У большинства людей гранж ассоциируется с фланелевыми рубашками и ботинками Dr.Martens. Однако одна из первых гранж-групп – Malfunkshun – была основана на глэме. У них был крайне эксцентричный вокалист/басист Энди Вуд, и, несмотря на вызывающую одежду и макияж, эта группа оказала огромное влияние на будущие известные гранж-группы.

Дейл Кровер: Мы были в клубе Gorilla Gardens, и тут Базз Осборн мне говорит: «Сейчас будут выступать Malfunkshun, у них басист выглядит, как девчонка. Очень симпатичный. Когда он идет по улице, парни свистят ему вслед, и лишь когда он оборачивается, они понимают, что это тоже парень!» И он говорит мне это, я слушаю и одновременно смотрю, как на сцену поднимается эта очень милая девушка в маленькой меховой шубке и с сильным белым макияжем. Смотрю, как она берет свою бас-гитару, подключает, потом подходит к микрофону, говорит что-то, и я такой: «О черт!» Они забавно шутили между песнями на сцене, якобы они спустились с Олимпа и играют «любовный рок», на вокале у них «Л’Эндрю», а на барабанах – «Сандар» («Thundarr», «гром»). Они были очень крутыми – их гитарист постоянно играл какие-то безумные соло. Почти в стиле Эдди Ван Халена, но иногда у них не было ни рифм, ни смысла – ничто не имело для них значения.

Слим Мун: Л’Эндрю в своем внешнем виде и поведении доводил глэм до абсолюта, до совершенно смехотворного предела. При этом он был очень далек от глэма восьмидесятых – от всех этих волосатых лос-анджелесских металлистов в стиле пост-Van Halen. Он взял за основу семидесятые: вдохновлялся Марком Боланом, Элтоном Джоном и KISS. Этот его придуманный персонаж, Л’Эндрю, якобы был Богом Любви, спустившимся с горы Олимп. Но их песни были хороши.

Дейв Рис: Я переехал на остров Бейнбридж в 1974 году, и вскоре после этого познакомился с Энди Вудом. Я был в седьмом классе, он – в четвертом. Как-то я не пошел в школу, потому что болел, а Энди пришел к нам вместе с моим младшим братом послушать пластинки. Ну, что могли слушать дети из четвертого класса? А Энди поставил «Paranoid» от Black Sabbath. А когда он был в шестом классе, он выиграл конкурс, призом в котором была возможность прийти на радиостанцию KZOK и сделать свое собственное радио-шоу на три часа. У него были какие-то музыкальные наработки, нарезки из сериала про Мистера Роджерса, он ставил много KISS и Элиса Купера. Он был прекрасен. Но позднее он говорил, что этот опыт был для него печальным. С его мечтой стать диск-жокеем на радио было покончено – там не было мгновенной отдачи от аудитории, которой ему так хотелось. Энди сказал: «Я должен стать рок-звездой».

Реган Хагар: Он сразу мне понравился. Мы оба были аутсайдерами сцены. И он принял меня как панк-рокера. У него тогда были длинные волосы; меня немного смущало то, как он всегда был открыт ко всему. Когда о нем сняли фильм [Malfunkshun: История Эндрю Вуда, 2005], они совсем не уделили внимания тому, каким потрясающим комиком он был. Он всегда говорил мне, что если бы у него ничего не получилось с рок-н-роллом, он был бы стендап-комиком, и я думаю, он бы обязательно добился успеха и в этом. Мы открывали для себя множество вещей вместе – наркотики, и не только.

Кевин Вуд: Первый мешок травы он принес домой еще в седьмом классе. Мы с братьями всегда тусовались. Единственной проблемой с наркотиками для нас было то, когда у нас они заканчивались – в противном случае, все было ОК. Брайан и Энди часто дрались, но я думаю, это все было по-доброму. Брайан иногда дразнил Энди – Энди был младше. Энди взрывался и психовал, а Брайан смеялся – для него это была такая игра, он знал, как выбесить Энди. Где-то в 1980 или 1981 мы с Энди решили не ходить на пасхальный ужин к бабушке, а вместо этого остаться дома и записывать музыку. Мы сделали запись, назвали ее Malfunkshun. Позднее мы нашли еще барабанщика и басиста. Через какое-то время мы стали играть вместе с Реганом, который был за ударными, и превратились в трио.

Скотти Крейн: В 1980 году моя семья переехала на остров Бейнбридж. Первыми, с кем я познакомился, поскольку они жили двумя этажами ниже, была семья Вуд. Я впервые встретил Энди в школьном автобусе: он вышел на той же остановке, что и я, и направился к дому. Реган и Кевин были там – они собирались репетировать вместе. У Кевина и Брайана всегда были безумные отношения. Кевин был очень милым, и он был старшим – такая нянька для Энди. Брайан был псих и в какой-то степени даже опасный. Мне вспоминается одна история с Брайаном, когда его мать велела ему либо постричься, либо бросить пить. Так он пришел домой пьяным и лысым! И его мама взяла и уехала из дома – по-моему, ее не было целый месяц или вроде того. В их семье всегда были напряженные отношения.

Дейв Рис: Мне довелось выступить с Энди в 1981. Malfunkshun еще только формировались, и у них не было басиста. Я одолжил бас у друга и присоединился к ним, несмотря на то, что никогда прежде не играл. Наше первое шоу было рядом с клубничным полем – Энди назвал это «клубничный джем». По дороге на этот концерт мой Buick Estate Wagon 1970 года был полностью забит оборудованием, поэтому Энди и Реган ехали на крыше. К тому времени, как мы добрались, Энди лишился всех волос – оказалось, Реган ему их отрезал в пути. Энди вышел на сцену в футболке с перечеркнутой свастикой – он уже тогда был против всякого рода ненависти, хотя еще и не придумал ту свою идею про «любовный рок». Позднее я переехал в Сиэтл и оказал всему миру услугу – отдал свой бас Энди.

Реган Хагар: Мы постоянно наносили макияж и ходили так на людях. Однажды мы оба накрасили только половину лица – он левую, а я правую. Я помню, как мы ходили так на баскетбол; люди от нас шарахались.

Скотти Крейн: Энди был очень привлекательным, как на сцене, так и вне ее. Он так всем нравился, что ему всё сходило с рук. Но несмотря на то, что у него было золотое сердце, иногда он делал совершенно отвратительные вещи, которые не были бы так легко прощены другим людям. В случае с Энди, это стало частью его легенды. Одна из таких вещей – в старшей школе был один парень, и Энди распустил о нем слух, якобы он застал его трахающим пакет из-под зефира и одновременно нюхающим банку из-под тунца. И все поверили! Парня этим просто загнобили. Был и другой парень; он закончил школу в ранних 1980-х. Он жил на козьей ферме, и Энди стал распускать слухи, что он трахает коз. Потом, по прошествии времени, в 1995 году один мой друг учился в Колледже Вечнозеленого штата и рассказывал, что там есть один студент-старшекурсник, которого все называют «Козлиный чувак». Я спросил, как его имя, и когда узнал, то воскликнул: «О боже мой, это же тот самый бедный парень!» Этот слух преследовал его не только в школе, но еще и всю учебу в колледже – в общей сложности двадцать лет. Ужасно – говорить такое о людях, но Энди все сходило с рук. А еще был случай с группой в Сиэтле, которая играла на школьных танцах, на которых хотели выступить Malfunkshun. Я там не был, но слышал историю, как Энди и Реган пришли туда, разозлились, что им не удалось там выступить, и распылили на ребят из той группы газ из газовых баллончиков. И им все сошло с рук! Но это может быть и мифом.

Реган Хагар: Malfunkshun не собирались играть на школьных танцах. Мы были там, торчали в кафетерии. Там было место, что-то вроде общего пространства снаружи, и мы там зависали. У той группы был перерыв, и они вышли туда же, где были мы. У нас с Энди были высокие прически и какой-то дневной макияж, и те парни начали над нами стебаться. Мы со своей стороны что-то умничали им в ответ. Одному из тех парней это совершенно не понравилось, тем более они все были старше нас. Он подошел и попытался схватить Энди, а Энди и я в то время как раз открыли для себя газовые баллончики. Особенно Энди, потому что его тогда частенько били. Так что он вытащил этот баллончик и предупредил чувака, но тот только рассмеялся и продолжал надвигаться на Энди, и тогда уже Энди распылил баллончик на него. Чувак отскочил, и его друзья начали приближаться к нам. Энди и я просто убежали. Нас остановили копы – в итоге все кончилось тем, что мы были задержаны, на нас надели наручники, отвезли в участок. Им никогда не приходилось иметь дела с музыкантами.

Дафф Маккаган: Malfunkshun выступали на острове, а потом стали приезжать в Сиэтл и играть в Grey Door. Энди был со своей бас-гитарой Steinberger и в макияже в стиле KISS. В клуб Grey Door обычно приходило в лучшем случае человек пятьдесят, но когда играли Malfunkshun, там было всего пять или десять человек. Но Энди это не смущало – стоя на сцене, он показывал налево: «Я хочу, чтобы вы все сейчас подошли сюда!» - как будто они на стадионе выступают, никак не меньше. Это сразу располагало к нему людей.

Дейв Рис: Malfunkshun были самым громким и самым веселым трио, которое я видел. Да, они были даже громче, чем Motörhead.

Кевин Вуд: Людям нравились концерты Malfunkshun. Это были гиги из тех, что очень расширяют кругозор. Я поначалу боялся оскорбить чувствительных панк-рокеров, но они приняли нас с распростертыми объятиями. Я думаю, мы открыли двери для новых будущих групп, которые тоже могли просто быть собой, выходить и играть. Так началась эволюция превращения панка в рок.

Марк Арм: Я впервые увидел Malfunkshun в 1982 году, когда они выступали на разогреве у группы Discharge в клубе Showbox. Между песнями Энди подбрасывал в воздух виноград и ловил его ртом, либо читал какой-то причудливый высокоскоростной рэп о том, как они спустились с горы Олимп. Никогда нельзя было знать заранее, что будет на концерте Malfunkshun. Иногда казалось, что они вообще не способны ничего сыграть вместе. Но иногда они были лучшей группой на свете.

Реган Хагар: Гитарные соло в нашей музыке были абсолютным табу для панк-рока. Мы смешивали стили, когда другие этого не делали. В то время, когда все были увлечены 666-темой, мы были 333 – добро, сражавшееся со злом. У нас был некий собственный воображаемый мир, и все это придумывал Энди.

Чед Ченнинг: Эти ребята были похожи на глэм-рокеров, но их музыка была совершенно не такой. Они играли абсолютный нойз. Когда я слушал их записи до того, как их увидел, я и представить не мог, что они могут так выглядеть.

Брюс Фейрвезер: Энди иногда носил эту ужасную маленькую стеганую куртку из кроличьего меха, которая едва на него налезала; у него наружу торчал животик, как у пухлого херувима, а на лице был белый макияж.

Скотти Крейн: Между песнями он рассказывал шутки, как стендап-комик. Джек Эндино рассказывал, что однажды Энди прервал концерт, чтобы сделал себе сэндвич.

Сьюзан Силвер: Я организовывала многие концерты в Central Tavern. Я представляла его, как «Л’Эндрю – дитя любви». Он мог спеть песню или две, потом рассказывать шутки – в общем, просто был собой, очень искрометным и обаятельным.

Трейси Марандер: Я помню, как мы ходили на одно шоу Malfunkshun вместе с Куртом [Кобейном], когда он был очень уставший. Нашел где-то кресло, сел и уснул прямо во время концерта.

Стив Тернер: Malfunkshun – я видел их порой вне концертов, и они постоянно нарывались на неприятности. Они были просто кучкой бандитов [смеется]. Постоянно устраивали какую-нибудь херню на панк-концертах. Они были частью банды Бопо, такими ребятами-панками, которые любили все ломать и портить. Но они были очень саркастичными и веселыми, когда делали это.

Скотт Вандерпул: Этот парень был рожден, чтобы быть рок-звездой. И конечно, эта его "звездность" - в то время и в том месте это считалось совершенно не круто. Это было не по-панковски.

Мэтт Фокс: Энди в жизни был довольно тихим, но на сцене он превращался в Фредди Меркьюри.

Криша Аугерот: Он напоминал мне Джона Белуши – постоянно всех смешил, он был настоящим шоуменом. Ему хотелось быть максимально очаровательным. И мне кажется, в реальной жизни Энди был довольно беззащитным, но на сцене он превращался словно в пришельца с другой планеты, где он рулил всем миром. К сожалению, как и у большинства артистов подобного типа, у него была и темная сторона – он был наркоманом.

Скотти Крейн: Где-то в 1986 году проблемы Энди с наркотиками стали совсем плохи. Я пришел к нему как-то узнать, знает ли он, где достать кислоту. Он сказал, что может продать мне пару доз: «Приходи на концерт сегодня». Я пришел, купил у него эту кислоту и принял ее с другом. Это была полнейшая подделка. На следующий день я пришел к нему домой и сказал: «Черт, чувак, ты продал мне бумагу!» И он вдруг как-то падает и начинает плакать. Это был один из тех редких моментов, когда можно было увидеть сердце Энди. Он признался мне тогда, что он наркоман и ему крайне нужны были деньги на кокаин. Обещал, что вернет мне мои деньги, и действительно потом вернул.

Трейси Марандер: Однажды мы были в Central Tavern. Энди был там, и почему-то захотел пойти в женский туалет. Все заорали: «Ты мальчик, тебе сюда нельзя!» А он такой: «Но я намного симпатичнее вас, девочки!»

Дейв Рис: Энди был гением промоушена – у него были мощные идеи. Он хотел выступать с Van Halen и Aerosmith, а не с местными группами. Когда люди выходили с парома из Бейнбриджа в Сиэтл, там был проход для крупного скота – высокие металлические стены с двух сторон. Энди расписал эти стены целиком, и везде было подписано: «Единственная надежда рок-н-ролла, Malfunkshun». Каждый человек, который переправлялся по воде из Бейнбриджа в Сиэтл, знал, кто такие Malfunkshun – от такого маркетинга было невозможно увернуться.

Блейн Кук: Полное самопродвижение. Они сделали много пленок и много копий – их флаеры были по всему городу.

Робин Тейлор: Днем он был курьером, ночью – рок-звездой.

Либби Кнадсон: Он был панк-версией Дэвида Ли Рота.

Скотти Крейн: Бывало, придешь к нему домой утром, и он предлагает тебе завтрак. Спрашиваешь его, что он собирается приготовить, а он говорит: «Блинчики с сюрпризом». Пытаешься узнать, что за сюрприз, и он никогда не говорит.

Ким Тайил: Во время разговора он имел обыкновение пропевать часть своих реплик.

Блейн Кук: Мы ходили как-то в кино на фильмы с Дэвидом Боуи, «Человек, который упал на землю» и еще на какой-то. Я был там с Реганом и Энди, кинотеатр был переполнен. И девушка Энди была полностью занята тем, что сосала его член [смеется].

Крис Ханзек: Каждый раз, когда он появлялся в студии для записи сборника Deep Six, он был полностью наряжен. Какие-нибудь солнечные очки, ультрамодная шляпа, огромный шарф, забавное пальто. Я, помню, думал про себя: "Чувак, это же студия, тебе не обязательно так наряжаться". Но он это делал; думаю, ему это помогало войти в образ.

Хиро Ямамото: Энди некоторое время жил с Крисом Корнеллом. Это было место, где репетировали Soundgarden, и Энди часто там зависал. Они с Крисом были абсолютными противоположностями: Крис такой тихий, углубленный в себя интроверт, из которого слова не вытянешь, и Энди – очень оригинальный, своеобразный парень. Забавно, что они были соседями по комнате.

Реган Хагар: Это было хорошее время. Нам не хотелось, чтобы Энди оставался один; он уже объявил нам о своих проблемах с наркотиками и дал понять, что побаивается всего этого. И когда мы стучали в его квартиру, зная, что он там один, мы волновались за него. Тогда он еще не был совсем наркоманом, но употреблял ради развлечения время от времени, как и большинство людей в городе. Поэтому, когда он переехал к Крису, а Крис был абсолютно "чистым" в этом плане, я был в восторге. Я решил, что это действительно будет хорошо для обеих групп, потому что теперь они влияли друг на друга; между Крисом и Энди зародилось что-то вроде творческого соревнования. Потом у Энди появилась девушка, которая стала жить там же.

Ксана Ла Флюенте: Я работала в магазине винтажной одежды с еще одной девушкой, Крисси. Сейчас бы ее назвали готом, но тогда мы назвали людей, которые так одевались, бэт-кейверами. Так вот она была бэт-кейвером, но с легким винтажным налетом. Она водила старинные машины, и очень повлияла на меня в плане взглядов на моду. Мы с ней всегда одевались в стиле сороковых годов, а то время как все другие девчонки носили крашеные перьями волосы и короткие черные юбки. У них не было никакой фантазии. Эндрю и Реган порой заходили на верхний этаж нашего торгового центра: Эндрю смотрел одну гитару, которую он потом в итоге купил. Как-то Реган вошел в тот отдел, где я работала. Я помню, как он уставился на меня и сказал: «Подожди минуту». История такова, что потом он пошел и сказал Эндрю: «Там в соседней комнате твоя будущая жена». Эндрю пришел, мы поболтали немного – он был очень придурочным. Одет был в светло-коричневый вельвет. У мужчин-козерогов вообще нет вкуса, понимаете? Он выглядел очень аляписто. Он жил в Бейнбридже, и стал приезжать каждый день ко мне на пароме. Сидел и говорил со мной час или два – просто торчал со мной у меня на работе. Мы стали ходить на свидания, где просто держались за руки в парке. Мы не спали вместе, пока не стали жить в одной квартире с Крисом (Корнеллом). Мне кажется, это очень важно в отношениях; была какая-то магия в этом.

Криша Аугерот: Она была любовью всей его жизни. Они отлично друг другу подходили – оба такие рок-звезды. Она привлекала к себе внимание, и он был таким же. Мне кажется, они были очень счастливы вместе. Я думаю, что становиться звездой в реальной жизни – переходить на более высокий уровень – значило столкнуться с огромным стрессом. Так что он пристрастился к наркотикам больше, чем обычно. А Ксана… она легко получала внимание в других местах, если недополучала его от Энди. Это разрывало его на части. У нее было полно друзей-парней, с которыми она проводила время; были ли у нее с ними отношения, я не знаю, но выглядело все вот так. Я думаю, Энди ужасно ревновал, и может быть, считал, что он ее не достоин. Это еще больше проявляло в нем темную, депрессивную сторону его личности. Это был порочный круг – очень ядовитые, нездоровые отношения. Они часто дрались, но я думаю, в итоге он скорее предпочитал замкнуться в себе, а это повлекло за собой большие проблемы с наркотиками.

Ксана Ла Флюенте: Мы с Эндрю долгое время жили в одной квартире с Крисом Корнеллом. Крис услышал, что Эндрю ищет комнату, и предложил ему въехать. Потом пришла я, и Эндрю спросил: «Можно, она тоже будет здесь жить?» Я помню, как говорила Крису: «Вам никогда не придется больше мыть посуду или готовить, я все буду делать сама». А потом, в тот день, когда я оттуда съезжала, я мыла какую-то посуду и предъявила ему претензию: «Ты за все это время ни одной тарелки не вымыл!» И Крис мне сказал: «Ну, ты же сама хотела быть нам мамочкой». Рядом с кухней там была комната с водонагревателем, по размерам не больше, чем туалет. Это была студия Криса. Он записал там множество великих вещей, в том числе песни для Temple Of The Dog, как например «Wooden Jesus». Еще я помню, как он выбрасывал некоторые свои стихи – порой я вытаскивала их из мусорки и соединяла обрывки бумаги. Помню, как его уволили из ресторана, в котором он работал; Крис был очень печален, сидел на диване, пил кофе и удрученно смотрел на океан. Я сказала ему тогда: «Не переживай, тебе суждено стать великой рок-звездой».

Кевин Вуд: Мы думали, что если Malfunkshun будут достаточно долго отжигать на концертах, кто-то заметит нас и подпишет на лейбл. Мы сделали несколько демо, но никуда их не распродали. У нас был менеджер, но в итоге все развалилось. Мы записали демо в 1987 и уже спустя год распались. По сути мы просто не дали себе шанса.

Реган Хагар: Мы всегда чувствовали, что мы на многих влияем, но при этом не получаем того, что заслуживаем. Например, мы были группой три или четыре года, а тут появляются Green River, на концерты которых с самого начала приходят целые толпы людей. Они, конечно, были очень крутыми, и мы с ними дружили, но нам было обидно от того, что нас никто особо не замечал. The Rocket не писал о нас – у них на обложках были The Fartz. Мы толком не гастролировали по стране, а Green River и Soundgarden делали это. Нас это очень расстраивало.

Кевин Вуд: Основной причиной того, почему мы не получили по заслугам, было то, что ребята из Mother Love Bone фактически вырвали Энди из Malfunkshun. Я имею в виду, что Энди определенно хотел двигаться вперед, но он не слишком хорошо представлял себе конечный результат – перспективы казались ему туманными. При этом мы были более мощной группой, у нас было больше потенциала, потому что Mother Love Bone фактически подстраивались под формулу Guns N’ Roses, а мы все-таки были уникальной группой с глубоким звучанием. Мы совершенно точно могли бы продвинуться дальше, чем Mother Love Bone, и я думаю, Энди в итоге был бы намного счастливее. Malfunkshun были о свободе; мы всегда держали это в голове. Мы годами боролись, в основном с нашими собственными музыкальными способностями, но в итоге вошли в ритм и пробыли в нем до самого конца. Было ощущение, что нас ждет мощный взлет. Но потом начался весь этот хайп с Mother Love Bone и Soundgarden, и мы оказались полностью в тени.

Реган Хагар: Мы никогда не говорили: «С группой покончено». Мы думали, что Энди будет играть в Love Bone, и это откроет двери для Malfunkshun, мы сможем записывать альбомы Malfunkshun или делать сольники Энди параллельно с его деятельностью в Love Bone. Но Love Bone спустя всего несколько месяцев стали объектом пристального внимания крупных лейблов. В течение года они заключили контракт с лейблом и отправились в Калифорнию записываться и выступать. Сейчас, в наши дни люди намного больше уважают Malfunkshun, чем в те времена. Хотя наши запросы уже тогда были полномасштабными – мы считали себя самой громкой группой в городе, очень собой гордились. Сейчас это звучит смешно. Но вы понимаете… подростки. Такие у нас были мечты – быть группой, завоевать мир, стать невероятно богатыми и жить в декадентском стиле. Звучит банально, но тогда мы были именно такими.