Философское вчувствование как способ философствования имеет более ранние предпосылки, чем философская рефлексия. Начала философского вчувствования связаны с мифическими представлениями анимизма и гилозоизма, характерными для детского мировосприятия. Для того чтобы открыть сущность вещей, в них нужно вчувствоваться. Для наивного философствования

³¹ Чуковский К.И. От двух до пяти... С. 157.

³² Там же. С. 156.

³³ Там же.
³⁴_Тамже. С. 157.
35Там же.

³⁶ Там же. С. 158.

104

дорефлексивный чувственный компонент является преобладающим элементом душевной жизни, а вчувствование - естественным способом познания. Следует признать, что и рациональность, и иррациональность нетипичны и случайны для ребенка, живущего вне строгой дисциплины мышления. Им скорее управляет спонтанное ассоциирование, представление, волнующее фантазирование. Критерием для измерения ценности возникающих в уме представлений является не подобие фактам, а эмоциональная удовлетворенность.

Пусть ребенок на первых порах устанавливает ассоциации по случайному признаку, пусть иные применяемые им аналогии ложны, все же само желание ребенка ответить на вопросы: зачем? почему? каким образом?; само вчувствование в проблему - есть важнейшее качество наивного философствования. Практически каждое из тех детских суждений, которые приведены в этой главе, основаны либо на ассоциации по смежности, либо на ассоциации по сходству. Ассоциацию по смежности применила, например, двухлетняя Майя, которая всякий раз, когда видела алое вечернее небо, говорила с полным убеждением: «Опять там бешеную собаку убили!» Ее сильно поразили два факта, совпавшие во времени: закатное небо и выстрел милиционера в собаку. Именно потому, что эти два факта были для нее так неожиданны, новы и ярки, она выделила их из ряда других - и тотчас же установила между ними причинную связь, решив, будто собак убивают всегда, когда небо становится красным. Несмотря на очевидную ошибку, девочка реализовала способом вчувствования насущную интенцию ума к отысканию взаимной обусловленности наблюдаемых фактов в границах мифических представлений символического пространства ее жизненного мира. Подобные ошибки очень скоро будут преодолены «здравым смыслом», навыки же к причинно-следственному истолкованию фактов останутся у ребенка навсегда. Ведь ребенок осознает предметы внешнего мира не только в их обособленности, но и со стороны взаимных отношений, как цельных предметов друг к другу, так и частей каждого отдельного предмета к своему целому. Посредством этого пониманию ребенка открываются те «скрепы» бытия, которыми связываются объекты внешнего мира и которые составляют основу как обыденного, так и научного миросозерцания. Из подобного рода размышлений ребенка вырастает мало-помалу грандиозная «матрица» знаний. От анализа фактов Майя, как мы видели,

105

переходит к отысканию их взаимных отношений. Правда, она только вчувствовалась, вжилась в эти отношения, она даже не пытается определить качества наблюдаемых ею вещей, а просто связывает их произвольной каузальной связью. Следующий шаг на этом пути -ассоциации по сходству (и различию) предметов. Наиболее наглядным примером такой ассоциации является сделанное трехлетним ребенком определение индюка: «Индюк - это утка с бантиком».³⁷ Одно единичное понятие ребенок определяет другим, и в этом его ошибка; но само его тяготение к классификации объектов по видовым и родовым признакам, к сопоставлению их с другими объектами является надежной основой всей его будущей интеллектуальной деятельности.

Философствование предполагает раздумье над понятийным воспроизведением вне-понятийного, внелогического бытия, так как именно это и есть «начало мысли». Следовательно, говоря о логике наивного философствования, мы имеем в виду, что - это, по сути, логика начала всякой логики. С точки зрения данной логики философская культура ребенка - это культура «накануне культуры» или «культура впервые». Ребенок, удивляясь миру, по сути, открывает для себя этот мир посредством вчувствавания, расшифровки и индивидуального «присвоения» наличных культурных символов. «Вот ты говоришь - чудес не бывает. А разве это не чудесо, что вишни в одну ночь зацвели?»