«Как трое парней могут звучать так, словно их девять?» Nirvana.

Бесспорно, одна из самых популярных на протяжении долгих лет гранж-групп всех времен – это Nirvana. Но в ранние годы их существования мало кто думал, что эта ничем не привлекательная кучка неудачников в конечном итоге полностью изменит мир рок-музыки.

Кен Стрингфеллоу: Сиэтлская музыкальная сцена в основном оставалась довольно тяжелой и немелодичной. Ну например, вы же знаете, какие у Марка Арма обычно однообразные, монохромные мелодии? Сиэтлу не была присуща «поп-чувствительность». Так было, пока не появилась Nirvana. Nirvana была намного более мелодичной, чем все остальные, порой до безумия мелодичной. Даже несмотря на то, что у них были и очень шумные вещи.

Ларри Рид: Я помню, как Курт Кобейн был бездомным беспризорником, таскавшимся с группой Melvins в качестве их роуди. Помню его на последнем шоу Big Black. Он был очень интересным, творческим парнишкой, он меня сразу же очаровал. У него еще были эти драные брюки-клеш, и казалось, что он вообще не стирал одежду. Я думаю, он действительно тогда сбежал из дома. Это был 1984 год. Тогда он стал часто появляться то тут, то там, и всегда выделялся из толпы. Он всегда хорошо выглядел.

Арт Чантри: Курт был одним из тех ребят, которые зависали с группами и таскали чье-нибудь оборудование. Он был другом Базза.

Дейл Кровер: Я познакомился с Куртом, потому что он ходил в ту же школу в старших классах, что и я. Это было примерно спустя месяц после того, как я присоединился к Melvins. Базз говорил, что они знали его еще из Монтесано, а потом увидели его в автобусе, начали болтать с ним о музыке, позвали его на концерт Black Flag. Я встретил его под навесом для курильщиков в школе Абердина. Мы стали друзьями, и он стал часто зависать с нами. Мы знали, что он играет на гитаре, и он даже пытался играть с нашей группой – мы подумывали о том, чтобы взять второго гитариста. Но в конечном итоге мы решили этого не делать, потому что у него не было усилителя. Для нас тогда это было признаком его ненадежности [смеется]. Но мы продолжали дружить, вместе проводили время и иногда джемовали, играли что-то время от времени.

Я иногда с ним вместе работал над песнями. В 1985 или 1986, где-то неделю, я не был в составе Melvins. Им нужно было ехать в тур, а я еще учился в школе, и они думали, что я не смогу уйти из школы и поехать с ними. Это всегда было проблемой, потому что у нас были концерты, и я пропускал школу на следующий день, так как мы не успевали вернуться. Они решили, что надо найти другого барабанщика. Ничего не вышло, но в течение этой недели, пока они пытались его найти, мы с Кобейном пошли домой к его тете и сделали вместе демо-запись Fecal Matter [«Illiteracy Will Prevail», 1985]. У его тети был четырехдорожечный магнитофон. Усилителя, по-моему, так и не было. Я помню, что он подключал гитару напрямую, но я не помню, каким образом я вообще слышал эту гитару. Люди сейчас говорят, что та демо-запись – это такой анрелиз, который в случае выхода мог бы быть потрясающим альбомом. Но я так не думаю; просто дерьмовое четырехдорожечное демо.

По сути мы даже сформировали группу – на демо я был на барабанах и на басу. Мы играли и до этого с одним общим другом, который жил через улицу от меня. Тогда он был на ударных, а я на басу.

Мы с Кобейном были в различных других группах, например, у нас была группа под названием Stiff Woodies. Название мы придумали в честь Limp Richerds – крутой северо-западной группы, о которой никто не знает. Одно время Новоселич был вокалистом, что было великолепно, потому что он был высоченным огромным чуваком, в жилетке с бахромой как у Джими Хендрикса, который орал на высоких частотах – он вообще не умел петь [смеется]. Где-то наверняка еще осталась запись радио-шоу, где мы исполняем все эти песни. Мы сделали это демо, и по-моему не выступали с ним, но таким образом Крист стал играть с Куртом, а я вернулся в Melvins. Курт хотел создать группу, которая была бы именно группой, а не сайд-проектом. Он даже пытался записать что-то с Баззом на басу и бывшим барабанщиком Melvins на ударных. Они немного порепетировали, но все развалилось.

Дилан Карлсон: Я познакомился с Куртом на концерте; это был сайд-проект, который с ним делали Базз и Дейл — Brown Cow. Курт проговаривал что-то в стиле spoken word, пока Базз играл на басу, а Дейл на ударных.

Крис Ханзек: Роуди Melvins был Крист Новоселич. Я помню, что думал, какой он высокий, и он еще носил эти кроссовки пятнадцатого размера, в которых шнурки не были завязаны дальше четвертого ряда. Так что у него еще и восемнадцать дюймов шнурков болтались развязанными. Выглядел он нелепо, но пятнадцатилетки вообще никогда особо не выглядят хорошо. Я помню, как думал о нем с иронией: «Ох боже, бедный ребенок, похоже, тебе надо бы взять себя в руки», потому что казалось очень неуместным, что группа привела этого парня с собой. А потом они мне сказали, что он и сам играет в группе. Я подумал: «Ага, ок, удачи, чувак».

Слим Мун: У Криста был этот безумный фургон – фольксваген, разрисованный как зебра, и он всегда подвозил Melvins на концерты.

Джон Бигли: Хокуэм – очень депрессивное место. Тот факт, что все они там умудрились столкнуться друг с другом… У Курта были идеи в голове, и ребята собрали это всё вместе и записали. Их история похожа на сценарий к фильму, но это реальность. И они быстро становились всё лучше и лучше. На первых нескольких шоу все про них говорили, тем более они были такими милашками. Потом, не знаю, наверное, они начали пить протеиновые коктейли или есть «завтрак чемпиона», что-то в этом роде, похоже.

Элис Уилер: Я видела их в HUB Ballroom, и там по-моему было больше людей с группой на сцене, чем в аудитории. Моя подруга Трейси делала фотографии, она встречалась с Куртом.

Трейси Марандер: Не уверена, что помню первый раз, когда мы познакомились. Я помню два случая – один был на вечеринке на пятьдесят шестой улице в Такоме. Джим Мэй, который управлял Community World Theater, он и несколько человек жили в доме рядом и постоянно устраивали вечеринки. Они брали два или три бакса за вход, и у них играли группы. Курт был с Melvins, и я помню, как болтала с ним – у него на плече еще была маленькая домашняя крыса. А потом был другой раз, я была в машине с моим тогдашним парнем на парковке клуба Gorilla Gardens. Курт и Базз разговаривали с нами, и я помню, какие голубые у него были глаза; еще он очень мило улыбался. И был очень дружелюбным. У него было длинное пальто и короткие взлохмаченные волосы. Я была подругой Шелли (Шелли Дилли, девушка и будущая жена Криста Новоселича), мы вместе работали. Я отправилась в Абердин в гости, и мы смотрели, как Nirvana репетируют в гостиной Курта. Его голос был тогда совсем другим, более хриплым и глубоким. Я в него влюбилась, и стала часто тусить с Кристом, Шелли и Куртом. Каждый раз пыталась как-нибудь с ним столкнуться [смеется]. Шелли говорила: «Ты тоже ему нравишься, но он очень стеснительный». В конце концов мы переспали и начали встречаться.

Мы с Шелли работали в ночную смену, а Крист трудился маляром в течение дня. Они пытались найти дом в Такоме или Олимпии, а по будням часто торчали в нашей квартире-студии. Шелли и я отсыпались днем, Крист был на работе, а Курт просто шатался по Олимпии. Потом мы все ужинали вместе, и после этого Крист и Курт отправлялись спать, а мы с Шелли уходили на работу.

Курт любил смотреть телевизор. У нас тогда не было кабельного, был только один канал. Он играл музыку, сидел где-нибудь и бренчал на гитаре, или рисовал. Если мы могли себе это позволить, то шли в художественный магазин в центре города и покупали ему холсты. Если денег на это не было, то он мог разрисовывать заднюю сторону настольных игр. Он часто рисовал масляной пастелью, создавал мультфильмы и всякое такое.

На первое шоу Nirvana, которое было на домашней вечеринке в марте 1987, мы приехали в панельном фургоне их друга, Райана – мы все забились в задней части вместе с оборудованием. Я помню, что все пили много пива и крали пиво из холодильника. Мне кажется, многим людям на той вечеринке не понравились Nirvana. В какой-то момент Крист залез на вершину их огромного телевизора семидесятых годов в деревянном ящике; Крист стоял там полуголый, без рубашки. Шелли и я стали гладить его по груди руками вверх-вниз, просто чтобы прикольнуться, потому что все вокруг казались такими напряженными. Мы пытались вести себя максимально эпатажно, как только могли. Крист прыгал с этого телевизора, и они стали бегать по всей комнате, спрыгивать с кофейного стола. Все такие: «Вы же поломаете вещи!» В конечном итоге, кажется, они нас выгнали. Поначалу Курту всё нравилось, он здорово проводил время. Но позднее он критически проанализировал все ошибки, которые они совершили, как группа. Мне это казалось глупым, потому что, как я уже сказала, все напились, и в какой-то момент ребята просто начали придуряться, чтобы произвести впечатление, не думая о том, как бы им лучше сыграть. Курту нравилось, как Аарон Буркхард играл на ударных. Он был очень хорошим барабанщиком, но у него было дрянное оборудование, и вместо того чтобы купить новое, он тратил все деньги на алкоголь и наркоту. К тому же он всё время увиливал от репетиций.

Джек Эндино: Мне позвонила незнакомая группа, и парень сказал: «Меня зовут Курт Кобейн, я друг Melvins. Дейл из Melvins помогает нам, потому что у нас сейчас нет барабанщика. Мы хотим записать несколько песен днем, у нас особо нет денег». Я сказал: «Окей». Подумал: «Ну, раз с вами играет Дейл, вы, должно быть, не так уж плохи». Они пришли около полудня, и вышли оттуда где-то в 5.00 или в 5.30 с десятью песнями, которые были записаны и смикшированы. Можете назвать это демо-записью – некоторые из тех песен имеются на сборнике «With The Lights Out», который вышел в 2004 году. На самом деле я был шокирован тем, как хорошо они звучали. Думаю, они сыграли с Дейлом Кровером всего один гиг, той ночью в Community World Theater. Они вышли из студии, поехали в Такому и сыграли это шоу. Есть бутлегерские записи того концерта, и они сыграли те же самые песни, которые записали со мной в студии, в той же самой последовательности [смеется]. Плюс еще несколько, которые мы не записали, потому что у них больше не было денег на пленку. Потом Дейл переехал в Сан-Франциско, поближе к Баззу, который уже был там. Так что Nirvana сыграли один или два концерта с другим парнем, Дейвом Фостером.

Марк Арм: Я слышал ту запись Джека Эндино, но я тогда не подумал о ней ничего особенного. Джек считал, что она крута, принес ее в Sub Pop, и Брюс и Джон тоже подумали, что звучит очень здорово. А я был больше увлечен простым, примитивным, агрессивным, незамысловатым роком, и это раннее демо Nirvana мне показалось слишком перегруженным деталями. Первый раз, когда я их увидел, был в клубе Vogue, и они были не так уж хороши. Я имею в виду, серьезно, они были так себе, у них был паршивый барабанщик.

Слим Мун: Каждый раз, как они играли, у них менялось название — Skid Row, Pen Cap Chew, или Ted Ed Fred. Было очевидно, что Курт был очень талантлив, а Крист был всеобщим любимчиком. Они были великой группой, но у них постоянно были проблемы с барабанщиками – они у них постоянно менялись, порой они возвращались к тем, кого раньше уволили. Это было действительно печально, потому что они начали записывать свои оригинальные песни и сыграли несколько концертов с Дейлом из Melvins, который является одним из лучших барабанщиков в мире – по крайней мере, для этого типа музыки. И потом у них начали играть всякие реально плохие барабанщики, которые даже не могли держать ритм.

Дилан Карлсон: Можно точно сказать, что Кобейну нравились Gang of Four в тот период времени. Более сложные комплексные ритмы, непредсказуемый звук.

Эллисон Вольф: Помню ту ночь, когда я впервые увидела Nirvana вживую. Это было в 1987 году. Это также была последняя ночь, когда работал тот клуб – он собирался закрываться, это был проект студентов из Вечнозеленого колледжа, Gescco. Там было, может быть, двадцать человек, и Nirvana тогда назывались Skid Row. Я была счастлива увидеть Skid Row, потому что у меня уже была их запись – думаю, их однажды ставили на радио и я их записала. Это было великолепно. Я ощущала, что происходит что-то очень значительное, даже несмотря на то, что в аудитории почти никого не было. Эта группа была идеальной смесью панка семидесятых годов, но также с определенным влиянием Zeppelin. И конечно, Курт Кобейн был очень милым. С тех пор я начала приходить на концерты Skid Row, где бы они ни играли. Я помню одно шоу в Community World, они играли кавер на «Bad Moon Rising», это был уже конец концерта, и все стали сходить с ума и танцевать. Целая куча людей, которым, как мне казалось, стоило бы увидеть это шоу, появились только к самому концу. Я думала: «О боже, ну вы ведь всё пропустили!» А они такие: «Мы были в Сиэтле, ходили на концерт этой новой группы из Лос-Анджелеса — Guns N’ Roses».

Чед Ченнинг: Я видел их выступление, когда они еще назывались Bliss. Группа состояла из двух человек: высоченный парень, долбящий аккорды на своей бас-гитаре, и рядом с ним Курт. Он был одет в какой-то потертый вельвет, фиолетовый или голубой, брюки-клеш, и, кажется, у него была обувь на платформе. Он был довольно ярким персонажем. Адски громко скримил; а на другом конце сцены - этот второй парень, Крист, стоял там, как эйфелева башня. Крист был из них самым общительным; Курт — наоборот, тихий, робкий, почти пугливый.

Джек Эндино: Когда я впервые увидел Nirvana, они меня не слишком впечатлили [смеется]. Фактически на ранних концертах они были не так уж хороши, потому что у Курта не получалось одновременно петь и играть на гитаре. Но в студии его голос просто поразил меня. На первых их концертах, которые я видел, почти никого не было. Дело в том, что их первое демо, над записью которого я работал, было готово в январе 1988, потом в июне или июле был записан сингл «Love Buzz», но все это было выпущено еще несколькими месяцами позднее. Так что почти весь 1988 год они выступали вживую, еще не имея ни одной выпущенной пластинки. Им довелось повидать немало пустых клубов.

Доун Андерсон: Джек в итоге передал их запись в Sub Pop. Вряд ли он это помнит, но я была вместе с ним в той комнате, когда Джек разговаривал с ними по телефону, и Джонатан говорил ему: «Мне очень это понравилось, а Брюс говорит, что для него это слишком художественно». Джек взбесился тогда: «Да ему всякая посредственность нравится!» [смеется]. Потом я пошла посмотреть на них в клуб Vogue. Вживую они были не так восхитительны, как я ожидала, послушав их в записи, но все же они были хороши. После этого шоу Курт ныл, так как ему казалось, что все прошло ужасно. Он очень плохо себя чувствовал, жаловался на боли в желудке, его рвало — все эти признаки того, что было с ним позднее. Помню, я сказала его девушке: «Тебе стоит поддержать его, сказать, что он сыграл отлично, потому что он думает, что все ужасно». И она закатила глаза – «Ну, Курт как всегда». В конечном итоге я сказала тогда, что «с достаточной практикой эти ребята могут стать даже лучше, чем The Melvins». Все равно, что сказать: «The Beatles могут стать так же хороши, как Badfinger».

Чарльз Питерсон: Когда я увидел Nirvana впервые, я подумал, что они – отстой. Я не понимал, почему Джонатан решил подписать их на лейбл. Какая-то кучка депрессивных шугейзеров. Музыка казалась странной, меня она не впечатлила. И очень глупо, что я не сделал никаких фотографий группы в тот вечер. Я думал: «Ведь это, наверное, первый и последний раз, когда я вижу или слышу что-то об этой группе».

Ким Тайил: Они были не слишком впечатляющими на сцене в тот период. Видно было, что они волновались. Они играли у нас на разогреве в парке в Олимпии. Нам очень нравились их песни, но Курт просто стоял там, волосы закрывали его лицо, и он совершенно не двигался.

Том Прайс: Я помню, как мы курили дурь с Куртом на концерте U-Men в художественной галерее. Мы пошли на вечеринку в дом Сьюзи Теннант, и ребята тоже туда пришли – я тогда толком никого из них не знал, но это был Курт и кто-то еще из его группы. Помню, что я подумал, как смешно они выглядят – невысокие, коренастые, похожие на лесорубов. Было забавно быть на вечеринке, где все вокруг такие хипстеры, панк-рок фрики, и тут вдруг эти ребята, одетые в то, что позднее стало называться «гранж-униформой» – кепки, фланелевые рубашки, парки. Все они курили траву.

Реган Хагар: Когда был последний концерт Malfunkshun в Олимпии, Курт подошел к Кевину и предложил ему присоединиться к Nirvana. Кевин подумал, что это просто какой-то фанат, и сказал ему: «Нет». Уверен, что позднее Кевин очень жалел, что не согласился.

Марк Арм: Nirvana начали становиться лучше только тогда, когда к ним присоединился Чед Ченнинг.

Чед Ченнинг: Я впервые познакомился с Куртом и Кристом на концерте Malfunkshun. Они выступали в Community World Theater в Такоме, а я дружил с Кевином. Мы даже одно время работали вместе поварами в ресторане морепродуктов. Так что я пришел на этот концерт, и мой друг Деймон представил меня Курту и Кристу, потому что они искали барабанщика. До этого я был в группе, которая называлась Tic Dolly Row, в которой также был Бен Шеперд, поэтому Курт и Крист услышали обо мне. Мой друг Джон Гудмансон вел собственную радиостанцию в колледже, и Tic Dolly Row выступали там. Как я узнал позднее, Курт и Крист слушали это радио-шоу и подумали: «Вау, это звучит довольно круто».

Джек Эндино: Они заполучили в группу Чеда, а затем придумали название – Nirvana.

Трейси Марандер: Я думаю, Курту нравилось, как Чед играл на ударных, хотя он и был немного похож на хиппи. Проблема Курта была в том, что если у тебя в группе появляется крутой барабанщик, обычно у него есть и какие-то свои идеи по поводу твоей музыки. В то время как Курт хотел один все контролировать, в том числе и говорить барабанщику, как ему играть на ударных.

Чед Ченнинг: Меня заманило то, какой простой была их музыка, но с вокалом она становилась действительно классной. Курту очень здорово удавалось взять что-то довольно простое и заставить это звучать очень, очень круто.

Джефф Гилберт: Они не так уж часто выступали здесь, но когда они это делали, это всегда было событием. У этих троих получался такой звук, что ты не верил своим глазам. В смысле, как вообще могут трое звучать так, словно их девять человек? Все это было благодаря их подходу, их мощи и громкости. Но это был панк-рок – их версия панк-рока, и не было ничего чище и искреннее, чем это. И они всегда начинали так, черт возьми, поздно, каждый долбаный раз. Сдохнуть можно было, пока их ждешь. В смысле, ну блин! Выступления тогда обычно не были длинными, потому что панк-рок-песни – как например у Ramones – были такими, что двадцать четыре песни практически можно было уместить в двадцать четыре минуты. Но вот вступает первая нота, Курт берет мощный аккорд, начинается постукивание ударных, потом бас грохочет минуту. И потом в одну секунду все это соединяется вместе и просто взрывается. Это было похоже на удар молнии. В воздухе было больше ног, чем голов, потому что люди просто на головах стояли. И даже не было видно саму группу, разве что только Криста; никогда не было видно барабанщика, можно было заметить верхушку головы Курта, потому что сцена в Vogue была, может быть, фут с половиной от пола. Толпу выносило прямо туда, к группе. Половину времени группа была вынуждена играть прямо на танцполе, потому что не было больше места. Группа и фанаты становились единым целым на этих концертах. И было просто ужасающе громко. Клубы Vogue и Central – это цементированные комнаты, и эхо там было… Звон в ушах стоял у тебя потом дня три или четыре. Я был поражен тем, сколько пива может быть выпито и пролито одновременно. Когда туда входишь, пол был чистым – Монти всегда его вытирал идеально чисто, и прежде чем приходили группы, никому нельзя было там стоять, все должны были держаться у стен. А потом появлялась группа, и ты такой: «Да откуда столько народу-то взялось?» Было удивительно, как там вообще помещалась такая толпа. А когда все заканчивалось, ты смотрел на пол… Ох. Гранжевые ребята носили ботинки Doc Martens, а металлисты носили белые теннисные туфли. Большая ошибка – к моменту выхода из клуба они становились коричневыми. И опять же, такое зловоние там было. Фу.

Гарретт Шавлик: Возможно, одно из худших живых выступлений, что я видел. Они были отличными ребятами, но на сцене они были ужасны. Полный хаос и бардак, всё у них разваливалось. У Чеда были эти безумные Северные барабаны, они были сделаны из стекловаты и обычно перемотаны скотчем. Ему приходилось играть изо всех сил, потому что Крист и Курт играли очень громко, а Чед – маленький паренек. И тут вдруг его барабан падает – я бегу на сцену, скорее заматываю его скотчем и ставлю обратно. Само собой, впоследствии они стали выступать лучше. Но в самом начале, боже, они были ужасны.

Чарльз Питерсон: Так вот, следующий раз, когда я их увидел, был в Университете Вашингтона в танцевальном зале HUB, а это большое место, могло вместить больше тысячи людей. Они играли на разогреве перед какими-то местными группами. И они меня зацепили с первого же аккорда. К этому времени группа изменилась. Курт стал потрясающе выступать вживую. Он делал эти фантастические прыжки в воздух, носился по всей сцене. Они играли тот гиг со вторым гитаристом, Джейсоном Эверманом, который также был абсолютно бешеным. Не знаю, может быть, это и вдохновило Курта. Я был просто в восторге от них. Даже песни зазвучали более отчетливо и цепляюще. Они свели меня с ума.

Брюс Пэвитт: Что касается Nirvana, была одна потрясающая вещь, которую многие люди не понимают – то, как они выросли и созрели за столь короткий период времени.

Роберт Рот: Самая громкая группа, которую я когда-либо слышал. Причем это было на репетиции. Кобейн напомнил мне какую-то смесь Чарльза Мэнсона, Иисуса Христа и Джонни Роттена.

Лилли Миллик: Для меня они были порой слишком раздолбаями, их было тяжело слушать, может быть, порой они были слишком пьяны, чтобы играть. А потом в другой раз они могли просто вынести тебе мозг – они были потрясающими. Это казалось несовместимым.

Марк Пикерел: Они как-то выступали в этом маленьком общественном центре — Hal Holmes. В какой-то момент во время шоу девушка Криста вышла вперед, сбиваясь в кучку со своими подружками – они нарушали правило «никакого слэма». Парень, который управлял этим центром, пошел в толпу и попытался вмешаться, заставить девушек остыть. Девушка Криста начала пытаться набить ему морду, как-то толкать его. Я помню, что он хотел дотянуться, просто чтобы сдержать ее, – ничего агрессивного, лишь пытался себя от нее защитить. Когда Крист увидел это, он кинул свой бас, спрыгнул со сцены на этого парня, повалил его на землю.

Гарретт Шавлик: Крист был психом, что было круто. Как-то у нас был концерт Tad, и там появился Крист. А в Такоме была такая бандитская толпа – ублюдки в кожаных куртках с маллетами. Разборки начались рядом с лагерем Tad, как только они закончили выступать, а я стал ломать ударные. Крист говорит: «Хей, ты не будешь против, если я позаимствую эту стойку для цимбал?» И я такой – «Не, всё нормально, бери». И он выскакивает и начинает размахивать этой стойкой в направлении какого-то парня. Я такой: «Окей, ну вот и другое применение стойки для цимбал».

Бен Рю: Новоселич всегда вел себя непредсказуемо. Мы все однажды пошли на такую большую «семейную» вечеринку; после того, как мы выдули всё пиво, обнаружилось еще и вино Бойсенберри, такое хипповское вино. И вот внезапно Крист уже голый и прыгает через какой-то костер. И он тогда поджег себе мошонку! Людям пришлось хватать его и держать. Но да, поджарил он себя знатно.

Стив Тернер: Он тот еще персонаж – чокнуться можно было, общаясь с ним.

Марк Пикерел: Я помню, как мы с Новоселичем боролись на сцене во время выступления Tad, когда Tad были на разогреве у Nirvana в HUB Ballroom. Он всегда приезжал везде с большой бутылкой вина – по-моему, той ночью у него было даже несколько таких бутылок. Я помог ему прикончить одну или две. Есть фотография на диске с живыми выступлениями Nirvana [«From the Muddy Banks of the Wishkah», 1996], там запечатлен какой-то парень, взлетевший в воздух в процессе стейдж-дайвинга. Эта фотография на самом деле была сделана во время выступления Tad.

Чед Ченнинг: У Курта и Криста всегда были очень хорошие отношения. Такая особенная дружба-братство. Курт был очень тихим большую часть времени, и когда его что-то беспокоило, об этом было невозможно узнать. Если он с кем-то делился этим, то только с Кристом. Эти парни действительно заботились друг о друге.

Нильс Бернстайн: Меня поражало то, что все сиэтлские группы обычно были более популярны у парней. Конечно, было много девчонок, которые ходили на концерты и которым нравились разные группы, но, придя к какой-нибудь девушке в гости, ты никогда не мог услышать, что у нее там играет Green River. Зато Nirvana — всем девушкам нравились Nirvana. И для меня это стало реальным показателем того, что эти ребята добьются огромного успеха.

Арт Чантри: Я работал над самой первой записью Nirvana – на сборнике «Teriyaki Asthma: Volume One» 1989 года [над песней «Mexican Seafood»]. Дэниэл Хаус [лейбл С/Z Records, на котором вышел этот сборник] был одним из тех, кого когда-то кинули Sub Pop, и он хотел заполучить эту группу на свой лейбл раньше, чем Sub Pop, потому что осознавал их крутость. Курдт Вандерхуф произносил свое имя по-олдскульному – К-У-Р-Д-Т; а как правильно писать имя Курта Кобейна, никто не знал. Когда Дэниэл пытался добиться ответа от Курта или кого-нибудь еще, никто не мог ему четко ответить. А когда никто не может ответить на вопрос, то это делаю я. Так что я сел и проговорил его имя так четко, как мог – так же, как имя Курдта Вандерхуфа. Думаю, именно тогда Курт начал тоже коверкать везде свое имя.

Курдт Вандерхуф: Я другой «Курдт» из Абердина [смеется].

Джек Эндино: Я отдал запись, которую сделал, в Sub Pop, и мне пришло предложение для семидюймовой пластинки. Так появилась семидюймовка «Love Buzz».

Трейси Марандер: Я думаю, изначально Крист хотел сделать кавер на другую песню Shocking Blue, «Venus», но такой кавер сделали Bananarama. Курту очень нравились Beatles и многое из музыки шестидесятых годов, и Крист очень увлекался группами шестидесятых.

Курт Дэниэлсон: Никогда не забуду тот день, когда Джонатан был в студии, мы делали миксы для God’s Balls [1989], и Джек тоже был там. Джон говорит: «У меня есть эта запись, хочу посмотреть, что вы думаете об этом». Он ставит ее – у меня не было ни малейшего понятия, что там такое, я никогда ее до этого не слышал. И это был сингл «Love Buzz» для Sub Pop. Это была восьмидорожечная грубая запись, на кассете. Я был абсолютно потрясен тем, как звучала игра Криста на басу, в первую очередь. А во-вторых, прекрасным вокалом – все остальное было на своем месте. Джон говорил: «Группа не уверена, что звучание достаточно плотное».

Марк Иверсон: Я был в Fallout Records. Ходил туда практически каждую неделю. Фактически, именно там я купил «Love Buzz» от Nirvana – потому что они были группой из Олимпии, и у меня была возможность купить двадцатый номер из тысячного тиража. Все еще храню ее у себя в чулане на случай, если мне понадобятся деньги.

Чед Ченнинг: Когда мы поехали в первый тур, «Bleach» еще не вышел, у нас тогда был выпущен только сингл «Love Buzz»/«Big Cheese». Это был интересный тур – пан или пропал. Мы могли играть в каком-нибудь Туксоне для двадцати человек и радоваться, если удастся заработать тридцатку долларов, чтобы заправиться бензином и доехать до следующего города. А в следующем городе всё могло быть совсем иначе. Там могли быть эти люди – «Мы подписаны на Sub Pop Singles Club, и мы знаем всё о вас, ребята». А мы такие: «Что, правда что ли?»

Джек Эндино: После «Love Buzz» вышла семидюймовка, на их концерты стало приходить чуть больше людей. Потом мы начали работать над альбомом «Bleach» [1989] – в каникулы 1988 года. На их шоу не приходило много людей, пока не вышел «Bleach», что было весной 1989 года. И Курт пытался понять, в чем дело – он играл на гитаре, и его вокал не имел достаточной мощи. В конечном итоге, я думаю, он пришел к выводу, что ему нужно играть песни попроще, чтобы петь получалось лучше.

Чед Ченнинг: «Bleach» записывали быстро. Мы были там, думаю, где-то неделю. Записывались в Reciprocal – там реально крутая сцена. Я всегда вспоминаю, как Джек сидел там, и у него вокруг было полно вкусностей – всяких шоколадок. Мы делали много странных экспериментов с ударными. Взяли, помню, два малых барабана, сняли низ у одного и верх у другого, соединили эти два барабана между собой. Получился такой прогал между ними, и я использовал двусторонние винты, чтобы соединить барабаны вместе. Другой момент – «Blew» была песней, которая изначально игралась в тональности Ре-мажор. А когда мы стали ее записывать, оказалось, что мы уже играем ее в До-мажоре, по крайней мере Крист точно съехал – она стала звучать еще ниже.

Трейси Марандер: Курт выбрал это фото [для обложки Bleach]. У меня были негативы, и он решил, что именно этот кадр нравится ему больше других. И это была именно его идея использовать негативы – он где-то видел такое, и ему показалось, что выглядит круто. Думаю, ему нравилось, что вся группа выглядит на этом кадре так, будто они жестко отжигают, а не просто стоят и играют. Курт хотел убедиться, что я сделала фотографию всех четверых участников для альбома, даже несмотря на то, что Джейсон не играл на демо. Я немного волновалась тогда, потому что Курт был так счастлив, когда этот альбом наконец вышел. Получив первую копию, он вцепился в неё и всё сжимал её в руках. Так радовался, не мог перестать улыбаться.

Арт Чантри: Обложка «Bleach» была одной из последних обложек, которые дизайнер Лиза Орт сделала для Sub Pop, потому что к тому моменту компания была должна ей тысячи долларов. Никто уже не хотел печатать для них обложки – они всем были должны кучу денег. Я думаю, они довели некоторых людей до банкротства; они были ужасны. Но поскольку они были друзьями, приходилось продолжать им помогать бесплатно или практически бесплатно. И Лиза попросила с них около трехсот долларов за обложку «Bleach». Я помню, когда она работала над ней в редакции журнала The Rocket , в продакшн-комнате. Я стоял там же, говорил с Грантом Алденом, который был выпускающим редактором журнала и готовил его к печати. Он устанавливал типографский набор на этом старом компьютерном печатающем девайсе под названием Compugraphic, и Лиза подошла и сказала: «Я работаю тут над группой для Sub Pop, они сказали, что в этот раз заплатят мне вперед, но они этого не сделают, конечно. Но я все равно закончу эту работу. Какая-то группа с ужасным названием, Nirvana. Они из Абердина». И все такие: «Ох, господи».

У нее была эта не особенно прекрасная фотография – просто очередной снимок группы с живого концерта. Еще одна «фотка с волосами в воздухе», и она не знала, что с этим сделать. Ей не хотелось вкладывать слишком много усилий, потому что она знала, что ей опять не заплатят. Так что она просто поместила туда фотографию, и никак не могла ее обрезать, потому что фотография была длинная и тонкая, а обложка для альбома должна была быть квадратная. В итоге она просто вставила этот шрифт сверху и снизу фотографии, и отразила реверсом на камере Photostat. Она подошла к Гранту: «Можешь установить шрифт для меня?» «Окей, какой тебе нужен?» «Да не знаю, какой там стоит, пусть тот и будет». Шрифт там стоял под названием Onyx, и он был довольно плохой, но только он был доступен на Compugraphic. Грант говорит: «Как, ты говоришь, группа называется?» «Nirvana». И он такой – БАМ! «Ну вот, готово». Так появился первый логотип Nirvana. За его «дизайн» заплатили пятнадцать баксов. Сколько миллионов долларов потом было сделано на этом? И шутка на задней стороне про 600 долларов была ее шуткой – она поместила ее туда в качестве «пинка» в сторону Sub Pop.

Потом уже они стали использовать изображение этой «кайфующей» рожицы в качестве логотипа. А оно фактически было логотипом стрип-клуба в центре Сиэтла, который находился через улицу от Музея Нового искусства, под названием Lusty Lady. У них были кнопки с изображением этой рожицы, которые они раздавали на улицах, и они были очень популярны. Многие девушки сиэтлских рок-музыкантов танцевали в этом стрип-клубе, чтобы заработать денег и поддержать своих парней. Этот стрип-клуб имел ключевое значение в системе поддержки сиэтлской гранж-сцены, как и проституция. Сутенеры даже были менеджерами многих ранних сиэтлских рок-групп. Один из маленьких грязных секретов рока.

Джерри Кантрелл: Думаю, я услышал о Nirvana от Криса – Корнелл носил их майки. Когда я впервые услышал «Bleach», он мне ужасно не понравился. Но я могу сказать то же самое о большинстве моих любимейших-на-все-времена альбомов. Это было типа: «Этот парень просто говно, он на гитаре не умеет играть, бла-бла-бла». Самоуверенное дерьмо; ну и естественно, я постоянно сравнивал со своей собственной группой. Но в какой-то момент я прислушался как следует, и все изменилось – я такой: «Оу, я понял. Я, черт возьми, понял. Эти ребята просто великолепны». Но на это понадобилось время. Я особо ничего о них не знал, не видел толком их концертов. Но я помню, ребята в моей группе были от них в восторге – Лейну [Стэйли] и Шону [Кинни] они очень нравились. Я был более сомневающимся – мне понадобилось несколько попыток, чтобы проникнуться ими [смеется].

Ким Тайил: Когда я впервые услышал «Bleach», я подумал: «Боже мой, это одна из самых крутейших местных групп, которую я когда-либо слышал». Не только на местном уровне, но и вообще в целом. Мы были в одном из первых наших крупных туров – думаю, это был тур уже с лейблом SST – где мы ездили с Сильвией Джункоса. И в течение этого тура, в нашем автобусе больше всего игрались две кассеты – «Bleach» от Nirvana и первый мини-альбом Fugazi [1988 года]. Всем в группе нравился «Bleach», он был просто потрясающим. Всё в целом – песни, гитара, вокал, бас, ударные.

Джон Ауэр: Должен признать, когда я впервые услышал «About A Girl», я подумал, что это «Blood and Roses» от Smithereens. Конечно, когда вступил вокал, всё зазвучало совсем по-другому.

Арт Чантри: Всем нравился этот альбом.

Трейси Марандер: Я помню один концерт в Vogue, и всё было забито под завязку. Именно тогда я осознала, какими популярными они станут. Они уже больше не могли играть в таких маленьких клубах.

Элис Уилер: Это был движ, направленный внутрь, а не наружу. Думаю, для меня именно это было основной разницей между, скажем, Soundgarden и Nirvana – это было противостояние между звездной отстраненностью и, напротив, подходом, когда все равны и все заодно. Рок-зведность против «все мы здесь одно целое».

Чед Ченнинг: Когда вышел «Bleach» и начался второй тур, всё стало совсем по-другому. Это были в основном заполненные площадки. Мы проводили много времени, общаясь с людьми, которые приходили на шоу, и почти всегда находили место, где можно было остаться на ночь. Большинство самых веселых мест для выступлений были на Среднем Западе. Я думаю, это потому, что через их территорию проезжает не так уж много групп, если только речь не идет о каких-нибудь крупнейших группах, выступающих на стадионах.

Один из самых запомнившихся моментов был, когда мы играли в Далласе и попали под мощнейший дождь и бурю. Это есть на DVD [With the Lights Out]. Мы в итоге остались у кого-то дома, но казалось, там было десять или одиннадцать человек, которые жили в этом большом доме. И потом было то шоу в Сан-Антонио, где нам не у кого было остановиться, и мы в итоге разбили лагерь. Устроили там что-то вроде кемпинга. Находясь там, в какой-то момент мы проснулись и услышали уток, которые орали так, будто их кто-то разрывает на части. Дикие звуки, какой-то шум на воде. Джейсон спустился туда ночью с фонариком, посмотрел на воду, пытаясь увидеть, что за черт там происходит. Мы такие: «Боже, а вдруг там какие-нибудь аллигаторы?» Местность там была болотистая. Курт или Крист решили спать в фургоне после этого.

Кое-какой материал с того DVD был снят, кажется, в Милуоки. Мы снимали на камеру Pixelvision – там получилась такая реально странная черно-белая, зернистая съемка. Это видео было сделано, когда мы ехали по дороге ночью и положили одеяло, чтобы разделить два передних сиденья. Крист был за рулем, а мы с Куртом снимали все на камеру. Просто начали делать рандомные вещи, говорить всякую бессмыслицу. Кажется, мы пили Джим Бим – вино и виски. В туре мы слушали много Talulah Gosh, Vaselines, Лидбелли, Shonen Knife. Ребята не знали про Shonen Knife, пока я не принес им кассету. В Бостоне я купил «The Man Who Sold the World». Я знаю, что ребята, по крайней мере Курт уж точно, не были большими фанатами Дэвида Боуи. Но я принес ее однажды, и Курт сказал: «Вау, вот это реально крутая вещь. Это Дэвид Боуи?» Я практически уверен, что именно тогда ему пришла в голову идея сделать кавер на «The Man Who Sold the World». Еще мы слушали Pogues, люди давали нам их демо.

Стю Халлерман: Однажды я видел их выступление в Колледже Вечнозеленого штата в K Dorm. Там было место, которое называлось Яма, внизу под лестницей, что-то вроде места для отдыха. Маленькая восьмиугольная комната. Я не хотел находиться рядом с мошпитом, так что я отошел на три или четыре шага, чтобы лучше видеть. Группа идет на сцену, играет три ноты, и вся толпа начинает толкаться так сильно, что все просто падают! Огромная куча людей повалилась. Я такой: «О черт, люди пострадают». Я начинаю тянуться и поднимать людей, и тут вступает такая взаимовыручка – каждый хватает человека справа от себя и помогает ему встать. Вся толпа поднялась и начала танцевать снова, буквально за полсекунды.

Скотти Крейн: Было потрясающе видеть, как все эти группы играли в Moore [в рамках Lame Fest в 1989 году]. Совершенно офигенно, но казалось, что именно это вершина их карьеры – как будто они уже просто не могли подняться выше. Причем по-моему, не все билеты были раскуплены. Я помню небольшую толпу на Nirvana, довольно забитую площадку на Tad и сокращение рядов во время выступления Mudhoney. Никто толком не знал, кто такие Nirvana. Чед был в киоске с мерчем – дал мне белый винил с альбомом.

Джо Ньютон: Они меня немного пугали [смеется]. Мне всегда казалось, что Курт может себе навредить, и возможно, такое и вправду бывало. На первом фестивале Sub Pop/Lame Fest он крутил гитару вокруг себя, стянув свою шею гитарным ремнем.

Роберт Рот: Есть интересная синхрония, которая всегда поражает меня, как жуткий символ приходящего «нового века». Первый тур Nirvana делали по Европе с группой Tad, в него входили выступления в Восточной и Западной Германии, и если память меня не подводит, он совпал с падением Берлинской стены. Джонни Роттен хотел «перейти через Берлинскую стену», а Nirvana прошли сквозь нее, говоря метафорически.

Крейг Монтгомери: Я стал узнавать их, когда мы поехали в европейский тур. Nirvana тогда захотели, чтобы я был звукоинженером на их шоу. Крист уже бывал в Европе прежде, еще в детстве. Все реагировали очень по-разному. Безумие толпы было довольно поразительно. То, как люди откликались на музыку – спрыгивали с громкоговорителей, переходили в неконтролируемое безумство.

Курт Дэниэлсон: Мы [группа Tad] получили возможность впервые поехать в тур по Европе, в котором мы разделили фургон и все выступления вместе с группой Nirvana. Мы очень хорошо их узнали и стали близкими друзьями в тот период. Мы ездили семь недель – сорок концертов за сорок пять дней, что-то вроде того. Просто адская поездка. Мы были молодыми, легко приспосабливались ко всему. Хотел бы я знать тогда то, что знаю сейчас. Что было реально здорово – это видеть, как Nirvana играют каждый вечер. Это было похоже на пророческое переживание; словно смотришь на мощный морской прилив с большого расстояния. Трансцендентно, просто великолепно.

Бен Рю: Чед был гиперактивным. Тэд как-то звонил мне и говорит: «Они заперли меня и Чеда в одной комнате, Чед прыгает на кровати вверх-вниз уже три часа! Клянусь, я хочу его убить уже!»

Тэд Дойл: Я помню, что Кобейн все время мучился от проблем с желудком. Он всегда шутил: «Я подержу ведро для рвоты для вас, если вы подержите его для меня». Мы в итоге делали это друг для друга в совершенно различных ситуациях. И смеялись друг над другом, пока кто-нибудь из нас исторгал какие-то куски из своего носа и рта. Слезы текли по лицу, потому что мы были так больны. Ты заходишь в фургон, там адски холодно, как и всегда зимой в Европе, а каждую ночь концерт – это изматывает тебя физически, неважно, каким здоровым ты был изначально. Естественно, рок-музыканты, которые курят и пьют, вообще не самые здоровые люди. Я помню, как однажды мы пошли получать визу, чтобы отправиться в Будапешт, Венгрия, и нам нужно было иметь для этого фотографии. Курт и я обменялись фотками на память. У меня все еще есть это его фото, и я не думаю, что оно есть хоть у кого-то еще в мире, кроме меня. Это для меня очень особенная вещь.

Чед Ченнинг: Я думаю, у Курта случился срыв на сцене в Италии. Полагаю, он ставил под вопрос существование группы и все остальное. Мой взгляд на это сильно отличался, потому что практически всю жизнь с самого рождения я проводил в дороге. Я переезжал столько раз, что это было уже смешно даже, поэтому я давно привык быть в пути. В туре я чувствовал себя абсолютно комфортно, и был, наверное, единственным, кто наслаждался происходящим всё время. Я знаю, что было трудно – остальные парни жаловались на то, что постоянно болели, или на то, что есть приходилось одни бутерброды. Нас было девять человек в этом пассажирском фургоне, так что мы все стали довольно близки друг с другом. Когда Джейсон присоединился к группе, Курт думал: «Лучше бы с нами был кто-то, чтобы мне не пришлось волноваться о том, чтобы держать ритм; или если я налажаю, чтобы был кто-то, кто прикроет меня. Тогда я смогу спокойно концентрироваться на вокале». Мы провели один тур с ним, и до настоящего времени никто толком не уверен – кроме разве что самого Джейсона – что случилось потом. На середине тура, когда мы прибыли в Нью-Йорк, он стал очень тихим с нами. Мы пытались спрашивать у него, что случилось, и никогда не получали ответа. Мы довольно весело проводили с ним время, пока не случилось вот это – потом всё стало довольно странно.

Бен Шеперд: Я должен был играть у них на второй гитаре [после ухода Джейсона] – но в итоге я ничего не сделал, разве что был их другом в туре. Я всегда говорил: «Вы, ребята, должны быть втроем». Они побыли дома немного, потом я двинулся в путь вместе с ними. Прежде чем мы уехали, мы репетировали все то, что фактически потом стало альбомом «Nevermind», но ничего из этого не играли вживую. Они тогда играли вживую только песни из «Bleach».

Роберт Рот: Я почти присоединился к Nirvana – мы в итоге сыграли одну сессию, и все шло довольно хорошо. Но они остались втроем.

Скотти Крейн: Я был потрясен тем, с каким удовольствием они выходили на сцену, и как каждый из них вкладывался в выступление. Я был в Сан-Диего, и специально поехал в Тихуану увидеть Nirvana. Это было концом их тура по западному побережью, они знали, что у них нет денег, и всё равно разбили ударную установку Чеда! Это похоже на истории о группе The Who и Пите Таунсенде, которые были вынуждены красть гитары после концертов. Почему они играли на дешевом оборудовании? Потому что больше они ничего не могли себе позволить.

Дэниэл Хаус: Одна из моих любимых историй хорошо отражает абсолютную некомпетентность компании Sub Pop и одновременно сопутствовавшую им невероятную удачу. Это было тогда, когда они выпустили альбом «Bleach». Я шутил, что я продал первые пятьдесят тысяч копий этого альбома, потому что именно я толкал их в каждый магазин в Америке, и убеждался, что будет перезаказ. Он был только на виниле, и они решили: «Ну, наверное, пора выпустить кассету». Ранее они уже занимались лицензированием, работая с лейблом Tupelo Records, на котором вышел мини-альбом «Blew» из четырех песен. Этот мини-альбом вышел в Лондоне, две из этих песен были на «Bleach», и еще две никогда официально не выпускались. Так что они фактически вырезали треки с мастер-записи «Bleach», вставили их на мини-альбом, да так и оставили.

Потом Sub Pop решили выпускать кассету с альбомом «Bleach». Нужно было сначала прослушать и утвердить мастер-запись, прежде чем начнется выпуск. Джонатан говорил: «Я сам сделаю это». Я занимался всеми вопросами производства и продакшна, поэтому мне приходилось напоминать ему: «Джонатан, нужно утверждение записи». Он говорил: «Сделаю». Я ему говорю: «Джонатан, ты слишком занят с телефоном, давай я сделаю сам». Он был слишком неорганизованным, чтобы сконцентрироваться на этом деле. В итоге дедлайн наступил, потом дедлайн уже прошел. Две недели прошло, а мы всё откладываем. «Джонатан, что за херня? Это просто смешно – нам нужно это выпустить, дистрибьюторы и так уже злы на нас, потому что мы все сроки пропустили». Он говорит: «Завтра сделаю». Наконец он ставит эту кассету, слушает ее, но она играет где-то там на фоне, он всё это время по телефону говорит. Он такой: «Да, всё отлично, давай, выпускай». Так что в итоге мы изготовили, думаю, пятьдесят тысяч кассет, может быть это было не так уж много, но в то же время и немало. И те два трека, которые были вырезаны из мастер-записи «Bleach» и отправлены в Лондон для мини-альбома «Blew» [1989], так и не были вставлены обратно на эти кассеты. Так что у нас был этот мастер «Bleach» с двумя отсутствующими песнями. Причем на обложке был полный трек-лист, а в действительности две песни было пропущено. Всё в итоге было издано, все заказы ушли, всё отправлено. Какое-то безумное число типа шестидесяти процентов от всего количества было заказано сразу же. Прошло где-то месяц или два, пока выяснилось, что у нас тут проблема. И мы такие: «Вот дерьмо». Мы уже были готовы к огромному количеству возвратов, даже к тому, что вернется вообще всё, с чем нам пришлось бы смириться, потому что мы же сами утвердили такую запись. Но возвратов не было! Люди наоборот пошли в магазины и начали скупать эти кассеты – потому что из-за ошибки в виде пропущенных песен это стало коллекционным экземпляром! Эта ситуация даже помогла нам распродать весь тираж в рекордные сроки.

Марк Пикерел: Я тоже работал в Sub Pop в те дни, был продавцом и творческим менеджером с 1989 по 1991 год. Я был на телефоне весь день, продавая сотни футболок и дисков Nirvana даже в средний по продажам день. Так что я видел, как росла их популярность, и уже чувствовал, что назревает нечто грандиозное.

Меган Джаспер: Конечно, их музыка была потрясающей. Никто не стал бы с этим спорить. Но один момент, который действительно делал их крутыми – в них был совершенно уникальный дух. Для меня это отразил один момент, который был даже не на концерте Nirvana – это был концерт Fluid в Такоме. Там были такие огромные катушки без кабеля, их можно было использовать как столики. Крист и Курт были на этом концерте, и каким-то образом Курт обернулся своим телом вокруг этой катушки, и Крист толкнул его. Он катился по всей улице. Когда он вылез, у него кружилась голова, и он шел очень неуклюже, все время норовил упасть. Потом Крист обернулся своим телом высотой шесть с половиной футов вокруг той же катушки, а Курт его катил. Они тогда были самыми счастливыми людьми в мире.

Эллисон Вольф: Как-то я тусовалась ночью, по-моему летом 1989 года. Я была в доме Слима Муна, а это был дом на двух хозяев с подвалом, и Слим, Дилан и еще один парень жили в правой стороне, а Курт Кобейн со своей девушкой Трейси жили в подвале. Я помню, как я торчала там, и мы ставили разную музыку. Курт и Крист пришли, и они всегда вызывали бурю эмоций, когда они приходили, особенно Крист, потому что он был таким высоким, громким и противным тогда. Они с шумом вошли, так типа – «Хееей! Хууу!» И я помню, как атмосфера тут же изменилась от тусклой и депрессивной до реально веселой и энергичной. У этих ребят была реально хорошая энергетика. Курт прыгал вокруг по столам и диванам, скакал, притворяясь лягушкой. Они были очень милыми и веселыми.

Трейси Марандер: По сути, он просто однажды разлюбил меня. Я думаю, тот факт, что я не была музыкантом, повлиял на это. Наверное, ему хотелось быть с кем-то, с кем он мог бы играть музыку вместе, сотрудничать как-то. Он начал встречаться с Тоби Вейл еще до того, как мы официально расстались, и мне пришлось найти другое место, чтобы жить. Курт и я встречались три года. В течение нескольких месяцев после того, как мы расстались, я была зла и не хотела вообще разговаривать с ним. А однажды я просто проснулась и поняла, что больше на него не злюсь. Он потом как-то пришел, остался у меня на ночь, ничего не было, мы просто общались, сходили в кофейню, и потом он вернулся к себе домой. В другой раз он пришел в гости, он уже тогда встречался с девушкой Шерил, а мы с моим новым парнем смотрели фильм. Это была «Лестница Иакова», и они проспойлерили нам всю концовку. Курт сказал: «А, это тот самый фильм в котором бла-бла-бла?» Мы такие: «Ну, спасибо тебе».