В мае того же года, числа 12-го, наш курс и параллельный с «Запада» внезапно разбудили как по тревоге - где-то в пятом часу утра, приказали надеть шинели, захватить плащ-палатки и весь какой был инструмент (которого по определению не должно было быть в наличии), погрузили в «пазики» и вывезли в лагерь — строить забор по дальней линии. Оказалось, новый начальник Института собрался проинспектировать лагерь и, ещё выяснилось, он на дух не выносит отсутствие заборов между армией и народом. На вопрос, чем и из чего изготовить забор по берегу непреодолимой речки и далее, получили доходчивый ответ начальника курса: «Вам не ясна задача? Выполняйте!»

Весь тот день с небес сочился несильный, но обложной дождь. Промокли насквозь и плащ-палатка, и шинель, и форма под ними, и нижнее...Обед был скромен: «черняга», сало в кубиках, чай с сахаром, сливочное масло; возможно, что-то ещё нехитрое типа супа из овощных консервов на скорую руку присутствовало на столе в запущенной в работу в авральном порядке лагерной столовой...С того дня, после вымокания в холодной дождевой воде, я стал есть и сало, и сливочное масло, на которые с детства смотреть не мог без отвращения...

Вот так, почти без инструмента, без стройматериалов забор был нами сооружён. Задачу выполнили...

Но потом ходили слухи, что окрестные жители завалили местные власти жалобами на «военных», которые что-то там средь бела дня «стырили»: где деревяшки по мелочам, где просто штакетины с гвоздями повыдёргивали, а где заборы на штакетник, слеги и столбы разобрали и унесли...

***

Последний лагерный сбор

Летом 1974 г. «абитура» впервые сдавала вступительные экзамены в лагере. Перевод места сдачи вступительных экзаменов в летние лагеря института лишил абитуриентов возможности испытывать удовольствие от сопричастности к общественно полезному ремонту институтских аудиторий, бесплатному, как если бы «ленинский субботник» стал ежедневной нормой. И этот факт сам по себе должен был быть несомненным благом в столь ответственный, судьбоносный период. Если бы только ночами из близлежащего пгт Свердловский не доносился под гром музыки дискотеки радостный и призывный визг не слишком притязательных, зачастую и не очень трезвых местных девиц... С подачи дежурного по лагерному сбору приходилось ходить на отлавливание (на деле – спугивание) в близлежащих зарослях летящих на этот визг, как мотыльки на свет пламени, абитуриентов с мимолётными подружками и изображать с помощью не особо скрываемого бега на месте погоню за ними. Природе свойственно «брать своё» - с наступлением темноты не только лишь одни абитуриенты начинали испытывать внутреннее беспокойство и дискомфорт с первыми звуками дискотеки и особенно девчоночьим визгом, донесёнными ночным «бризом»...

Кафедра оперативно-тактической подготовки – ОТП – была постоянным объектом наших шуток и подтрунивания. Как и над всем «слишком военным». В чём и насколько мы были правы и неправы – показала последующая военная жизнь. Во-первых, сама эта наука воспринималась специфически. Во-вторых, на кафедре ОТП собрался очень «разношёрстный» состав; порой, удивляешься, как они были способны уживаться друг с другом и представлять собой коллектив? Одни преподаватели были строгими, но без внутренней злобы, и с ними военная наука почему-то постигалась быстрее и проще. Другие удивляли своей недалёкостью, прячущейся под полковничьей папахой; кое-кто из них, начитавшись боевых уставов и успешно нарешав кучу тактических задач на ровной бумаге карт, мог во всеуслышание заявить: «Эх, покомандовать сейчас бы полком!». Командовать полком? Пожалте! Там машина с солдатами перевернулась, есть жертвы, здесь в автопарке нет запчастей и не будет, и у «гражданских» не всё «достанешь» по бартеру – и дай Бог одну способную двигаться собрать из двух, стоящих на деревянных подпорках, а тут ещё проверка едет…При третьих преподавателях опасаешься открыть рот, чтобы «не нарваться», поскольку они хронически в «дурном расположении духа» и цепляются к каждому слову, например, у одного из них слово «вариант» (в словосочетании «вариант решения командира») вызывало неожиданно бурную реакцию – мол, «вариант» - это «такие женщины, которые ходят вечером возле метро «Бауманская», все такие размалёванные так, что БЛЕВАТЬ хочется». Четвёртые, который год обучая нас военным премудростям, считали, что имеют дело с «феологами» (филологами?) … И т.п…

В лагере в этот заезд преподавателем тактики в нашей группе был полковник Жаров. С его слов, родственник известного в своё время поэта. Начинал он военную службу артиллеристом на Курской дуге. Рассказывал, как ему, девятнадцатилетнему горячему мальчишке-командиру, которого частенько заносило, опытные мужики-подчинённые в возрасте мягко, по-отечески разъясняли многие истины жизни...На занятиях у него мы не стояли, а сидели на траве среди кустов подальше от ненужных глаз; но когда надо было – вставали и «работали на местности»; учебные вопросы по тактике не кричали "командным" голосом, а обсуждали по-человечески нормальным голосом - и удивительно: при такой – в глазах кафедры ОТП – непростительной «расслабухе» военная наука входила в ухо, но не вылетала из другого, а сама собой укладывалась в голове, легко, просто, логично - и прочно; успеваемость в группе оказалась небывало высокой. Вот вам и психология обучения: в этот раз тактику изучали не из "обязаловки" и окрики, а оттого, что её, как учебный предмет, как науку, ХОТЕЛОСЬ изучать с таким преподавателем, который умел её «донести». Другого такого реально эффективного преподавателя с кафедры ОТП мне встречать не довелось. А зачёт сдали с заслуженно высокими оценками.

И действительно - за "пятёрки" уехали из лагеря досрочно, как нам обещало высокое начальство. Уехали в институт. Но вместо обещанного довеска к отпуску пришлось крушить полы из древнего паркета и таскать батареи отопления из заднего ряда старых краснокирпичных зданий, в которых располагались некоторые службы и кафедры и которые теперь готовились к сносу: расчищалась площадка под строительство нового учебного корпуса...

***

Сентябрь 1974 – декабрь 1975

СВОИМ ЧЕРЕДОМ, или НЕ ЖИЗНЬ, А МАЛИНА!

Расширение ассортимента

В этом году что-то заладилось в советско-американских верхах – на прилавках магазинов внезапно появился на непродолжительное время и исчез доморощенный «Виски», конечно же, со вкусом «невискаря». «Недоразумение» исчезло с магазинных полок, но взамен появилась вполне «съедобная» «цветная» водка «Петровская». Начал было расползаться по столице и напиток из категории «если хочешь растолстеть» - «Пепси». В незамысловатых маленьких стеклянных бутылочках на треть литра. Но как-то глохло это дело. Вскоре пищевая промышленность СССР выдала «Наш ответ Керзону», то есть, ответ на «Пепси» - сначала янтарными «Саянами», попозже - пепсицветным «Байкалом», дошедшими до этих дней...

***

Нехилое предложение

Отгуляли летний отпуск. Начался третий курс. Опять стали богаче, чем год назад, причём на целый «пятерик»: 15 руб. 80 коп. против предыдущих 10 руб. 80 коп.

Жили над «старой библиотекой, в комнатах. В моде был диск Поля Маккартни и группы “Wings” “Band on the Run”.

Не успели как следует отучиться на первом семестре, как начальник курса вызвал к себе четырёх (в том числе и автора этих строк) курсантов и «командным голосом» вдруг огорошил: «Руководство факультета, посоветовавшись с кафедрой арабского языка, решило, что вы являетесь кандидатами на возможную командировку в Сирию...Возражения есть?»...

Галопом по европам - досрочно сдали зимнюю сессию, набрали учебников в командировку, долго вымарывая-вырезая из них всякое упоминание ВИИЯ... Переоделись на каких-то неведомых холодных складах в Люберцах (или Люблино) в дешёвенькие (не офицеры ведь!) пальто, одёжку и летние из неизвестного материала туфельки неизвестной фабрики «Североход» (качество обуви отдавало «зоной» - ведь это же не спроста: «СЕВЕРоход»!)..

Готовы были убыть уже в начале декабря...Убыли же в середине февраля следующего года. Два месяца "гоняли балду" на воле (за пределами института) кто как мог. Если в начале этой предотъездной "эпупеи" из четырёх был женат один, то к убытию холостым оставался один я ...

***