Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

Понятийный аппарат в каждой науке представляет собой совокуп­ность познавательных единиц, дифференцирующих предметную область, изучаемую в ее рамках, или отдельные ее компоненты, выделяемые в соответствии с необходимостью более точной и подробной их представ­ленностью (систематическое описание, классификация), либо с решени­ем проблем, обусловленных расхождением между имеющимися теори­ями и новыми фактами и/или существующими методами. Когда речь идет о понятийном аппарате, подразумевается, что такого рода единицы логически взаимосвязаны и их употребление позволяет строить сужде­ния, относящиеся к предметной области и доступные для верификации (проверке на истинность) и фальсификации (проверке на ложность).

Понятия означают такие познавательные конструкты, которые выделяют определенные части реальности или системы связей с ними или между ними, устанавливаемые исследователем, которым дают на­звание, придают определенное значение, сохраняющееся во всех кон­текстах употребления в рамках предметной области.

В культурной антропологии границы такой области устанавливают­ся самым общим определением понятия «культура», а ее внутренняя упорядоченность обусловлена набором сопутствующих понятий и их логическими комбинациями, соответствующими исследовательским целям. В данном случае понятийный аппарат культурной антропологии будет представлен:

— исходя из общепринятого представления о культуре как об особой области познания, выделяющей искусственный мир, создаваемый, упорядочиваемый и меняемый людьми в контексте совместной ак­тивности (взаимодействия и коммуникации), формы и способы которой осваиваются и используются специально, т. е. не являются врожденными;

— принимая предметную область как концептуальную целостность, основанную на таком понимании культуры;

— описывая ее систематическим конструктивным образом, т. е. выде­ляя наборы взаимосвязанных понятий, относящиеся к ее основа­ниям, общему строению; составляющим объектам, их состояниям и динамике.

Следует подчеркнуть, что целостности и системность понимаются исключительно в рациональном, логическом смысле без каких бы то ни было претензий на суждения онтологического, реалистического ха­рактера.

  Основания различий в понимании культуры как предметной области изучения

Несмотря на то, что приведенное выше общее представление о куль­туре в явном виде выражается или подразумевается во всех культурно-(социально-) антропологических текстах, обычно приходится иметь дело с его вариациями, создающими впечатление о множественности опре­делений понятия. На самом деле речь идет о том, что искусственный мир и заученные, разделяемые формы активности рассматриваются с разных точек зрения (позиций наблюдателя), т. е. в фокусе внимания оказываются их различные аспекты и уровни. Главные позиции такого рода можно представить через понятийные границы, выделяющие часть предметной области, соответствующую решаемой проблеме, по опреде­ленным основаниям:

—происхождение: «естественное —искусственное», или «природа — культура»; в этом случае решаются такие проблемы, как поиск при­чин, порождающих необходимость в построении искусственного мира; факторов и механизмов поддержания границ между ним и природой; форм и способов преобразования природного «материа­ла» в культурные феномены (артефакты);

—свойства изучаемых объектов: «вещественное (материальное) — со­циальное — символическое (идеациональное — термин П. Сороки­на)»; в этих границах изучается специфика каждого класса объек­тов (по отдельности или в разных сочетаниях); механизмы их по­рождения и способы различения;

—масштаб охвата предметной области: «панкультура» (культура, рас­сматриваемая по отношению к человечеству в целом) — культуры (культура, рассматриваемая в ее локальных проявлениях); в первом случае внимание фокусируется на сходных для всех обществ, наро­дов, регионов характеристиках и определяются причины их возник­новения; во втором — о культурной специфике отдельных единиц такого рода, факторах, обусловливающих различия, и механизмах их поддержания;

—по формам существования: «социетально-институциональное —обы­денное (повседневное)»; исследуются различия в порождении, фор­мах представленности и способах функционирования нормативных образований общесоциального и локально-группового уровней и в характере взаимодействий и коммуникаций, осуществляемых в их рамках;

—по степени распространенности культурных объектов: «массовое — субкультурное (локально-групповое)»; выявляется специфика содер­жания культурной информации и способов ее использования в каждой из областей; устанавливаются границы и связи между ними;

— по степени сложности культурной информации: «элитарное —по­пулярное»; определяются причины порождения сложных и упро­щенных культурных форм, их культурные функции, способы пре­образований¹;

— по локусам существования: «городское —сельское» (нередко рассмат­ривается в терминах «письменное —устное»); исследуется влияние форм социальной организации на способы осмысления и символи­зации людьми соответствующей им жизненной среды.

Понятийный аппарат культурной антропологии был порожден и пополняется за счет такого рода познавательных направлений. В то же время в рамках каждого исследования используются различные набо­ры понятий, нередко из разных областей познания. Это не влияет на качество их результатов из-за сопоставимости значений понятий, обус­ловленной разделяемыми общими представлениями о сущности культу­ры. Такого рода сопоставимость дает основание объединять наиболее близкие из них по значению в определенные наборы, упорядочивающие предметную область в структурно-функциональном, содержательном и динамическом отношении.

  Морфология культуры

Морфология , или строение предметной области, обозначаемой по­нятием культура, определяется, функциональной значимостью, или необходимостью, каждой из составляющих для поддержания культур­ной целостности. Они выделяются на основании антропологических универсалий , характеризующих фундаментальные связи человека с окружением, т. е. общечеловеческих врожденных свойств, присущих каждому индивиду. Их строение определяется спецификой культурных кодов, механизмов преобразования неупорядоченных событий в упо­рядоченные системы, представленных через такие компоненты, как ключевая выполняемая функция; трансформация входов в выходы; институционализация, т. е. нормирование распределения видов деятель­ности, прав, обязанностей в пределах каждой из функциональных еди­ниц. Соответственно социетально-институциональный (общесоциаль­ный) уровень морфологической модели культуры может быть представлен следующим образом.

Сфера социальной организации, т. е. упорядочения взаимодействий и коммуникаций людей для выполнения социально необходимых функ­ций, объединяет такие основные морфологические единицы, как:

— хозяйственная культура, характеризующая трансформацию исход­ных, в том числе природных материалов в продукцию, необходи­мую для жизнеобеспечения, а также структуру и логику ее произ­водства, распределения и потребления;

— политическая культура, связанная с организацией активности раз­личных групп интересов, урегулированием отношений между граж-

¹ Выделение и обоснование дихотомий «массовое —локальное» и «элитарное —попу­лярное» принадлежат Н.М. Чернышевой.

данским обществом и государством в ходе решения социально зна­чимых задач и проблем;

— правовая культура, функции которой состоят в нормировании
отношений в обществе, в урегулировании споров, конфликтов, пре­
дупреждении напряжений в хозяйственной и политической обла­
стях, на уровне приватной жизни.

В этих категориях в общем виде описывается социетально-институ-циональная организация социальных взаимодействий и коммуникаций и ее культурное, т. е. содержательное, кодовое выражение.

Сфера социально значимого знания, т. е. упорядочение мировоззрен­ческих представлений, выраженных в специализированных культурных кодах и являющихся общественным достоянием, содержит следующие морфологические единицы:

—религиозная культура, организующая мироощущение людей, основан­ное на вере в трансцендентное и в священное, т. е. дарованное высши­ми силами, непреложное и нерушимое обоснование миропорядка;

—философская культура, связанная с построением картины мира, основанной на утверждении общих законов его устроения, бытия и познания, выраженных в логически-рациональной форме;

—художественная культура, обеспечивающая упорядочение подвиж­ных образных представлений людей об окружении и своих связях с ним в эстетических формах в виде произведений искусства, где этим отношениям придается соразмерность человеку;

—научная культура, организующая знания о мире в соответствии с принятыми в ее рамках формами — закономерности, теории, мето­ды и т. п. — и критериями достоверности получаемых результатов. В совокупности обращение к этим морфологическим единицам

позволяет проследить, каким образом разнородные представления и верования людей преобразуются в определенные мировоззренческие порядки, в самом общем виде акцентирующие различия между верой и знанием, образным и рациональным типами познания, устойчивыми и изменчивыми аспектами миропонимания.

Сфера трансляции социально значимого культурного опыта, т. е. организация специализированных знаний и представлений в особым образом организованные образовательные, просветительские и инфор­мационные программы, предполагает выделение следующих морфоло­гических единиц:

—образование, предполагающее институционально организованную трансляцию информации от поколения к поколению, от более ком­петентных, т. е. обладающих необходимыми в ее рамках знаниями и навыками и эффективно использующих их, к менее опытным;

—просвещение, здесь обозначающее форму публичного представле­ния культурной информации по специально организованным кана­лам (музеи, библиотеки, театры, кино- и концертные залы и т. п.); такая информация ранжирована в соответствии со шкалами куль­турных ценностей;

—средства массовой информации, сообщения которых содержат све­дения о текущих событиях и о том, что, по мнению их отправите­лей, заслуживает общественного внимания.

Эти морфологические единицы выделяются для того, чтобы подроб­но изучить структуру и функции, содержание и динамику социеталь-но-институциональных средств и механизмов трансляции социально значимой информации, предполагающих различные способы группи­ровки членов общества в качестве их аудитории.

Однако морфологическая модель культуры не ограничивается толь­ко ее социетально-институциональными областями, в совокупности примерно соответствующими системе общественного разделения тру­да. В нее также включаются формы отношений между людьми, находя­щиеся за пределами специализированной организации социальных вза­имодействий и коммуникаций и объединяемые понятием «обыденный уровень культуры». Если ее институциональные формы представлены через специфичные для них информационные коды преобразования разрозненных представлений и действий в определенные культурные порядки, то обыденная реальность анализируется с помощью катего­рии «образ жизни».

Концепция образа жизни позволяет рассматривать тот уровень со­вместного существования людей, где прослеживаются их сетевые, т. е. межличностные, связи и отношения. Речь идет о распределении в пре­делах жизненного цикла индивида его фундаментальных ресурсов — времени и сил — между фундаментальными формами жизнедеятель­ности: жизнеобеспечение, социализация (освоение социокультурного опыта), социальная коммуникация, рекреация, и способах их организа­ции в целостный, направленный процесс. Этому понятию сопутствует ряд дополнительных, акцентирующих его ключевые аспекты:

— уровень жизни относится к экономической стороне образа жизни;

— качество жизни отражает содержательную его сторону (чем заня­ты люди и в каких условиях, какова степень сложности их актив­ности, насколько они удовлетворены своим положением);

— стиль жизни характеризует культурно-демонстративные его харак­теристики (способы времяпрепровождения, имидж, причастность к направлению моды и т. п.).

При рассмотрении совместной жизни людей на этом уровне целе­сообразно выделять ее условия и процессы. Условия, в которых реали­зуется образ жизни людей, определяются совокупностью физических, социальных, культурных характеристик окружения, с которыми им приходится считаться. Процессы жизнедеятельности, осуществляемые людьми в этих условиях, не сводятся только к упорядоченному учас­тию в социальных взаимодействиях и коммуникациях. Их формы и ритмы определяются также чередованием рутинных и проблемных жизненных ситуаций. Концепция жизненной ситуации используется как единица дифференциации динамики образа жизни. Рутинные си­туации обозначают относительно стабильные его состояния с устой­чивым соотношением форм жизнедеятельности. Проблемные ситуации предполагоают изменения в таких соотношениях и указывают на необ­ходимость принимать жизненно важные решения.

В этих терминах можно с необходимой полнотой и точностью пред­ставить повседневную жизнь людей, т. е. их рутинные сетевые отношения на институциональном и приватном уровнях культуры, поддерживающие

ее устойчивые структуры. Кроме того, становятся очевидными источни­ки изменений, обусловленных межличностными отношениями людей и их активностью за пределами системы общественного разделения труда.

Представления о людях в контексте их совместного существования и индивидуального образа жизни сконцентрированы в понятиях «ин­дивид» и «личность». Об индивиде речь идет в случаях, когда предпола­гается выделение отдельного человека в его общевидовых качествах. О личности говорят, если хотят подчеркнуть социально-типичные чер­ты или их специфичные сочетания, характеризующие людей как носи­телей определенной культуры.

В контексте представлений о повседневности, об образе жизни поня­тие «личность» используется в двух основных смыслах. Когда рассмат­риваются социально-типичные проявления людей в стандартных куль­турно-установленных ситуациях обращаются к следующим концептам:

— «национальный характер», объединяющий освоенные в процессах социализации и инкультурации манеры поведения и построения суж­дений, отвечающие общекультурным нормативным требованиям;

— «базовый тип личности», отражающий фундаментальные системо­образующие характеристики рассматриваемой культуры;

— «модальный тип личности», относящийся к реализации наиболее характерных особенностей изучаемой культуры.

Следует подчеркнуть, что эти теоретические конструкты представля­ют собой идеальные типы. Иными словами, каждый из них усредняет характеристики носителей данной культуры, выделенные в соответствии с определенными основаниями. Эти же качества присущи и построен­ным на их базе моделям образа жизни. Тем не менее их целесообразно использовать в качестве систем соотнесения при анализе вариаций в культурных проявлениях членов общества или сравниваемых обществ, позволяющих отнести их к определенным социокультурным группам.

Другую концептуализацию личности уместно использовать при изу­чении динамики образа жизни. В этом случае участие индивида в инсти­туциональных и приватных формах социокультурной жизни можно пред­ставить через его социальный статус (общественное положение) и сумму соответствующих ролей (функций, выполняемых им в институциональ­ных структурах и первичных группах). К этим социологическим перемен­ным добавляется культурно-антропологическое понятие идентичности, характеризующее представление индивида о самом себе («я-идентичность») и представление о нем других людей («публичная идентичность») и определяющее особенности исполнения им функций, предписанных характерными для него статусами и ролями.

Таковы в общих чертах морфологическая модель культуры, постренная на социальных основаниях, и соответствующий ей понятийный аппарат.

 Культура как совокупность искусственных объектов

Такая точка зрения на культуру как предметную область изучения подразумевает иной по сравнению с изложенным выше способ ее кон­цептуализации и структурирования. В этом случае фокусом исследова-

тельского внимания становится культурный объект, или артефакт. Это понятие означает все не-природные искусственные, созданные людь­ми операциональные единицы, которые люди используют во взаимо­действиях и коммуникациях в рамках различных морфологических областей социокультурного «пространства». Основными классами ар­тефактов можно считать:

— вещи, предметно-пространственную среду, т. е. физические объек­ты, созданные людьми для индивидуального и совместного пользо­вания, нередко называемые объектами материальной культуры , к которым принято относить предметы быта, инструменты, строения, культивированные природные объекты, продукты питания и т. п.;

— идеи и образы, т. е. представления людей о себе и об окружении, выраженные рациональными или образными средствами в интер­субъективной символической форме (они объединяются понятием «духовная культура»);

— технологии оперирования вещами, идеями и образами в типичных ситуациях взаимодействия и коммуникации; речь идет об органи­зованных совокупностях взаимосвязанных операций, направлен­ных на достижение определенных результатов;

— регулятивные образования (нормы и правила), используемые людь­ми в процессах взаимодействия и коммуникации;

— оценочные критерии (утилитарные, познавательные, этические, эстетические и т. п.), используемые людьми для ранжирования пред­почтений в отношении предыдущих классов артефактов.

Понятие артефакта (культурного объекта) определяется тремя из­мерениями, характеризующими культурную информацию, которую каждый из них несет о самом себе:

— функциональное, позволяющее понять, для чего он предназначен;

— технологическое, указывающее на способ его изготовления;

— коммуникативное, определяющее значение (указание на функцию) и смысл (указание на культурную значимость) артефакта в процес­сах обмена действиями и/или информацией.

Каждому из этих измерений соответствует определенное аналити­ческое пространство изучения артефакта: функциональному — про­странство его утилитарного использования; технологическому — про­странство навыков деятельности, способов получения конкретных результатов; коммуникативного — пространство трансляции культур­но значимой информации.

В таком понимании артефакт представляет собой своего рода эле­ментарную единицу изучения культуры в ее объектном понимании. Все другие искусственные образования могут быть сведены к наборам ар­тефактов одного или нескольких классов или выведены из них.

Составные искусственные образования. Как правило, в рамках куль­турной антропологии используются понятия, обозначающие сложные искусственные образования, порождаемые, приобретающие интерсубъ­ективную форму и существующие в контексте взаимодействий и комму­никаций людей. Можно выделить целый ряд понятий, обозначающих такие образования и используемых для идентификации определенной культуры и при сравнении культур с точки зрения их сходств и различий.

Наиболее простой набор таких элементарных единиц обозначается понятием «культурная черта». Это характеристика культуры, выражен­ная в способе деятельности, принципах эстетического формообразова­ния, суждениях о реальности, атрибутах определенного ритуала и т. п., которая воспроизводится в ее рамках из поколения в поколение. Она используется прежде всего в сравнительно-культурных исследованиях, особенно диффузионного направления, чтобы, изучая территориаль­ное распределение сходных черт, выдвинуть гипотезы о межкультур­ных контактах и обменах, имевших место в прошлом. Понятие куль­турной черты используется также для идентификации культуры или субкультуры, если такая черта уникальна или отличается ярко выра­женной специфичностью.

Другим познавательным инструментом подобного рода можно счи­тать понятие «культурная категория». Речь идет о том, что в каждой культуре обнаруживаются обобщенные представления, выделяющие классы культурных или природных объектов, явлений, событий по како­му-либо социально значимому признаку или их совокупности. Такие обобщения именуются и под них подводятся все феномены, обладаю­щие этим признаком, например, категория «семья» обозначает людей, связанных брачными и кровнородственными отношениями; «произве­дение искусства» — любой эстетический объект; «герой» — каждого, кто совершает подвиг и т. п. Категории используются людьми для дифферен­циации устойчивых и повторяющихся характеристик окружения, самих себя, и служат средством упорядочения их жизненного мира.

Более сложное искусственное образование представляет собой пат­терн культуры. Это понятие обозначает устойчивый набор взаимосвя­занных черт, относящихся к поведению, деятельности, отношениям носителей изучаемой культуры. Оно считается значимым при иденти­фикации типичных социокультурных ситуаций, поскольку указывает на механизм воспроизведения специфичных для них характеристик. Такие паттерны осваиваются в процессах социализации и актуализу-ются в ходе повседневной жизни. Обычно они обозначаются с помо­щью специальных предикатов, таких как «привычное», «обычное», «стандартное» и т. п.

Важная роль в идентификации, сравнении, типологии культур при­надлежит понятию «культурная тема». Речь идет о специальным обра­зом выделенной в культуре устойчивой и воспроизводящейся системе представлений, характеризующей специфичные для нее нерешенные проблемы (например, борьба за национальное освобождение), прошлые достижения (например, великодержавность), либо идеалы (например, всеобщее счастье). Считается, что эти образования выполняют в куль­туре важные интегративные функции, поскольку обеспечивают соци­альную мобилизацию в кризисных ситуациях. Они осваиваются в про­цессах социализации и в таких ситуациях составляют основу для консолидации представителей самых разных слоев общества.

В ходе сравнительно-культурных исследований было обнаружено, что целый ряд культурных черт, категорий, паттернов, тем оказывается общими практически для всех изучаемых культур. К ним, например, относятся такие черты, как использование инструментов; такие кате-

гории, как родство; такие паттерны, как этикет; такие темы, как патри-. отизм и т. п. Вне зависимости от того, доказано независимое изобрете­ние или заимствование из других культур такого рода характеристик, их принято называть культурными универсалиями. Те из них, которые способствуют увеличению адаптационного потенциала обществ, распо­лагающих ими, обычно обозначаются как эволюционные универсалии (согласно Т. Парсонсу, к ним относятся, например, государство, рели­гиозная система, деньги, демократия и ряд других).

  Культурная единица

Помимо исследований, в рамках которых сравнение культур осуще­ствляется в соответствии с одной или несколькими из перечисленных выше характеристик, изучаются также взаимосвязи между ними самими с це­лью описать «культуру как целое» или диагностировать ее состояние. В та­ких случаях используется понятие «культурная единица»,"обозначающее любую социальную целостность, о которой можно говорить как об отдель­ной культуре. Речь идет о том, что для нее характерны устойчивые сово­купности черт, категорий, паттернов и тем, воспроизводящихся от по­коления к поколению в определенных соотношениях, или культурных конфигурациях. (В отечественной литературе принято употреблять поня­тие «культурная система» без специального описания ее строения.)

Культурную единицу, или отдельную культуру принято представ­лять через ее форму, состоящую из культурного ядра, субкультур и маргинальных групп. Ядро культуры определяется как максимальная концентрация и взаимосвязанность представленных выше характери­стик, обусловливающих ее специфику по отношению к другим и позво­ляющих идентифицировать ее как особую целостность. Вокруг такого ядра концентрируются составляющие культуры (культурной единицы), называемые субкультурами. Они представляют собой целостности, в пределах которых характеристики ядра проявляются в особых соче­таниях либо в специфичных для них вариациях. Субкультуры отлича­ются собственными нормативами и оценочными критериями, набора­ми статусов, ролей, идентичностей, особенностями образа и стиля жизни. В то же время это понятие подразумевает, что такого рода спе­цифика не противоречит содержанию ядра культуры. Но кроме субкуль­тур в понятие культурной единицы включаются также и маргинальные образования, такие как богема, контркультура, криминальные группы, которые характеризуются заметными отклонениями, противостояни­ями, нарушениями по отношению к идентификационным признакам культурного ядра. При этом богема или артистическая среда с сомни­тельной репутацией, определяется через экстравагантность поведения, однако без грубых нарушений общепринятых культурных норм. Поня­тие контркультура в настоящее время обозначает демонстративное про­тивопоставление норм, ценностей, паттернов социальных отношений тем, что, сконцентрированы в ядре культуры. Криминальная маргиналь­ная субкультура основывается на прямом нарушении социетальных пра­вовых норм и извлечении личных выгод из такого нарушения.

Из сказанного следует, что по определению культурная единица (культура как целое, культурная система) объединяет ряд понятий, с по­мощью которых может быть описана ее целостность. Эти понятия целесообразно сгруппировать по содержанию вокруг категорий, харак­теризующих генеральные функции такой целостности: интеграция и дифференциация ее составляющих.

Интегративная функция культурной единицы, или культурная ин­теграция , подразумевает, что ее ядро способствует, во-первых, концен­трации и установлению связей между воспроизводящимися и разделя­емыми чертами, паттернами, темами и т. п.; во-вторых, притяжению групп и индивидов, разделяющих культурные характеристики, образу­ющие субкультуры.

Пространственные их качества связываются с социобиологическим понятием территориальности, подразумевающим, что людям свойствен­но ограничивать и упорядочивать физическое, социальное и культур­ное пространство своего повседневного существования. Границы этого пространства принято представлять через интенсивность распростра­нения однородных культурных характеристик. Области такого распро­странения принято называть культурными ареалами (ранее — культур­ными кругами) в современном, чисто пространственном, а не в прошлом, диффузионно-историческом смысле. В пределах таких ареалов или областей социокультурного пространства сходные черты, категории, паттерны, темы интегрируются в устойчивые конфигурации, которые можно назвать культурным потенциалом. Исторически транслируемая и актуализуемая в повседневной жизни часть такого потенциала обо­значается как культурное наследие.

Целостность культурных ареалов и сохранность культурного насле­дия обеспечиваются действием ряда интегративных механизмов. Ме­ханизм совместного порождения устойчивых функциональных обра­зований в процессах социального взаимодействия и коммуникации и установление культурных форм их представленности обозначается понятием конвенциональности. Поддержание этих форм в контексте социально-сетевых микродинамических связей осуществляется за счет разделяемости, т. е. идентификации культурных феноменов, их значе­ний и смыслов всеми членами сообщества. Их трансляция от поколе­ния к поколению в сети непосредственных контактов путем изустных сообщений, подражания паттернам деятельности, поведения отноше­ний, воспроизведения культурных форм обозначается как традиция. Сосуществование в пределах культурного ареала разнокачественных черт, категорий, паттернов, тем и обеспечивается интегративной функ­цией культурной единицы.

Дифференциальная ее функция, или культурная дифференциация, предполагает, что в рамках культурной целостности сосуществуют разно­родные элементы, а также появляются новые, связанные с выполнением социально необходимых функций или являющиеся дисфункциональными. Такими элементами являются уже упоминавшиеся субкультуры, марги­нальные группы, менее масштабные объединения, которым свойствен­ны специфичные образ, качество, стиль жизни, особые способы орга­низации внутригрупповых отношений и разграничения с другими

группами, или характерная для каждой из них культурная среда. Но такого рода среды формируются и по другому дифференциальному при­знаку, связанному с представленной ранее морфологической моделью культуры. Речь идет о выделенности в рамках культурной единицы оп­ределенных анклавов социокультурного пространства, содержащих оп­ределенные классы артефактов и способов оперирования ими с целью получения определенных типов результатов. К ним относятся, напри­мер, научные, художественные, политические, интеллектуальные, худо­жественные и т. п. среды. Они отделены друг от друга особыми граница­ми — предметно-пространственными (территориально, по архитектуре и интерьерам театр отличается от библиотеки, а церковь от банка), сти­левыми (стиль жизни банкиров отличается от стиля жизни студентов консерватории), социальными (даже очень богатый мафиози не допус­кается в круг контактов королевской семьи).

Такое свойство субкультур, культурных групп сохранять самотож­дественность и собственные среды существования, а институтов — воспроизводить культурные среды по функциональному признаку и в то же время сохранять культурную целостность обозначается как функ­циональная автономия. Это понятие указывает на то, что составляю­щие культуру институциональные нормы, правила, виды активности, а также обыденные привычки и формы отношений не являются полно­стью и тесно взаимосвязанными, не зависят друг от друга необходи­мым образом, но между ними существуют определенные границы, имеющие большую или меньшую степень проницаемости, и зазоры разной величины. Такие зазоры определяются на обыденном уровне различиями статусных позиций, образов и стилей жизни, характерных для различных социокультурных слоев и групп, а на институциональ­ном — степенью переводимости одного культурного кода в другой. Их можно обозначить как культурную дистанцию, поддержание которой обеспечивает культурную дифференциацию с точки зрения как нали­чия, так и изменения конфигурации культурной единицы.

До недавних пор в рамках культурной (социальной) антропологии основное внимание уделялось интегрированности культурной целост­ности и механизмам ее поддержания. Вот почему они оказались наибо­лее полно изученными и точно описанными. Фундаментальными еди­ницами регулирования отношений между людьми, а также порождения и использования артефактов (культурных объектов) принято считать нормы и правила. Нормами называются культурные образования, по­рождаемые людьми в ходе совместной жизни для организации ее в дифференцированные типичные процессы взаимодействия и коммуни­кации, для установления границ между ними и регулирования их реа­лизации в стандартных формах. Нормативные границы определяются требованиями, предписаниями в отношении действий, совершаемых для поддержания, воспроизведения социально и культурно значимых отношений в обществе, с одной стороны, и запретами в отношении действий, которые могут разрушить эти отношения — с другой. Нор­мы регулируют отношения между людьми и артефактами таким обра­зом, чтобы их участники оптимальным образом выполняли характер­ные для них функции, способствуя их поддержанию и не мешая друг

другу. Под правилами понимаются такие механизмы регулирования деятельности и взаимодействия людей, которые связывают в единую рациональную схему представления об уместности определенных по­следовательностей действий, актов поведения в стандартных социокуль­турных ситуациях. В таком контексте правила можно считать операци­ональным механизмом реализации норм.

Совокупности норм и правил, организующих взаимодействие и коммуникацию людей для выполнения социально значимых функций, называются социальными (культурными) институтами . В культурной антропологии основными такими институтами считаются:

— нравы , несущие в себе нравственные нормы и правила, регулирую­щие повседневную жизнь отдельных сообществ, проживающих на общей достаточно ограниченной территории и организованных по принципу сетевых отношений. Иными словами, нравами называ­ются институты, поддерживающие культурную специфику локаль­ных сообществ;

— обычаи , характеризующиеся моральными нормами и правилами, специфичными для этнических культурных единиц. Они поддер­живают культурную идентичность таких единиц через типичные и символические выделенные формы взаимодействий и коммуника­ций.

Механизмами поддержания нравов и обычаев являются:

— ритуалы , или типичные, максимально точно воспроизводимые формы взаимодействий и коммуникаций, соответствующих осо­бым, специально выделенным событиям, принятым в культуре в качестве значимых для поддержания обычая (посвящение, свадь­бы, похороны и т. п.);

— обряды , или стандартные процедуры, используемые в качестве при­знаков и знаков, указывающих на ситуацию, соответствующую определенному обычаю (например, домашним праздникам) или ри­туалу (например, свадьбе, крещению).

Нарушение характерных для таких регулятивных образований норм и правил в ходе повседневной жизни отмечается особыми реакциями окружающих по отношению к нарушителю, называемыми санкциями. Позитивные санкции, или награды, используются в тех случаях, когда выход за пределы норм оказывается необходимым для поддержания сообщества (например, героизм) или повышения его адаптационного потенциала (например, социально полезное изобретение). Негативные санкции, или наказания, следуют за такими нарушениями норм, кото­рые угрожают целостности сообщества (например, кощунство) или снижают его адаптационный потенциал (например, торговля наркоти­ками). Особенно суровым наказанием подвергаются члены сообщества, нарушающие принятые в его рамках табу. Этим понятием обознача­ются наиболее строгие запреты, которые часто носят сакральный ха­рактер и считаются абсолютно необходимыми для поддержания жиз­неспособности сообщества (например, табу инцеста).

Особым регулятивным механизмом, поддерживающим целостность культурной единицы можно считать совокупность принятых в ее рам­ках ценностей! К ним относятся такие культурные образования, кото-

рые в процессах социальных взаимодействий и коммуникаций выстра­иваются в определенные порядки и ранжируются по степени предпочти­тельности в соответствии с определенными критериями: утилитарными, познавательными, этическими, эстетическими и т. п. Они ранжируются на шкале от социально приемлемых до наиболее желательных. Верши­ной такой шкалы можно считать идеалы, т. е. представление о совершен­ном положении вещей, оцениваемом по любому из критериев, которое в принципе считается недостижимым, но определяет вектор движения вверх по шкале ценностей.

Культурные конфигурации и действующие в их пределах институ­ты в совокупности определяют набор принципов формообразования в культуре. Он сохраняет устойчивость социально значимых ситуаций взаимодействия и коммуникации, их нормативных и ценностных по­рядков до тех пор, пока они сохраняют свою функциональность в под­держании целостности культурной единицы. Такие наборы принято называть культурными стилями, если подчеркивается специфичная конфигурация внешних, демонстративных признаков специфичности культуры, чаще всего выражаемых в символической форме (наиболее показательным в этом отношении является понятие стиля в искусстве). Они также обозначаются как культурные парадигмы, если речь идет о более глубинных принципах, определяющих действия, поступки людей, их мировоззрение. По-видимому, в соответствии с такими стилями и парадигмами осуществляется историко-культурная периодизация.

 Межкультурные взаимодействия и коммуникации

Отношения, образующиеся и существующие между культурными единицами, принято обозначать как межкультурное взаимодействие или межкультурная коммуникация. Разумеется, такого рода активность осу­ществляется отдельными индивидами, но в этом случае они рассматри­ваются как представители определенных культур, носители характер­ных для них черт и кодов, обусловленных доминирующими в их рамках стилями или парадигмами. Принимая во внимание это обстоятельство, можно все же в обобщенном виде говорить о таких отношениях как о связях между культурными единицами как таковыми.

В контексте изучения межкультурных взаимодействий и коммуни­каций важно выделить их основные составляющие, характеризующие, во-первых, поле межкультурных отношений; во-вторых, механизмы взаимодействия, действующие в их контексте; в-третьих, соответству­ющие механизмы коммуникации.

Поле межкультурных отношений. Его принято рассматривать в двух основных аспектах, один из которых подразумевает акцент на различи­ях, а другой на сходствах культурных единиц, участвующих в отноше­ниях такого рода. В первом случае речь идет о культурном многообра­зии и подчеркивается, что каждой из таких единиц при контактах с другими свойственно сохранять специфичность. Прежде всего, несмот­ря на наличие зон достаточно активных контактов такого рода, вплоть до давлений со стороны других культур, в ее рамках работают механиз-

мы, сохраняющие ее целостность. Имеется в виду, что за пределами контактов с представителями других культур люди продолжают воспро­изводить привычные формы отношений в их необходимой для под­держания повседневной жизни полноте. Более того, новшества, прони­кающие в определенную культуру извне, переосмысливаются в ее терминах и при определенных условиях интегрируются в ее рамки, не нарушая существующей целостности.

Далее, при любых типах отношений культурной единицы с другими культурами, вплоть до силового навязывания ей извне определенных черт, паттернов, тем, включаются механизмы охраны ее культурной самобытности. Речь идет о том, что при контактах с другими специаль­но презентируются или демонстрируются те стилевые особенности, которые наиболее отчетливо представляют ее ядро. И чем сильнее ста­новится внешнее давление, тем в большей степени люди отстаивают самобытность собственной культуры.

В этом контексте поле межкультурных контактов представляется в виде сосуществующих целостных и самобытных культурных единиц, сохраняющих идентичность вне зависимости от частоты и интенсив­ности контактов. Такое положение дел обозначается как культурный плюрализм, если подчеркивается множественность, разнородность и несводимость друг к другу специфичных проявлений, характерных для каждой из сторон межкультурных отношений. Если же хотят подчерк­нуть право каждой из культурных единиц на сохранение самобытнос­ти, их самоценность и самодостаточность в региональном или глобаль­ном масштабе, употребляют понятие мультикультуролизм. Механизмом поддержания такого положения дел считается толерантность. Это понятие означает взаимную терпимость представителей различных культур к проявлениям их самобытности, к сохранению их идентично­сти в условиях неизбежности сосуществования и контактов.

Именно толерантность и подобные ей позиции представителей различных культур в отношении друг к другу, такие как интерес, лю­бознательность, стремление к подражанию и т. п. делают возможными межкультурные обмены. Речь идет о том, что контакты между культур­ными единицами так или иначе приводят к взаимопроникновению определенных артефактов, черт, паттернов, которые в данном случае могут быть названы культурными образцами. Обмен культурными образцами принято называть культурной диффузией. Участники этого процесса определяются как культура-донор, образцы которой проника­ют в другие единицы, и культура-реципиент, принимающие эти образ­цы. Диффузия может осуществляться разными путями, такими как целенаправленное добровольное заимствование, постепенное привыка­ние и интеграция, навязывание, принуждение. Но даже при самых неблагоприятных обстоятельствах, таких как колонизация или войны, следы столкновений остаются в культурах каждой из сторон в виде вещей, идей, образов, технологий, черт или паттернов поведения.

Случается, что одна из единиц оказывается в каком-то отношении более адаптивной, чем другие, окружающие ее, либо поглощает некото­рые из них. Тогда более слабые единицы в целях самосохранения вы­нуждены приспосабливаться к ее императивам. Такой тип приспособ-

аеы&лмщг^¹                 * buef < fuk £.<&<<          гс^це-ерЪис^у

ГЛДВД. 3. ПОНЯТИЙНЫЙ АПРЙРЙТ TEiFETISECIli ЩРШЩГН ___________________________________________ |

ления называется аккультурацией. Но бывает, что жители одной стра-. ны по разным причинам мигрируют в другую и добровольно стараются интегрироваться в рамки ее культуры. В этом случае речь идет об асси­миляции.

Культурные обмены можно рассматривать и с акцентом на изуче­нии сходных черт в разных культурах. В XX в. при интенсивных меж­культурных контактах этот феномен начал проявляться особенно от­четливо. Дело в том, что в глобальном масштабе усилилась тенденция к широкому распространению целого ряда культурных характеристик, специфичных для развитых западных обществ. Если обратиться к кон­цепции морфологии культуры, то эта тенденция, называемая модерни­зацией, имеет определенную направленность движения:

— в хозяйственной культуре — от индустриализма к постиндустриа­лизму, к информационному обществу, к обществу массового про­изводства — потребления;

— в политической культуре — от абсолютистских и олигархических к демократическим режимам;

— в правовой области — от обычного к юридическому праву;

— в сфере мировоззрения — от священного к светскому обоснованию миропорядка; от монизма к плюрализму в философском и научном познании; от стилистического канона к полистилистике;

— в образовании и просвещении — от доктринерства к углубленному миропониманию, с одной стороны, и к распространению массовой культуры — с другой.

Совокупность подобных изменений обусловила не только повыше­ние уровня и качества жизни в этих странах, но и такое усиление их социокультурного потенциала, которое позволило им оказывать давле­ние на общества с другими типами внутренней организации. Распро­странение модернизационных образцов, особенно массового характе­ра, как наиболее широко доступных постепенно привело к унификации культурных ситуаций в разных странах. Речь идет о стандартизации вещей, технологий, институтов, а также благодаря средствам массовой информации — образов, мифологем, оценочных критериев. Разумеет­ся, такая стандартизация охватила не все области подвергшихся ей многочисленных культур. Однако диффузионные процессы были столь интенсивными, что в настоящее время большинство стран оказалось переполненным множеством одинаковых артефактов, черт и даже тем; крупномасштабных экономических структур, обусловленных быстры­ми сменами технологий и обменами ими; международных политиче­ских организаций с их стандартными бюрократическими процедурами и т. п. Эта общая тенденция получила название глобализации. Следует еще раз подчеркнуть, что ей поддаются отнюдь не все аспекты каждой отдельной культуры, и в каждой из них сохраняются зоны самобытно­сти, устойчивые по отношению к ее последствиям. Это обстоятельство порождает два противонаправленных и одновременно осуществляющих­ся процесса. Один из них подразумевает сближение современных куль­тур по таким существенным признакам, как экономические модели, политические режимы, правовые системы, познавательные парадигмы и т. п. Этот процесс носит название культурной конвергенции. Другой

характеризуется противостоянием определенных социокультурных групп, социальных движений проявлениям глобализации. С ним свя­зываются представления о сохранении культурной идентичности, или самобытности. Эти расходящиеся тенденции в контексте глобальной культурной динамики являются источником целого ряда напряжений и конфликтов как внутри отдельных стран, так и в международном масштабе.

щ Культурно-коммуникативные процессы ____________________

В изучении межкультурных взаимодействий, диффузии тема ком­муникации как обмена информацией занимает одно из ведущих мест. Эта область культурной антропологии даже носит специальное назва­ние — межкультурные коммуникации. Поскольку речь идет об обме­нах информацией, она находится под сильнейшим влиянием лингвис­тики, семиологии. Из них по большей части и заимствован понятийный аппарат.

Межкультурная коммуникация предполагает обмен значимой для культур-участниц информацией. В то же время каждая из них характе­ризуется собственным языком, а значит, согласно гипотезе Сепира— Уорфа, особым мировидением и располагает специфичным для нее коммуникативным полем. Оно задается рядом культурных параметров. Во-первых, языками культуры:

— национальным языком, который, несмотря на наличие диалектов осваивается и используется всеми ее носителями;

— «языками», соответствующими специализированным областям культуры, которым владеют те, кто профессионально занимается специфичными для них видами деятельности, и которые в ограни­ченных масштабах становятся широко известными благодаря сис­темам общего образования, просвещения и массовых коммуника­ций;

— субкультурными жаргонами, используемыми в тех группах, члены которых по тем или иным причинам стремятся либо демонстратив­но выделиться на общем фоне (например, молодежные жаргоны), либо оградиться от доступа других к конфиденциальной информа­ции, которой они располагают (например, воровской жаргон).

Во-вторых, культурными темами, и типичными социально значи­мыми ситуациями, порождающими коммуникативные клише, разделя­емые всеми носителями культуры. Они выражаются в особых культур­ных формах, к которым относятся:

— знаки, понимаемые как специально создаваемые культурные объек­ты, замещающие другие артефакты с целью указания на их функ­циональное назначение; этим определяется значение знака, или содержание информации, которую он несет в отношении обозна­чаемого артефакта;

— символы, трактуемые в культурной антропологии как особого рода конструкты, указывающие на определенные социально значимые си­туации, причины выделения, компоненты, осуществляемую в их рам-

ках активность, результаты, имеющие общественную важность — все

это составляет содержание символа, называемого смыслом.

Знаки и символы выражаются не только в языке, но и в так назы­ваемой экстралингвистической форме. Имеются в виду мимика и же­стикуляция, допустимая пространственная дистанция между собесед­никами, интонирование. Эти культурно-специфичные характеристики осваиваются в процессе ранней социализации и позже путем подража­ния, нерефлексивно и в последствии используются автоматически, а в повседневной жизни часто бесконтрольно.

Совокупности культурных тем, представляющих их специфичных языков, организующих коммуникацию вокруг них знаков и символов, выраженных в речевой, экстралингвистической, иконической, письмен­ной форме — все это составляет коммуникативные коды, используемые в рамках каждой культуры для преобразования разрозненных пережи­ваний, представлений, чувств, возникающих по ходу взаимодействий людей друг с другом, с артефактами и природным окружением, в ин­терсубъективные факты, т. е. сообщения, имеющие значение и смысл для всех участников коммуникации.

Наконец, важной коммуникативной характеристикой, связанной с взаимодействием и обменом информацией между людьми, является стиль коммуникации. Речь идет о соответствующих определенным ти­пичным социокультурным ситуациям знаковых и символических фор­мах поведения, указывающих на значение и культурный смысл таких ситуаций для их участников и для окружающих. Коммуникативным стилям нередко сопутствуют определенные ритуальные действия, ука­зывающие на особую выделенность ситуации из контекста повседнев­ной рутины.

Возвращаясь к процессам межкультурной коммуникации, следует подчеркнуть, что это не просто обмен «объективной» информацией применительно к какому-либо нейтральному случаю. Каким бы ни был стимул, порождающий контакт, участники привносят в такой обмен все перечисленные выше характеристики и постоянно интерпретиру­ют сообщения друг друга. Речь идет о соотнесении их содержания с представлениями каждого о характере ситуации как собственными, так и партнеров, которые становятся более или менее очевидными по мере разворачивания процесса коммуникации. В результате достигается по­нимание того, что происходит, т. е. образная или понятийная «операци-онализация» ситуации: видение ее как целостности; как частей, из которых она состоит; с точки зрения их соотношения с адекватной интерпретацией информации, используемой при каждой из операций. Навыки установления контактов, поддержания обмена информацией за счет адекватной интерпретации сообщений, понимания того, что происходит, контроля над сохранением этих параметров в контексте ситуации можно назвать коммуникативной компетентностью.

Именно эти характеристики процессов межкультурных взаимодей­ствий и коммуникаций можно рассматривать в качестве факторов и механизмов, способствующих появлению артефактов, черт, тем, общих для разных культур, представители которых находятся в контакте друг с другом.

  Культурная динамика

Под динамикой культуры понимается совокупность происходящих в ее рамках процессов и изменений с выделением соответствующих дви­жущих сил в качестве элементарных единиц, использование которых позволит проследить форму, содержание, направленность движения. Нейтральными единицами такого рода можно считать культурный факт, если нужно зафиксировать точку отсчета при оценке рассматриваемого положения дел, и культурное событие, если указывается на его измене­ние. В этом контексте культурным фактом можно называть артефакты, их совокупности, отношение к ним, которые выделены носителями культуры и признаны ими как существующие. Относительно них мож­но говорить о культурных событиях, или о том, что происходит в области фактов и фиксируется носителями культуры как заслуживающее особо­го внимания. Соответственно изменением можно назвать событие, свя­занное с появлением или исчезновением определенного факта, замеще­нием его другим или переходом из наличного состояния в новое.

В этих терминах можно рассматривать культурные процессы, опре­деляемые как цепочки взаимосвязанных изменений и их последствий в более широком культурном окружении. В соответствии с определени­ем культурной динамики имеет смысл говорить о двух классах таких процессов, направленных на поддержание либо на изменение существу­ющего положения дел.

Процессы, направленные на поддержание культурных ситуаций. Одним из наиболее известных процессов такого рода является тра­диция. Обычно в этом случае указывается на сохранение культур­ных образцов, ценностей, норм в некотором культурном контексте как таковых в течение длительного, чаще всего исторического време­ни. Речь идет о более или менее точном воспроизведении из поколе­ния в поколение определенных нравов и обычаев; культурных тем, зафиксированных в преданиях и других фольклорных формах; тех­нологий и секретов мастерства, передаваемых в непосредственных взаимодействиях и коммуникациях. Нередко понятие традиции от­носится и к письменной культуре. В этом случае имеются в виду письменные документы, хранящие информацию о тех культурных чертах, которые в обществе считаются наиболее ценными. Следует подчеркнуть, что этому понятию не соответствует особый тип арте­фактов: традиционными могут быть любые из них, обладающие на­званными характеристиками. В этом смысле понятие можно считать их атрибутом («традиционность»), а не объектом. Если традиционный феномен расценивается некоторыми носителями культуры или иссле­дователями как тормозящий изменения, необходимые для социальной адаптации в меняющихся условиях, его принято называть пережит­ком. Культура, в пределах которой эти феномены существенным об­разом преобладают над необходимыми трансформациями, определя­ется в контексте представлений о модернизации и глобализации как традиционалистская, а в рамках эволюционизма говорится, что ей свойственно культурное запаздывание по отношению к тем, которые считаются более развитыми.

Другой класс процессов, обеспечивающих воспроизведение культур­ных образцов, ценностей, норм, связывается с понятиями социализа­ция (в социологии и социальной антропологии) и инкулыпурация (в пси­хологической антропологии). Если о традиции говорят, когда хотят подчеркнуть трансляцию от поколения к поколению, воспроизведение в историческом времени определенных культурных паттернов, то эти два понятия акцентируют механизмы, действие которых делает такое воспроизведение возможным. Социализация относится главным обра­зом к освоению социально значимых норм и правил, регулирующих отношения в обществе. Инкультурация связывается с овладением род­ным языком, знаковыми и символическими системами, способами оперирования ими, характерными для определенной культуры. Соот­ветствующий опыт передается от старших поколений младшим, от бо­лее компетентных членов общества менее подготовленным в процессах взаимодействий и коммуникаций либо в специализированных формах обучения, либо в ходе спонтанного научения. Субъект социализации приобретает соответствующие знания и навыки за счет работы меха­низма интериоризации, т. е. трансформации отдельных актов поведе­ния, операций, символов, заимствованных у агентов социализации путем подражания и заучивания во внутриличностный упорядоченный социокультурный опыт. В дальнейшем он используется в рутинных и проблемных ситуациях как на социетально-институциональном уров­не, так и в обыденной жизни.

Следует подчеркнуть, что действие механизмов, описываемых поня­тиями «традиция», «социализация», «инкультурация», не означает, что воспроизведение культурных черт, категорий, паттернов, тем осуществ­ляется с однозначной полнотой и точностью. Обычно предполагается, что в ходе трансляции соответствующих знаний и навыков какие-то их характеристики различаются в зависимости от способов обучения, от ситуаций освоения, от уровня компетентности агентов и субъектов со­циализации, а также от особенностей их дальнейшего использования. Исследователи традиционных феноменов также подчеркивают, что со­ответствующие нравы, обычаи, приемы мастерства и результаты их применения не полностью тождественны исходным образцам и даже канонам, или специально сформулированным и зафиксированным в виде норм и правил принципам формообразования, или способам воспроиз­ведения определенных классов артефактов (например, канонические формы иконописи). Такого рода микроотклонения имеют тенденцию накапливаться во времени, воспроизводиться и умножать многообразие проявлений, выражений одних и тех же идей, образов, технологий; пат­тернов отношений и тем; использования одних и тех же обрядов и ри­туалов в динамичных условиях. Если такого рода подвижность не разру­шает основных функциональных границ, структурных характеристик регулирующих их норм и правил, культурных конфигураций, то можно говорить об их вариациях, о культурной вариабельности. Если же грани­цы допустимых отклонений нарушаются с высокой частотой, а сами отклонения оказываются значительными, то начинаются функциональ­ные, структурные, семантические изменения элементов культуры и их сочетаний разного рода. Такого рода изменения могут носить характер

культурных инноваций, т. е. изобретений новых артефактов или их ком­позиций, либо заимствований из других культур. Они могут способство­вать повышению уровня интегрированности или дезинтеграции опреде­ленной культурной единицы.

Новые элементы в культуру вносят процессы социальной мобиль­ности и миграции. Мобильность представляет собой движение членов общества по горизонтальной сети функциональных ролей, а также вер­тикальной шкале социальных статусов и престижа. Движение, подра­зумевающее их повышение, носит название восходящей мобильнос­ти, а связанное с их снижением — нисходящей. В любом случае те, кто повышает или снижает свой статус, переходят от одной роли к другой, привносит в новое для него окружение определенные харак­теристики из прежней среды. Они могут приниматься окружением, и тогда здесь происходит изменение; но могут и отвергаться, что спо­собствует укреплению действующих здесь нормативов. Миграцией называется пространственное перемещение представителей одного общества на территорию другого. Такое переселение может быть доб­ровольным (эмиграция) или осуществляться под давлением внешних обстоятельств (вынужденное переселение). В обоих случаях принима­ющая культура может претерпевать изменения:

— ее адаптационный потенциал повышается, когда в нее вливаются
представители интеллектуальной элиты или предприимчивые люди,
нашедшие свое место в легальном бизнесе;

— в ее рамках повышается уровень напряженности, если мигранты не
могут или не хотят адаптироваться в новой культуре, с одной сто­
роны, но претендуют на имеющиеся в обществе блага — с другой.
Организованные культурные изменения. Описанные выше измене­
ния могут носить как спонтанный, так и организованный характер.
В последнем случае следует выявлять агентов такого рода процессов. Со
времен мифологии существует понятие культурного героя (демиурга),
который выполняет функции, значимые для динамики культуры. Он
либо привносит сюда черты, повышающие ее адаптационный потенци­
ал (например, Прометей), либо освобождает людей от опасностей, на­
силия, угроз (например, Геракл). Представления об этой мифологиче­
ской фигуре сохраняются до настоящего времени, хотя теперь чаще
говорят о культурном лидере. Так называют лицо, которое в силу высо­
чайшего уровня компетентности или особой личностной притягатель­
ности (так называемой харизмы) становится бесспорным авторитетом
для других, либо способен организовать их для свершения социально
значимых действий или поступков. Иными словами, такого рода люди
становятся центрами культурной мобилизации, обусловливающей орга­
низованное социальное участие, т. е. объединение людей для совмест­
ного достижения общественно значимых целей.

Такая мобилизация является организующим началом для разного рода социокультурных движений (религиозных, гражданских, полити­ческих под руководством соответствующих лидеров), течений (художе­ственных, интеллектуальных, порождаемых и возглавляемых авторами характерных для них идей), массовых выступлений (в защиту опреде­ленных прав и свобод или в знак протеста против их нарушения). Пре-

данность людей подобного рода ценностям и лидерам преобразует их в своего рода объекты поклонения, порой наделяемые сакральным смыслом; в этом случае принято использовать понятие «культ». Безогово­рочная приверженность адептов культа объектам поклонения — людям, идеям, другим ценностям, — их готовность совершать во имя них любые поступки вплоть до самопожертвования называется фанатизмом.

Социальные движения, интеллектуальные течения и выдающиеся культурные события могут стать источниками культурной экспансии. Речь идет о том, что некоторые культурные лидеры или представители власт­ных структур одного общества стремятся к распространению соответст­вующих идей, религиозных или светских идеологий, культов и т. п. в другие страны. При условии, что в их рамках есть люди, готовые принять новшества, представители культуры-донора могут рассчитывать на ус­пех по крайней мере у них. Если же потенциальные реципиенты не го­товы к изменениям, то попытки культурной экспансии могут потерпеть неудачу даже под угрозой давлений со стороны донора. Важным факто­ром целенаправленных культурных изменений является осуществляемая в стране или в международном масштабе культурная политика. Основ­ными агентами такой политики принято считать государство, обществен­ные или международные организации. В идеально-типическом смысле она направлена на решение социально значимых культурных проблем, таких как ликвидация неграмотности, просвещение, поддержание куль­турной элиты, сохранение самобытности этнических культур и т. п. В реальности ее ориентация может обусловливаться целями отдельных групп интересов, стремящихся либо к коммерциализации культурных «услуг», либо к приватизации национального культурного достояния, либо к навязыванию определенной идеологии и т. п. В любом случае на уровне государства культурная политика осуществляется с помощью подведомственных ему институциональных структур — учреждений куль­туры (музеев, библиотек, театров и т. п.) и средств массовой информа­ции (государственных). Ее разработка и осуществление заключаются в том, чтобы изменить их функции или структурную организацию в на­правлении, соответствующем провозглашаемым целям. Средствами ее реализации являются национальные или региональные программы дей­ствий, а также локальные проекты, каждый из которых направлен на решение задач, предусмотренных программой. Следует подчеркнуть, что цели, обозначенные в национальных программах культурной политики могут не совпадать с результатами, полученными в ходе ее реализации. Это объясняется несколькими обстоятельствами:

— непредвиденными изменениями общесоциальной ситуации (напри­мер, смена политического режима, экономический кризис, вступ­ление страны в новые для нее международные блоки и т. п.).

— непредвиденные последствия реализации намеченных решений (например, последовательная коммерциализация учреждений куль­туры может не только вызвать массовое недовольство, но и поро­дить направленные против нее социальные движения);

— некомпетентной реализацией принятых решений (например, для реализации просветительских проектов может не оказаться необ­ходимым образом подготовленных специалистов).

Государственная культурная политика представляет собой социеталь-ное средство управления культурными процессами, происходящими в обществе. От ее эффективности зависит качество институционализи­рованного культурного пространства.

На уровне отдельных институциональных единиц осуществляется своя политика, которая может соответствовать общегосударственным целям и задачам, а может расходиться с ними. Их диагностика в этом отношении облегчается обращением к концепции организационной куль­туры. В этом случае речь идет о том, что в рамках одной организации сосредоточены представители различных субкультур, носители разных статусов и ролей, люди, неодинаково приверженные целям организации. И это при условии, что любая организация предназначена для выполне­ния определенных социально значимых функций или для реализации целей определенных групп интересов. Чтобы понять, как культурное многообразие компонент организационной культуры влияет на эффек­тивность функционирования организации, вводится идеально-типиче­ское понятие корпоративной культуры. Оно объединяет официально провозглашаемые цели организации, соответствующие им кодифициро­ванные нормы и правила, легитимизированные средства их достижения, а также ценности, соответствующие этим институциональным компо­нентам, с одной стороны, и формы интеграции, мобилизации, личной преданности членов организации в отношении ее целей и целостности — с другой. Расхождение между нормативами корпоративной и более широкой организационной культур, а также между ними и требовани­ями, предъявляемыми к организации государственной программой, в ре­ализации которой она участвует, или рыночной конъюнктурой, позво­ляют определить степень эффективности ее функционирования.

Концепция времени в изучении культуры . Динамические характери­стики культуры определяются концетуализацией времени, которая принята при ее изучении. Следует подчеркнуть, что культурное время не тождественно астрофизическому; последнее используется как мера, позволяющая соотносить и соизмерять разные его модальности.

Когда рассматриваются культурные процессы, охватывающие целые плеяды поколений, или явления, остающиеся устойчивыми в их рам­ках, принято говорить об историческом времени. Его масштаб задается представлениями о смене исторических эпох, которые выделяются по культурным признакам. Каждая из них определяется характерными для нее типами хозяйственной культуры (например, каменный, бронзовый век), доминирующей культурной парадигмой (например, Возрождение), указанием на тенденцию к обновлению (например, модерн, постмо­дерн). Историко-культурное время внутренне неоднородно не только потому, что составляющие его эпохи имеют разную длительность, из­меренную в астрофизических единицах, но и потому, что интенсив­ность динамики реализующихся в их рамках процессов неодинакова (так, считается, что культурные изменения в эпоху Средневековья про­исходили реже, чем в Новое и тем более Новейшее время).

Однако о культурном времени говорят и применительно к рассмот­рению жизненного цикла одного —трех поколений, связанных непос­редственными взаимодействиями и коммуникациями, и его периоди-

зация определяется понятиями культурный стиль и культурная пара­дигма. В этих рамках фиксируются относительно устойчивые характе­ристики рассматриваемой единицы, обычно являющиеся формообра­зующими для ее ключевых областей (политика, право, наука, искусство, образование и т. п.). Относительно них прослеживаются разномасштаб­ные периоды культурного времени, определяемые такими понятиями, как мода, имя культурного героя, стилистическое направление, изме­ряемые десятилетиями, и такими менее масштабными периодами, как «сезоны» в искусстве, семестры в сфере специального образования, смена церковных праздников в религиозной культуре и т. п. Эти «виды» культурного времени также неоднородны. Например, в ходе жизнен­ного цикла, индивид становится свидетелем смены моды несколько раз в жизни, а в период бодрствования в рамках одних суток он сталкива­ется с чередой различных рубрик, характерных для радио- или теле­трансляций. Они различаются и по интенсивности. Так, время радио-или теленовостей более насыщено сменой событий, чем, например, время музейной экспозиции.

  Напряженности в культуре

Состояния напряженности в культуре всегда были предметом инте­реса в культурной антропологии, но он особенно возрос во второй половине XX в., когда круг межкультурных контактов существенно расширился благодаря развитию средств массовой коммуникации; ин­тенсивность культурной динамики усилилась благодаря процессам модернизации и глобализации; межкултурные различия из академиче­ской темы превратились в повседневность благодаря интенсификации межкультурных контактов и миграционных процессов. Все это вызва­ло необходимость серьезных культурных изменений и осуществление, и неприятие которых во многих странах породило состояние культур­ного кризиса. Он характеризуется деконструкцией-реконструкцией парадигматических оснований культуры, а в модернизирующихся стра­нах — ее ядра, происходящих за счет повседневной активности их жителей либо под руководством модернизационных элит, но по боль­шей части — под сильным внешним давлением. В то же время форми­рование новых культурных оснований всегда отстает от разрушения предыдущих. Такое положение дел, когда старые нормы уже, а новые еще не действуют, и определяется как культурный кризис.

Он вызывает массовое состояние аномии, которое характеризуется социальной дезориентацией людей в разрушающемся нормативном про­странстве. В таких ситуациях каждый в стремлении преодолеть кризис на личностном уровне преследует собственные цели. Но при отсутствии социальных средств координации совместной активности люди начина­ют мешать друг другу в выполнении социально необходимых функций, что лишь увеличивает степень напряженности в обществе.

Одной из самых заметных глобальных тенденций, породивших куль­турную аномию, стала так называемая демократизация культуры, т. е. обеспечение массового доступа членов общества к источникам инфор-

мации. Этот процесс имеет два разнонаправленных типа последствий. С одной стороны, речь идет о широких возможностях приобщения к самым уникальным образцам высокой культуры. Однако недостаточ­ная для этого степень компетентности большинства людей обусловли­вает слабую востребованность таких образцов или упрощение их до уровня массового понимания. Коммуникативное пространство вульга­ризируется, т. е. заполняется относительно небольшим количеством примитивных информационных единиц. Более того, культурная элита утрачивает социальный престиж и оттесняется грамотным, но культур­но малокомпетентным большинством на периферию культурной жиз­ни. Однако упрощение представлений, ценностей, лексики и т. п. в условиях усложнения искусственного окружения людей и социальных процессов предопределяет очевидное возрастание степени напряженно­сти в культуре многих современных обществ как модернизированных, так и модернизирующихся.

Многие страны, втянутые в глобальные процессы модернизации, и люди, вынужденные мигрировать в развитые страны, оказались него­товыми к приятию и тем более к освоению распространенных здесь культурных образцов, ценностей, норм. Часть из них утратили собствен­ную идентичность при столкновении с новыми для себя феноменами и оказались в положении, когда собственные культурные ориентиры не обеспечивают их понимания, а для освоения чужих не хватает ком­петентности. Такая ситуация носит название культурного шока.

Однако существует и иная реакция на распространение культурных образцов и ценностей, требующих для освоения затраты специальных усилий — агрессивная. Люди с низким уровнем компетентности, а так­же мигранты или жители модернизирующихся — по большей части не­европейских — стран оказывают сопротивление активности стран-доноров. Оно принимает форму усиления тенденций к сохранению собственной культурной самобытности либо открытого ее противопо­ставления по отношению к любым внешним воздействиям. В настоящее время такого рода явления выливаются в межкультурные конфликты, т. е. ситуации взаимодействия, при которых хотя бы одна из сторон — как правило, сегодня — это представители потенциальной культуры-ре­ципиента — утверждает свои претензии на доминирование или на неиз­менное существование собственной культуры. Они противопоставляют свои нормы и ценности другим, особенно модернизационным, глобалист-ским, как несовместимым с собственнымии, демонстрируя готовность отстаивать заявленные позиции силовыми методами.

Следует подчеркнуть, что в настоящее время этничность рассмат­ривается в рамках культурной антропологии как один из ключевых источников социокультурных напряженностей и конфликтов, а следо­вательно, динамики. Это понятие сегодня трактуется расширительно, не в примордиалистском смысле, а с точки зрения осознанной группо­вой идентичности. Поэтому к этническим сообществам относят не только носителей определенного языка, объединенных вокруг общего культурного ядра, но и конфессиональные, тендерные и другие группы. Напряженности этнического происхождения связаны с целым рядом факторов, определяющих давление носителей доминирующих идеоло-

гий, обычаев, привычек на культурные меньшинства с целью их асси­миляции или вытеснения с поля общепринятых социальных взаимо­действий и коммуникаций.

Основным источником отношений такого рода считается ксенофо­бия, т. е. полное неприятие вплоть до отрицания права на существование других этносов. Она проявляется в отторжении или резкой критике чужих представлений, ценностей, норм даже в условиях неизбежности межкультурных коммуникаций. С ней связано стремление какого-либо сообщества людей оградить себя от любых внешних влияний. Для этого создаются вымышленные негативные образы носителей других культур, называемые этническими стереотипами, представляющими их в каче­стве источника угрозы существованию собственного этноса. Ксенофо­бия в рамках многонационального общества с одной ярко выраженной лидирующей культурой или в контексте отношений «метрополия — колонии» (или сходных по распределению сил) в условиях глобализации порождает целый ряд последствий в отношении представителей культур­ных меньшинств:

— сегрегация, под которой понимается установление барьеров для полноценного их участия в ключевых процессах социокультурной жизни, характерных для доминирующей культуры;

— крайним проявлением сегрегации считается апартеид, предполага­ющий полный запрет на такое участие, причем не только на социе-тально-институциональном, но и на обыденном уровне;

— в условиях межэтнического конфликта и силовых выступлений определенного меньшинства представители доминирующей культу­ры могут выбрать ориентацию на его уничтожение или хотя бы вытеснение с территории совместного проживания. Такого рода направление действий носит название геноцида. Оно предполагает использование целого ряда приемов силового давления представи­телей доминирующего этноса на меньшинство, среди которых наи­более известными являются погромы, или применение насилия и разрушение имущества представителей меньшинства, и этнические чистки, или их силовое вытеснение с мест проживания.

Таким образом, межкультурные взаимодействия и коммуникации в их мирных и конфликтных формах рассматриваются в рамках совре­менной культурной антропологии в качестве источников социокультур­ных изменений, процессов как в локальном, так и в глобальном мас­штабе. И именно их общекультурный контекст обозначается понятиями «культурный плюрализм», «мультикультурализм», «глобализация».

 Неклассические понятия в социальной и культурной антропологии

Смена культурных парадигм, наблюдаемая в настоящее время в гло­бальном масштабе, породила необходимость ввести в рамки предмет­ной области социальных наук новые факты, представления и обознача­ющие их понятия, которые сконцентрировались в рамках постмодерна. Прежде всего следует выделить класс понятий, отражающих не только многообразие культур, но и то, что их изменчивость в историческом

масштабе времени не имеет универсальной формы, как это утвержда-лоь в рамках эволюционизма и циклизма. В несклассическом дискурсе динамика культурных феноменов описывается понятием «ризома». Эта метафора, заимствованная из ботаники, указывает на то, что функци­ональные, структурные, семантические изменения артефактов осуще­ствляются не предустановленным образом, но в многообразии вероят­ностных направлений. Единственной закономерностью процесса можно считать движение в направлении, где препятствия его осуществлению оказываются минимальными. Совершенно очевидно, что такая кон­цептуализация совершенно по-иному, чем эволюционизм, позволяет трактовать многообразие искусственного мира и его постоянную вос­производимость, которые носят название культурной плюральности.

Ее неизбежность и сам факт сосуществования множества культур­ных кодов даже в рамках одного общества побуждают исследователей искать механизмы, обусловливающие бесконфликтный характер отно­шений между ними. В ответ на это сложилось понятие «культура дру­гого'», заменившее ранее распространенную дихотомию «свой —чужой». Концепция другого подразумевает признание участниками взаимодей­ствий и коммуникаций прав друг друга на собственную идентичность, самобытность и функциональную автономию. Более того, предполага­ется, что стороны не только считаются с такими различиями, но и стараются понять их причины и смысл.

В контексте таких представлений особую значимость приобретает понятие культурного релятивизма. Речь идет о том, что ни одно куль­турное ядро, ни одна нормативная или ценностная система не может претендовать на абсолютную позицию в масштабах как локальных куль­турных контактов, так и процессов глобализации. Каждая из них выде­ляется и оценивается в соотношении с другими с точки зрения сходств и различий. И именно в таком познавательном поле осмысляются их относительная специфичность и многообразие. Если в классических терминах смешение культурных стилей в пределах одного артефакта именовалось эклектикой и считалось недопустимым, оценивалось как признак дурного вкуса или некомпетентности, то с современной точки зрения оно представляется «естественным», неизбежным в рамках слож­ных обществ и называется в искусстве полистилистикой, а в науке — программным эклеюпизмом. Речь идет о том, что каждый, кто решает какую-либо культурную задачу, может использовать принципы формо­образования, приемы, элементы композиций и содержания из любых стилей или познавательных парадигм. Важно, чтобы они были логиче­ски сопоставимыми и полностью соответствовали характеру решаемой задачи. То же относится и к другой, неполитической трактовке муль-тикультурализма. Это понятие используется для указания на соприсут­ствие в одной и той же пространственно-временной ситуации артефак­тов из разных культур. И такое положение дел считается «нормальны».

При изучении культур в рамках постмодерна сместился фокус вни­мания. С точки зрения классической парадигмы наиболее важным считалось изучение ядра культуры, сохраняющего ее как системную целостность. В настоящее время в связи с повышением интереса к плю­ральное™ каждой отдельной культуры и источников ее динамики ак-

цент сместился в сторону маргинальных явлений и групп. Имеется в виду, что кроме общепринятых способов социальной активности и общеприз­нанных норм и ценностей существуют иные, которые по тем или иным причинам отличаются от них. При этом с позиции представлений о культуре «другого» такие отличия не рассматриваются как «отклоне­ния», а предметом изучения являются факторы их порождения, меха­низмы поддержания и способы влияния на более широкий контекст совместного существования людей.

Если раньше с этой точки зрения исследовались только этнические меньшинства в классическом понимании, то теперь познавательное поле значительно расширилось. С понятием молодежных субкультур связыва­ется не просто выявление межпоколенных различий, но максимально возможная для наблюдения полнота организации образа жизни моло­дых как самостоятельной культурной единицы с собственными законо­мерностями воспроизведения и динамики. С таких же позиций рассмат­риваются гендерные субкультуры с преимущественным вниманием к структуре и содержанию женских ролей в разных типах обществ и к их изменениям в контексте определенных исторических эпох, в том числе в связи с распространением процессов глобализации. Иным стал взгляд на душевные заболевания, которые более не считаются разрушением психики, но анализируются с точки зрения их внутренней логики как способов адаптации индивида в слишком сложном для него окружении. Особое внимание проявляется к так называемой культуре бедности. Если прежде выстраивались программы по ее искоренению или по крайней мере преодолению, то сейчас выявляются причины ее воспроизведения в исторических масштабах и неустранимости даже в самых богатых модернизованных странах. Продолжаются исследования криминальных субкультур, однако и в этой области произошли определенные темати­ческие изменения. Наряду с традиционными типами преступлений осо­бое внимание уделяется таким новым их формам, как терроризм и пра­вонарушения, связанные с информационными технологиями.

Наконец, еще одна нетрадиционная область изучения культуры связана с понятием «виртуальная реальность». Им обозначается вся та область феноменов, которая порождается воображением и фантазией людей и составляющие которой не имеют прямого утилитарного или прагматичного значения. В классических исследованиях она считалась второстепенной по отношению к повседневной реальности и с ней связывались способы избежания болезненных переживаний благодаря действию компенсаторных механизмов, выделенных в рамках психо­анализа, — замещения, перенесения, вытеснения и т. п. В настоящее время с точки зрения социальной функциональности она считается столь же важной частью культурной реальности, как и ее обыденная или социетально-институциональная компоненты. Так, воображение связывается со способностью людей оперировать символами, замеща­ющими реальные ситуации и совокупности артефактов таким образом, чтобы составлять из них новые ментальные композиции. Это позволя­ет отделить возможные, вероятные, допустимые комбинации от непри­емлемых по тем или иным причинам. На уровне фантазий люди могут представлять себе самые невероятные вещи и события, которые в прин-

ципе невозможны в повседневной жизни. Такого рода активность важ­на для людей при необходимости преодолеть стресс монотонии, т. е. выйти за пределы рутинных действий и представлений. Процедуры такого рода носят название остранения и подразумевают умение за­нять новую позицию по отношению к окружению, при которой его привычные и незамечаемые черты попадают в сферу внимания и ви­дятся в необычном («странном») свете. Единицами анализа такой ре­альности считаются симулякры, или продукты воображения, в той или иной степени моделирующие («симулирующие») вероятные или воз­можные реальные события; а также фантазмы — плоды фантазии, из которых выстраиваются несуществующие и невозможные миры.

Для этого уровня реальности характерна условность. Речь идет о том, что ее феномены имеют значение и смысл при определенных условиях:

—при применении процедуры остранения;

—при использовании соответствующих операциональных единиц;

— при понимании того, что порождаемые фантазией или воображе­нием конструкты не могут быть прямо перенесены из виртуально­го мира в повседневную реальность.

В то же время у такого рода образований есть определенные пре­имущества перед реальными объектами и ситуациями с динамической точки зрения. Изменения в реальности могут быть связаны с риском их негативных последствий и необратимости. На виртуальном уровне символические заместители реальных артефактов и их композиций могут подвергаться деконструкции, т. е. разъятию на составляющие с целью понять значение и смысл каждой из них в контексте деконстру-ируемой целостности. Такое понимание обеспечивает возможность представить себе, что можно или следует сделать с ними: реконструи­ровать в ту же целостность, трансформировать во что-то другое или же отказаться от нее. По-видимому, именно на этом уровне и в контексте коммуникаций между людьми осуществляются процессы, обозначае­мые как социальное конструирование реальности.

  Литература

Культурология XX в.: Энциклопедия: В 2 т. СПб., 1998.

Dictionary of Concepts in Cultural Anthropology. N. Y.: Greenwood Press,

1991.

Encyclopedia of Cultural Anthropology. N. Y.: Henry Holt and Co., 1996.

Encyclopedia of Social and Cultural Anthropology. N. Y., L.: Routledge, 2002.

Social and Cultural Anthropology: the Key Concepts. N. Y., L.: Routledge, 2001.