Германия в XVII – XVIII веках пребывала в феодальной раздробленно­сти, была в экономическом и политическом отношениях европейской про­винцией. Германия как бы по фазе отставала от Франции в отношении разви­тия революционных идей и преобразований. Немецкие философы  наблю­дали французские революционные преобразования и делали свои выводы. Во Франции утвердился материализм, представивший человека  природным су­ществом, имеющим право на удовлетворение своих потребностей любыми способами, включая уничтожение людей, препятствующих этому удовлетво­рению. И это привело к колоссальным насилиям и смертям.  И немцы приходили к выводу, что, наверное, французы неправильно поняли сущность человека. Ее нельзя сводить к материальной стороне его существа. В человеке параллельно с телом, которое у всех разное (отсюда и различия в телесных, материальных потребностях), имеется духовность, которая у всех одинакова. И люди должны бы в первую очередь заботиться не об утолении нужд своего тела, а о проникновении в существо своей духовности, и тогда исчезнут распри между людьми, все придут к духовно-нравственному единству. В этом, по сути, и заключалось учение И. Канта (1724 – 1804) о человеке, его духовности и его нравственности – так называемая концепция категорического императива: пробуждай в себе всеобщую, общечеловеческую духовность и веди себя так, чтобы принципы твоего поведения могли стать основой всеобщего нравственного законодательства.

Эта позиция основана на принципиальном философском дуализме Канта. Всё в мире двойственно. Человек – существо и материальное, и духовное; природа представляется и непознаваемо-неведомой вешью-в-себе, и, в то же время, открываемой, структурируемой, организуемой нами вешью-для-нас; наше познание представляет собой и результат контакта с внешними предметами, и одновременно – это результат организации наших ощущений нашими внутренними, доопытными  познавательными инструментами – априорными категориями рассудка; рассудок как самостоятельная система познавательных понятий-категорий, в свою очередь, проистекает из идей чистого, или теоретического, разума, а именно идей о боге, о человеке и мире (природе); причем оказывается, что сами эти идеи двойственны, внутренне антиномичны: каждая из них может быть понята противоречиво: бог есть и бога нет, человек смертен и человек бессмертен, мир конечен и мир бесконечен. И тогда вся человеческая жизнь повисает в неопределенности. Можно успешно жить, исходя из идеи существования бога, но столь же успешно можно прожить, положив в основу своего бытия принцип его отсутствия. И вот тогда, наконец,  в дело включается высшая инстанция мышления – его величество практический разум. А это не что иное, как старая добрая вера в христианского (или другого) бога, и даже в волю и руководящие указания выдающихся людей – социальных авторитетов. Тут нужно, говорил Кант, некое особое человеческое качество – способность суждения, «отсутствие которого есть, собственно, то, что называется глупостью, и против этого недостатка нет лекарства». И не без язвительной иронии продолжал: «Но чаще всего вопрос решается вмешавшимся в дело начальством». То есть, если народу скажут, что бога нет – все становятся атеистами, строят новое общество, побеждают в войнах; но стоит начальству сказать, что бог есть – как сразу все становятся верующими, и тоже неплохо живут, устремившись в манящие прелести европейской интеграции.

В результате жизнь, всё творчество Канта можно считать проигранными, ведь он пришел к полной мировоззренческой неопределенности. Его дуализм и априоризм, при всей внешней их проницательности, оказали его учению плохую услугу. Никакой ясности, всё расползается, всё качается на коромыслах антиномий: хвост вытащишь – нос увязнет. То же и в учении об эстетике, то же и в трактовке политической организации общества – учении о вечном мире.

Но в кантовской философии есть и величие, которое состоит не в априоризме и дуализме, а в его диалектике. Точнее, в его запросе на диалектику. Своими антиномиями чистого разума он показал, что всё человеческое мышление, то есть, вся жизнь, порождающая это мышление, постоянно и ежесекундно взрывается противоречиями, из которых человек вынужден  столь же ежесекундно находить те или иные выходы. Кант не построил логику таких выходов, но он поставил вопрос о ее необходимости,  о потребности ее открыть и сформулировать. И эту (по существу, всемирно-историческую) задачу он, как эстафету, передал следующим поколениям философов.

Философия Канта