сфера бытия, мир идей, которые являются для материальных объектов образцами (Платон, христианство).

2. Прекрасное содержится в самих материальных объектах как ритм, гармония, симметрия (Аристотель); прекрасное – есть жизнь сама по себе (этот механический материализм часто представляют как позицию Н. Г. Чернышевского).

3. Объективного критерия прекрасного нет, «дух каждого человека усматривает иную красоту» (субъективный идеализм Юма).

 Четвертой позицией здесь было бы возвышение точки зрения от человеческого индивида до социальной системы: общество на каждом этапе своего развития всё более адекватно улавливает общую гармонию мира и поднимает своих индивидов до чувствования этой гармонии (Ф. Шиллер). В эстетическом сознании диалектически соединяются объективное и субъективное. «Прекрасное есть жизнь, какой она должна быть по нашим понятиям» – писал в этой связи Н. Г. Чернышевский. Проблема здесь точно такая же, как и с кантовским априоризмом: «априорные» идеи у нас есть, но таковыми они представляются только для индивида, для общества же как действительного их субъекта они вполне «апостериорны», они получены эмпирическим путем, но не на уровне индивидуального опыта, а в результате общеисторической общечеловеческой практики. «Практика, – писал В. И. Ленин, – миллиарды раз повторяясь, закрепляется в сознании человека в виде фигур логики». Мы видим, таким образом, что Чернышевский и Шиллер владели диалектикой, которая была недоступна Канту.

Моральные ценности

Мораль – одна из форм общественного сознания, отражающая и регулирующая отношения людей в повседневной сфере их бытия. Моральное сознание – это совокупность осознанных людьми норм и ценностей; нравственность – реальные нравственные нормы и традиционно сложившиеся формы моральной регуляции. Мораль в целом – это способность людей регулировать собственное поведение интересами окружающих людей и общества в целом. В морали человек преодолевает свой эгоцентризм и эгоизм, «выходит за пределы самого себя» (Гегель), универсализируется, само его бытие приобретает метафизическую (чувственно не воспринимаемую) составляющую. Кант как субъективный идеалист  называл такое бытие трансцендентальным, то есть потусторонним, сверхиндивидным, «не от мира сего», не связанным с окружающими человека людьми и обществом. Материалистическая этика ищет корни нравственности в реальных социальных условиях, мораль – стопроцентно общественное явление, истоком, подлинным субъектом моральной регуляции является общество как минимальная материальная система, в которой возникают феномены идеального сознания, эстетических и нравственных отношений и т. д. Следовательно, моральные ценности – это, прежде всего, социальные, исторически сложившиеся ценности и нормы жизни людей.

Мораль (и ее ценности) исторически изменчивы, конкретноисторичны. Не бывает единой морали во все времена и у всех народов и социальных групп. Этика различает моральные ценности первобытного общества – в его фазах материнского и отцовского рода, мораль рабовладельческую, феодальную, буржуазную и коммунистическую. Вместе с тем, у человечества как подлинного субъекта – носителя морали имеются нравственные универсалии, общечеловеческие моральные принципы человеколюбия, справедливости, нравственного долга, человеческого достоинства и др.

В настоящее время в мире происходит реальная борьба коллективистских, патриотических, трудовых, гуманистических ценностей и ценностей  индивидуалистических, космополитических, паразитически-эксплуататорских, пропагандируемых исторически уходящим буржуазным обществом. Несмотря на господство норм и ценностей этого общества в сегодняшней официальной пропаганде, в массовой культуре и средствах массовой информации, коллективистские, трудовые ценности не исчезают, за ними несомненное будущее. 

Религиозные ценности

Данная система ценностей  опирается на религиозное сознание, в основе которого находится вера в сверхъестественные сущности, управляющие миром. Религия представляет их первичными по отношению к человеческому бытию, творящими его (креационизм в христианстве) и направляющими  ход событий (провиденциализм). Принятие такого мировоззрения неизбежно приводит к выводу, что главная задача человека – не обустройство реальной жизни, а установление контакта с этими сущностями (или с единым Богом теистических религий), чтобы заслужить их расположение. Последовательно проведенная, такая позиция приводит к отказу от мира, как это имеет место у монахов и различ­ного рода отшельников. В практической жизни верующие, как правило, стремятся достигнуть равновесия между ориентацией на божественный и земной миры, то есть занять положение между религиозными и мирскими ценностями. Общественное развитие (по меньшей мере, в странах христианского региона) приводит к ослаблению религиозных ценностей в жизни людей, к расширению свободы совести, то есть свободы выбора убеждений, касающихся понимания мира, человека, религии. Это ведет к размыванию религиозных традиций, росту безрелигиозности. Послед­нее обстоятельство трактуется неоднозначно, зачастую оценивается с прямо противоположных позиций.

Смысл жизни как интегральная

система ценностей

Если животные в своей жизнедеятельности руководствуются инстинктами, то человек, наделенный сознанием, пытается осмыслить цели и назначение своего существования, которые качественно отличаются от смысла и целей существования животных. В процессе этого осмысления на базе интеграции всех ценностных отношений к миру, обществу, другим людям формируются представления о смысле жизни. В истории философии и культуры можно встретить различные точки зрения на смысл челове­ческого бытия:

1. Вульгарно-материалистическая. Смысл жизни предлагается понять как реализацию природной программы: человек стремится реализовать свои инстинкты: выживания, питания, размножения, т. е. поддерживать свою жизнедеятельность и вырастить потомство. Это не что иное, как социал-дарвинистская, биологизаторская позиция, которая используется в реакционных расистских идеологических системах.

2.  Гедонизм как стремление к получению максимума чувственных удовольствий. По существу это вариант биологизации человека.

3. Мистические концепции служения Богу и в перспективе слия­ния с ним. Здесь происходит фактически полная замена земной несом­ненной реальности реальностью весьма проблематичной.

4. Добровольное фанатичное служение какой-либо личности или идеологии, рабское подчинение сверхличной, но земной идее, цели: народу, партии, классу. В социальном плане такая позиция может быть весьма конструктивной, но, конечно же, локальной и временной. Историческому прогрессу человечеству такая позиция содействовать не может.

5. Смысл жизни человека – в раскрытии им своего умственного и физического потенциала, реализация собственных сущностных сил. Самовоспитание, саморазвитие, самоутверждение здесь представляется высшими нравственными ценностями. Позиция внешне привлекательная, но имеется опасность эгоистического противопостав­ления другим людям. Жить «для себя любимого», позиция «человека для себя» (“self-made-man”) всегда пртивостоит социальному единству общества, его жизнеспособности и историческому прогрессу.

6. Смысл жизни в самой жизни, в пассивных рефлекторных откликах на раздражители и требования общества. То есть, то, что называют позицией «овощей» и «офисного планктона». Это то, чего всегда добиваются от рядового человека паразитические господствующие в обществе социальные слои.

Все перечисленные принципы понимания смысла жизни построены на представлении о человеке как одиноком робинзоне («принцип робинзонады»), индивидуалисте и эгоцентристе. В действительности же человек всегда имеет сверхиндивидуальное, социальное, метафизическое – личностное бытие.   И в таком случае смысл жизни человека (личности)  – в возвышении им своего бытия до уровня осуществления своей человеческой сущности, которая заключается в обеспечении выхода общества из-под власти биологических закономерностей и поднятия всей природы на уровни, недостижимые ею самой, без человека (Ф. Шиллер, Г. Гегель, К. Маркс).