Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

подобного процесса психотерапии, тем более, что проиг­рывание дневных страхов развивает воображение и гиб­кость мышления ребенка, способствует его самоутверж­дению и активизации возможностей преодоления опас­ностей. Тогда ночные страхи снимаются легче, что и будет отражено в играх по преодолению страха перед засыпа­нием и ночных страхов. Эмоционально чувствительные и впечатлительные дети видят во сне устрашающие ис­тории. Ночью, как никогда, разыгрывается воображение и «сказка становится былью». Что тогда говорить о конф­ликтах в семье, больницах и отлучении от матери? Ре­бенок не столько боится, сколько испытывает беспокой­ство, превращающееся ночью в бесконечный сериал страхов и ужасов. В других книгах автор иллюстрирует это рисунками пациентов.

Страх чудовищ представим по годам. Первым будет страх волка — в 2—4 года. Именно в этом возрасте волк в представлении малышей является чудовищем. Во сне это отражается ночными кошмарами, что и будет первым опытом более или менее осознанного страха смерти. Мы уже говорили в предшествующих книгах: человек пер­вый раз «умирает» во сне, от ужаса воображения. В 4— 5 лет на смену волку появляется Баба-Яга днем и ночью, вот такая въедливая. С небольшим опозданием на аван­сцену выступает Кощей (5—6 лет). Дальше при наиболь­шем возрастном страхе смерти от него остаются одни «рожки да ножки», чтобы своим скелетом пугать детей до 8 лет. Баба-Яга тоже не уступает своих позиций и до 10 лет оборачивается Пиковой дамой, уже не отправля­ющей впечатлительных детей в печку, а обладающей негативной силой воздействия. Это свидетельствует о за­рождении в сознании детей магического настроя, как преддверия их повышенной возрастной внушаемости в младшем школьном возрасте. Кощей напоминает детям о себе в этом возрасте Черной рукой, весьма подходящей для его скелета. Тут же крутятся черти как представители

337

потустороннего мира. Заканчивается фантасмагория инопланетянами, которых «видят» чувствительные дети 9—11 лет.

Пока учтем и другой неприятный факт — родители детей с неврозами гораздо чаще, чем у детей без нев­розов, не хотели ребенка, а случайность его появления была как гром среди ясного неба (особенно при неврозе страха).

Итак, желательно, чтобы при проигрывании чудовищ ребенок оставался собой, как мальчик 6 лет, до сих пор боящийся Бабы-Яги. Мать «преуспела в этой роли», угрожая с грудного возраста всяческими карами за не­послушание, причем своим скрипучим голосом всегда говорила (ругала) на повышенных тонах, такой была раздраженной из-за мужа, с которым никак не склады­вались отношения. Да и мальчик очень походил на от­ца, и все свое недовольство мужем она выплескивала на сына, обвиняя его во всех мыслимых и немыслимых грехах. В игре мальчик без обиняков назначил мать на роль Бабы-Яги, отец получил почетную роль защитника всех детей и человечества, а мальчик отразил свои стра­хи шороха, внезапного воздействия, прилета Бабы-Яги и появления Кощея Бессмертного. Он беззаботно играл на площадке, когда возникла из ниоткуда Баба-Яга и пыталась утащить непослушного мальчика. Но не тут-то было — мальчик не растерялся и оказал сопротивление. Вскоре подоспел отец, но его помощь уже не понадоби­лась: Баба-Яга испугалась, заохала и незаметно исчезла, а вместе с этим исчезли и страхи мальчика. Вскоре по­явился Кощей (студент), пытающийся отбить мальчика у отца. Но мальчик бесстрашно стал сражаться с Коще­ем и победил, так что отцу осталось только погладить героя по головке с чувством глубокого удовлетворения.

Прежде чем рассмотреть сценарий проверки и одно­временно психотерапии страха чудовищ у девочки 6 лет с неврозом страха, как и у предыдущего мальчика,

338

отметим, что это самый «подходящий» возраст для стра­ха смерти, символом которого и являются чудовища.

Как прелюдию к игре рассмотрим образ. Змея Горы-ныча. Он может появиться из никуда, из космоса, бездны, со дна морского. Восточные его корни несомненны. Ки­тайский и монгольский прототип — дракон, изрыгаю-щий пламя. Змей Горыныч — существо многоголовое. Ко­личество голов различно, но наиболее распространенный вариант — три головы. Змей — предтеча всех сексуаль­ных маньяков — похищал только женщин для своего удо­вольствия, иногда их заглатывал, когда был голодным, а с мужчинами не церемонился совсем — сжигал, чтобы не мешали. Женщин же похищал весьма изощренно — когда они спали и от неожиданности не могли сообразить, что к чему, тем более оказать какое-либо сопротивление. Как же справиться с этим чудищем? На то есть русские богатыри, но не так-то это просто — нужно отсечь все го­ловы злодею, чтобы они не отрастали, сжечь как можно быстрее. Так сказать, «око за око». Такая предыстория.

Как же мы проигрывали в качестве экзамена исто­рию девочки? В психотерапевтическом спектакле было несколько действий. В первом из них — деревня, где течет обычная жизнь: кто-то варит кашу, кто-то подме­тает, наказывает детей за непослушание и т. д. Мужчин, естественно, нет — все в поле и в лесу: сеют, пашут, за­готавливают дрова и т. п. А кумушки рассказывают, что где-то в другом царстве-государстве живет Змей Горыныч, могущий прилететь внезапно, в любой момент, даже ког­да все спят, сжечь все и всех на своем пути, даже кор­мильцев, работающих в поле, и унести беззащитных жен­щин вместе с девочками в рабство на все времена. Од­нако, кроме разговоров, никаких реальных мер защиты не предпринимается, все надеются на русское авось.

Во втором действии еще на подступах к деревне Змей сжигает всех мужчин (студентов), которые падают и «корчатся в страшных мучениях».

339

В третьем действии Змей (Горыныча мы опускаем для краткости) приближается к деревне. Играющие зло­дея (трое мужчин, взявшись за руки, символизируют го­ловы, а от средней головы тянется, как хвост, накидка), в соседнем помещении все громче топают ногами, вос­производят вой ветра, еще и стуча при этом в барабаны. Жители деревни (женщины) начинают волноваться во сне, вздрагивать, говорить какие-то страшные слова (эта игра помогает и в устранении кошмарных снов).

Вдруг зажигается свет, и посреди деревни оказывается Дракон (Змей Горыныч). Он хватает девочку, поскольку все оцепенели от страха, и уносит ее далеко-далеко в свои владения.

В четвертом действии он показывает свою «добычу» Кощею Бессмертному, который готов ее принять, если де­вочка перестанет как радоваться, так и огорчаться и во­обще не будет выражать никаких эмоций, только выпол­нять его требования. Она должна стать, как бы мы сейчас сказали, роботом, зомби, проще — бездушным человеком. Не следует забывать, что это экзамен, а не предшеству­ющие драматизация страхов и их нейтрализация. Следо­вательно, необходимо дать ответ на угрозу. Девочка со­бралась с силами и заявила во всеуслышание, что она не может не любить маму и папу, тем более не всплакнуть, если ей плохо. Кощей Бессмертный от таких слов как-то сразу стих, сник, затем оживился и сказал: «Раз ты такая, то доставлю тебя к Бабе-Яге на перевоспитание. Правда, у меня нет с ней близких отношений, но это не страшно, я такой, а она другая» (имитируются родительские кон­фликты, реально происходящие в семье девочки).

И оказалась она в избушке Бабы-Яги, где, как вы зна­ете, находится печка. Встретила Баба-Яга девочку, как и полагается, неласково, сразу стала кричать, искать у нее недостатки (Кощей Бессмертный на это был не способен), раздражаться по любому поводу и угрожать всяческими карами, если что-то было не по ней или пахло русским

340

духом. Девочка, опешив от такого обращения, слушала, не способная возразить. Наконец сообразила, что долж­на ответить, а не молчать как рыба, и сказала: «Вы зря так на меня кричите, у вас не все в порядке с нервами или возраст сказывается, но так вести себя нельзя, нель­зя, нельзя и все!» Теперь уже опешила Баба-Яга от такой дерзости и пообещала завтра зажарить девочку в печке, так как сегодня, она недостаточно горячая.

Наступает ночь, Баба-Яга спит в мечтах о предстоящем дне, заодно похрапывает, свистит, подскакивает во вре­мя сна. Девочка же, улучив момент, бесшумно выходит из избушки в темный лес и бросается прочь. Поскольку Ба­ба-Яга — паранойяльная личность, настороженная сверх меры, недоверчивая, подозрительная, то храп сразу пре­кращается. Она сообщает по мобильному телефону (вре­мя такое) Кощею Бессмертному, что их заложница сбе­жала, и они бросаются в погоню за девочкой (как можно догадаться, в роли Бабы-Яги выступала мать с истериче­скими чертами характера, а Кощеем Бессмертным был отец — компьютерщик с шизоидными чертами характе­ра). Поскольку свет во всех игровых комнатах был вы­ключен, то не смогли Баба-Яга и Кощей Бессмертный пой­мать девочку. Тогда они призвали на помощь Змея Го-рыныча, который, естественно, ускорил погоню, будучи холериком, как и Баба-Яга, в отличие от меланхолично­го Кощея Бессмертного. Однако девочка успела добежать до деревни и ударить в набат. Все сразу проснулись, очнулись, мобилизовались, объединились, взяли ору­жие и приготовились к отражению опасности. Неудиви­тельно, что, когда в деревню влетели Змей Горыныч, Ба­ба-Яга и Кощей Бессмертный, им был дан достойный от­пор. Предводителем защитников, как можно догадаться, была девочка.

В последнем действии драмы-испытания все жители деревни радостно обсуждают свою победу, уверенность и бесстрашие, умение защищать себя и близких, заодно

341

все хвалят девочку за то, что она показала пример защи­ты от чудовищ, и теперь все будут поступать так же — находчиво и бесстрашно. Игра демонстрирует самоутвер­ждение личности девочки, ее способность бороться со страхами. Как ни странно, мать перестала кричать на дочь, а отец стал более чутким к ее переживаниям.

В более простом варианте экзамена на преодоление страха чудовищ дети играют на площадке, начинают ша­лить, кричать, визжать, толкать друг друга, не желая возвращаться домой, несмотря на просьбы родителей. Это самый подходящий момент для появления «отлич­ной компании» в лице Бабы-Яги, Кощея Бессмертного и Змея Горыныча. Они пытаются утащить непослушных детей с игровой площадки, но не тут-то было: дети объе­диняются, выталкивают пришельцев и решают больше так плохо себя не вести. Тут появляются удивленные родители и вместе с ними произносят: «Мы никогда не будем гулять без разрешения, всегда вовремя будем при­ходить домой, будем слушаться маму и папу, так же, как и они нас» (юмор в этом случае необходим, чтобы разрядить предшествующее эмоциональное напряже­ние). Психотерапевтический эффект был достигнут — все участники игры (трое детей примерно одного возраста: двое мальчиков и девочка) научились лучше защищать себя как в среде сверстников, так и в окружающей жизни, и перестали постоянно думать о своих прошлых проблемах. Родители успехам отпрысков обрадовались, но, чтобы закрепить успех, мы провели разыгрывание их ужасов в детском возрасте (без участия детей, так как не следовало лишний раз демонстрировать страхи роди­телей).

В 7—9 лет дети наиболее подвержены страхам призра­ков, скелетов, вампиров, чертей, Пиковой дамы и Чер­ной руки. Все эти персонажи — реминисценции (воспо­минания-отражения) более ранних переживаний, знако­мых до боли Бабы-Яги и Кощея Бессмертного.

342

Экзамен у мальчика 7 лет но теме «призраки» проте­кал следующим образом. Был задан вопрос: «Какую роль ты хочешь получить в игре?» (мы помним, что на экзаме­не нужно быть собой). Мальчик же незамедлительно от­ветил: «Хочу быть призраком». В этом случае экзамен со­вмещается с катарсисом — отреагированием страха. Все попытки «призрака» испугать другого мальчика, который ничего не боится,- не увенчались успехом. Более того, он сам стал пугать «призрака», который сразу исчез, раство­рился, пришлось его искать, но все попытки были тщет­ны. Поскольку экзамен, как мы уже говорили, отличает­ся от катарсиса тем, что испытуемый должен быть собой, то в следующем действии мальчик им стал, а роли приз­раков исполняли все остальные участники игры. Нетруд­но предположить, что наш герой дал достойный отпор всем призракам на свете, осознал свою значимость и си­лу, после чего исчезли все остальные страхи.

Девочка 4 лет панически боялась Кощея Бессмертного. Ее папа был не «самым лучшим подарком»: математик, программист, лишенный живых чувств, эмоций, пе­реживаний, он все раскладывал по полочкам и мыслил только по принципу «это правильно или нет» (чем не прообраз Кощея?). Девочка же была эмоционально чув­ствительной, как и мать, но никто из них не мог получить ответных чувств от отца и мужа. Вначале он категорически отказался прийти на игровое занятие, оправдываясь занятостью, хотя прием у нас проводился в субботу и воскресенье. В результате проблема у дочери так бы и осталась, раз она боится не только отца, но и всех представителей мужского пола. Мать обладает гиперсоциальными чертами характера, ее требователь­ность и принципиальность безграничны, в том числе и по отношению к мужчинам. Но ее требовательность не ре­ализуется в отношении мужчины, бесстрастно наблюдаю­щего за неосуществимостью желаний истеричной, в его понимании, жены. Следует уточнить, что супруга более

343

чем эмоциональна, а супруг — прагматик-рационалист. Поскольку в игре было всего четверо участников (девоч­ка, мать, специалист и совершивший геройский подвиг отец), то девочка сразу выбрала на роль Бабы-Яги мать, а на роль Кощея Бессмертного — отца, специалисту же досталась роль Иванушки-дурачка, который все время охал и ахал: «Как это можно так обижать девочек ни за что ни про что?» Девочка вняла «гласу народа» и стала оказывать все более активное сопротивление посягатель­ствам на свою честь и достоинство. Баба-Яга и Кощей Бессмертный в результате ничего не добились, а девоч­ка-принцесса сделала Иванушку-дурачка своим другом и защитником. Главное в игре «Экзамен» — найти свое­временное и адекватное решение своей защиты. Если это­го не происходит (что бывает редко), то игра повторяется и специалист показывает соответствующие способы за­щиты с единственным условием, чтобы ребенок про­демонстрировал более адекватную той или иной стрессо­вой ситуации модель поведения.

Страх опоздать в детский сад или в школу не про­игрывается, поскольку это осуществлялось в серии игр № б—15, в частности в игре «Автобус».

Испытание на отсутствие страха перед засыпани­ем и страшными снами обычно объединяется в одну иг­ру продолжительностью не менее 30 минут. За это время необходимо уложить нервных и упрямых детей спать, при этом расспросив их (именно перед сном) о дневных проблемах, а также о том, кто из родителей прав, а кто не прав — тот, который не обращает внимания на время засыпания, или тот, который придерживается его с не­укоснительной точностью. При этом возможны разнооб­разные построения игры. Например, в самом простом варианте игры мальчик 5 лет никак не мог, как и рань­ше, заснуть в темноте и без матери. В этом случае дей­ствуют страхи, которые были и у самой матери в дет­стве, т. е. они перешли к ребенку по наследству.

344

В первом действии игры мальчик пожелал быть самим собой, свет был выключен, все участники игры в сосед­ней комнате громко говорили, а иногда спорили и сер­дились. Когда же мать подошла к уже «спящему» ма­лышу, он неожиданно открыл глаза и попросил расска­зать сказку. Эта просьба окончательно вывела мать из равновесия даже в игре: она заявила, что завтра отведет его к врачу, раз он не может засыпать самосто­ятельно. Мы видим в данном действии актуализацию страха, связанную с предстоящими пугающими сновиде­ниями. У мальчика уже нет отца, с которым мать раз­велась, а его функции выполняет дедушка (отец мате­ри) — мужчина строгий и педантичный, хотя и любя­щий внука, а мать лишена, пусть и частично, чувства сострадания.

Тогда мы попросили одну из женщин, проходящих у нас обучение, исполнить роль матери, укладывающей сына спать. Поскольку мы берем на учебу не всех желаю­щих, а только тех, кто обладает воображением, фанта­зией и общительностью, то со своей ролью участница иг­ры справилась прекрасно. Она спела колыбельную, погла­дила мальчика по голове и даже сказала, что ему будут сниться хорошие сны, в которых он будет сильным и храбрым и все у него будет получаться. Сразу же сочи­нила историю про мальчика, не знавшего, как ему по­ступать в некоторых случаях, но, поскольку он учится в школе, где это все преподается, теперь он знает, как быть уверенным в себе и решительным.

Мать сидела в некотором отдалении, слушая эти истории и обучаясь манере обращения с сыном перед сном. Следует заметить, что эти действия психолога бы­ли отрепетированы заранее, т. е. мы обсудили, в чем за­ключается проблема засыпания у мальчика, как ее ре­шить наилучшим образом и одновременно научить мать более адекватному поведению. При этом матери не вы­сказывались пожелания сочувственно относиться к сыну,

345

ей просто демонстрировали модель оказания ему психо­логической помощи.

Не будем забывать, что это экзамен, поэтому после «засыпания» выключался свет (частично) и в сновидениях начинали появляться «призраки» — все участвующие в игре. Кто-то изображал, показываясь на 15—20 се­кунд, призрака, накинув белый халат, кто-то бил в ба­рабан, появляясь так же неожиданно, кто-то надевал страшную маску и говорил не менее страшным голосом, другие входили в игровое пространство с муляжом змеи, меча и т. д. Однако не тут-то было: мальчик «просыпался» и давал достойный отпор, затем снова «засыпал», а «чу­довища» устраивали недалеко от спящего ребенка «рабо­чее совещание», обсуждая, почему у них ничего не полу­чилось на этот раз, не пора ли им уходить на пенсию, увольняться, а может, попробовать попугать других де­тишек, раз здесь случился конфуз.

Затем свет в комнате включался, означая наступле­ние утра. Приходят родители и спрашивают сына, что ему снилось: он разговаривал, кричал во сне. Сын на это отвечает: «Ерунда все это, что-то снилось, на то сны и бывают, но со всеми ужастиками я справился». Роди­тели облегченно вздыхают и хвалят нашего героя за проявленную храбрость, к ним присоединяются все при­сутствующие: «Миша — замечательный мальчик, надо же, ничего не испугался ночью, со всеми справился, будем брать с него пример, учиться у него и рассказы­вать о его успехах всем окружающим, даже медведю в лесу, волку и зайцам». Эти слова являются внушением, причем весьма действенным. Подобное достижимо толь­ко при самоутверждении ребенка в результате успешно­го завершения игры.

Весьма «суровое» испытание предстоит при проверке и коррекции страха темноты. Этот страх является ин­дикатором беспокойства ребенка, как и степени разви­тия его воображения, фантазии и впечатлительности.

346

В первом действии ребенок остается в комнате с вы­ключенным светом, где заранее располагаются участни­ки игры, начинающие шуршать, копошиться, царапать стену, издавать нечленораздельные звуки, имитируя тем самым полтергейст. Наш герой должен не застывать в ужасе, а ощупью найти всех возмутителей спокойствия. Затем включить фонарик и проверить, остался кто-ни­будь или нет. Обнаруженные призраки спешно покида­ют поле боя, словно их и не было на самом деле. Скоро наступает утро, включается свет, и все участники игры приветствуют его и желают больше не бояться вообще, и даже в темноте.

Второе действие происходит на «полигоне „подвал"», который есть в каждом учреждении. Все идут вниз по этажам и лестницам, обсуждая, что может быть в подвале: там темно, холодно, вода, крысы, крокодилы и даже рыба-пиранья. Тем не менее нужно закрыть за собой дверь, что уже само по себе является почти героическим поступком, затем спуститься вниз по нескольким ступенькам в полной темноте. Все участники, стоящие наверху, хором говорят: «Неужели он спускается вниз, неужели он поднимется наверх и скажет, что ничего не боится, даже темноты, а заодно спасет мишку (муляж размером практически с ребенка), находящегося внизу?» Дверь открывается, свет включается, и все говорят: «Какой молодец, все выдер­жал и даже помог забытому мишке».

Затем этот же подобный маршрут проходят оба роди­теля (у матери страх темноты такой же, как и у ребен­ка, если не больше, что как раз и свидетельствует о пер­воначальных причинах страхов у детей). Тем не менее задание выполняется: страх преодолен, заслужено всеоб­щее одобрение и восхищение.

Наконец находится еще один герой (курсант), кото­рый раньше тоже был не способен оставаться в темноте, но после показанного ему примера решается на такое испытание, выдерживает его и громко благодарит наше­го пациента. Все хором начинают говорить, что теперь

347

смогут выдержать подобное испытание, будут так же се­бя вести и навсегда перестанут бояться в таких ситуаци­ях (эффект подкрепления).

После проигрывания ужасов темноты начинается проверка страхов животных, насекомых и прочей не­приятной живности. Сочиняются рассказы о том, какие бывают страшные животные, особенно если они проголо­дались, недовольны или просто такие от природы. Ярко описывается волк, его повадки и натура. Собак лучше не трогать, не дразнить — такие они создания. Медведя не следует будить, нужно обходить его стороной и не вступать в его владения. По отношению к насекомым луч­ше просто заранее предпринимать все меры безопаснос­ти. Пауки и змеи пусть живут сами по себе, не надо их лишний раз беспокоить и раздражать, раз мы все суще­ствуем рядом.

Если у ребенка имеется страх собак, проигрывание начинается с этого страха. Напоминаем, что экзамен — не катарсис, и наш пациент должен быть самим собой, в то время как все остальные играют роли собак. Герой игры «выставляется за дверь», а присутствующие рас­пределяют роли самых различных собак — бульдога, овчарки, бультерьера, ротвейлера, эрдельтерьера, добер­мана, лайки или просто дворняжки.

Все собаки прячутся по разным углам, в то время как ребенок «беззаботно» гуляет «по двору», насвистывая пе­сенку. Вдруг раздается оглушительный грохот, собаки по очереди пытаются испугать пациента, но не тут-то было: он или стоит молча, глядя на собаку, и она тут же ус­покаивается, или кричит «Стой!», яростно сверкая глаза­ми, или убегает за угол, хватает палку, готовый к отраже­нию любой опасности, или просто отмахивается от соба­ки, как от назойливой мухи, и продолжает свой путь как ни в чем не бывало. Перемены ролей здесь не требуется, при необходимости можно игру повторить, но с условием усиления агрессивности собак и ответной защиты.

348

Страх пауков, своего рода вампиров в представлении ребенка, проигрывается так: все участники берутся за руки, образуя различные переплетения, а ребенок дол­жен найти выход и освободиться из «паутины».

Страх змей проигрывается таким образом: взявшиеся за руки участники игры пытаются захватить в кольцо гуляющего «по поляне» ребенка, в то время как он пы­тается убежать, пролезть между ногами имитирующих змею взрослых или даже разрубить змею руками. Вари­анты решения игровой задачи, как всегда, становятся предметом импровизации, т. е. не объясняются заранее, и окончательное решение остается за ребенком. Если этого не происходит сразу, атмосфера не накаляется, «змея» терпеливо ждет, периодически сжимая ребенка и тут же отступая, как только он пытается дать сколько-нибудь адекватный отпор.

Особая тема — страх лесных или болотных чудовищ. В русском фольклоре их очень много: это и оборотни, и водяные, и черти, уже не говоря о пиявках, жабах и прочей живности. А водоросли чего стоят — тоже могут затянуть, обвить. Все это изображается так: на игровой площадке лежат и сидят все участники игры, интенсив­ность света уменьшается, наступает полумрак, все ухают, свистят, пищат, потом сразу замолкают, а ребенку нуж­но пройти это «болото», чтобы попасть домой. Гнетущая тишина только подчеркивает драматичность ситуации.

Он начинает пробираться сквозь болото домой, как вдруг все оживает, создавая препятствия для продвиже­ния, его пытаются схватить, утащить под аккомпанемент визга, воя и прочих малоприятных звуков. Несмотря на это наш герой умело отбивается от задерживающей его нечистой силы и попадает в объятия родителей, ждущих его «дома», за пределами игровой площадки. Свет заго­рается, все обитатели болота решают больше не трогать таких храбрых детей и заниматься только своим делом — жить так же, как и раньше.

349

Игровая ситуация каждый раз носит индивидуальный характер и рассчитана на решение конкретных проблем пациента. В теоретической части уже говорилось, что игровая психотерапия в нашем изложении не является догмой. Каждый раз определяется индивидуальная мето­дика решения эмоциональных проблем, а то, что мы опи­сываем в книге,— это лишь подходы к оказанию психо­логической помощи детям.

Страх транспорта — машины, поезда или самоле­та — проигрывается следующим образом. Вначале все становятся машинами на дороге с двусторонним движе­нием, как и полагается. В середине стоит «регулировщик» (специалист), работающий по всем правилам: поднятая зеленая (синяя) кегля означает прекращение движения для транспорта, и пешеходы спокойно переходят улицу, красная кегля означает противоположную ситуацию. Стресс возникает, когда поднимается желтая кегля: пе­реходить улицу или нет, каждый решает по-своему, не­терпеливые, тревожные дети и взрослые пытаются про­скочить в последнюю секунду, в то время как психиче­ски устойчивые пешеходы предпочитают переждать опасный момент. Далее регулировщик уходит на обед, и начинается невообразимое: машины мчатся с бешеной скоростью, все гудят, сигналят, а несчастные прохожие должны выбрать момент, чтобы с риском для жизни про­скочить мимо всех грузовиков (двое или трое взрослых, взявшихся за руки), иномарок, не любящих соблюдать правила, и просто велосипедистов, несущихся бог весть куда. Все заканчивается благополучно ко всеобщему удовлетворению, и участникам читаются правила о пе­реходе улицы.

Страх поездов означает всегда страх несчастного слу­чая, беды, смерти. Проигрывание страха проходит в два этапа. Вначале держащимися друг за друга взрослыми образуется поезд, в то время как ребенок беззаботно иг­рает на путях. Услышав шум приближающегося поезда,

350

он должен вовремя убрать все игрушки и заодно себя, чтобы избежать столкновения, травмы или чего-нибудь похуже. Поезд мчится далее, а испытуемый должен проявить чудеса храбрости и ловкости: подбежать к по­езду и суметь перейти из «вагона в вагон», чтобы оказаться в самом первом, помахать рукой машинисту и занять достойное место.

Страх самолетов похож на страх высоты, а также на страх всяких неожиданностей, связанных с транспортом. Участники игры, сидя на маленьких стульчиках, обра­зуют замкнутое пространство самолета. Объявляется по­садка. Как можно догадаться, самолет летит в Тмутара­кань. Охрана проверяет билеты, а заодно и одежду пас­сажиров. Начинается взлет. Как в старые времена, на небольших самолетах, возникает воздушная качка: все склоняются то в одну, то в другую сторону, стараясь при этом удержаться на не слишком прочных стульях. Потом все выравнивается, самолет набирает высоту. Стюардесса разносит напитки и конфеты, как вдруг получает запи­ску от одного из пассажиров, что самолет должен сме­нить курс и лететь не в Тмутаракань, а на край земли или еще дальше. Но не тут-то было: охранник (ребенок) обезвреживает нарушителя, которого затем крепко дер­жат все пассажиры и после посадки сдают куда надо.

Страх стихии — бури, урагана, наводнения, земле­трясения — также носит инстинктивно-защитный ха­рактер, поскольку ребенок этого не испытал, не пережил, но может все это представить, обладая развитым вообра­жением и долговременной эмоциональной памятью, не­осознанно воспроизводящей травмирующий опыт мно­гих предшествующих поколений.

Значима последовательность устранения страха сти­хий: вначале проводится игра «Ураган», затем «Наводне­ние» и в заключительной части — «Землетрясение».

Задаются вопросы: «Что такое буря, ураган?», «Куда кто может улететь, например: дом, корова, лошадь,

351

человек?», «Где они могут оказаться?», «Как им вер­нуться обратно — с попутным ветром, молнией или гро­мом?».

Для проигрывания образуются два круга: один, близ­кий к ребенку, вращается в одну сторону, а другой, со­стоящий из большего количества участников,— в проти­воположную. Все начинают имитировать звук усилива­ющегося ветра и при ускоряющемся движении слегка касаются и задевают друг друга. Главное при этом, что­бы ребенок, стоящий в центре круга (в обруче хула-хуп), остался на месте, не был бы унесен ветром, а это являет­ся непростой задачей, поскольку даже некоторым взрос­лым, не говоря уж о родителях, с трудом удается сохра­нять равновесие. Причем оба круга вращаются в разные стороны, и все задевают друг друга, но как бы мимолетно, поскольку главное — скорость, ветер и желание удер­жать ребенка в центре круга, как на островке безопас­ности. Обычно так и происходит, ко всеобщей радости, когда все образуют единый круг и затем хлопают в ла­доши, дружно заявляя, какой способный, сильный и ре­шительный наш герой, если сумел удержаться, несмотря ни на что, на месте, теперь его никто и никуда не унесет, и все будут брать с него пример.

Страх наводнения предваряется расспросами о том, что и где тонет, как дед Мазай спасал зайцев, что может плыть по улицам при наводнении, например: кошка, собака, шкаф, стол, парта, ручка, тетрадь и т. д. Далее все образуют несколько рядов, держась за руки, присе­дая и снова поднимаясь, имитируя волны. При каждой попытке ребенка их преодолеть, они могут отбросить его назад, но инициатива ненаказуема, борьба с водной сти­хией продолжается, преодолевается последний, девятый вал, и волны утихают. Но нужно вернуться обратно, опять начинается шторм, и все повторяется.

Родители, как и другие взрослые, с помощью игры учатся соблюдать определенную соразмерность в игровом

352

__________________ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ЭКЗАМЕН НА ЭФФЕКТИВНОСТЬ УСТРАНЕНИЯ СТРАХ ОВ

поведении: с одной стороны, нельзя давать ребенку воз­можность беспрепятственно «проплывать сквозь волны», с другой — отбрасывая назад, дать шанс «выплыть на по­верхность» и преодолеть все волны до конца. Все друж­но хлопают в ладоши, отдавая должное способности ре­бенка преодолеть такие же препятствия, как и в экст­ремальных видах спорта.

Наиболее сложной является проверка страха земле­трясения. Вначале рассказываются душераздирающие истории о том, как земля разверзлась под ногами, кто-то провалился, не успев перепрыгнуть через расщелину. Каждый из присутствующих взрослых экспромтом сочи­няет все более жуткие истории на эту тему, как если бы сам был их участником.

Посредине игровой площадки ставится стол, на него помещается обычный стул. Испытание состоит в том, что­бы ребенок сумел преодолеть эти первоначальные пре­пятствия: он забирается на стол и стул, стоит на нем, широко расставив ноги и не держась за спинку. Взрослые держат не ребенка, а стол и стул и начинают потихонь­ку их раскачивать, имитируя землетрясение. Ритм зада­ет специалист, не допускающий слишком быстрых и силь­ных колебаний. Однако сила землетрясения, как и пола­гается, нарастает и достигает максимального по шкале Рихтера значения — 12 баллов. При этом важно соблю­дать баланс между реальными возможностями ребенка удержаться наверху и силой колебаний. Они могут вре­менно ослабевать и возрастать при каждом удобном случае, затем все происходит в обратном порядке — сила толчков (сотрясений) постепенно ослабевает до сте­пени легкого покачивания. Наконец все останавливает­ся, успокаивается, затихает, но на этом испытание не за­канчивается — нужно еще спрыгнуть с высоты прямо в руки стоящего внизу специалиста (родителям лучше этого не доверять, поскольку «ловля» ребенка требует опыта и сноровки). Как и в предыдущих случаях, все

353

хлопают в ладоши, восхищаясь успехами ребенка, жмут ему руку и говорят ласковые слова.

Прыжок ребенка с такой большой для него высоты как раз и демонстрирует отсутствие данного страха. Тем не менее для фундаментальной проверки отсутствия страха высоты у нас существует своеобразный полигон под названием «Лестница с перилами». Держась руками за верхнюю часть перил, в то время как ноги находятся на их нижней части, ребенок начинает продвижение впе­ред, точнее — вверх. Необходимо при этом еще умело огибать перила при переходе на другой этаж (их всего три). Главное условие — не касаться ногами пола. Спе­циалист идет рядом, страхуя ребенка, но не прикасаясь к нему руками. Далее идут родители и все остальные участники, подбадривая нашего героя. Когда путь пре­одолен, предлагается выйти через чердачное окно на крышу здания и пройтись по ней, возвратившись с дру­гой его стороны. Ребенок абсолютно этому верит, но, как можно догадаться, это шутка, розыгрыш, говорят, что идти уже не нужно, так как все знают о его смелости и отсутствии страха высоты. Все радуются, но неожи­данно специалист обращается к матери с предложением повторить маршрут ребенка. Следует немая сцена, затем возгласы: «Ни за что! Зачем?!» и т. д. Такая реакция естественна, так как на основании наших многолетних наблюдений страх высоты присутствует у 90% матерей, т. е. именно они являются источником его у ребенка. Потом этот страх к нему вернется и родители усомнятся в профессионализме специалиста: ребенок снова нач­нет бояться высоты, перестанет кататься с горки, а то и спрыгивать с самой незначительной высоты. Итак, ма­тери вначале отказываются от такого испытания, но все дружно обещают страховку и заявляют, что сами хотели бы пройти это испытание. Естественно, главным «стра­ховщиком» становится муж, за ним на всякий случай идут специалист и все остальные. Затем все, в том числе

354

и ребенок, поздравляют мать с успешным завершением испытания. Все собираются снова в большой комнате, образуя круг, в центре которого стоит ребенок. Вдруг спе­циалист командует: «Хватайте его!» — и взрослые, вклю­чая специалиста, подбрасывает его все выше и выше, но падает он на скрещенные руки взрослых (имитация батута). После последнего приземления его ставят на но­ги и дружно поздравляют. Только в этом случае можно быть уверенным в окончательном преодолении ребенком страха высоты.

Наиболее технически сложным является проигрыва­ние страха глубины. Строится достаточно большое со­оружение из столов и банкеток, которые ставятся друг на друга, так что высота конструкции может достигать 3 с лишним метров (в восприятии ребенка это будет го­раздо больше). Образуется как бы колодец с небольшим отверстием наверху. На его «дно» кладутся змеи (муля­жи, сделанные другими детьми), механические скачущие лягушки, водоросли (пакля) и т. д. Яркость света умень­шается, и участники игры начинают обсуждать (сочи­нять) истории, связанные с глубиной: что может быть на дне пропасти, ущелья, на морском дне. «Всплывают» и истории об открытом люке на улице, где внизу булькает вода, живут лягушки, жабы, крокодилы и даже рыба-пиранья. После нагнетания подобных ужасов все стано­вятся вокруг «колодца». Поскольку эта хрупкая конст­рукция может развалиться в любой момент, все готовы на всякий случай ее поддержать.

Ребенок взбирается наверх, спускается в колодец, до­стигает дна и поднимается наверх, затем аккуратно спу­скается с этого сооружения, ко всеобщему удовлет­ворению. После этого конструкция разбирается, все, включая ребенка, уносят столы на место. Если после проигрывания страха высоты ребенка дружно подбрасы­вали вверх, то в данном случае все происходит наоборот: один из мужчин (отец, специалист и т. д.) внезапно

355

хватает его за ноги и поднимает вниз головой несколько раз. Остальные дружно восклицают: «Надо же, и сей­час не боится, надо брать с него пример, если бы мы так играли в детстве, то никаких страхов не было бы и в помине».

Страх замкнутого пространства проигрывался уже неоднократно (вспомним «Прятки», «Лимонный сок», «Автобус» и т. д.). Тем не менее, если ребенок продол­жает болезненно реагировать на сжатие, ограничение его жизненного пространства, то все садятся в кружок, пе­реплетают руки, а ребенок должен «развязать» их, как шнурки, и, подобно Дэвиду Копперфильду, выйти из окружения (цепи) целым и невредимым.

Страх воды не проигрывается, поскольку для его пре­одоления нужно только научиться плавать или просто держаться на поверхности воды. Показываются соответ­ствующие «сухие» приемы и даже рекомендуется пойти в бассейн, естественно, вначале — в лягушатник.

Страх огня, пожара — наиболее распространенный страх в возрасте от 5 до 10 лет, отражающий страх смер­ти. Эти страхи заслуживают пристального внимания, поскольку при игнорировании их травмирующего влия­ния могут превратиться в будущем в страхи всего неожи­данного, случайного, непредсказуемого, а также в страх несчастья, беды, который обычно негативно влияет на уве­ренность в себе и способствует развитию мнительности.

Проигрывание данного страха должно быть ради­кальным. Родители предупреждают ребенка, чтобы он в их отсутствие не играл со спичками. Все взрослые ухо­дят кто куда: на улицу, на работу, в магазин. Когда ре­бенок остается один, он находит небрежно оставленные спички и поджигает свернутую в рулон бумагу. Все участ­ники игры изображают соседей, взволнованно реагирую­щих на запах гари в доме. Пожарные (взрослые, стоя­щие друг за другом, взявшись за руки) уже готовы к вы­езду после звонка соседей, но ребенок начинает дуть что

356

есть силы на разгорающееся пламя и гасит его. Если это не удается, пожарные быстро прибывают, и все дружно тушат пожар. Сразу появляются родители, упрекают ре­бенка за такое вольное обращение со спичками (в ком­нате стоит еще запах гари). Они требуют попросить про­щения и дать обещание больше не вести себя таким образом. Ко всеобщему удовлетворению ребенок это обе­щает.

Страх войны практически не проигрывается, по­скольку достаточно представлен в игре «Сражение». Иногда можно устроить дополнительное сражение на ме­чах (пластмассовых, со шлемом и щитом в придачу). Действен и такой фрагмент игры «Сражение», как «руко­пашная». Все пытаются или повалить друг друга, или хо­тя бы просто посадить на пол.

Самую внушительную победу одержала девочка 8 лет с неврозом страха, исчезнувшим после таких игр. С ней никто не мог справиться, она применяла подсечку, уг­рожающе кричала и расправилась со всеми своими не­другами, врагами, неприятелями на много лет вперед, почувствовав свою значимость и умение защищаться.

Страх открытого пространства (то, что в клиниче­ском варианте называют агорафобией), по существу, яв­ляется противоположностью страха замкнутого прост­ранства (в клиническом варианте — клаустрофобия). Страх открытого пространства проигрывается в двух ва­риантах. В первом (если группа большая — не меньше 8—10 человек) все вначале толпятся, задевают друг друга — имитируется скопление людей на улице. Затем, как по мановению волшебной палочки, все куда-то ис­чезают, растворяются, и ребенок остается один-одинеше­нек. Как в игре «Прятки», он ищет бывших с ним людей, те начинают искать остальных, после того как все най­дутся, устраивается хоровод с песнями и танцами.

Во втором варианте, более типичном, страх проигры­вается следующим образом. Родители с девочкой 6 лет

357

хотят перейти улицу, нарушая правила, но девочка не идет с родителями, оставаясь на тротуаре. Вдруг появ­ляется милиционер, грозно указывающий девочке, что она должна стоять на месте, даже не шевелиться и ждать, пока для пешеходов загорится зеленый свет. На все ее попытки объяснить, что родители перешли на другую сторону, милиционер отвечает, что это его не интересует и он может наложить крупный штраф на родителей, а саму девочку отправить в исправительное учреждение. Затем милиционер куда-то пропадает (у него много дел), а девочка, волнуясь, пытается перебе­жать улицу при движущемся транспорте. Тем не менее все оканчивается благополучно, ее радостно встречают родители, а саму улицу вскоре объявляют пешеходной зоной, и родители вместе с дочерью, не спеша, прогули­ваются пусть и по пустынной, зато не представляющей опасности улице.

Далее проигрывается группа так называемых меди­цинских страхов. Они проигрывались и раньше, если обнаруживался последующий травмирующий отклик в психике ребенка (игровая нейтрализация последствий психических травм, или катарсис). Специфика же дан­ного проигрывания при его актуальности заключается в «посещении поликлиники», где нужно пройти осмотр, сделать прививку, вылечить зубы и т. д. Все «специали- сты» в белых халатах, снабженные атрибутами профес­сии, стоят в отдалении друг от друга или в соседних ком­натах. Пациента встречает регистратор, заполняет кар­точку (на все вопросы нужно отвечать быстро, в том числе назвать дату своего рождения, адрес, кто провожа­ет в детский сад или в школу, время прихода, ухода, ча­сто ли бывают болезни и какие именно). Начинается су­матоха, если к одному и тому же врачу пытаются попасть сразу несколько пациентов, но регистратор наводит по­рядок, указывая, кто кого должен посещать в первую оче­редь. Везде разложены флаконы с лекарствами (пустые

358

аптечные склянки), кто-то держит на всякий случай громадный шприц, систему для переливания крови или клизму. Невропатолог размахивает молоточком, как ку­валдой, терапевт готов выслушать через деревянный сте­тоскоп весьма внушительных размеров (дудка-свирель) всех подряд, врач-отоларинголог с лопаткой и фонарем готов осмотреть все полости рта, ну а стоматолог, по­щелкивая щипцами, только и ждет, чтобы вырвать если не все зубы, то хотя бы каждый второй.

Когда мы работали в городском отделении невро­зов при детской поликлинике □ 26 Выборского района Санкт-Петербурга (1968—1988), то по договоренности с врачами приводили к ним в кабинет прямо во время приема несколько наших пациентов, была даже борма­шина, которая жужжала, как настоящая. Естественно, что все это было имитацией, т. е. игрой в нашем представ­лении. Психотерапевтический эффект был столь велик, что ребенок мог после этого пойти к любому врачу без душевного трепета, особенно, как нетрудно догадаться, к стоматологу. Но эффективность игры повышается, если в ней присутствует юмор и драматизируются страхи страха при сыгранности всех участников. Не забудем, что на одного пациента-ребенка может приходиться до пяти и более взрослых, и все они заранее настраиваются на определенную эмоциональную тональность игры и ее ожидаемые результаты.

Несколько по-другому проигрывается страх боли. Все вначале рассказывают, когда им было больно, при ка­ких обстоятельствах и чем все это закончилось. Некото­рые вспоминают об этих переживаниях со страхом, дру­гие просто начинают рыдать, а третьи отмахиваются и молчат, а то и прячутся за спинами остальных участ­ников.

Разыгрывается сценка в транспорте: ставятся стулья, «троллейбус» резко тормозит, пассажиры падают, ушибаются, кричат от боли, но ребенок в этом случае

359

не проявляет таких реакций. Троллейбус продолжает путь, и удивленные пассажиры спрашивают героя, как это ему удалось не закричать, не застонать, даже просто удержаться на месте, хотя некоторые пассажиры про­должают мучиться от боли и винить всех на свете.

Далее воспроизводится обстановка в детском саду или в школе (без воспитателя и учителя). Здесь-то и царит полный «беспредел». Кто-то ставит подножку и весело смеется, когда другому больно. Просто щипнуть — пус­тяковое дело, как и дернуть за косичку, раз она есть, ну а кнопки подложить на стул — самое большое удоволь­ствие. Поднять за уши вверх со словами «Видишь Мо­скву?» сейчас не удастся, но попытаться можно, как и ударить как бы невзначай, а уж кто зажимает палец в двери (специалист контролирует отсутствие травм, но не боли), тому так и надо, раз он такой неловкий, даже пройти нормально не может, хотя уже все вышли. Аде­кватность поведения испытуемого состоит в отсутствии чрезмерных аффектов, обвинений кого-либо и в быстрой реакции на происходящее: необходимо или «унести но­ги», или дать отпор, или, наконец, достойно выдержать все приключившееся и сделать правильные выводы. Они и будут оптимальным итогом развития данных событий, могущих произойти в любое время дня и ночи и в раз­ных обстоятельствах жизни.

Страх неожиданных звуков, будь то звонок, гудок, гром среди ясного неба, иерихонская труба или окрик взрослого, проигрывается так: испытуемый стоит внизу лестницы, а остальные участники прячутся на третьем этаже по комнатам. Каждый «вооружен» — кто бараба­ном, кто кеглей, кто-то может закричать что есть силы, или на пути испытуемого, проходящего по коридору, мо­жет внезапно упасть стул, перед подъемом по лестнице может прокатиться со страшным грохотом пустое ведро. Тем не менее нужно пройти весь коридор, не испугать­ся, а то и дать отпор обидчикам.

360

Это испытание и является завершением экзамена. Обычно мы добавляем несколько препятствий, например, в коридоре нужно пролезть через стул, на ребенка мо­жет быть наброшен обруч (хула-хуп), от которого он дол­жен как можно быстрее освободиться, защитить себя от внезапно появляющихся разбойников, не испугаться на­правленного на него игрушечного пистолета и вырвать его из рук нападающего, т. е. проявить чудеса сноров­ки и мужества. При затруднениях в прохождении столь сложного маршрута могут помочь мать, отец или кур­сант, пройдя этот маршрут вместо ребенка, в то время как тот находится среди пугающих. Обычно подобный вари­ант развития событий встречается не чаще чем в 10— 15% случаев, но он возможен, чтобы успешно завер­шить экзамен. Сам же страх неожиданного воздействия может быть драматизирован предложением ребенку пройти по коридору с завязанными глазами, испуг его при этом будет, конечно, более сильным: кто-то топнет ногой, постучит по кастрюльке, издаст жуткий звук. Но несмотря на это ребенок продолжает путь, и в конце ко­ридора с него торжественно снимают повязку родители, а остальные участники начинают приговаривать: «Как это нам, опытным, поднаторевшим в таких действиях, не удалось его испугать? Придется прекратить заниматься подобными нехорошими делами».

Завершение экзамена

Все спускаются вниз, рассаживаются вокруг специа­листа, за которым стоит комиссия (родители, студенты, курсанты, аспиранты). Члены комиссии устремляют пристальные взляды на ребенка и начинают задавать самые глупые вопросы: школьнику — «Сколько будет дважды два?», «Зачем нос, глаза, уши?», «Зачем учиться в школе?»; дошкольнику — «Почему боятся Бабу-Ягу?» (провокационный вопрос, поскольку он ее уже давно

361

не боится), «Почему еж колючий, мишка косолапый?» (из серии «Быстрые ответы») и т. д. Все бурно реагируют на исчерпывающие и не подлежащие сомнению ответы и, посоветовавшись, вслух решают вручить ребенку дип­лом об окончательном избавлении от всех мыслимых и немыслимых страхов. Диплом (грамота) готовится родителями заранее. Его можно купить в магазине кан­целярских товаров, а лучше, чтобы сделали сами ро­дители на компьютере, или нарисовать красками, флома­стерами совместно с ребенком. Обрамление не так важно, как текст, составляемый по усмотрению родителей тоже вместе с ребенком. Один из многих сотен выдан­ных нами дипломов (грамот) содержит такой текст:

ДИПЛОМ С ОТЛИЧИЕМ

Выдан (фамилия, имя) в том, что он в апреле—мае 1999 года прошел полный курс обучения в Школе игр и сказок профессора А. И. Захарова. Успешно выдержал все задания и испытания по преодолению страхов и ужасов. Настоящий диплом удостоверяет, что (фамилия, имя) теперь ничего не боится, доказав свою сме­лость, мужество, сообразительность и находчивость.

Директор Школы игр и сказок профессор А. И. Захаров

Члены приемной комиссии: (подписи) Дата

Все расписываются, поздравляют ребенка и жмут ему руку, говоря, как гордятся его достижениями и т. д. Одновременно ему вручается подарок.

Нелишним будет и напоминание родителям купить что-нибудь вкусненькое по дороге домой и отметить это «эпохальное» событие.

Пример текста диплома, выданного мальчику 8 лет: «Настоящий диплом выдан (фамилия, имя) в том, что он успешно преодолел все свои ужасы и страхи, стал

362

храбрым и уверенным в себе, может помочь другим детям избавиться от страхов и прочих напастей, в чем удостоверяет особая комиссия по снятию страхов во все времена и среди всех народов».

Текст грамоты, выданной девочке 6 лет: «Грамота сия удостоверяет, что Нина успешно и достойно сдала экзамен, как в школе, куда вскоре пойдет. Все ее страхи теперь пребывают на вечном хранении у Скелета Ивано­вича в пещере за семью замками и печатями, ход туда замурован, никто больше никогда не сможет выпустить прежние страхи, да они и ослабеют за столь долгое вре­мя, а то и вовсе исчезнут. Жалеть об этом не стоит, раз такая хорошая девочка, как Нина, навсегда освободи­лась от страхов!»

Подобные «документы» зачитываются хором всеми членами комиссии вместе с ее председателем (специали­стом), что оказывает неизгладимое эмоциональное впе­чатление на ребенка, как, впрочем, и на родителей. У не­которых из них отношение к награждению ребенка не столь восторженное — мешает максимализм, избыточная принципиальность и недоверие. Тем не менее мы делаем все возможное для исцеления ребенка. Но при нежела­нии родителей изменить свои неадекватные установки и черты характера, особенно при тяжелом неврозе у детей, даже при самом высоком профессионализме специалиста не удается достичь максимальной эффективности в пре­одолении страхов. Успех есть, но не в той мере, на ко­торую можно было рассчитывать. При оптимальном раз­витии событий для детей с правополушарной направлен­ностью в первые годы обучения в школе предлагается методика, называемая нами «Школьный тренинг».

Глава 10 ШКОЛЬНЫЙ ТРЕНИНГ

Школьный тренинг — это не просто игра, а имен­но методика, помогающая детям лучше адаптироваться в школе и повысить свои оценки по русскому языку на полбалла или балл в течение по крайней мере четверти или полугодия. Можно спросить: «В чем проблема, если существует школа быстрого чтения?» Да, это хорошая методика, но только не для наших пациентов. К ним ну­жен особый подход, скорее психотерапевтический, чем технический. Можно совершенствоваться до бесконечно­сти, особенно если вы обладаете холерическим темпера­ментом и у вас левополушарная направленность. Но ес­ли вы флегматик, а не «ас» в правописании, имеете пра-вополушарную направленность и еще нервно расстроены, то занятия в школе быстрого чтения вызовут у вас только отчаяние или сожаление о потраченных средствах и вре­мени.

Разработанная нами методика используется для де­тей разных возрастов, главным образом от 5 до 10 лет. Занятия с дошкольниками помогают успешнее выдер­жать любые конкурсные экзамены-испытания; занятия со школьниками — улучшить успеваемость по русскому языку и математике.

Для дошкольников наша методика видоизменяет­ся и называется «Психологический настрой на школу» — в этом ее принципиальное отличие, скажем, от подготов­ки к школе. Описание методики здесь излагается кратко,

364

только ее суть. Вначале проводится собеседование для выявления эмоциональных, личностных и интеллекту­альных проблем у детей. Следует обратить внимание на перечисление проблем, если уж они связаны воедино. Выясняется, как происходило развитие детей, какие были в семье проблемы, собенности характера членов семьи и их взаимоотношений. Далее родители отвечают на стандартный вопросник Айзенка (форма Б), а также на анкеты «Эмоциональная чувствительность к стрессу» и «Шкала невротизма» (наши разработки).

В это же время в другом помещении проводится обследование ребенка. Вначале он играет один и специа­лист пытается определить степень зависимости от роди­телей, затем проверяется его координация в играх «Кег­ли», «Настольный хоккей» и «Нарисуй линии рядом». Уточняются билатеральная направленность, количество страхов, полоролевая идентификация, психологические особенности взаимоотношений с родителями, выявляют­ся воспоминания о пережитых травмах, способность к ре­лаксации. Но прежде ребенок рисует семью, включая се­бя, детский сад, страшный сон и любой сюжет. Подоб­ный прием, или консультация, занимает в среднем 1,5—2 часа, в течение которых подводятся итоги и по­лученные данные сообщаются родителям, естественно, без детей. Мы не вводим никаких ограничений в выборе школы, но объективно показываем, где ребенок может испытывать наибольшие затруднения и в чем именно. Если предварительно выявляются невротические рас­стройства, то рекомендуется пройти курс психотерапии, конечно, при желании и участии обоих родителей.

Следует напомнить, что чем более профилирована школа, тем больше в ней оказывается детей с нервно-психическими (и характерологическими) нарушениями.

Вспомним историю с одним мальчиком 6 лет. Мы его вылечили от страхов, невроза, но характер у него был как у папы-интроверта, а это уже «вылечить» невозможно,

365

можно только корректировать. Родители развелись, а вскоре мальчику пришлось пойти на вступительные экзамены в немецкую школу. Там возникла громадная очередь, и всем пришлось ждать несколько часов. Когда наш герой вошел в кабинет, ему, уже уставшему от ожидания, голодному, строгие тети стали задавать воп­росы, да еще в быстром темпе, потому что они торопи­лись на обед, начинавшийся всегда в строго определен­ное время. Наш мальчик стушевался, хотя и был очень сообразительным, к тому же обладал холерическим тем­пераментом, но не смог сразу ответить, и его отправили домой, а потрясенной матери посоветовали отдать сына учиться в школу для детей с задержкой развития. Мы определили, что нравственно-этическая «задержка» была не у мальчика, а у так называемых педагогов, производящих «селекцию», не способных индивидуально подойти к ребенку, как и просто тепло и доброжелатель­но посмотреть ему в глаза.

Мать вначале поплакала дома, затем решила отдать сына учиться в другую немецкую школу. Там допустили мальчика на экзамен вместе с матерью, к которой он был очень привязан. Почувствовав себя в безопасности, мальчик раскрылся полностью, ответил на все вопросы и теперь учится вполне успешно.' Эту историю мы рас­сказали только для того, чтобы продемонстрировать важ­ность психологической подготовки к школе и вылечен­ного невроза для преодоления испытания при поступле­нии в «языковую» школу.

Игра по описываемой методике для школьников про­водится не раньше второго полугодия первого года и не позднее первых лет обучения в школе. Следует учесть и повышенную внушаемость детей в этом возрасте, вы­ражаемую абсолютным доверием и беспрекословным под­чинением учительнице.

На первом уроке «Воображение» все садятся, как школьники, на маленькие стульчики, расположенные

366

в два ряда. Специалист в роли учителя, гремя колоколь­чиком, входит в класс, здоровается, все дружно встают, но учитель недоволен тем, как это делается: он требует, чтобы все дружно подскочили как можно выше, сделали стойку «смирно, руки по швам» и ждали разрешения садиться. Объявляется тема урока, затем задаются воп­росы: «Что такое воображение?», «Кто что представлял при этом, о чем мечтал, что видел, слышал». Можно рас­сказывать обо всем — о своих желаниях или ужасах. О снах и говорить не приходится, так как они бывают всякие. Ученики по очереди (а это ребенок, родители и курсанты) сообщают, что кому и как привиделось, при­снилось, показалось.

Через 10—15 минут подобных эмоциональных исто­рий учитель сурово говорит: «Хватит! Смотрите, что я буду рисовать. Кто сможет представить это в реально­сти, пусть поднимет руку и расскажет, что он видит». Учитель подходит к воображаемой доске и рисует в воз­духе елочку. Подымается «лес» рук, а право первооче­редного ответа получает ребенок. Затем рисуется телеви­зор с экраном, кнопочками. В этом случае ответы могут быть самыми разнообразными: кто-то говорит, что это домик, который еще необходимо достроить, так как отсутствуют крылечко и труба, из которой не идет дым. Тот, кто отвечает неправильно, пересаживается на зад­ние парты, а самые находчивые, наоборот, занимают ли­дирующее положение, т. е. перемещаются на первые парты. Подобная ротация происходит постоянно. Посте­пенно создается ситуация, благодаря главным образом нашим курсантам, когда ребенок оказывается «впереди планеты всей», а родители размещаются где-то в середи­не или даже в конце. Между тем «рисование» продол­жается. Изображаются троллейбус, упомянутый домик, фигура человека и т. д. Урок заканчивается, учитель подводит итоги и отмечает самых способных, особенно детей. Дальше функции учителя переходят к ребенку,

367

но он сам варьирует построение урока, предлагая свои образы, скажем, маленького человечка, и по-новому пи­шет на воображаемой доске буквы, слова и цифры.

Понятно, что оценки как таковые не ставятся, глав­ное — поддержка и одобрение способностей вести урок. После подобной игры усиливается интерес к рисованию, развивается воображение и склонность к фантазиям, без которых психика ребенка не может быть нормальной. Как и полагается в школе, наступает перемена в виде знакомой нам игры «Пятнашки». Правила здесь не так строги, как раньше, зато больше крика и смеха.

После такой психомоторной и эмоциональной разряд­ки урок продолжается. Снова входит учитель, все опять встают, но он не сразу разрешает садиться. Следуют вопросы: все ли у всех имеется — ручки, тетрадки, ре­зинки, есть ли желание писать, считать и продолжать учиться в такой отличной школе. «Забывшие» что-то продолжают стоять еще некоторое время, пока их не «снабдят» недостающими предметами. Урок начинается с письма: на воображаемой доске пишутся отдельные буквы, затем — слоги и слова, например «мама», «папа», «школа», «учитель» и т. д. Правильно отвечающие уче­ники опять занимают места на первых партах. После письма начинается математика. В воздухе пишутся от­дельные цифры, затем — примеры на сложение и вычи­тание (например: 2 + 3 =...; 5-3 =...). Урок заканчива­ется, как и предыдущий, через 20 минут, и опять же в ро­ли учителя после специалиста успевает побывать ребенок (пациент).

Снова начинается перемена, в качестве разрядки все играют в игру «Футбол». Взрослые и дети, как и раньше, перемещаются из команды в команду. Каждая перемена длится 5 минут, этого вполне достаточно, чтобы не толь­ко разрядиться, но и просто устать физически. Таким образом, длительность урока «Воображение» вместе с пе­ременами составляет 50 минут.

368

На втором уроке входит строгий, сверхпринципиаль­ный учитель, находящий у большинства учеников раз­личные недостатки: не та прическа, ручка, тетрадь, не то выражение лица и т. д. После подобных придирок тор­жественно объявляется, что сегодня будет итоговый диктант, который все решит: достойны ли ученики та­кой школы и лучших учителей в мире или же придется после диктанта принимать решение о переводе в другую школу, например для умственно отсталых, которая, кстати, находится совсем рядом (в соседней комнате раз­дается барабанный бой). Тогда все, как по команде, бе­рут реальные ручки и тетради, и диктант начинается.

Каждый раз его содержание варьируется в зависимо­сти от школьных проблем детей. Скажем, у девочки 9 лет есть страх получить не ту оценку, которую она ожидает, а учится она практически на «отлично», но по­стоянно волнуется, так как ей кажется, что она не спра­вится, ее будут ругать, указывать пальцем или вывесят в коридоре ее портрет (об этом вспоминала и мать, прав­да, «вывесили» ее как круглую отличницу). В нашем же случае воображаемый портрет подписан так: «Эта де­вочка была отличницей, а теперь перестала ею быть. Позор!!!»

Учитель еще раз напоминает о том, что надо быть внимательной, не совершать ошибок, не ерзать от вол­нения, не икать от страха (здесь он пристально посмот­рел на нашу отличницу, отчего та вытянулась как струн­ка, а рука сама потянулась к ручке). В этом случае обыг-рывается волнение девочки, доведенное до степени гротеска и абсурда, что составляет суть терапевтическо­го преодоления страха плохой оценки, морального осуж­дения и социальных санкций (в виде того же портрета на доске почета в школе). Тем не менее терапия невроза ожидания неудачи у «правильных» детей существенный, но не главный компонент описываемой нами методики. Основное — оказание психологической помощи в письме

369

детям с правополушарной направленностью, особенно тем из них, кто в первые годы жизни пользовался чаще левой рукой. Сам текст диктанта как раз и отражает проблему грамотности у таких детей (естественно, не у всех) па крайней мере в первых классах школы. Итак, учитель с пафосом произносит:

«Пишем слово „диктант", затем фамилию, имя; класс мы знаем, но на всякий случай укажите и его. Когда я пишу диктант, то перестаю отвлекаться, думать о по­стороннем, толкать соседа и даже подглядывать в его тет­радь. Я слышу все с первого раза, успеваю написать все, что надо, в нужное время. Я внимательно слежу за ошиб­ками, сразу их исправляю, поскольку читаю про себя каждое написанное слово. Дописываю все слова до кон­ца, пишу буквы там, где надо, не переставляя местами. Раз я такой внимательный, то даже точки появляются в нужных местах, как и заглавные (прописные) буквы. Постепенно я буду писать все лучше и лучше, больше чи­тать дома и пересказывать прочитанное. Итак, диктант заканчивается, я сейчас все внимательно проверю, ис­правлю и отдам учителю. Точка!».

Таким образом, одновременно с письмом происходит и реальное позитивное внушение. Это важно и для роди­телей, чтобы они в дальнейшем больше помогали детям и меньше их ругали, так как упреки только закрепляют правополушарные дефекты письма.

Идет проверка диктанта. Все ученики по очереди под­ходят к учителю. Каждая ошибка отмечается на полях вертикальной чертой — палочкой, нарисованной крас­ным фломастером. В конце подсчитывается общее коли­чество исправлений, т. е. оценка как таковая не ставит­ся, а лучший ученик определяется по минимальному числу исправлений в диктанте; взрослые, проявляя на­ходчивость, тоже могут сделать одну-две ошибки ко всеобщему удовольствию детей, причем заметить ошиб­ки может и наш школьник, если он такой догадливый

370

и внимательный. Окончательный результат подтвержда­ет хорошую успеваемость детей, поэтому никого не пе­реведут в школу для детей с задержкой развития или в коррекционный класс, что одно и то же (в представ­лении детей и любящих родителей).

Начинается долгожданная перемена, опять образуют­ся две команды, только составы меняются. В серии игр № 1—15 кроме «Футбола» есть игра «Регби», поэтому на перемене играют именно в нее. Учитель не принимает участия в игре даже в качестве судьи, а просто готовит­ся в стороне (в учительской) к следующему уроку.

Раздается очередной звонок. В роли учителя теперь предстает ребенок: он так же важно входит в класс, на всякий случай в руках у него указка или кегля (жел­тая), чтобы указывать или слегка постукивать по голо­ве нерадивых учеников, одновременно определяя, что в ней — опилки, пустота или какие-то мысли. Все са­дятся, начинают вслух жаловаться друг другу на боль­шое количество диктантов в этой школе, а ведь хочется просто порисовать, попеть или послушать музыку, если им это не разрешат, они будут жаловаться родителям или в Организацию Объединенных Наций. Но не тут-то было, учитель быстро наводит порядок, наиболее буй­ных наказывает кеглей, ставит в угол или приказывает завтра прийти вместе с родителями, а также с бабуш­кой, дедушкой, братом или сестрой, если таковые есть. Неплохо было бы взять с собой свидетелей, которые могли бы подтвердить, сколько времени ученик прово­дит на улице, вовремя ли возвращается, как готовит уроки, слушается ли родителей с первого раза и есть ли у него вообще совесть. Между тем урок начинается, текст диктанта может быть любым, по усмотрению ре­бенка. Все старательно пишут, задавая время от време­ни уточняющие вопросы, на что учитель не реагирует, как и на просьбы медленнее диктовать и лучше выгова­ривать слова.

371

Чем больше ребенок реально боялся в классе, не ре­шался открыть рот, чтобы спросить, уточнить, тем в большей степени в игре он ведет себя директивно, ре­шительно и даже в чем-то агрессивно. В этом случае проявляется психотерапевтический эффект эмоциональ­ного преодоления затруднений. Ребенок не будет так бо­яться неудач после игры и сможет непосредственнее и активнее вести себя в школе. Уважать учителя и в ра­зумной степени его бояться полезно, но терять дар речи от любой неудачи и плакать навзрыд дома из-за любых замечаний или придирок вряд ли уместно.

Диктант окончен, все проверяют текст, находят ошиб­ки, сразу их исправляют, причем взрослые в роли уче­ников могут сделать ошибку в ошибке, например: напи­сали «параход» и «исправили» (вверху), зачеркнув непра­вильную букву, на «париход». Самое полезное в этой игре — делать ошибки «под ребенка»: так же, как он, пропустить букву, не дописать слово или даже заменить его другим. «Учитель» (ребенок) начинает ломать голову, лихорадочно пытаясь сообразить, где же здесь ошибки. Психологическая стимуляция в этом случае настолько велика, что раскрываются резервные возможности и ре­бенок находит несколько чужих ошибок, на которые он сам не обращал внимания. Все помечается красным фломастером, даже ставятся точки в нужном месте. Та­ким образом находятся свои же ошибки, одновременно происходит лучшее их осознание и понимание. Но стать грамотным в столь короткий срок не удавалось никому. Тем не менее начало положено, внимание сконцентриро­вано, а далее следует работать над ошибками. В конце занятия «учитель» выстраивает всех-в ряд, но не по ро­сту, а в соответствии с количеством пропущенных оши­бок, жмет руки, говорит всем, особенно отстающим, о необходимости заниматься дома старательно и терпе­ливо. Это производит очень сильное впечатление на родителей, тоже «способных» ошибаться при письме. По

372

нашей статистике, каждый второй отец и каждая третья мать также «грешили» этим в школе.

После столь утомительного испытания начинается очередная перемена, довольно своеобразная. Все разби­ваются на пары, тройки и начинают обсуждать поведе­ние друг друга: кто сказал о ком-либо что-то нелицепри­ятное, кто подлизывался к учителю, чтобы получить не­заслуженно высокую отметку, кто толкался в столовой, чтобы не стоять в очереди, кто жаловался учителю и, на­конец, кто с кем ссорится, кто кому нравится или нет.

После этих баталий начинается третий, более про­должительный (20—30 минут) урок отношений в клас­се. Его ведут по очереди классный руководитель, завуч и психолог, дополняя друг друга и усугубляя отрица­тельные характеристики некоторых учеников, которые встают и объясняют, почему они так себя вели, напри­мер пнули кошку, которая гуляла сама по себе, чуть не столкнули учительницу с лестницы, когда стремглав бе­жали в класс, не заметили директора школы и не успе­ли поздороваться, в классе не могли сразу найти свою парту, растерявшись, отвечали невпопад, а то и просто спали на уроках. Игра иллюстрирует школьную жизнь пациента, но она утрируется, драматизируется, к реаль­ным событиям добавляются другие конфликтные ситуа­ции, которые необходимо разрешать как свои собствен­ные или находить адекватную психологическую защиту. Появляется учитель (специалист), объявляющий, что завтра и никак не позже состоится родительское собра­ние, на котором будет принято окончательное решение. Все медленно идут домой.

Наступает ночь, слышны возмущенные или обеспоко­енные возгласы родителей во сне, дети вертятся с боку на бок. Никто не хочет просыпаться вовремя, так как их ожидают неприятности. Тем не менее все к определен­ному часу оказываются в школе, где классный руково­дитель (ребенок) дает нелицеприятную оценку каждому

373

ученику, подчеркивая слабости, ошибки, нежелание учиться и слушаться старших. Присутствующие на со­брании в роли родителей должны оправдываться, возму­щаться или просто молчать. Некоторые начинают спо­рить, кто и как должен воспитывать ребенка — школа или семья. Разгорается конфликт, образуются фракции, придерживающиеся разных точек зрения. Время течет, и в конце концов классный руководитель заявляет, что он это слышит каждый год, что нужно было давно при­нять решение, а пока он будет поступать так, как ему ве­лят долг, совесть и честь, а также подсказывает профес­сиональный опыт. Так дети (школьники) анализируют свои же семейные отношения и с помощью игровой роли учат родителей разумнее вести себя дома. Если в данном случае можно употребить слово «прозрение», то именно оно наступает в этой игре и запечатлевается в закоулках родительской психики. В конце занятия все благодарят учителя за преподнесенный урок, благодаря которому они все поняли и во всем разобрались, желают ему здоровья и творческих успехов.

Осознание школьных проблем и их коррекция на­столько эффективны, что проигрывание этой темы прак­тически никогда не требует повторения. Продолжитель­ность всех занятий по методике «Школьный тренинг»: минимальная — полтора часа, максимальная — 2 с по­ловиной, в среднем — 2 часа.

Таким образом, с помощью школьного тренинга раз­вивается воображение детей, гибкость мышления, выра­батывается находчивость, что облегчает психологиче­скую адаптацию к школе.

Глава11 ПСИХИЧЕСКАЯ ЗАЩИТА

Центральной темой первой игры будет обман, пред­ставляемый самыми различными сказочными и реаль­ными персонажами. В сказках всегда обещают манну небесную, успех, обогащение и счастье.

На игровой площадке располагается настоящий ка­мень с известным текстом: «Налево пойдешь... направо пойдешь... прямо...». Каждый выбирает свой маршрут. Тут-то и поджидают первопроходцев Баба-Яга, Кощей Бессмертный и другие подобные персонажи. Всех нужно успешно миновать, не дать себя обмануть, не поддаться на посулы и идти до конца к заветной цели.

Но это еще не окончательная победа, так как пред­стоит пройти через болото, где кишит всякая гадость (это было в игре «Кочки»), встретиться на улице с разными плохими людьми (тоже было).

Центральный эпизод — проникновение в квартиру под разными предлогами плохих людей, прикидываю­щихся кто пожарным, чувствующим дым на расстоя­нии, кто сантехником, кричащим, что сейчас зальет квартиру и весь подъезд, кто «доброй» тетей, принесшей торт от мамы с работы, и т. д. В дверях между двумя комнатами ставятся доверху стулья, через которые вид­но, как в дверной глазок, посетителя. Никто не откры­вает, однако находятся излишне доверчивые дети, поз­воляющие войти, тогда мошенник сбрасывает стулья и кричит: «Ага, попались!» Тут начинается настоящее

375

сражение-противоборство, но враг в конце концов быва­ет побежден, и все общими усилиями сдают злоумыш­ленника в милицию. Он жалобно просит прощения, но жители отвечают хором: «Суд разберется».

Следует сказать, что в дальнейшем с нашими паци­ентами не было ни одного случая, когда ребенок легко­мысленно пустил бы в дом незнакомых или был бы об­манут на улице, даже если оказался один.

Жизнь продолжается, и игры тоже. Начнем с «Испор­ченного телефона». Все садятся в ряд и передают друг другу «по большому секрету» какую-нибудь историю. Каждый нагнетает драматизм, добавляя подробности, и когда они доходят до последнего в ряду (пациента), то он начинает вскрикивать, подпрыгивать от возбуждения, затем, «очнувшись и придя в себя», говорит во всеуслы­шанье, что это ерунда, глупости, все, что угодно, кроме правды. После чего информация передается в обратном порядке с видоизменениями у каждого участника. Когда она доходит до сидящего, как и раньше, впереди специ­алиста, то он взволнованно и слегка заикаясь, клянется, что будет всю оставшуюся жизнь говорить только прав­ду и ничего больше.

Следует ротация, его заменяет ребенок, из-за которо­го и разгорелся «сыр-бор». Специалист, сидящий в кон­це, отправляет информацию обратно в несколько более позитивном виде. Так что, когда она достигает ребенка, она очищается от негатива и предстает скорее в положи­тельном, чем в отрицательном смысле (до этого было на­оборот).

Затем все садятся в круг и передают друг другу опять же нехорошее — сплетни, подозрения, а то и на­говоры. Принцип игры не меняется: информация идет от специалиста, «задающего тон», к ребенку, находяще­муся в конце.

Следует очередная ротация, ребенок оказывается впереди, а специалист только и ждет, чтобы узнать,

376

о чем же можно шептаться так долго. «Контролер» и тут присутствует, прохаживается вокруг и слегка постуки­вает по голове тех, кто задерживает процесс.

В завершение наш герой встает и говорит: «Напрасно все думали, что Петя — плохой мальчик: он перестал драться, дергать девочек за косички, подставлять под­ножки, говорить только плохое об учителях и директоре школы, помог старушке перейти улицу и даже стал здороваться». Все выражают радость, восхищение и по­желание, чтобы он оставался в их коллективе хотя бы до окончания такой выдающейся школы.

При участии в игре взрослых они чередуются с деть­ми, «подливая масла в огонь» или, наоборот, его охлаж­дая. Причем в роли первого и последнего участника «ис­порченного телефона» должны побывать все дети.

Игру с таким же успехом можно назвать «Слухи», «Сплетни», «Наговоры». Темы могут быть самыми разно­образными: почему дети плачут, боятся, плохо учатся, не слушают родителей, ябедничают, становятся сильны­ми и т. д. Чтобы в голове не было путаницы, после каж­дой темы устраиваются подвижные игры в течение не­скольких минут.

Во всех случаях подобные игры развивают воображе­ние, способствуют большей гибкости при принятии ре­шений, адекватности самооценки и формированию более адекватного чувства вины.

Реализация столь широкомасштабных задач требует достаточно большого опыта специалиста. Это психотера­певтическая режиссура высшей степени, подразумеваю­щая развитое воображение, гибкость и художественное (образное) видение мира. Левополушарный технокра­тизм, как и абстрактные аберрации здесь недопустимы, ибо убивают спонтанность и творческое мышление.

Все излагаемые ниже игры носят не статичный, как «Испорченный телефон», а динамичный характер. В иг­ре «Невыполнимое задание» тон задает специалист,

377

приказывая стоящим в разных концах игрового помеще­ния сделать то, чего не может никто, тем более ослаб­ленные еще до рождения, нервные и всего боящиеся де­ти (подзадоривание), например: стремглав взбежать на третий- этаж, набрать ведро воды из единственного рабо­тающего крана и потушить пожар (горящую свечку), затем ликвидировать все последствия аварии и построить новое здание. Причем на все это отводится более чем ог­раниченное время. Ответы на эту абсурдную ситуацию могут быть разными: бросаться немедленно все выпол­нять одному, позвать на помощь или отказаться вообще, пока не прояснится ситуация.

В другом варианте нужно приготовить все уроки за 20 минут и тут же все их рассказать любознательной и очень принципиальной комиссии, состоящей из родите­лей, «попечительского совета», знакомых и друзей семьи, а также не совсем молодых бабушек и дедушек.

«Дразнилки» (издевки) — игра, кажущаяся простой только на первый взгляд. Нужно найти недостатки у ко­го-то, «перемыть косточки», принизить, покрыть позо­ром на всю оставшуюся жизнь. Вариантом будет игра «Почему ты не рыжий?», где нужно вовремя возразить, найдя наиболее приемлемый ответ, вроде «А почему ты не негр?», «Такой родился, а тебя покрасили», «Каждый имеет свое мнение» и т. д.

Очень «своевременная» игра «Шантаж». Роли изве­стны — вымогатель, жертва, близкий друг и доблестная милиция. Организуется двустороннее движение. В роли светофора выступает специалист, стоящий на стуле с зе­леной, желтой и красной кеглями. В игре принимают участие все дети, студенты, курсанты, родители. Внача­ле все идет как надо, затем «светофор» ломается и начи­нается невообразимое. Все носятся, сталкиваются. Про­хожие должны проскочить мимо машин, но больше не везет машинам — они задевают друг друга, ударяются. Из дорогой иномарки выбегает весьма несимпатичного

378

вида мужчина и начинает требовать возмещения мо­рального и физического ущерба. При отказе платить он угрожает судом, тюрьмой с конфискацией имущест­ва. Показывает в качестве вещественного доказательства царапину, существующую уже несколько лет, берет рас­писку и, «включив счетчик», начинает с угрозами звонить домой, приставать на улице. Заглядывает и участковый, которому нужно, чтобы все было в порядке. В этой неприятной ситуации пострадавшему следует найти вы­ход — возразить, подать заявление в милицию о вы­могательстве, найти адвоката и зафиксировать угрозы на аудио- и фотопленку, но не поддаваться и не давать себя использовать в качестве источника доходов для раз­ного рода психопатических личностей. В игре, безу­словно, все это упрощается, главное, набраться сил и пре­одолеть несправедливое давление.

Другим вариантом игры в шантаж для школьников будут поборы в школе под всякими, в том числе выду­манными предлогами. На родительском собрании, про­водимом чуть ли не каждую неделю, перед родителями (дети и остальные взрослые) предстают директор школы (отец), завуч (мать) и классный руководитель (специа­лист). Они торжественно заявляют, что нет другой такой школы, где бы так любили детей, даже двоечников, раз они хотят исправиться. Но чтобы счастье светилось во всех окошках школы и даже в подвале, нужно совсем не­много — ну, скажем, оборудовать в нем фитоцентр, со­лярий, экзотическую живность развести. Взнос «в счас­тье» может быть любым, но не менее... На следующем собрании выдвигаются «гениальные» идеи — поставить на крыше солнечные батареи, ветряную мельницу, чтобы избежать перебоев с электричеством, а заодно и спутни­ковую антенну. Дальше — больше: приобрести персо­нальные автобусы марки «мерседес», вооружить всех охранников пулеметами Калашникова, проверять отпе­чатки пальцев и обследование радужной оболочки глаза

379

перед входом в школу, а еще лучше обнести ее высоким забором с видеокамерами, построить оранжерею и раз­бить зимний сад, да мало ли чего не сделает руководство школы для счастья детей, а заодно и педагогов...

Между тем среди родителей нарастает ропот, выявля­ются злостные неплательщики, им грозят отчислением детей из школы, на место которых желающих более чем достаточно. Нужно прийти к разумному компромиссу, и ребенок, как и родитель, принимает в этом посильное участие.

Только отвели родители ребенка в детский сад, как сразу же вокруг начинают виться, как комары или назойливые мухи, некоторые не очень послушные дети. Он уж их точно послушается. Оттесняют его в дальний угол, щиплют, толкают, смеются, видя, как он пугается, сникает, просит пощады. Его положение в группе неза­видно — только в роли изолированного или изгоя (от­вергнутого). А что же «воспитательница»? Она долго пьет чай, разговаривает с коллегами о смысле жизни или постоянно занята чем-то. Стало быть, с воспитательни­цей говорить бесполезно, у нее уже душа зачерствела, да и силы нужно сохранить для собственных детей, мужа и родителей.

Но мы можем скорригировать тревожно-мнительное отношение родителей, чрезмерную опеку, дать большую самостоятельность ребенку, заодно уменьшив его невро­тическую привязанность, с помощью игры на преодоле­ние препятствий, физических и спортивных занятий. Вся программа психотерапевтических игр помогает уст­ранять страхи, вырабатывает уверенность в себе и гиб­кость в поведении.

Затем «внедряем» ребенка в среду мучителей. Он ста­новится одним из них (его же жерственность изображает другой ребенок). Итак, бывший страдалец начинает под­рывать устои «террористической группы», предлагая уви­деть положительные стороны очередной жертвы. Затем

380

указывает на недопустимость такого отрицательного от­ношения. В группе начинаются «разборки». На сторону «правых сил» переходит все большее число плохо себя ведущих детей. В конце концов «группа» разваливается и уже не может терроризировать новичков.

Подобный сценарий может быть опробован и в школе. Во всяком случае, он действует так же эффективно, как и в детском саду.

Последняя игра рассматриваемого цикла — «Дости­жение цели». Это завершение, кульминация всего прой­денного, усвоенного, достигнутого. Мальчики прыгают на батуте, достигая определенной высоты, проползают меж­ду стульями, висят и подтягиваются на турнике, залеза­ют на деревья (лестницу), прыгают в высоту через верев­ку, устанавливая личный рекорд, перепрыгивают ров (все со страховкой специалиста), одерживают победу в сра­жении, рисуют по заданию, играют на музыкальных ин­струментах, решают задачи на олимпиаде и т. д. Все это проходит уже без прежнего страха и неуверенности в се­бе. Понятно, что при этом учитываются возможности ре­бенка. Главное — претворение желаний в жизнь, успех, развитие собственной компетенции, веры в свои силы и возможности. Для девочек игра «Достижение цели» строится с учетом их психологии — это может быть аппликация, раскрашивание, танцы, музыка и т. д.

Занятия по психологической защите занимают два часа. У старших дошкольников цикл разбивается на два самостоятельных занятия. Игра проводится с 5 лет, вер­хняя граница — по крайней мере 15 лет.

Глава12