Император Николай II застал на оберпрокурорском кресле Победоносцева, который оставался и при нем обер-прокурором – главным проводником церковной политики императора. В силу влиятельности Победоносцева и его глубокого понимания церковных дел и всей политической ситуации в России, фактически он и определял курс церковной политики. И так продолжалось до его отставки в 1905 году.

В царствование императора Николая II вся система церковного управления, вся церковная жизнь оставались прежними. Но наблюдались некоторые новые явления, которые связаны были более всего с особым личным благочестием императора. В этом отношении он явно отличался от своих предшественников, и известно, что он идеальным русским царем считал Алексея Михайловича. Имя наследника престола явно связано с этим увлечением императора допертровской эпохой.

В царствование Николая II совершено было больше канонизаций святых, чем за всю предыдущую историю синодальной эпохи. От Петра Великого до Николая II было совсем не много канонизаций. Для общероссийского почитания при Елизавете первая была канонизация свт. Димитрия Ростовского; при императоре Павле – преп. Феодосия Тотемского; в первое время царствования Александра I – свт. Иннокентия Иркутского; при Николае I – свт. Митрофана Воронежского; при Александре II – свт. Тихона Задонского. Вот и все канонизации, бывшие за два столетия. А в царствование Николая II  канонизован был свт. Феодосий Черниговский. Самое же значительное в этом ряду событие – это канонизация преп. Серафима Саровского в 1903 году, когда глухой монастырь стал центром духовной жизни на некоторое время для всей России. Туда приехал сам император со всей семьей, со свитой, с высокопоставленными лицами, а со всех уголков России потянулся простой благочестивый народ. Канонизован был свт. Иоасаф Белгородский. В год празднования трехсотлетия династии Романовых – патриарх священномученик Гермоген, подвизавшийся и скончавшийся во время русской смуты в XVI- начале XVII века. Свт. Питирим Тамбовский. В самый конец царствования Николая II канонизован был свт. Иоанн Тобольский (Максимович), в времена Петра I  подвизавшийся в Сибири. Кроме того возобновлено было почитание ранее деканонизированной святой – княгини Кашинской Анны. Эта деканонизация совершена была потому, что в старообрядческой среде трактовали в пользу двоеперстия то обстоятельство, что у мощей св. Анны персты были сложены так. Это вызывало смущение. И тогда не очень разумно было решено почитание прекратить. И вот, оно было возобновлено, потому что народное почитание все равно никогда не прекращалось.

При этом император Николай II  во многих случаях именно настаивал, проявлял особую настойчивость при совершении канонизаций. Так было и при канонизации свт. Иоасафа Белгородского, и в связи с канонизацией преп. Серафима Саровского, и при последней канонизации – св. Иоанна Тобольского. У большинства членов Синода были возражения. Против канонизации преп. Серафима возражали не только члены Синода, но и обер-прокурор Победоносцев. Только прямая настойчивость императора сдвинула дело.

Тут были разные причины. Победоносцеву сам образ преп. Серафима казался пугающим, слишком необычным, слишком не вписывающимся в привычную церковную жизнь. Что же касается членов Синода, то, вероятно, возражения их были обусловлены тем, что в России уже сложилась на века традиция канонизации только тех святых, чьи мощи сохранились совершенно нетленными, как было в случае канонизации свт. Иоасафа Белгородского. Мощи же преп. Серафима, когда их открыли, не пребывали в совершенно нетленном состоянии. И, хотя, известно было учение древней Церкви, по которому нетление мощей не является непременным условием канонизации, но традиция была в России другая. Видимо, члены Синода не хотели отступать от этой традиции. Император же на этой канонизации настаивал.

Как известно, эта канонизация связана с личными событиями в жизни императора. Очень долго ожидали наследника престола. Пока не рождались дочери, в силу основных законов Российской Империи наследником престола оставался брат императора Михаил. Но вот родился царевич Алексий, и это было отчасти и по молитвам царицы к преп. Серафиму.

В России происходят радикальные события в 1905 году. Революция. Для церковной жизни это тоже был в известном смысле переломный момент. В ту пору был издан закон об укреплении начал веротерпимости. Этот закон, хотя и сохранял привилегированный статус Православной Церкви, но тем не менее более широкие права предоставлял инославным церквам и иноверным религиозным общинам. Старообрядцы получили неограниченную возможность строить храмы, тогда как раньше старообрядческие общины лишь терпелись, но не были прямо легализованы законом. Храмы им разрешали кое-где строить, но это было на весьма зыбкой юридической почве. В любой момент их могли разрушить. Теперь же они получили статус вполне легальный и сопоставимый со статусом иностранных христианских исповеданий – католичества, протестантства. Только в одном они оставались умаленными в сравнении с католиками и протестантами. Это касалось сословных прав старообрядческого духовенства. Духовенство католическое и протестантское признавалось принадлежащим к привилегированному сословию – бесподатному, со всеми титулами. Старообрядческое же духовенство за духовенство не признавалось. Старообрядческий епископ все равно не титуловался официально преосвященством, а только купцом, мещанином или крестьянином.

В ту пору в церковно-правительственных кругах родилась мысль о том, что новый порядок вещей ставит Православную Церковь в более трудное положение. Инославные христианские церкви и иноверные религиозные общины освобождались от прежнего достаточно жесткого полицейского контроля. В своей же внутренней жизни они были всегда гораздо более самостоятельны и свободны, поскольку у правительства российского не было особого интереса вмешиваться в их внутренние дела. Интересовались только лояльностью этих церквей российскому правительству. Что же касается Православной Церкви – церкви государственной, господствующей, то правительство через обер-прокурора прямым образом участвовало и в контроле за внутренней жизнью Церкви.

В разных местах разными лицами был поставлен вопрос о том, что Православная Церковь должна получить большую самостоятельность во внутренней жизни, меньшую зависимость от правительственного контроля. В таком случае должен повыситься ее авторитет, и она будет увереннее делать свое дело – в частности там, где это касается ее отношений с инославными церквами. Эта мысль была выражена и первоприсутствующим в Синоде митрополитом Петербургским Антонием Вадковским, который возглавлял тогда российский епископат. Мысль эта была поддержана тогда и правительством – главой правительства премьер-министром Витте, который подал записку на имя императора. В записке выражена была идея, что во взаимоотношениях государственной и церковной власть должны быть перемены, эта сфера должна быть реформирована, и путь к устроению новых отношений лежит через созыв Поместного Собора.

Победоносцев тогда эту идею не одобрил. Он высказался против созыва Собора. В конце концов, решение было принято компромиссное. Сразу Собор созывать не стали, но образовано было Предсоборное Присутствие, в котором должны были подготавливаться материалы к предстоящему Поместному Собору. Во главе этого присутствия естественным образом встал митрополит Антоний Вадковский.

Вскоре после этого Победоносцев подал в отставку. Правда, главным поводом для этой отставки послужили не только церковные дела, но и его несогласие с манифестом императора, изданным в октябре 1905 года, которым предоставлялись российским подданным политические права, и объявлялось о созыве Государственной Думы. Он считал этот шаг опасным и ненужным, подал в отставку и больше уже не участвовал в политической жизни. Он вскоре умер. Ему к тому времени было уже за восемьдесят лет.

Потом сменилось много обер-прокуроров. Пожалуй, наиболее влиятельным из них в конце 900-х – начале 10-х годов был Саблер. Он в течение многих лет был ближайшим помощником Победоносцева. Хотя он, судя по отчеству – Карлович, – был сыном человека, родившегося в протестантизме, но он был человеком православного исповедания. Кажется, архиереи его очень ценили, считали его очень удобным высокопоставленным чиновником. Его назначение в обер-прокуроры вызвало одобрение у Синода и у епископата.

В Предсоборное Присутствие был включен Синод в полном составе, несколько архиереев, представители духовенства, профессора духовных академий, церковно-общественные деятели. Выработаны были основные идеи предстоящего Собора. В частности, возникла мысль о целесообразности восстановления в России патриаршества. Затем материалы Предсоборного Присутствия были представлены правящим архиереям для отзыва. Правящие архиереи в своих записках давали основательную характеристику всех сторон церковной жизни. Указаны были главные болезненные места. Большая часть архиереев высказалась и за регулярный созыв поместных соборов, и за возглавление Церкви патриархом, хотя не все.

Большое внимание уделялось вопросу духовного образования, тому, что оно поставлено неудовлетворительно. Главная беда тогдашней духовной школы заключалась в том, что она выполняет двойную функцию. С одной стороны семинария дает бесплатное или льготное образование детям духовенства, а с другой стороны – это пастырская школа, готовящая священнослужителей. Но значительная часть детей духовенства не собиралась быть священниками, а в семинариях учились, потому что в гимназии обучаться стоило бы дороже. Это вносило в жизнь духовных семинарий разлагающий момент. Мало того, что половина семинаристов не стремилась к церковной деятельности, но среди них немного было и таких, кто думал о государственной службе или о занятиях наукой. Очень большая часть семинаристов была захвачена революционными настроениями разных направлений. Одной из причин распространенности этих настроений было обилие поводов для критического отношения к той среде, в которой они воспитывались. С другой стороны, если иметь в виду образованные классы русского общества, то духовенство было в сравнении с ними социально принижено. Положение сельского священника мало отличалось от положения крестьянина. Оно было несравненно худшим, чем положение местного помещика или мелкого чиновника, которые по уровню образования не превосходили священника.

Высказана была идея, что на месте старых семинарий нужно создать школы двух разных типов. Сделать обычные гимназии с большим вниманием к религиозному образованию – с расширенным преподаванием Закона Божия – для детей духовенства. С другой же стороны сделать пастырские школы, в которых будет ставиться специальная цель подготовки пастырей. Эти школы должны были быть всесословными, и в них принимались бы выпускники любых средних школ, будь то выпускники гимназий для детей духовенства, классических или других гимназий. Реализована эта идея не была. Для того, чтобы из одного типа школ сделать два разных типа, требовались средства, которыми казна не располагала. Уже в советских условиях, когда после войны открылась возможность для возобновления духовного образования, Церковь пошла по этому пути. Новые школы были названы семинариями, но это были уже совершенно другие семинарии. Те семинарии давали общее среднее образование рядом со специальным богословским. А наши семинарии – это те самые пастырские школы, в которые принимаются выпускники средних школ, и которые ставят целью подготовку именно священнослужителей.

Поступили отзывы. Все было, кажется, подготовлено к созыву Собора. Но по настоянию Победоносцева император не решился созвать его. У Победоносцева были опасения, что Собор может приобрести такое же направление, как и Государственная Дума, т.е. может стать очагом оппозиции правительству и царской власти. Поэтому Николай II поставил резолюцию, что он считает настоящее время неблагоприятным для созыва Собора.

Надо сказать, что при обсуждении разных тем церковного строительства высказывалась и позиция сомнительного свойства. Относительно состава будущего Собора наметилось подхода. Один из них наиболее последовательно выражал архиепископ Антоний Храповицкий. Впоследствии он стал очень видным церковным деятелем, но и тогда уже был заметным. Потом он возглавил карловацкую церковь в эмиграции. Архиепископ Антоний считал, что Собор по своему составу должен быть архиерейским, поскольку архиереи приемники Апостолов, и им принадлежит полнота власти, полнота ответственности перед Богом за Церковь. Была выражена и противоположная позиция группы 32-х петербургских священников, которые высказались за то, чтобы на Поместный Собор были приглашены с равными правами и архиереи, и представители духовенства и мирян. Это был подход, по меньшей мере, не совпадавший с традицией и с каноническими нормами. Компромиссная позиция выражена была будущим патриархом Сергием – тогда архиепископом Финляндским в брошюре написанной по этому поводу. Он сказал, что канонически Собор может быть только архиерейским, - полноту власти в Церкви имеют только архиереи. Но поскольку у нас два столетия соборы не созывались, и поскольку примеры приглашения на Собор представителей священства и мирян имели место в истории, то и нам, учитывая настроение церковного народа, надо поступить именно так. На Собор нужно пригласить и представителей духовенства, и представителей мирян, но поставить это участие в деяниях Собора таким образом, чтобы за епископатом сохранялась полнота контроля за принятием решений. Он предлагал такой порядок, что если даже решение принятое полным составом Собора вызывает сомнения, то этот вопрос должен пересматриваться архиерейским совещанием и принимался им окончательно. Таким образом, он предлагал пойти навстречу пожеланиям придать Собору широко представительный характер, но с оговоркой, чтобы исход соборных решений не ускользнул из-под контроля епископата.

Поместный Собор 1917-1918 гг. и создан был, и действовал в основном в соответствии с теми идеями, которые выражены были тогда будущим патриархом Сергием.

Собор не был созван. Но в 1912 году к этой идее вернулись. Было образовано Предсоборное совещание, которое будущий патриарх Сергий и возглавил. Оно рассматривало проекты соборных документов, выработанных Предсоборным присутствием 1905 года, и корректировало их в сторону усиления полномочий епископской власти, подчеркивания иерархического порядка церковного устройства. Но работа Предсоборного совещания была прервана начавшейся мировой войной.

В ту пору – в канун революции 1917 года – считалось, что в Церкви непомерно большое влияние принадлежит Распутину. О мере его влияния на большую политику и на церковную политику судят по-разному. Надо думать, что далее каких-то советов, касавшихся персональных дел, он не шел. Наиболее солидные мемуаристы пишут, что и при назначении ключевых политических деятелей – министров, глав правительства – реальным влияние Распутина не было. Но привязанность императрицы к Распутину, видимо, объяснялась болезнью наследника престола. Дело в том, что каким-то образом Распутин умел помочь ему во время припадков и болезни. Нужно отметить и то, что, выросшая в протестантской среде, принявшая православие по искреннему убеждению после долгих сомнений и колебаний, императрица Александра была религиозным человеком. Тем не менее, приняв православие всей душой, она, может быть, не очень хорошо ориентировалась в православном мире, не совсем ясно понимала, что такое православная духовность, православная святость, старчество. И относительно Распутина она могла ошибаться. Он мог ей представляться настоящим православным старцем. Так бывает, что когда мы находимся в мире нам незнакомом, то нечто экзотическое кажется нам представляющим наибольшую ценность. Распутин, естественно, был фигурой чрезвычайно экзотической.

Война окончилась для России катастрофически, хотя, перевес сил на стороне Антанты, куда входила Россия, был бесспорным. Если бы Россия выдержала эту войну до конца, политическая карта мира приобрела бы другие очертания. Известно, что вся Польша должна была объединиться и оказаться под протекторатом России. При этом Польше была обещана более широкая автономия, чем она имела раньше. Как только началась война, все сразу пообещали Польше автономию, но полной независимости ей никто не обещал – ни Германия, ни Австро-Венгрия, ни Россия. Само же польское национальное движение, как известно, выбрало австрийскую сторону. Вопрос о Турции решен был странами Антанты тоже к полному удовлетворению российских интересов. Константинополь и проливы должны были перейти под российский контроль. Должно было быть образовано на востоке Турции Армянское государство с включением в него и российской части Армении, но под протекторатом России. Естественно, что побережье моря и часть европейской Турции должны были перейти в состав Греции, что вполне соответствовало российским интересам. Согласиться на это было очень нелегко нашим союзникам, в особенности Великобритании. Но тем не менее об этом договорились. Даже о протекторате России над Святой Землей тоже, в конце концов, была достигнута договоренность. Но война кончилась иначе.

О причинах того, что в России случилась февральская революция, я сейчас говорить не буду. Но, как бы там ни было, в начале марта император Николай II отрекся от престола. Временный комитет Государственной Думы образовал Временное Правительство с согласия Петроградского Совета. Обер-прокурором Синода назначен был Львов. Он представлял в дореволюционной Думе партию весьма умеренную. Во Временном Правительстве она оказалась на крайне правом фланге – это партия октябристов. Он считался специалистом по церковным делам в октябристской фракции, но проводил политику очень революционную. Его преемником стал кадет Карташов. Но Карташов проводил линию гораздо более приемлемую для Синода. Последний обер-прокурор еще царского правительства Раев был сыном митрополита Палладия Раева, венчавшего на царство императора Николая II. Митрополит Палладий был первоприсутствующим в Синоде в конце 90-х годов перед митрополитом Антонием (Вадковским).

Я говорил о возглавляющем Церковь епископате. После смерти в 1912 году митрополита Антония (Вадковского) первоприсутствующим в Синоде митрополитом Петербургским стал священномученик митрополит Владимир (Богоявленский). Он в 1915 году предпринял попытку убедить императора Николая II удалить Распутина от двора. Но ему это не удалось. Обычно инициативы, исходившие от чиновников или от членов императорской фамилии, император воспринимал как попытку вмешаться в его личную жизнь. Он считал отношения с Распутиным не выходящими за рамки его личных отношений, поскольку официальное положение Распутина было ничего не значащим. Он был кем-то вроде зажигателя свечей в Зимнем Дворце – одним из многочисленных рядовых служителей Зимнего Дворца. После смерти митрополита Флавиана Киевского в Киеве образовалась вакансия. Митрополит Владимир был переведен на Киевскую кафедру, а митрополитом Петербургским поставлен был не очень известный церковный деятель митрополит Питирим (Окнов). Но при этом положение первоприсутствующего было сохранено за митрополитом Владимиром, хотя он был в Киеве.

Первым актом Временного Правительства, осуществленным через обер-прокурора Львова, было увольнение из Синода и с кафедр митрополита Петроградского Питирима и митрополита Московского Макария (Невского) по обвинению в том, что они распутинцы. Митрополита Макария Архиерейский Собор, состоявшийся в августе этого года, причислил к лику святых. Митрополит Макарий был подвижником высокой жизни. Он был миссионером на Алтае, продолжателем дела другого Макария – Макария Глухарева тоже канонизованного этим Собором. Но, может быть, то обстоятельство, что он переведен был из Томска в Москву, как-то и связано с тем, что Распутин замолвил слово за земляка. Но никаких компрометирующих святителя Макария дел, связанных с Распутиным, не имеется. Правда, причина его увольнения могла быть и другая. Он был уже старцем преклонных лет. Ему было уже за восемьдесят лет. Говорят, что он уже эту старческую слабость обнаруживал явным образом, так что порой, принимая священника, вдруг засыпал. Вообще московское духовенство его не оценило. Оно видело мало деятельного престарелого архиерея.

Кроме того, уволен был на покой архиепископ Тобольский Варнава. Само назначение его на кафедру было немного скандальным актом. Там влияние Распутина было очевидно. И было явное брожение в Синоде, который согласился с этим назначением в свое время. Он по уровню образования никак не соответствовал тогдашним кандидатам на архиепископские кафедры. У него образование было в объеме духовного училища, что в России тогда считалось достаточным, чтобы исполнять должность псаломщика, пономаря, чтеца в храме, но даже не диакона. Уже давно в России на архиерейские кафедры ставили выпускников академий. В редких случаях ставили людей со светским образованием, иногда – с семинарским. Он тоже был уволен на покой.

Последний обер-прокурор царского правительства Раев просил Святейший Синод обратиться к всероссийской пастве с призывом поддержать императора, не дать его свергнуть. Сделать это Синод отказался, видимо, считая, что дело уже сделано, и не имеет смысла обострять отношения с общественностью, с правительством. Трудно сказать, какие были резоны, но думаю, что Синод сознавал бесплодность этого шага. Соответственно, когда Временное Правительство оказалось у власти, Святейший Синод призвал российское население повиноваться распоряжениям новой власти, призвал на нее Божие благословение. Но, тем не менее, отношения с правительством складывались трудно.

Ранней весной 1917 года весь Синод был отправлен в отставку. Был образован новый состав Синода. Это было сделано указом Временного Правительства, зачитанным в присутствии Синода обер-прокурором Львовым. Этому предшествовало незначительное действие, имевшее большие последствия. Сразу после февральской революции один из профессоров Петроградской Академии Титлинов подал записку на имя обер-прокурора, в которой он предлагал ведущий орган церковной печати – Церковно-общественный Вестник – передать из непосредственного ведения Синода в ведение совета Петроградской Духовной Академии. Он сказал, что при таком редактировании этот Вестник приобретет направление, соответствующее потребностям времени. Члены Синода возражали против этого, но обер-прокурор завизировал решение, нарушив синодальный устав. Титлинов был назначен главным редактором журнала. При нем журнал приобрел характер, вызывавший крайнюю тревогу в церковной среде. Самой жесткой и беспощадной критике подвергались все стороны дореволюционной церковной жизни, епископат обвинялся в том, что он не расстался с реставрационными надеждами, всячески провоцировалось неповиновение низших клириков высшим. Тогда появилось такое понятие – социал-псаломщики. Низшие клирики заявляли социальный протест против эксплуатации их со стороны епископата и высшего духовенства, носили красные бантики и очень много шумели на приходских и епархиальных собраниях. Причем, надо сказать, что состав псаломщиков тех лет был особого рода. Было очень много псаломщиков не из духовного сословия.

Когда все это выяснилось, Синод принял решение вернуть Церковно-общественный Вестник из ведения совета Петроградской Академии под прямое правление Синода. И после принятия такого решения обер-прокурор объявил указ Временного Правительства об увольнении всех членов Синода и о созыве нового состава Синода. Члены Синода ранее повиновались императору при подобных обстоятельствах, хотя полной замены Синода никогда не было при царском правительстве. У императора были полномочия менять состав Синода. В Синоде непременно присутствовали митрополиты Петербургский, Московский и Киевский, а другие назначались указом императора, обычно по инициативе самих же синодалов или обер-прокурора на неопределенный срок. А теперь все были вызваны на неопределенный срок, а не потому, что занимают три важнейшие кафедры. Поэтому само это решение шло дальше тех указов, касавшихся состава Синода, которые принимались при царском правительстве. С другой стороны, все-таки у императора было положение в Церкви особого рода, – он был миропомазанный император. И еще с византийских времен императоры имели особую ответственность перед Богом за Церковь. Это признавалось епископами. Теперь, когда было правительство лишенное начисто всякой сакральности, то это казалось совершенно беззаконным вмешательством в церковные дела. Из прежних членов Синода оставлен был только будущий патриарх Сергий, проявлявший тогда наибольшую гибкость. А среди уволенных были и митрополит Киевский Владимир священномученик, и архиепископ Новгородский Арсений, а так же будущий патриарх Тихон. Вновь назначенными были архиепископ Платон Рождественский, Новгородский архиепископ Агафангел (Ярославский) и другие. Это все видные церковные деятели XX столетия. Новый состав Синода старался не вступать в конфликт с обер-прокурором. При этом было принять радикальное решение – вести дело к созыву Поместного Собора. Причем, образован был Предсоборный Совет. Правительство исходило из перспективы превращения России в государство совершенно не конфессиональное. И оно, видимо, в перспективе готово было предоставить Церкви полную свободу внутренней жизни. Так что, мысль о созыве собора соответствовала и пожеланиям епископата, и политике правительства. Это был способ «развода» государства и Церкви в России.

Предсоборный Совет стал готовить материалы для предстоящего Поместного Собора.

В новом составе Синод согласился с идеей о замещении епископских кафедр избранием кандидата в епископы местными епархиальными съездами с участием местных представителей клириков и мирян. Нужно было только, чтобы кандидаты в епископы утверждались Синодом. По всей России проходили такие выборы. В некоторых случаях забаллотированы были архиереи прежние, где-то новые архиереи были кандидатами, где-то кафедры были вакантными, но выборы проходили и там, где вакансий не было. Владимирскую кафедру утратил епископ Алексей (Дородницын), а избран был туда будущий патриарх Сергий. Чрезвычайно важными, конечно, были выборы в Москве и в Петрограде. Обе кафедры были вакантными. Членов Синода в данном случае уволили в качестве членов Синода, но митрополитов Питирима и Макария уволили в марте 1917 года не только из Синода, но и с кафедр, так что Московская и Петроградская епархии управлялись викарными архиереями.

В Петроградской епархии результат выборов был несколько необычным, и в самом голосовании было несколько обстоятельств своеобразных. Временное Правительство хотело бы видеть Петроградским епископом, а значит – в перспективе первоприсутствующим членом Синода и одним из вероятных кандидатов в патриархи, Андрея Ухтомского, который был князем, братом известного физиолога Ухтомского. Причем, этот физиолог Ухтомский был тоже церковным деятелем. На Поместном Соборе 1917 года он представлял единоверческие общины – общины, которые сохраняют старые обряды, но при этом находятся в каноническом послушании законному священноначалию. Епископ Андрей Ухтомский тоже увлекался дониконовской стариной. В 20-е – 30-е годы он дважды переходил к старообрядцам, правда, на каких-то своеобразных условиях, желая проложить путь к объединению. Но там его не понимали, а здесь на него тоже обрушивались прещения. В его взглядах были увлечения допетровскими временами, старообрядчеством, что делало его резким критиком правительства императорского еще в дореволюционное время. Поэтому он всячески поддерживал Временное Правительство в многочисленных своих выступлениях, выделяясь среди всех архиереев несдержанностью в поддержке Временного Правительства. Другие обнаруживали лояльность, но не энтузиазм. Он же обнаруживал энтузиазм, поэтому он был угоден правительству.

Кандидатами в Петроградские митрополиты были будущий патриарх Сергий, епископ Уфимский Андрей (Ухтомский), викарный епископ Вениамин Казанский и очень уже тогда влиятельный церковный деятель политически крайне правого направления архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий). Каковы же были результаты выборов, в которых участвовало более тысячи человек? Архиепископ Антоний (Храповицкий) получил один голос. Это особенно своеобразно и непонятно, потому что на Поместном Соборе в сентябре 1917 года он получит голосов больше, чем любой другой кандидат в патриархи. Конечно, там был другой состав избирателей. Здесь – Петроградская епархия со своими мирянами и клириками, там – всероссийский Собор. Но в большей степени это говорит о настроениях, которые стали меняться очень сильно во вторую половину лета. Весной все еще у многих были радужные надежды, поэтому такой церковный деятель, который демонстрировал свою в представлениях того времени реакционность, получает один голос. Осенью 1917 года настроения были уже совсем другими. Епископ Андрей (Ухтомский) получил меньше голосов, чем другие кандидаты – около ста голосов. Выбрали же викарного архиерея, который не имел особой известности за пределами Петроградской епархии, мало интереса проявлял ко всякой политической деятельности, но считался смиренным, скромным, простым архиереем, занятым исключительно церковной жизнью и стоявшим в стороне от большой политики. Это был священномученик Вениамин, которого расстреляли с 1922 году. После него по количеству голосов был будущий патриарх Сергий.

В Москве же оказалось два главных кандидата. Это были архиепископ Литовский Тихон (Белавин) и мирянин Самарин, который в 1915 году несколько месяцев занимал должность обер-прокурора Синода. Он в дореволюционные годы был предводителем дворянства в Московской губернии. Во время войны он занимался общественной деятельностью связанной со снабжением фронта, с больницами и лазаретами для раненых воинов. Избрали будущего патриарха Тихона.

Предсоборный Совет решил вопрос о составе Собора. В состав Собора входят сам Предсоборный Совет в полном составе, а он состоял из тех же людей, что и Предсоборное Присутствие 1905 года – Синод, несколько приглашенных архиереев, несколько священников и представители церковной науки из духовенства и мирян, представители церковной общественности из духовенства и мирян. Должны были быть все правящие архиереи. Кроме того, от каждой епархии – по пять представителей, избираемых на епархиальных собраниях – два священнослужителя и три мирянина. Поскольку Россия воевала, и часть православного народа была на фронте, то было отдельное представительство от духовенства действующей армии и от православных военнослужащих действующей армии. Перед Собором созван был съезд монашествующих, который избрал на Собор двадцать членов. Там тоже было несколько викарных архиереев. Митрополита Антония Храповицкого забаллотировали при переизбрании на Харьковскую кафедру. Правда, Собор не признал этого и сохранил за ним Харьковскую кафедру. Но на Соборе он оказался не как правящий Харьковский архиерей, а как один из избранных съездом монашествующих. Было представительство от Духовных Академий – их было четыре в России, а так же представительство светских учебных корпораций - от профессоров православного исповедания всех университетов, от академиков православного исповедания, представительство от высших органов государственной власти. Поскольку в России существовали единоверческие общины, то было представительство и от единоверческих общин.

Незадолго до открытия Собора после июльских событий, когда состав правительства радикально изменился, обер-прокурором был назначен вместо Львова Карташов. Накануне созыва Собора произведена была административная реформа – очень важная. Правда, все реформы Временного Правительства действовали очень недолго, но по сути дела реформа была важной. Оберпрокуратура была упразднена. Вместо Оберпрокуратуры было образовано Министерство Исповеданий, которое должно было заниматься не только Православной Церковью, но в него был включен и Департамент Иностранных Исповеданий, который раньше принадлежал Министерству Внутренних Дел. Карташов был назначен министром исповеданий. Министерство Исповеданий уже держалось на гораздо большем удалении от церковной власти, чем Оберпрокуратура, потому что у Оберпрокуратуры была не только внешняя власть, но и внутренняя в Церкви власть. Обер-прокурору прямо подчинялась канцелярия Синода. Синод, как корпорация, обер-прокурору не подчинялся, но канцелярия Синода имела своим начальствующим лицом обер-прокурора. Поэтому, когда меня спрашивали, каковы примерно были полномочия обер-прокурорской власти, я говорил, что если иметь в виду советские времена, когда был Совет по делам религий, то обер-прокурор был одновременно и как председатель Совета по делам религий, и как управляющий делами Московской Патриархии, чем в наше время является митрополит Сергий. Все светские чиновники, находившиеся на церковной службе, находились под прямой властью обер-прокурора Синода. Он был прямым начальником для всех чиновников не священнослужителей, которые служили по церковному ведомству. Так что не только синодальная канцелярия в Петербурге, но и все канцелярии духовных консисторий по епархиям находились в его прямом подчинении. Синод все решал, хотя потом император подписывал. Но, чтобы решать, бумаги на стол попадали те, которые были подготовлены канцелярией под властью обер-прокурора.

Теперь образовывалась дистанция. Но с другой стороны несомненно, что образование вместо Оберпрокуратуры Министерства Исповеданий было шагом на пути к отделению в России Церкви от государства. Этого Временное Правительство сделать не успело, а может быть, оно и не собиралось этого делать самым последовательным и радикальным образом, но тогда говорилось о том, что государство должно быть внеконфессиональным. Прямо термин «отделение» употреблялся осторожно, но о внеконфессиональности государства говорилось достаточно прямо и ясно.

Затем, прямо перед открытием Поместного Собора архиепископ Тифлисский Платон (Рождественский), а так же архиепископ Московский Тихон (Белавин) и архиепископ Петроградский Вениамин (Казанский) были возведены в сан митрополита.

Собор открылся в день Успения Божией Матери 15 августа, а по нынешнему гражданскому календарю и по европейскому календарю тех лет это было 28 августа. Открытие происходило в Успенском Соборе Кремля, - там, где был в этот день престольный праздник. За решением созвать Собор в Москве стояло суждение о том, что патриарх, который, может быть, будет избран Собором, должен быть не Петроградским и всея Руси, а Московским и всея Руси. Решение о перенесении центра российской жизни из Петербурга в Москву предварительно сделано было Церковью, хотя внешним образом это никак не связано с церковной жизнью. Церковь первой совершила этот перенос, а потом уже большевистское правительство повторило этот шаг, видимо, по совсем иным соображениям. Для большевиков то обстоятельство, что Москва – исторический центр, было мало значимым, но более важным было то, что этот город не на окраине, а в центре России.

Первый день Собора был днем богослужений во всех московских храмах, где служили архиереи. Собор епископов служил в Успенском Соборе Кремля. Из всех приходских храмов крестные ходы двигались на Красную Площадь. На Красной Площади был совершен молебен. Торжественное заседание на следующий день состоялось в Храме Христа Спасителя. Впоследствии обычные рабочие заседания шли в московском епархиальном доме, наиболее торжественные заседания – в Храме Христа Спасителя, а в Успенском Соборе Кремля вслед за богослужением, предварявшим Собор, совершена была уже при советской власти в Москве интронизация Патриарха.

Почетным председателем Собора был избран митрополит Киевский Владимир. Он произнес слово при открытии Собора, в котором призвал вопреки тем настроениям, которые тогда господствовали в России, не к разномыслию, а к единомыслию, - в единомыслии залог успешного церковного делания. Хотя, на самом Соборе звучали голоса, что члены Собора должны разделиться по фракциям в зависимости от своей ориентации. Но это было решительно отвергнуто, и было отчетливо сказано, что это совершенно не в духе церковности, когда мы стремимся к тому, чтобы быть едиными в исповедании одной и той же православной веры.

Все первые заседания представляли собой реакцию на то, что происходит в стране. Первый доклад по внутренним делам – доклад мандатной комиссии – заслушан был только через неделю-другую после открытия Собора. Начинался развал армии, массовое дезертирство, грабежи, которые устраивали бежавшие солдаты повсеместно. Кое-где это были грабежи церквей или монастырей. Было избиение в массовом порядке офицерского состава. Все это требовало какой-то реакции Собора. Собор реагировал, – издавал обращения к армии, издавал обращения к народу, призывая армию образумиться, исполнять свой долг, защищать отечество. Был издан призыв к трехдневному покаянному посту в связи с тем развалом и крушением, которое переживает российское государство. Затем решался и вопрос прямо политического характера. Была уже идея созыва Учредительного Собрания, а выборы проходили в так называемый Предпарламент. Собор должен был решать, проигнорировать ли это избрание Предпарламента как событие не связанное прямо с церковной жизнью и лежащее в сфере политической. Но большинство членов Собора решили, что это обозначало бы равнодушие церковных деятелей к судьбе отечества, к судьбе православного русского народа, поэтому совершенно оставить это в стороне нельзя. Если нельзя проигнорировать, то как реагировать? Была идея, что надо просто составить свой список кандидатов – не клириков, а тех, кого Церковь определенно и ясно поддерживает, и предложить именно их избрать. Но другие члены Собора, возражая, говорили, что это недопустимо, потому что это значит, что Церковь встанет на путь политической борьбы. Но и призвать граждан России голосовать за тех кандидатов, за кого они считают нужным, это значило не сделать ничего. В конце концов, был выработан документ, одним из главных авторов которого был князь Евгений Трубецкой – известный религиозный философ. В этом документе не назывались ни партии, ни блоки, ни персональные лица, за которых надо голосовать, но говорилось о том, что голосовать русские православные люди должны за тех политических деятелей, которые преданы России и Православной Церкви.

Затем было выступление Корнилова на глазах Собора. И опять некоторые члены Собора призывали энергично поддержать его. Большинство Собора решило от этого удержаться, не считая нужным так прямо входить в политические дела.

Что касается доклада мандатной комиссии, то там решался один вопрос о признании полномочий одного из членов Собора, избранного от мирян одной из отдаленных епархий, который в прошлом был священником, но лишен сана по собственному прошению в связи с вдовством в молодые годы. С середины XIX века таковым священникам позволялось просить о сложении сана с тем, чтобы вступить в новый брак. Это вызвало дискуссию, признать или не признать его полномочия. В конце концов, Собор заявил о невозможности признать его полномочия, считая, что все-таки, хотя он мог и измениться, и покаяться в прежнем своем малодушии, но Собор должен подчеркнуть, что священство это долг, который должен исполняться человеком в течение всей жизни несмотря ни на какие обстоятельства. Это решение должно было укреплять решимость сохранять верность Церкви и верность своему пастырскому служению в предстоявшие очень трудные времена.

На Соборе были образованы отделы. Председатели отделов были избраны Собором. Был почетный председатель Собора – митрополит Киевский Владимир. Действующим председателем Собора был избран митрополит Московский Тихон. Ему были избраны еще два заместителя, - тогда они назывались товарищами председателя. Оказалось, что эти трое все стали кандидатами в патриархи. Это были Антоний (Храповицкий) и Арсений (Стадницкий). Был избран президиум Собора, Соборный Совет с включением в него нескольких священнослужителей и мирян. Кроме того, действовали отделы – более двадцати. Каждый из них занимался определенной тематикой, например, высшее церковное управление, епархиальное управление, церковный суд, церковная проповедь, духовное образование и т.д. Председателями отделов были избраны архиереи, а в каждый отдел, мог записываться любой, кто пожелает.

Важнейшим оказался отдел высшего церковного управления. Именно там решался вопрос об устройстве высшей церковной власти. Надо сказать, что при открытии Собора большинство членов Собора не считали нужным восстанавливать в Русской Церкви патриаршество. Но настроения соборян менялись. И вот, это изменение настроений обнаружилось в работе самого отдела. Причем, отдел, обсуждая эту тему, в какой-то момент решил, что не следует ему доводить свою работу до конца, вырабатывая детально все проекты, касающиеся высших органов церковной власти, пока не решен принципиальный вопрос – быть патриарху, или не быть. В зависимости же от решения этого вопроса получат определенное направление и другие более частные положения. Поэтому решено было до завершения обсуждения проекта всех документов, которые должны выйти лона этого отдела, прямо на Собор вынести вопрос о восстановлении патриаршества. Несколько членов отдела возражали против такого поспешного вынесения этого вопроса, считая, что отдел должен сначала рассмотреть до конца вопросы, связанные с высшим управлением, выработать проекты всех соответствующих документов, а потом в обычном порядке выносить их на пленарные заседания. Но, кажется, более трезвой была мысль, что работа может оказаться пустой, если отдел будет действовать в одном направлении, исходя, скажем, из существования патриаршества, или несуществования патриаршества, а Собор потом примет решение другое. Поэтому решено было обсудить эту тему.

Доклад был сделан епископом Митофаном Астраханским. Он вскоре стал архиепископом, а в 1918 году был расстрелян, но пока его нет среди новых прославленных мучеников и исповедников. Он высказался за восстановление патриаршества. Его аргументы были таковы. Во-первых, канонические – Церковь всегда возглавлялась первым епископом. В первые века титулы были иные, но всегда это был епископ, полномочия которого не сводятся к тому, что он является председателем архиерейского собора, а более, чем только председателем. Поэтому существующее положение, когда первоприсутствующий в Синоде никаких полномочий иных кроме председательства в Синоде не имеет, не соответствует каноническим нормам. Затем – церковная традиция – церковная история Византии, церковная история России. Положение Церкви во времена допетровские было более нормальным, чем оно стало впоследствии. Влияние Церкви было несравненно более широким и глубоким на жизнь страны и народа. В этом виделось тоже следствие того, что существовало патриаршество, и оно было упразднено. Наконец, учитывались обстоятельства времени. Время было тревожное, для Церкви крайне опасное. В этой обстановке, - сказал епископ Митрофан, - у Церкви должен быть вождь, должен быть персональный глава Церкви, который бы был средоточием ее.

Началась дискуссия. По этому вопросу записалось выступить более ста членов Собора. Успели выступить семьдесят, когда решено было подвести черту и дискуссию прекратить. Противники восстановления патриаршества говорили, что патриаршество это шаг к папизму, - папская власть в Риме выросла из патриарших полномочий. Древняя Церковь в первые века своего существования не знала епископов с такими широкими полномочиями, которые впоследствии возникли у патриархов. Некоторые говорили по-другому: вопрос о патриаршестве трудный, но в наше время, когда так обострена политическая борьба в стране, патриаршество явится неким заменителем исчезнувшей царской власти. Поэтому патриарх станет центром притяжения монархистов, и Церковь окажется включенной в политическую борьбу, что для нее не полезно. Что касается сторонников восстановления патриаршества, то они в разных направлениях развивали те же самые идеи, которые содержались и в докладе епископа Митрофана. Особенно яркую речь на тему о восстановлении патриаршества произнес тогда еще архимандрит Илларион Троицкий. Сейчас он канонизован Церковью как священномученик архиепископ Илларион, мощи которого перенесены в Сретенский монастырь. Он сказал, что Москву называют сердцем России. Но где же это сердце России в большой Москве? На Кузнецком мосту (улица магазинов), или в ином месте? Конечно, не на Кузнецком мосту, а в Кремле. Но где в Кремле? В здании Сената, Окружного суда? Нет, не там, а в Успенском Соборе. Там бьется сердце России. Но и даже в самом Успенском Соборе есть такое место, где находится это сердце – это пустое патриаршее место! Орел, на европейский лад скроенного, петровского абсолютизма выклевал сердце России, и Собор должен властью, данной ему от Бога, воссоздать Россию, восстановить патриарший престол.

По этому вопросу брал слово и архиепископ Антоний (Храповицкий). Он сказал, что здесь некоторые выступавшие обвиняли сторонников восстановления патриаршества в том, что они тайные монархисты. Я же не буду уподобляться ослу, который топчет мертвого льва. Но только что я читал письма Победоносцева к императору Николаю II, и из них совершенно очевидно, что как раз опасения за полноту самодержавной власти и побуждали Победоносцева возражать против восстановления патриаршества. Так что, эти две идеи должны быть разведены.

Решено было дискуссию прекратить. Тут пришли известия из Петрограда, что большевики свергли Временное Правительство и взяли власть. Как и во многих других местах России, на Соборе это тогда не было услышано со всей той грандиозностью последствий, которые наступят. Тем не менее, было известно, что большевики относятся к Церкви хуже, чем эсеры и кадеты, которые были во Временном Правительстве. Поэтому обстановка стала более тревожной.

Значительное большинство Собора проголосовало за восстановление патриаршества. Противники восстановления патриаршества постарались, правда, внести в определение, принятое Собором, оговорку, что высшая власть в Церкви законодательная, исполнительная, судебная и контролирующая принадлежит Поместному Собору, чтобы была гарантия, что патриаршая власть не вырастет за рамки власти Поместного Собора.

Дальше встал вопрос об избрании патриарха. Решение найдено было очень своеобразное. Решено было провести голосование. Причем, каждый член Собора писал имя того, кого он хочет видеть патриархом. Если кто-то получит при этом более половины голосов, он будет признан избранным в патриархи. Если же этого не произойдет, то в таком случае будет проведено несколько туров голосования с тем, чтобы были избраны три кандидата. Кандидаты должны быть избраны тоже большинством голосов, но при этом каждый пишет уже имена трех кандидатов. А из этих трех кандидатов патриарх будет избран жребием. Решено было окончательное решение предоставить самому Божественному усмотрению. Были члены Собора, которые возражали против такой необычной процедуры избрания. Они предлагали, чтобы состав Собора избрал трех кандидатов, а Архиерейское Совещание избрало из них патриарха.

Проведено было голосование, когда каждый писал без объявления предварительных предложений имя того, кого он желает видеть патриархом. Оказалось, что половины голосов никто не получил. Но более всех голосов получил архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий). За него было подано более ста голосов. Затем, на втором и третьем местах были кандидаты, получившие менее тридцати голосов. Это были архиепископ Тамбовский Кирилл, который канонизован на Архиерейском Соборе, будущий патриарх Тихон, архиепископ Арсений (Стадницкий) – они получили более двадцати голосов. Другие кандидаты получили не более десятка голосов. Будущий патриарх Сергий получил, если не ошибаюсь, пять голосов. Митрополит Владимир Киевский получил более десяти голосов. Так же более десяти голосов получил и священник Георгий Шавельский. Собор в своем положении предусматривал возможность избрания патриархом и священника, в том числе – даже из не монашествующих, в том случае, если таковой не имеет супруги. По ошибке несколько голосов получил протопресвитер Успенского Собора Николай Любимов, у которого была матушка. И тот же самый Самарин, который баллотировался в митрополиты Московские, тоже получил несколько голосов по ошибке, так как мирянин не мог быть избран патриархом. А из не архиереев наибольшее число голосов получил архимандрит Илларион Троицкий, который произнес блестящее слово в защиту идеи о восстановлении патриаршества.

Результаты выборов были объявлены. Они как-то сориентировали членов Собора. Затем, был проведен первый тур избрания кандидата, когда каждый писал по три имени. В результате этого голосования более половины голосов получил Антоний (Храповицкий). Вторым вышел Арсений (Стадницкий). И, наконец, третьим больше половины голосов получил Тихон митрополит Московский.

Само же избрание патриарха из этих трех кандидатов проведено было в Храме Христа Спасителя жребием. Жребий тянул старец из Зосимовой пустыни, тоже канонизованный недавно состоявшимся Собором, преп. Алексий. Во многих воспоминаниях он назван слепым. Но это не соответствует действительности. Он очень плохо видел, но слепым не был. Монахом он стал уже в пожилые годы, а так он был очень хорошо известным московским священником. Он достал записку, передал ее в руки почетного председателя Собора митрополита Киевского Владимира. Тот прочитал: «митрополит Московский Тихон. Аксиос!» Храм был полон народом. Писавшие об этом, говорят, что волнение было огромное. На глазах многих были слезы. Это было грандиозное событие в истории Русской Церкви.