В прошлый раз мы остановились на начале автокефалии Русской Церкви, на митрополитстве св. Ионы. Следствием самопровозглашения автокефалии, в конце концов, явилось отделение Западнорусской митрополии от Московской. С тех пор в течение почти двух с половиной столетий Западнорусская митрополия существовала административно отдельно от Московской. Московская была автокефальной фактически, а Киевская оставалась в составе Константинопольского патриархата. Первым митрополитом после св. Ионы был Феодосий, имя которого святитель Иона оставил в своем завещании. Управление его продолжалось всего три года. Он вызвал неудовольствие духовенства своими слишком суровыми наказаниями и захотел сам уйти на покой. В 1464 году он удалился в Чудов монастырь. Затем Русскую Церковь возглавлял митрополит Филипп. Его еще называют митрополит Филипп I, потому что в середине XVI века был еще один Филипп. На этом митрополитстве, продолжавшемся почти десять лет, я тоже останавливаться не буду.

После митрополита Филиппа I был митрополит Геронтий. Время его управления Церковью тоже продолжалось долго – с 1473 по 1489 годы. На это время приходится важнейшее событие в истории русского государства – оно окончательно освобождается от татарского ига. Вы знаете из истории знаменитое стояние на Угре, когда на одном берегу стояло русское войско, на другом берегу – золотоордынское. Дело в том, что Русь много лет уже не платила дани, и когда эту дань затребовали, платить отказалась навсегда, заявив о своей полной самодержавности. Надо сказать, что тогда слово «самодержавие» обозначало вовсе не абсолютную власть, а независимость от иностранных государей – то, что сейчас называют словом «суверенитет». Стояние это закончилось тем, что татары дрогнули и ушли. На том и кончилось иго, и вскоре распалась Золотая Орда. Потерпев это поражение, золотоордынские ханы не могли более контролировать местные ханства, соперничавшие с Ордой – Казанское, Астраханское и Крымское. Собственно центральная Орда ушла в казахские степи и там растворилась, а Казанское, Астраханское и Крымское ханства стали самостоятельными государствами.

В это время проявилась инициатива митрополита Геронтия. Именно он в ту пору, как сам великий князь сомневался в успехе этого предприятия и тоже готов был дрогнуть, подчиниться хану, в своем послании, которое он составил вместе с архиепископом Ростовским Васианом, настаивал на том, чтобы великий князь готов был к защите православной Русской земли от агарянского нечестивого царя. Таким образом, Церковь в разные эпохи ига по-разному ставила вопрос об отношении к Золотой Орде. В этот решающий момент русский митрополит вдохновлял князя на противостояние и внушал ему надежду на победу.

Следствием учреждения автокефалии Русской Церкви, падения татарского ига, падения Константинополя в 1453 году и того обстоятельства, что вторая супруга Ивана III София (Зоя) Палеолог была племянницей последнего византийского императора, а с этим браком связано перенесение символов императорских регалий на Русь (с этих пор именно начинается употребление двуглавого орла в качестве русского герба), явилось появление учения о Москве – третьем Риме.

Эта доктрина была сформулирована позже – XVI веке, но корни ее лежат в событиях второй половины века XV и заключаются в том, что Москва преемник нового Рима, Москва приняла наследство Византии. Я думаю, что эта идея всем вам знакома. Но, возможно, имеет смысл пояснить ее корни. Идея Москвы – третьего Рима связана с мыслью о Риме странствующем. А в свою очередь эта идея особого места Рима в мировой истории восходит к библейскому тексту пророка Даниила. Царь Навуходоносор имел сонное видение, которое никто не мог разгадать. Задача ставилась непосильная для нормального человека, лишенного духовного дара – надо было сначала узнать, что видел во сне Навуходоносор, а потом растолковать. И все жрецы, которых призывали растолковать сон, были бессильны, потому что не знали, что видел царь во сне – он забыл, что он видел. А Даниил сказал, что царь видел истукана, у которого золотая голова, серебряные руки и верхняя часть тела, бронзовая нижняя часть тела и железные ноги. Золотая голова – это нынешнее царство, но оно закончится, и потом будет иное царство – слабейшее, но еще тоже блестящее, наконец, будет еще более слабое бронзовое царство, а потом железное, которое будет могущественнее других царств и все их переломает, но само разделится надвое. Это толкование Даниила замечательно потом наложилось на трактовку смены мировых империй. Золотое царство – Вавилонское; серебряное – Персидская держава Кира, Дария, Артоксеркса; бронзовое – империя Александра Македонского; железное – Римская империя, разделившаяся надвое. А еще в этом видении был образ камня, который разобьет истукана. Этот камень упадет с горы, сам станет горою и уже никогда не кончится. Существует уже богословское истолкование этого камня – этот камень Христос. Христос на месте земных империй создаст Церковь, которая вовек не разрушится. Рядом с богословской интерпретацией этой идеи возникла идея, что это царство, которое вовек не разрушится, это не только Церковь Христова, но и христианская империя – Рим, который вовек не разрушится. Император Константин перенес резиденцию на Босфор и назвал ее новым Римом. А мысль появилась задним числом, что Рим переместился на восток. И возникло историософско-религиозное объяснение, что это произошло в предвидении отпадения ветхого Рима от православия в 1054 году. И все это дало повод в связи с падением Константинополя к появлению идеи о третьем Риме. Пал Константинополь. Больше нет православной христианской Римской империи. Весь запад в глазах православных людей того времени состоял из еретических государств, отпавших от православия. Рим второй завоеван мусульманами. Но на далеком севере в Москве появилось самодержавное православное государство. Оно и призвано быть новым третьим Римом. Отсюда эта идея старца Филофея, которую он изложил позднее в XVI веке в ряде своих посланий.

В эту пору появляется на Руси вначале в Новгороде - потом распространяется в Москву - особое еретическое движение, которое получило название ереси жидовствующих. Кажется, первое проявление этой ереси относится еще ко времени Филиппа. Но в полную меру проявление этой ереси связано с эпохой митрополита Геронтия при князе Иване III.

Каково происхождение этой ереси? С фактической стороны много обстоятельств известно через судебные расследования, которые тогда проводились. Но что касается самого учения, то здесь многое остается неясным. В Новгороде в свите вассального литовского князя Владимира, переехавшего из Киева, появляется некий еврей по имени Захария. Ему удалось соблазнить и сделать своими единомышленниками несколько новгородских священников. А затем получилось так, что Иван III приезжал в Новгород, и как раз эти священники ему особенно приглянулись своими талантами. Он их перевел в Москву, где они стали настоятелями кремлевских соборов. Потом оказалось, что еще несколько чрезвычайно важных лиц было вовлечено в эту ересь. Среди них был важнейший чиновник, занимавший должность дьяка посольского приказа. Во всех приказах были бояре, которые ведали приказами. Но для них это было почетное место, а реально возглавлял приказ дьяк, он вел посольские дела. Он и был важнейшим чиновником в стране. Еще оказалась вовлеченной и невестка великого князя
Елена Волошанка – мать наследника престола. Дело в том, что ее муж – старший сын Ивана III – умер рано. И поэтому его сын Димитрий считался тогда наследником престола. А потом получилось, что преемник митрополита Геронтия Зосима, поставленный, вероятно, по советам тех самых почтенных протопопов, тоже оказался покровителем этого тайного движения. Поэтому складывалась ситуация достаточно рискованная для сохранения православия на Руси.

Обнаружено было существование этой ереси в самом Новгороде. Кто-то из тех, кого вовлекали в эту ересь, донес, и о ереси стало известно тамошнему архиепископу Геннадию. Архиепископ Геннадий вместе с преп. Иосифом Волоцким, который был настоятелем основанного им Волоколамского монастыря, и стали главными борцами против ереси. При этом архиепископ Геннадий отличился не только тем, что осуществлял своей архиерейской властью собственно репрессивные меры по отношению к еретикам. Он, кроме того, сумел собрать все библейские книги. До тех пор они существовали в виде отдельных рукописных книг. При нем же все это собрано было воедино, отредактировано, переведено при необходимости. Это понадобилось потому, что содержание Ветхого Завета имело прямое отношение к ереси. И потому хорошее знание Священного Писания, аутентичное, православное толкование ветхозаветных книг было необходимо для успешной полемики с еретиками. А преп. Иосиф Волоцкий написал книгу «Просветитель», в которой давал богословски-точное христианское истолкование пророческих мест Ветхого Завета.

Теперь я обращаюсь к самой сути этой ереси. Называется она ересью жидовствующих не только потому, что ее вдохновителем явился один из евреев, но так же и потому, что Ветхий Завет здесь ставился во главу угла. Ересь эта заключалась в отказе от учения о божестве Господа Иисуса Христа. Единобожие проводилось так же, как у мусульман или евреев, за исключением того, что прямого поругания Иисуса Христа вроде бы доказать было нельзя. Видно только отвержение полноты Его божества, Его богосыновства. Выражалось это и в религиозных обрядах еретиков. Суббота у них была поставлена на первое место – важнее воскресения, и, как будто бы, обряд обрезания тоже совершался над приверженцами этой ереси. Они были предшественниками нынешних иеговистов или субботников, которые, хотя и не порывают совершенно с христианством, не отвергают Христа, как учителя жизни, но отвергают христианское вероучение о Христе как о Богочеловеке, о Христе как Сыне Божием.

Существует иное понимание этой ереси. Видится в ней не столько еретическое вероучение, сколько своего рода религиозно-философский рационализм, свободомыслие, существовавшее и вне еврейского талмудизма, одно из проявлений учения неоязыческого, которое скорее языческий имеет характер, нежели иудейский. И особенная деталь связана с тем, что в этой малочисленной, но очень влиятельной группе людей процветала всякого рода оккультистская практика. Корнями ее была кабала, или что-то иное. Это, может быть, и было одним из ключей к доверию высокопоставленных людей. Известно, что и сам Иван III какое-то время был почти негласным покровителем этой ереси. Во всяком случае, известно, что преп. Иосиф Волоцкий потратил много усилий на то, чтобы убедить Ивана III в необходимости принятия жестких мер против еретиков. Возникало такое впечатление, что своими оккультистскими эффектами они произвели сильное впечатление на Ивана III.

В связи с этой историей возник спор уже в среде православных монахов. Этот спор только отчасти касался ереси жидовствующих, в нем обсуждались и иные проблемы. Речь идет о споре между последователями Иосифа Волоцкого и последователями Нила Сорского – нестяжателями. Их еще называли заволжскими старцами, потому что преп. Нил и его единомышленники были по большей части монахами в маленьких монастырях к северу от Волги.

В связи с ересью жидовствующих стоял вопрос, как поступать с еретиками. Преп. Иосиф считал, что доверять их покаянию не следует, оно лицемерно, оно просто приносится ради спасения жизни, поэтому надо самым суровым образом карать еретиков. Преп. Нил говорил и писал, что кающихся еретиков надо принимать с распростертыми объятиями. Еретиков же нераскаянных следует, не подвергая смертной казни, изолировать, чтобы они не оказывали дурного влияния на других людей, и чтобы ересь не распространялась. Потом возникло подозрение, что в заволжских монастырях укрываются многие разыскиваемые еретики, которым грозит смертная казнь.

Другой вопрос, по которому у них были разногласия, это вопрос по поводу церковных землевладений. Монастыри, как известно, имели обширные земельные владения. У нестяжателей выработалась такая точка зрения: хотя лично монахи ничего не имеют, и с формальной стороны обет бедности здесь не нарушается, но фактически обширные земельные владения монастырей, работа на монастырских землях многочисленных крестьян идет против идеи о монашеской аскезы. Нельзя сказать, что монахи живут в христианской бедности. Поэтому преп. Нил был за упразднение монастырского землевладения. Именно монастырского, - потому что землями владели в основном монастыри и архиерейские кафедры. Случи владения землей приходами были невелики. Речь идет именно о населенной земле, а не о земле вообще – огородах, покосах и т.д., потому что такая земля оставалась у монастырей всегда, даже после реформ Екатерины II, когда были секуляризованы церковные землевладения. Спор шел о земле, на которой стоят деревни, в которых живут крестьяне.

Преп. Иосиф Волоцкий настаивал на том, что монастырское землевладение должно быть сохранено. Первым его аргументом был тот самый богословский аргумент, сомнительность которого подчеркивал преп. Нил, - сами монахи ничем не владеют, и ничто при богатстве монастыря не мешает монаху, желающему жить суровой аскетической жизнью, таковой жизнью жить. Второй аргумент: монастыри должны накапливать хлеб и деньги для того, чтобы в голодные годы кормить голодающих. В монастырях должны строиться великолепные храмы и совершаться богослужения достойные славы Божией для того, чтобы могли поучаться ему и священнослужители приходских храмов. Наиболее сомнительный аргумент заключался в том, что в монастырях не только простые монахи подвизаются, но монастыри это еще и школа, где готовятся епископы, которые большей частью бывают из боярского сословия. И как же в бедном монастыре жить боярину? Затруднена будет подготовка кандидатов на архиерейские кафедры, если монастыри лишатся своих имений. Этот аргумент может казаться наивным или даже циничным, но сам преп. Иосиф Волоцкий, хотя был из боярского сословия, в архиереи не готовился.

Митрополит Зосима был вовлечен в ересь, поддерживал еретиков, и в конце концов был обличен и лишен митрополичьего престола в 1494 году. Насколько известны его собственные взгляды, похоже, что прямым приверженцем еретиков он не был. Скорее это был большой церковный либерал, которому попросту не очень важно было само учение церковное. Говорят, что он не верил и в бессмертие души человеческой. Похоже, что он не столько был идейным еретиком, сколько покровителем их ради церковного либерализма и из-за безразличия к христианству.

Может быть, это ему в свое время помогло сделать вполне благоразумный шаг. Дело в том, что 1492 год по принятому тогда летоисчислению был 7000 годом от сотворения мира. В народе русском были до чрезвычайности распространены ожидания конца света и прихода антихриста. Даже за несколько лет до этого при составлении календаря доводили пасхалию до этого года (6999 года от сотворения мира), а потом писали, что далее ужас, мрак и конец всего. Не решались составлять пасхалию на следующие годы. А Зосима со своей крайне слабой религиозностью через это легко переступил и велел составить пасхалию на будущие сотню-другую лет.

При митрополите Симоне, который был преемником Зосимы с 1495 по 1511 гг. состоялся Собор (1504 г.), на котором, собственно, и решался вопрос о монастырском землевладении. На Соборе преп. Нил Сорский высказался, его сторонник Паисий Ярославов тоже высказался за упразднение монастырского землевладения. И это было на руку правительству – великому князю, поскольку земель не хватало.

Каково вообще происхождение монастырского землевладения? Это пожертвования и завещания. Умирая, землевладелец отписывал такую-то землю такому-то монастырю, такую-то другому. Так и вырастало монастырское землевладение, а земля, то которой кормилось войско великого князя – дворянское ополчение, иссякала. Каждый воин ополчения получал землю, которая не была его собственностью в отличие от боярской, - она была собственностью великого князя. И вот, чтобы иметь вооружение, доспехи, коня, слугу, или даже целое войско, нужна была такая земля. А она истощалась, ее становилось все меньше и меньше. Поэтому правительство было заинтересовано в упразднении монастырского землевладения, однако не решилось на это. Не митрополит Симон, ни чрезвычайно авторитетный после победы над ересью жидовствующих преп. Иосиф Волоцкий не проявили уступчивости, и настаивали на том, что отнятие земель у монастырей это посягательство на достояние Церкви – смертный грех. И, хотя Собор принял решения, как-то ограничивающие расширение монастырского землевладения, но упразднено оно не было.

Следующий митрополит Варлаам (1511-1521 гг.) был, кажется, по своим взглядам сторонником нестяжателей. Хотя нестяжатели были по своим взглядам на монастырское землевладение более удобны правительству, но в то же время они проявляли гораздо меньшую склонность к тому, чтобы угождать государю. А последователи преп. Иосифа Волоцкого, который был человеком исключительного мужества и твердости и не боялся сказать слово против великого князя, были по отношению к великокняжеской власти лояльны, – старались угождать князю, выполнять его волю.

Митрополит Варлаам оказался в конфликте с великим князем Василием III  сыном Ивана III. Он потому и стал наследником престола и великим князем, что была побеждена ересь жидовствующих. Конфликт связан был с тем, что брак Василия III был бездетным. Поэтому появилась мысль в окружении великого князя расторгнуть этот брак и жениться на другой, чтобы родился наследник престола. Эту мысль и осуждал как греховную митрополит Варлаам. Но брак этот все-таки состоялся. Тогда, впрочем, речь не шла о конкретной невесте, но само возражение митрополита великому князю послужило причиной его сведения с престола. Надо сказать, это был первый случай, когда своей властью князь заставил митрополита оставить престол. В отношениях московских государей и Московских митрополитов после начала нашей автокефалии и в особенности после смерти Ивана III многое изменилось. И Василий III, и его преемник Иван Грозный так же, как и московские цари XVII века, обращались с митрополитами и патриархами, поставляемыми в Москве, иначе, чем с теми, которых в свое время присылали или благословляли из Константинополя. С ними они уже считались меньше.

Преемником Варлаама был митрополит Даниил. Он был из тех, кого называли «потаковниками». До своего восшествия на митрополичий престол он был монахом аскетической жизни. Он был учеником преп. Иосифа Волоцкого. Сам Иосиф Волоцкий – сторонник монастырского землевладения – был строгим аскетом. И в его монастыре, несмотря на огромные земельные богатства монастыря, монахи жили очень трудной жизнью. Об этом сохранились воспоминания, оставленные тем, кто сам принадлежал по убеждениям к нестяжателям. И он признавал, насколько тяжела жизнь монахов в монастыре преп. Иосифа Волоцкого и некоторых других монастырях, игумены которых были последователями преп. Иосифа. Но митрополит Даниил в личной своей жизни резко изменился с тех пор, как стал главой Церкви. О нем как о митрополите уже никак нельзя было сказать, что он продолжал жизнь постническую и аскетическую. Сохранился словесный портрет его, который много говорит в этом отношении. Этот портрет написан иностранцем Герберштейном, который много чего описывал, виденного им на Руси. Он пишет так: «Он был человеком дюжим и тучным с лицом красным, по-видимому, он был предан более чреву, чем посту и молитвенным бдениям». Вероятно, это клевета, но далее он пишет: «Когда нужно было являться в народе для служений, он предавал лицу своему бледность посредством окуривания себя серой».

Следующий митрополит - Макарий оказал огромное влияние на формирование личности Ивана IV  в лучшую, светлую пору его правления. И сама идея венчания на царство принадлежала ему. Дело в том, что в юности Ивана IV уже смогли развратить, и образ жизни его до женитьбы на Анастасии Романовой и до венчания на царство был непотребным. Но после брака, инициатором которого был митрополит Макарий, произошла перемена. И несколько лет, пока жива была Анастасия, Иван производил впечатление идеального правителя.

Ко времени восшествия на митрополичий престол Макарий был человеком лет шестидесяти. Конечно, ученость того времени была своеобразной. По сочинениям преп. Максима Грека видно было, что еще византийская образованность не совсем угасла. Понятно было, что преп. Максим Грек владеет всем святоотеческим наследием, - всем, что написано было свв. отцами на греческом и латинском языках. И видно было, что ученые люди в Москве знали только то, что было переведено на славянский язык. Но, тем не менее, то, что можно было знать, митрополит Макарий знал. Если его сравнивать с его окружением, с его эпохой, то он стоял на высоте. Он был инициатором составления больших книжных сводов. Летописный свод ему принадлежит, а так же многотомные Великие Четьи Минеи. В них не только жития святых были включены, а вообще вся существующая на славянском языке литература. Конечно, это делал не он один. При нем работала целая школа редакторов и переписчиков. Наконец, он был инициатором канонизации многочисленных святых. Мысль о Руси как третьем Риме вызывала желание, чтобы Русь святостью своею была сравнима с Византийской империей. На Соборе 1547 года митрополит Макарий был инициатором канонизации святых, потом – на Соборе 1549 года и на Стоглавом Соборе 1551 года.

Как совершалась эта канонизация? Не то, чтобы святые как-то вдруг появлялись, а раньше о святости их не было и речи. Просто на местах, в прежних уделах Русской земли было местное почитание многих угодников Божиих. И эти местно чтимые святые становились общероссийскими. В отдельных случаях их мощи переносились в Москву. Но причислялись к лику святых и другие лица, еще не канонизованные, но уже почитавшиеся в разных местах и подвизавшиеся в разные времена.

При митрополите Макарии проведен был Стоглавый Собор, который имел большое влияние на последующую церковную жизнь на Руси. Стоглавым он называется потому, что книга, в которой отражены его деяния, названа Стоглавом. Она разделена на сто глав. Можно, не зная этих обстоятельств, подумать, что причиной такого названия было то, что в нем принимало участие сто отцов. Но это идет от названия книги. А построена она была таким образом: Иван Грозный задает вопросы, касающиеся разных сторон церковной жизни, и ищут решения этих вопросов. Но трудно сказать, в какой степени это отражало действительный ход Собора. Можно думать, что если царь и формулировал эти вопросы, то, скорее всего, митрополит Макарий влагал их в его уста. Конечно, Иван Грозный был и сам хорошо начитан, но это было в более зрелые годы. А вопросы сформулированы, скорее, специалистом. Такого трудно было ожидать от юного правителя, которому в ту пору был всего 21 год.

Стоглав решал самые разные вопросы церковной жизни – и церковного управления, и епархиального, и приходского, вопросы религиозного образования для народа, вопросы подготовки пастырей, монастырская тема. В частности, Стоглавый Собор запрещает впредь существовать двойным монастырям. Двойные монастыри – женский и мужской монастырь вместе, рядом при одном общем храме. Это часто служило соблазну монашествующих или служило поводом для подозрений со стороны внешних. Поэтому таковые монастыри решено было развести.

Собор решал и вопросы богослужебные. В этом отношении, наверно, его решения имеют скорее негативные последствия. На Соборе были зафиксированы те обрядовые особенности, которые существовали в наших церквах наряду с иными обрядами. Но все эти обрядовые особенности, им утвержденные и предписанные как единственно допустимые, и стали впоследствии знаменем старообрядчества. Это сугубое аллилуия. Наше принятое аллилуия – трегубое, а сугубое – это произносимое дважды. Идея сугубого аллилуия пошла от того, что почему-то вообразили, что аллилуйя – это то же самое по-еврейски, что «Слава Тебе Боже» по-славянски. Естественно, что для символизирования Пресвятой Троицы все должно быть тройственным. И в трегубом аллилуия увидели четырехкратное повторение. Это, конечно, элементарная ошибка. Аллилуия никак не обозначает «Слава Тебе Боже». Но так решили и утвердили впредь читать и петь «Аллилуия, аллилуия, слава Тебе Боже».

То же и с двуперстным крестосложением. Возможно, что двуперстное крестное знамение имеет древнее происхождение. Возможно, что не совсем верно представлять себе дело так, как представляет его митрополит Макарий Булгаков в своей истории. Он считает, что двуперстное знамение возникло из испорченного, смазанного священнического благословения. Сложение пальцев в священническом благословении символизирует буквы имени Иисус. И он считает, что двоеперстие появилось у нас с учреждения автокефалии. Но возможно, что оно имеет более глубокие корни. Несомненно, нам неизвестно, как во времена Василия Великого складывали персты для совершения крестного знамения. Поэтому вопрос достаточно темный. Но как бы там ни было, Стоглавый Собор утверждает двоеперстие, настаивает на нем, когда употреблялось и то и другое. Потом же, когда патриарх Никон проводил исправление книг, то появились сторонники сохранения всего того, что утвердили отцы на Стоглавом Соборе.

После смерти митрополита Макария митрополичий престол занимал митрополит Афанасий. При нем началась опричнина. Конечно, опричнина была вызвана очень тяжелой ситуацией, сложившейся вокруг Иоанна Грозного. Бегство Курбского, многочисленные случаи измены, трудные обстоятельства в Ливонской войне, набег татарского хана на Москву, – много чего было. Создавалась оппозиция со стороны так называемых «княжат». Так называли тех князей, которые некогда были удельными, но, лишившись своих уделов, стали просто аристократией под рукою московского князя. Если раньше они были вассалами великих князей и сами имели в свою очередь от них зависящих более мелких князей вассалов, то теперь они были только слугами и рабы. Особенно во времена Ивана III, Ивана IV утвердились эти византийские традиции - совершенно иные, чем западноевропейские, когда есть государь, а все остальные – его подданные, его слуги, его рабы, и нет особой разницы между более знатными и менее знатными. Это было еще очень непривычно и очень болезненно переносилось. Конечно, бегство Андрея Курбского – очень сильный эпизод, но за этим стояли настроения многих. Дело в том, что переходы от одних князей к другим, из Москвы в Литву, из Литвы в Москву не расценивались как государственная измена столетием назад, потому что это были вольные слуги. Вот помещики, дворяне – это слуги невольные, им давалось поместье, за него они служили князю. А бояре, удельные князья были сами по себе землевладельцами как европейские вассалы. Они могли легко перейти на сторону другого. Поэтому бегство Андрея Курбского в его глазах было одним, а в рамках нового правосознания государства – другим. Это уже была измена. Поэтому, конечно, многие из княжат мыслили себя младшими, но принципиально равными великому князю московскому. Некоторые из них знали, что московская ветвь – одна из младших в роду Рюриковичей. Это было их правосознание. Но правосознание великого князя и царя московского было другое.

Я думаю, что нам нет необходимости входить в оценку опричнины. Это самостоятельная и трудная тема, и, говоря несколькими словами, тут можно дело исказить. Но ясно одно, что начавшиеся после введения опричнины расправы, многочисленные аресты и казни вызвали протест со стороны митрополита Афанасия. И он в 1566 году удалился в Чудов монастырь в знак протеста против того, что происходит, не желая быть хотя бы косвенным соучастником деяний царя.

Царь пригласил на митрополичий престол казанского архиепископа, миссионера святителя Германа. Он причислен к лику святых. А тот сразу, как только его пригласили, поставил условием упразднение опричнины. В этом виделся страшный переворот во всей жизни российской, причем, переворот пагубный. Конечно, если рассуждать об этом исторически, то понятно, что это было средством борьбы с крамолой, укреплением власти государя. Но с другой стороны есть основания связывать последующие события – смуту начала века, само прекращение династии московских Рюриковичей на царском престоле - тоже с опричниной.

Святой Герман поставил такие условия, которые были неприемлемы для Ивана Грозного. Поэтому он не захотел, чтобы его ставили в митрополиты. Приглашен был другой святитель – Филипп из Соловецких игуменов, которого царь знал по своему детству. Святитель Филипп был старше Ивана Грозного почти на тридцать лет. Он родился в 1507 году и к тому времени был человеком, приблизившимся к шестидесятилетию.

Но и святитель Филипп тоже ставил царю условием отмену опричнины и говорил, что если царь не отменит опричнины, то ему – Филиппу – быть митрополитом невозможно. И даже если его поставят в митрополиты, он затем оставит митрополию. Однако, в конце концов он уступил. Договорились на том, что опричнину царь не будет упразднять, но митрополиту будет предоставлено право во всех случаях, когда он видит, что кто-то предается казни неповинно, печаловаться, т.е. просить о пересмотре дела осужденного человека. И царь будет со вниманием относиться к таким просьбам митрополита. И надо сказать, что после его поставления на один год казни прекратились, а потом возобновились вновь. И к митрополиту один за другим потянулись просители за своих близких арестованных, приговоренных к казни. Митрополит с этими просьбами обращался к царю и получал отказы. Естественно, на этой почве создалась конфликтная ситуация. Потом подвергнуты были арестам и обвинениям родственники митрополита Филиппа. К тому же, митрополит Филипп обличал как кощунство то обстоятельство, что царь со своими опричниками изображали нечто вроде монастырской общины – одевались по-монашески, за обедом, как принято в монастырях, читали священные книги, а потом делали все то, что вызывало у народа ужас.

Столкновение произошло в Успенском Соборе Кремля. Перед началом богослужения царь с опричниками подошли к митрополиту, и царь попросил благословения. А митрополит Филипп сделал вид, что он не замечает царя. Тогда один из слуг царских напомнил митрополиту Филиппу, что царь просит у него благословения. И Филипп ответил так: «В сем виде, в сем одеянии странном не узнаю царя православного, не узнаю его и в делах государственных. Кому поревновал ты, приняв сей образ и изменив свое благолепие? Государь, убойся суда Божия. На других ты закон налагаешь, а сам нарушаешь его. У татар и язычников есть правда, на одной Руси нет ее. Во всем мире можно встречать милосердие, а на Руси нет сострадания даже к невинным и к правым. Мы здесь приносим бескровную Жертву за спасение мира, а за алтарем без вины проливается кровь христианская. Ты сам просишь у Бога прощения в грехах своих, прощай же и других, согрешающих пред тобою». «Филипп, - ответил ему царь, - неужели ты думаешь изменить нашу волю? Лучше бы тебе быть единомысленным с нами». На это ответил митрополит Филипп: «Тогда суетна была бы моя вера. Я не о тех скорблю, которые невинно предаются смерти как мученики. Я о тебе скорблю, пекусь о твоем же спасении».

Еще был один эпизод в Новодевичьем монастыре, где опричники решили посмеяться над митрополитом Филиппом. Один из них надевал головной убор. Понятно, что в храме нельзя быть в головном уборе. Митрополит сделал выговор, и он снимал, а потом опять надевал. И так повторилось несколько раз. Последовало еще одно столкновение с царем. Был созван Собор. Митрополита Филиппа обвинили в разных грехах. В том числе лжесвидетели из Соловецкого монастыря обвинили его в колдовстве. Это колдовство, якобы, заключалось в том, что он там в бытность свою игуменом сделал много технических изобретений. И эти все механические изобретения, связанные с мельницами, с прудами, были расценены как колдовство. Он был низложен с престола и вскоре, как известно, задушен Малютой Скуратовым.