Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

Преодоление означает активное участие ребенка в осво­бождении от страха посредством его осознания и выра­ботки к нему отношения неприятия, исключающего пассивность, покорность судьбе и собственно страху как состоянию безотчетного беспокойства, ужаса и паники. Преодоление страха у детей подразумевает непременное участие родителей, иначе устранение страхов будет толь­ко эфемерным процессом избавления от беспокойства, тут же порождающим источник разочарований, обид и недо­верия по отношению к не способным помочь родителям. Поэтому, когда в игре не принимают участие, пусть даже и дома, тревожно опекающая бабушка, параной­яльно нетерпимый дедушка, отец или мать, испытавшие в детстве не менее тяжкие переживания, нам остается

112

только предупредить о невозможности полного излече­ния ребенка от невроза. Предлог «от» употреблен не слу­чайно, он подразумевает отчуждение родителей от про­блем детей, недостаточное или полностью отсутствующее чувство вины, сопереживания и просто опечаленности или озабоченности их состоянием. Когда мы пишем «ле­чение детей с неврозами», то подразумеваем процесс пре­одоления страхов родителями совместно с детьми.

Любой страх, независимо от происхождения, должен быть обнаружен, прежде чем преодолен. Самый худший вариант — забыть страх, отключиться от него, «не взгля­нуть ему в глаза». Известно, как взрослые (а сейчас и под­ростки) снимают эту проблему — веселятся без меры, на­пиваются, накуриваются, трясутся всю ночь в дискоте­ке. Самое неприятное, более того — патологическое след­ствие подобного «переключения» со страхов и тревог на их амнезию или суррогат радости заключается в последу­ющих, явно неадекватных, агрессивных реакциях на замечания и требования окружающих.

Признание страхов как проблемы, подлежащей пре­одолению, не является прерогативой только детей. В рав­ной, если не в большей степени это касается и родите­лей, несущих ответственность за психическое здоровье подрастающего поколения. Здесь имеют место две край­ности: или родители преувеличивают тревоги и страхи детей, проецируя на них свои проблемы, или же они не замечают страхи, будучи отстраненными или эмоцио­нально неразвитыми. Опыт работы привел нас к очень простому выводу: чем успешнее мать способна умень­шать свою тревогу, а отец мнительность и лучше конт­ролировать ситуацию в семье, тем больше вероятность уменьшения у детей страхов как проявления невроза.

Неучастие одного из родителей в процессе психотера­пии страхов — печальное событие для ребенка, если этот родитель является источником постоянного нагне­тания тревожности в семье. В этом случае неизбежен

113

возврат страхов, прямые или косвенные обвинения спе­циалиста в некомпетентности. Поэтому необходимо на­стаивать на участии в игре родителей и преодолевать отрицательное отношение к психотерапии. Можно пред­ставить статистические данные об эффективности психо­терапии при совместном и раздельном участии в ней родителей на специальном стенде, и пришедший на первую консультацию родитель должен сам определить целесообразность курса психотерапии. При этом не сле­дует спешить с решением. Бывает и так, что отец, отме­чая успехи сына и улучшение его самочувствия, прихо­дит на последующие игровые занятия. Но это только пол­дела: важно, чтобы он принял участие в дублирующих играх дома и следовал рекомендациям, озвученным на базовом приеме.

Самым проблематичным является участие в лечебном процессе бабушек. Как правило, виновником невротиза-ции ребенка является бабушка по материнской линии, и она же наиболее значимый, доминирующий член се­мьи. Влияние бабушки создает зависимость от нее доче­ри на все времена, и ее отношения с мужем, какими бы они ни были, обусловлены скорее интересами и пристра­стиями бабушки. В этом случае бывает особенно важным ее участие в психотерапии внуков, более того, оно необ­ходимо как никогда, в качестве «спасительного якоря», если бабушка сможет преодолеть свои амбиции и пере­строить свои отношения с дочерью даже вне игры, в про­цессе доверительной беседы со специалистом. И дочь должна изменить свои отношения с матерью, что явля­ется всегда нелегкой задачей, но это способно «растопить сердце матери» и вызвать адекватный, недоступный ребенку в детстве эмоциональный отклик.

В связи с этим вспоминается достаточно успешный опыт психотерапии у женщины 31 года, без конца ссо­рившейся с матерью и отцом. Вся ее трагедия была в том, что она единственная дочь в семье, поэтому не могла

114

позволить себе неприязненных чувств по отношению к родителям, которые ее, конечно, любили. Но уже то, что она предпочитала контакты с мужчинами гораздо старше себя, позволяет предположить нереализован-ность чувства к отцу в детском возрасте. Отец пациент­ки слишком резок, прямолинеен, бескомпромиссен и ча­сто возбужден без причины. С женой у него отношения непростые, и мать все свои неудовлетворенные чувства переносит на дочь: она не только чрезмерно заботится о взрослой дочери, но и защищает ее от отца, раздра­женного своей эмоциональной изоляцией в семье. Дочь же оправдывает свой алкоголизм тем, что ей плохо, не­уютно, беспокойно, что она всего боится. Безусловно, это тревожный настрой. Как мы смогли помочь в этом случае? Гордый отец так и остался прежним, но хотя бы меньше стал делать замечаний дочери и «кипеть» по поводу ее недостатков. Их, конечно же, нужно было ис­правлять раньше, и прежде всего свои, но делать это ни­когда не поздно, правда, уже другими методами. Глав­ными стали установки: «Ира, перестань ругать маму, скажи ей за все спасибо» и «Скажи папе, что ты его лю­бишь, больше у тебя такого папы не было и не будет». После признания таких очевидных истин результат был просто удивительным. Но эффективность была бы недо­статочной без участия дочери в игровой психотерапии детей. Отец на занятия не явился, но мы и не настаи­вали на этом: пусть он лучше «не мешает дома», займет­ся собой, и никто не будет «к нему приставать». Тем са­мым был заключен негласный договор: его не будут вы­зывать на «судебное заседание» и читать мораль, раз он изменяет к лучшему свое поведение. Мать же вместе с до­черью принимала участие в игровых занятиях с други­ми детьми и их родителями. Так, незаметно, параллельно, ненавязчиво, без указов и приказов мы проиграли преж­ние страхи, заодно восстановив нарушенные эмоциональ­ные отношения матери и дочери в предшествующие,

115

давно уже забытые годы. Только после этого дочь (на­поминаем, ей 31 год) смогла работать, а через некоторое время у нее наладились и отношения с мужчинами: она избавилась от пагубного пристрастия к алкоголю, смог­ла стать прежней — красивой и преуспевающей женщи­ной. Поскольку мы говорим о страхах, то что же послу­жило основным мотивом к улучшению ее эмоционально­го состояния? Преодоление страха своей никчемности, осознание и реальное подтверждение личностной значи­мости, поддержка и изменение отношения к ней роди­телей и ее самой к ним.

Извечный вопрос: как же может успокоиться ребенок беспокойных и одновременно конфликтных родителей? Ответ очевиден: необходима предварительная или по крайней мере эффективная параллельная психотерапев­тическая работа с родителями. Совместные с детьми иг­ры как раз и позволяют достичь положительного резуль­тата, даже при наличии невроза и неблагоприятных черт характера у родителей.

Страхи преодолеваются успешнее при уменьшении невротической привязанности к матери и страха перед отцом. Если мать излишне тревожно и мнительно отно­сится к ребенку, а отец настойчиво пытается выровнять это отношение, родительский конфликт неизбежен, и ре­бенок оказывается в эпицентре родительских, а то и суп­ружеских разногласий.

Родителям необходимо изменить отношения не толь­ко между собой, но и с ребенком: больше играть с ним, читать сказки, не говорить «не бойся», поскольку это приводит к противоположному результату. Не следует и стыдить ребенка без крайней необходимости, постоян­но читать мораль, угрожать всеми мыслимыми и не­мыслимыми карами. Также не полезны культивирован­ные чувства безграничной вины, наказания за незначи­тельные, часто воображаемые родителями проступки. Все это приводит к безотчетно возникающему и все

116

нарастающему страху как предчувствию «конца света» или «всемирного потопа».

Родителям необходимо подготовиться и к весьма не­приятной ситуации, когда преодолевший страх, уже не такой зависимый и неуверенный в себе ребенок будет возражать, отстаивать свое мнение, а им придется ме­нять модель взаимоотношений. Далеко не все родители детей с неврозами способны сразу и бесповоротно про­ститься со своей безграничной властью над ребенком, его чувствами и страхами, поскольку раньше были его защитниками и покровителями. Теперь же им прихо­дится привыкать к новой, более трудной, хотя и реаль­ной роли. Этому процессу способствует совместное уча­стие родителей и детей в игре, но неучастие в ней одного из родителей, характерологические изменения и невротические расстройства неизбежно уменьшают эф­фективность психотерапии страхов.

Наконец, нужно проработать не только прошлые страхи детей, но и детские страхи родителей, прежде всего в возрасте 5—8 лет, когда развивается централь­ный, основополагающий страх — страх смерти. Если родители вспомнят свои аналогичные проблемы, тем более проиграют их с детьми, то мы сможем добиться более надежных результатов.

В отношении детей, больных неврозами, действуют другие клинические и психологические механизмы пре­одоления страхов, но и здесь родители являются глав­ным источником развития страхов у детей. Первый шаг — изменение неблагоприятного эмоционального со­стояния детей. Наиболее типичное его проявление при неврозах — тревожный настрой, в основе которого нахо­дятся постепенно накопляемые или внезапно возникаю­щие под влиянием психической травмы (чаще — то и другое) эмоции беспокойства, страха и неудовлетво­ренности собой. Нередко они имеют психосоматиче­ские проявления — устойчивые головные боли, боли

117

в животе (в области проекции солнечного сплетения), астма, бронхиты без явного заражения и простуды, желудочно-кишечные расстройства (дискинезии желче-выводящих путей и гастрит). Часто отмечается рас­стройство аппетита (преимущественно его снижение), а также сна, когда ребенок долго не может заснуть, во­рочается ночью, что-то взволнованно говорит, просыпа­ется с криком или стремглав бежит к родителям. Чтобы избавиться от подобных тревог, следует разнообразить досуг ребенка, чаще ходить на детские праздники, не демонстрировать плохое настроение в присутствии ребен­ка, часто играть с ним.

В игре происходит восстановление положительных эмо­ций, ослабление тревожно-мнительного настроя и нейт­рализация страхов. Из сказанного следует, что мгновенно быстро устранить страхи невозможно, это можно сделать при условии предварительного или параллельного ожив­ления эмоционального тонуса ребенка и, соответствен­но, пробуждения чувства радости и удовлетворенности собой.

Наиболее трудны в психотерапии страхов случаи, основанные на страхе смерти не в переносном, а в бук­вальном смысле слова. Обычно это так называемые фобические (навязчивые) состояния с пароксизмальны-ми (судорожными) приступами безотчетного страха, со­провождающимися ужасом смерти от удушья, остановки сердца, непереносимых болей в голове. Благодатная поч­ва для развития подобных приступов — подростковые изменения в пубертате, периоде интенсивного полового созревания, т. е. в возрасте 11—15 лет. В этот период наблюдается и нервная анорексия — отказ от принятия пищи, способный еще больше осложнить и без того сложный процесс развития вторичных половых призна­ков. Девочки в этом возрасте отрицают наличие менст­руаций, появление любых округлостей, а мальчики, что встречается значительно реже,— свою маскулинность

118

и интерес к противоположному полу. Объединяющим подростков фактором будет навязчиво преследующее их неприятие себя в новом качестве. В этом случае нужна кропотливая аналитическая работа с детьми и родителя­ми еще до того, как начнется игровая психотерапия.

Страхи смерти существуют и сами по себе, так как нормальный человек наделен инстинктом самосохране­ния. Учитывая .связь страха смерти с другими инстин­ктивно отражаемыми страхами (огня, пожара, высоты, глубины, болезней и т. д.), можно сформулировать тезис: страхи смерти, отражающие инстинкт самосохранения, утрачивают свое аффективное (болезненное) значение при прохождении всех проявленных внешне, символиче­ски и социально проработанных страхов. Вот почему мож­но «успешно» бороться, скажем, со страхами темноты, чудовищ, засыпания и сновидений, но это будет неэф­фективно, если не устранены страхи замкнутого или от­крытого пространства, более тесно связанные со страхом смерти. Устранять, конечно, нужно не все мыслимые и немыслимые страхи, так сказать, на всякий случай, а только имеющиеся в «репертуаре» индивидуума, но главное — устранение страхов, предпосылкой которых является страх смерти.

Несмотря на относительно высокую эффективность преодоления страхов детьми, мы тщательно анализируем так называемые неудачные случаи в нашей практике. В связи с этим вспоминается одна девочка 6 лет с истери­ческим неврозом, с которой работали 20 лет назад, при­меняя уже достаточно развитый метод преодоления страхов. Она была настолько эгоистична, что не хотела «отдавать» свои страхи кому бы то ни было. Они стали ее сущностью и служили орудием воздействия на окру­жающих. Без страхов, причем весьма причудливых, она стала бы обыкновенной, ничем не выделяющейся девоч­кой, а этого ей совсем не хотелось, так как она была всегда в центре внимания.

119

При ближайшем рассмотрении оказалось, что многие из ее страхов — заразиться от кошки, при посещении врачей и т. д.— были внушены ей взрослыми, тревожно-мнительными и, как и она, безоговорочно верящими в порчу, сглаз, оккультные и прочие магические явле­ния. Причем эта вера была непогрешимой, и именно она рационализировала, удерживала ее так называемые ме­дицинские страхи. Другими словами, она скорее верила в возможность беды, несчастья, чем отрицала их или боялась. Налицо была сверхценная, паранойяльная пе­реработка страхов, внушенная родителями. С учетом истерических черт ее характера можно было понять, что преодоление страхов в этом случае невозможно без изме­нения психического настроя в семье, с чем родители категорически не согласились. Неудивительно, что де­вочка не хотела идти на прием, выдумывала, как и ро­дители, всякие предлоги (устала, заболела, не самое под­ходящее время и т. д.). Оставался единственный способ описать родителям истинные, реальные последствия невроза дочери. Как и следовало ожидать, характероло­гические изменения родителей и девочки оказались слишком глубоки, чтобы они прислушались к нашим советам. Позднее до нас случайно дошли сведения о са­мочувствии и проблемах девочки в подростковом возра­сте: она стала фанаткой рок-певцов, пыталась покончить с собой из-за неразделенной любви, из-за аборта оказа­лась обречена на бесплодие, и умерла от передозировки наркотиков.

Эффективность устранения страхов всегда выше при нахождении в стенах учреждения, но игры дома необходимы, поскольку усиливают достигнутый эмоцио­нальный контакт между детьми и родителями, способ­ствуют развитию воображения. Игровое преодоление страхов у детей идет на фоне занятий рисованием дома: «Нарисуй, чего ты боишься (с указанием конкрет­ного страха)», «Теперь нарисуй, как ты его не боишься»

120

(Захаров А. И., 1986). Обсуждение результатов преодо­ления страхов посредством рисования проводится с деть­ми 4—13 лет после игры, и налицо психотерапевтиче­ская эффективность от такого комбинированного способа устранения страхов. Где бы ни происходила игра, в ней нет зрителей, а только участники, вовлеченные на раз­ных ролях в совместно переживаемое действие. Успеш­ности способствует и «хала-эффект», т. е. влияние обста­новки или взаимодействующих лиц. Но это не означает использование с этой целью халата. Ведь в этом случае игра будет напоминать наводящую ужас хирургическую операцию. Врачи городского отделения по лечению не­врозов у детей, где автор работал с 1968 по 1988 год, с трудом расставались с форменной одеждой. Они сразу теряли профессиональную солидность, становились ка­кими-то беспомощными и неуверенными в себе, и нужно было время, чтобы избавиться от стереотипов.

По каким же критериям можно судить об эффекте преодоления страха? Ребенок становится более уверен­ным в себе, решительным в действиях и поступках, начинает больше говорить, шутить и смеяться. Нараста­ние жизнерадостности сопровождается улучшением сна и аппетита, большей контактностью и общительностью, успехами в учебе. Так, мальчик 4 лет после направлен­ных игровых занятий, по словам воспитателя детского сада, стал более самостоятельным и временами даже агрессивным (компенсировал прежнюю зависимость), эмоционально открытым, перестал бояться высказывать вслух свое мнение, его рейтинг в группе возрос (данные социометрического опроса), он сам захотел рисовать и вместо черного цвета предпочел зеленый, красный и желтый.

Есть различные психологические механизмы совладе­ния со страхами. О них можно забыть, отвлечься, заме­нить другой эмоцией, смягчить или уничтожить, снизить их значимость или преодолеть — последнее означает

121

более активную жизненную позицию. Существует и три важнейших терапевтических механизма устранения стра­хов — нейтрализация, десенсибилизация и внушение.

Нейтрализация страхов происходит в направленной игре, когда участники изображают страшных персона­жей (образы) и собственные страхи. Причем негативные чувства должны быть так же сильны, как прежние стра­хи. Чем больше аффективный разряд при выражении прежде заторможенных, зажатых чувств, тем лучше терапевтический результат. При этом появляются, точ­нее, всплывают, осознаются, более ранние, подавлен­ные, неудачно переработанные эмоции. Так, девушка 18 лет после преодоления в игре страха экзаменов стала бояться болезней и инфекции — усилились ее предше­ствующие страхи, внушенные тревожно-мнительными родителями. Мы проработали и эти темы, и ее страхи полностью исчезли *.

Нейтрализация страха — уменьшение его аффективно­го отрицательного заряда — дополняется терапевтическим механизмом десенсибилизации, способствующей успешно­сти всего процесса игровой психотерапии страхов.

Десенсибилизация — это постепенное, плавное, по­чти незаметное уменьшение чувствительности к чему-либо, в данном случае — к страху, когда он воспроизво­дится в менее опасной (игровой) и психологически разрешаемой ситуации и означает перенос страха в дру­гие, реально менее опасные обстоятельства и иное вре­менное измерение. Проигрываемый страх — не совсем тот, который был раньше. Даже если он и не забыт, то уже воспринимается в соответствии с принципом «время лечит», более рационально.

* Нейтрализация страхов и катарсис близкие понятия, но при нейтрализации можно изображать как себя, так и других, в то время как при катарсисе больший эффект достигается при взятии на себя роли другого (неважно, что это — представление, образ, конкретное животное или человек).

122

Ослабленное по сравнению с реальной ситуацией повторное переживание страха в игре означает своего рода «прививку» от него, создание психологического им­мунитета, что достигается усилением уверенности в себе и характером повторного переживания. Ранее испытан­ное состояние ужаса слишком кратковременное, чтобы понять его значение, сегодня можно варьировать, вно­сить в его коррективы, растягивать во времени, чередо­вать эпизоды и" менять само отношение к испытанному страху. Когда мы проигрываем с детьми «нестрашные дозы» страха, то действуем по гомеопатическому прин­ципу — лечим подобное подобным. Даже если ребенок первых лет жизни не может играть, слишком зажат, расстроен или уже испытывает все страхи на свете, это не является препятствием к тому, чтобы он просто по­сидел, поиграл в свои игры, «косясь одним глазом» на родителей и специалиста, проигрывающих его страхи. Всему свое время, и если родители будут играть с ним впоследствии, то это оживит его воспоминания о когда-то пережитом (увиденном) опыте преодоления подобных переживаний.

Когда страхи «живут внутри ребенка и не могут вый­ти наружу», как написано в нашей монографии «Что снится нашим детям?» (1997), то они, как мина замед­ленного действия, подрывают способность противостоять опасности и быть самим собой. Тогда дети не могут поделиться с родителями своими переживаниями, опаса­ясь, что их не поймут или накажут (да и ночью снятся ужасы). «Достучаться» до вечно занятых, отстраненных и конфликтующих родителей — задача не из легких даже для специалиста. Но ребенок впервые получает возможность поделиться с присутствующими — специа­листами, родителями, ассистентами — своими страхами, встретив понимание и сочувствие. При этом полностью снимается психическое напряжение, и нужно видеть лица родителей, впервые узнавших о леденящих душу

123

страхах детей. Следует помнить, что воображаемые страхи имеют тенденцию к развитию, а пережитые ре­ально — к затуханию.

Больше всего игровые занятия по преодолению стра­хов не походят на учебные, формальные, академические игры. Они всегда праздник для детей, воспринимающих игру с юмором, даже смехом. Подобная атмосфера созда­ется специалистом, поощряющим раскованное, спонтан­ное поведение детей. Они лучше, чем взрослые, понима­ют условность игры, ее приближение к гротеску и даже абсурду, взрослым подобная логика часто оказывает­ся недоступной, и снова приходится констатировать, что первичный источник невротизации детей — сами взрослые.

Еще Вольтер считал: что стало смешным, то не может быть опасным. С этой целью игровой драматизм страхов смягчается юмором при сохранении первоосновы харак­тера роли и ее направленности.

Действенным при десенсибилизации страхов оказы­вается и подзадоривание, т. е. дополнительная стимуля­ция взрослыми активности детей: «Да он не справится», «Куда уж там», «Не может этого быть», «Наверное, сра­зу заплачет», «Будет прятаться за юбку мамы» и т. п. Благодаря такой тактике возникает азарт — увлечен­ность игрой и интерес к открывающимся в ней возмож­ностям, что уже само по себе способствует лучшей дез-актуализации страха.

Перед самим проигрыванием страха о нем рассказы­вается все мыслимое и немыслимое, т. е. специалист и ас­систенты сочиняют страшные истории, максимально их драматизируя. Или же все садятся в круг и передают друг другу «по большому секрету» страшные истории, на­столько ужасные, что некоторым из присутствующих «становится плохо», они прячутся в угол, залезают под стол, убегают в другую комнату, причитают и дрожат от страха. После этого собственная история кажется ребенку

124

уже не такой драматичной, как раньше. Десенсибилизи­рующий эффект состоит в контрастном противопоставле­нии — сравнении больших и меньших страхов, а также в сочувствии другим, попавшим в еще более страшную историю.

В процессе игровой проработки страхов к ним замет­но меняется отношение: от аффективно-настороженного панического до эмоционально сдержанного и критичес­кого, по мере того как страх осознается и преодолевает­ся. После этого уже нельзя говорить, что «у страха гла­за велики». Одновременно формируется чувство уверен­ности в себе. Более того, развивается и даже культиви­руется отношение отвержения страха, его неприятия до степени безразличия. Когда ребенку предъявляют новые стимулы страха, он уже не только не пугается, как рань­ше, но и может заявить: «Ну и что», пугая все еще тре­вожных и недоверчивых родителей. Поскольку психоте­рапия страхов не подразумевает их ликвидацию как при­родного защитного психического феномена, то в процессе направленных игровых занятий вырабатывается иное отношение к страхам. Они уже не кажутся чем-то неве­домым, непознаваемым, стихийным и беспричинным, и теперь испугать ребенка становится все труднее: он начинает относиться к страхам скорее рационально, чем аффективно. Особенно это заметно после перемены ролей, когда ребенок, выйдя из пугающего образа, становится собой и не обнаруживает прежних реакций, ведет себя спокойно и уверенно.

Последним этапом десенсибилизации страха будет использование групповой модели храброго поведения сверстников, т. е. в самом простом виде включение в иг­ровой процесс здоровых в нервно-психическом отноше­нии детей. Обычно в данной роли выступают более бла­гополучные братья и сестры, если, конечно, позволяет возраст (не моложе 4 и не старше 15 лет). Они представ­ляют оптимальную модель для подражания, или же

125

страх предъявляется в другом измерении. Кроме того, если игры дублируются дома, более адекватно ведущий себя член семьи может показать пример для подража­ния. В данной роли может выступить и ребенок из дру­гой семьи, не подверженный страхам. Как правило, он участвует в игре с другими психотерапевтическими задачами, например с целью развития внимания, контроля, общения. Поэтому часто в игре принимают участие дети сотрудников, курсантов и ассистентов. На­пример, в игре участвуют мальчики — 5 и 7 лет. У пер­вого невроз страха, он панически боится темноты и не может остаться один ни на минуту. Второй мальчик более самостоятелен, и когда они вместе остаются в тем­ной комнате, то придумывают себе занятие, даже шутят и смеются, обыгрывая ситуацию, незаметно эмоциональ­но вовлекаясь в новый, не такой опасный и совсем не страшный опыт переживаний.

К базисным, терапевтическим механизмам преодоле­ния страхов можно отнести и внушение, являющееся одновременно и способом социальной поддержки. Детей хвалят, причем дружно, хором (с подачи специалиста), за достигнутые успехи, пожимают им руки, обещают ждать до следующей игры и т. д. Родители также дол­жны делать это, а не сетовать на недостатки характе­ра ребенка. Им следует изменить свое поведение: быть дома отзывчивее, добросердечнее, покладистее. Так, мальчику 10 лет все время казалось, что он ничего не сможет сделать, у него ничего не получится, он всего боялся, даже шума ветра, но после двух игровых занятий, когда его похвалили не только присутствую­щие, но и родители, впервые в жизни, перестал гово­рить о своих неудачах, эмоционально оживился и на­столько воспрянул духом, поверил в себя, что пошел в спортивную секцию и даже стал успокаивать еще не справившихся со своими страхами и конфликтами родителей.

126

Успешность играния ролей зависит от характера страха. При воображаемом, никогда не испытанном в ре­альной жизни страхе, часто достаточно только вхожде­ния в угрожающий образ с помощью фантазии. При реально испытанном страхе необходимо вначале сыграть роль другого, а потом стать собой, уже уверенно и кон­структивно интерпретируя происходящие ранее собы­тия. Повторяем, вначале решать ребенку: пусть он бу­дет, кем хочет," но дальнейший ход игры определяет специалист, который может роли менять или оставлять без изменений.

Подытоживая сказанное, повторяем: родители детей со страхами должны прежде всего изменить себя, свои отношения, устранить неадекватные установки, прежде чем участвовать в игровой психотерапии.

 

Г лава5

ЛЕЧЕБНЫЕ ИГРЫ

ПО ПРЕОДОЛЕНИЮ СТРАХОВ

Организация игры

Нами отобраны и усовершенствованы игры, эффектив­но устраняющие страхи у детей и родителей. Подобных лечебных игр могло быть и больше, если бы не временные и экономические ограничения. Во-первых, игровая психо­терапия не может продолжаться бесконечно, подобно пси­хоанализу, так как мы наиболее рационально используем время и ресурсы родителей. Во-вторых, каждая из рас­сматриваемых лечебных игр совершенствовалась в течение многих лет с целью получения оптимального результата.

На основании многолетнего опыта психотерапии не­врозов у детей выделим следующие организационные, дисциплинирующие условия лечебных игр.

1. Необходимо четко рассчитывать время начала и длительность игровых занятий, чтобы избежать очере­ди и чрезмерного волнения детей и родителей, посколь­ку они из-за волнения не могут сразу включиться в игру и осознать ее содержание.

2. Нельзя торопиться, следует вспециально отведен­ное время обстоятельно рассказать о цели и правилах игры (экспозиция).

3. Нельзя отвлекаться, нужно выключить телефон и повесить на дверях плакат «Не входить даже под страхом смертной казни: идет игровое занятие».

128

4. Все участники игры должны быть в легкой одеж­де, не стесняющей свободу движений.

5. Прежде чем начинать игру, нужно дать участни­кам время привыкнуть к игровому помещению (оно должно быть оборудовано всем необходимым и быть не ме­нее 30—50 кв. м), поиграть по желанию вместе с родите­лями или без них. На это уходит не менее 5 минут до на­чала игры и столько же времени после ее завершения.

6. Нельзя прерывать игру, не доведя ее до логическо­го завершения, причем специалист не имеет права отлу­чаться, пускать все на самотек, как и внезапно появ­ляться из ниоткуда, выходя из роли.

7. После окончания каждой игры и всего занятия в целом необходимо предоставить участникам возмож­ность «остыть», переключиться на менее эмоционально на­сыщенные виды игровой деятельности — поиграть с воз­душными шарами, в железную дорогу, кегли, посетить «лес» (по краям игровой площадки расставлены елки), по­крутить хула-хуп или просто поиграть в мячик, залезть по наклонной стенке «на самую большую гору в мире».

В дальнейшем будет указано только чистое время игры — без разминок и последействий.

Игра № 1 — «Пятнашки»

Первое игровое занятие состоит из двух игр — «Пят­нашки» и «Жмурки».

Введение. Возможно, это самая древняя игра в истории человечества. Ей свойственны азарт и агрессивное вы­ражение чувств. Носиться друг за другом, бить, кричать, угрожать — эти действия выступали прелюдией к взрос­лой жизни, когда нужно было догнать зверя и поразить его камнем, копьем или другим орудием. Таким образом, «Пятнашки», как, впрочем, и все остальные наши иг­ры, обладают социализирующей функцией, т. е. подго­тавливают детей к последующей взрослой жизни.

129

Слово «пятнать» произошло от «пятно», т. е. отмети­на. Другой смысловой оттенок — «замарать, нанести вред, опозорить».

Когда излишне «правильные» и максималистски на­строенные студенты проходят у нас практику и участву­ют в игре, то искренне обижаются и воспринимают как оскорбление удары в игре по не самому твердому месту, несмотря на участие в ней детей и родителей. Так что «Пятнашки» можно воспринимать в качестве тренинга адекватной реакции на оскорбление в пределах ситуа­ции, не представляющей для личности серьезной опас­ности.

Цель игры — снятие страха внезапного воздействия и физического наказания. Напомним, что защищаться надо, но защита при внезапном воздействии должна быть адекватной и своевременной. Нельзя застывать на месте, так как на это и рассчитывают агрессивные, на­храпистые и стремительно психопатические личности.

Часто некоторые дети и даже взрослые теряются при внезапном к ним обращении, не могут найти нужного слова, а пока молчат или подбирают ответ, «поезд ухо­дит» — они остаются непринятыми, непризнанными, непонятыми, а то и пострадавшими физически. Причи­на таких ситуаций — не столько повышенная эмоцио­нальная чувствительность в сочетании с интровертиро-ванной направленностью и флегматическим темперамен­том, сколько наличие травмирующего опыта, когда еще не умеющего говорить и выражать свои мысли ребенка резко обрывали, ругали, физически наказывали или, хуже того, пугали. В итоге в коре больших полушарий головного мозга возникла доминанта отрицательных эмоций, искажающая детский опыт впечатлений, что не способствует формированию доверия к сверстникам и взрослым. Такой малыш уже не может адекватно и не­посредственно выражать свои эмоции: он должен все вре­мя под кого-то подстраиваться, всех остерегаться, думать

130

о возможных неудачах. Учиться на ошибках или извле­кать опыт полезно, но не в таком возрасте, тем более размышляя, что и как нужно делать в следующую минуту. Для ребенка первых лет жизни эта нагрузка яв­ляется запредельной, и от переизбытка столь сложных эмоций он погружается в себя и перестает адекватно воз­расту реагировать на внезапно возникающую опасность. Цель игры «Пятнашки» как раз и заключается в снятии избыточного торможения в ответ на сверхсильное, тем бо­лее внезапное воздействие. Для детей, страдающих невро­зами не только из-за хронических психических травм (неадекватное воспитание, конфликты в семье, пробле­мы общения и адаптации в коллективе), но и других (испуги, шоки из-за помещения в больницу, операций, смерти или ухода родителей), независимо от характера психической травматизации, главным является выра­ботка адекватной реакции на неожиданное воздейст­вие — они не будут так сильно пугаться, вздрагивать, за­стывать, а научатся предпринимать активные защитные действия, например убегать от нападающего или даже угрожать ему. Трагедия невротической личности, если так можно выразиться, как раз и состоит в невозможно­сти своевременного ответа на внезапно возникшую опас­ность. Среди причин, препятствующих быстрому реаги­рованию на опасность, можно назвать парализующие волю страхи, тревожность, мнительность, беззащитность и мягкость характера, а также отсутствие соответствующе­го обучения и примера со стороны родителей. Когда ро­дители угрожают физической расправой или наказывают за любые проявления неповиновения и своеволия, то это вызывает торможение и неспособность защититься при любой возникающей опасности. В первую очередь это от­носится к эмоционально чувствительным и впечатлитель­ным, внушаемым и доверчивым детям с явной правопо-лушарной направленностью. Дети с левополушарной направленностью легче вырабатывают более адекватные

131

рациональные реакции на опасность, и учить их, как и лечить, в данном случае придется гораздо меньше.

Другая лечебная цель игры заключается в формиро­вании более адекватной реакции в ответ на физическое наказание. Мы не будем обсуждать его правомерность, но, независимо от мотивированности и характера испол­нения, оно всегда приводит к появлению травмирующе­го следа в сознании детей, изначально, от природы, не предрасположенных к насилию. Дети не страдали бы неврозами, если бы родители нашли другие, более адек­ватные подходы к решению их возрастных проблем. Это тонкая и одновременно грубая материя — заставить детей исполнять требования взрослых. Как ни странно, дети, предрасположенные к неврозам, боятся не столько самого физического наказания, сколько его угрозы. Тревожно-мнительные и неуверенные в себе родители в такой же степени не способны последовательно реали­зовать свои требования, как и наказать за их неиспол­нение: одно дело — бить ремнем, ставить в угол, лишать удовольствий, не разрешать гулять, смотреть телевизор, другое — пугать самой возможностью наказания. Еще хуже, когда родители то наказывают детей, то все им прощают. Непоследовательность в данном случае только способствует усилению тревожного ожидания и паниче­ских реакций на наказание, будь то «глухая защита» — уход в себя, упрямство, прерывание контакта или же воз­буждение, крики, капризы, истерика, агрессия по отноше­нию к родителям. В игре детям предоставляется шанс — наказать родителей тем же способом: ударить по тому же привычному для детей месту. Сами родители, даже нервно расстроенные, агрессивные или чрезмерно прин­ципиальные, уже не могут после игры поступать с деть­ми прежним образом — бить их когда и как попало. Включается механизм осознания причин и последствий наказания, но это происходит, если в игре участвуют оба родителя, понимая ее цели и задачи. Изменить себя,

132

отказаться от вымещения на ребенке неприязненных отношений в браке — весьма нелегкая задача, непосиль­ная для каждого второго родителя. Практически только треть родителей в состоянии с помощью игры восстано­вить нормальные отношения с детьми дома.

Для этой и последующих игр характерен такой психо­терапевтический феномен, как стимуляция нераскры­тых возможностей детей и одобрение их успехов. После того как все играющие перебывают в роли водящего и не­явное подыгрывание взрослых позволит главному ге­рою — ребенку — стать или всех догнавшим, или един­ственным оставшимся неуловимым на игровой площад­ке, все дружно приветствуют его успехи: «Молодец», «Вот это да!», «Мне бы так» и т. д. Воодушевляясь подобным образом, даже самый неуверенный в себе ребенок начи­нает выше оценивать себя и верить в свои силы.

Другим немаловажным терапевтическим эффектом игры является эмоциональное оживление ее участников. Нередко родители и дети впервые за долгое время начи­нают смеяться, причем в самых неподходящих ситуаци­ях, когда одни угрожают, обещают расправиться (дог­нать, ударить), а другие убегают с шутливыми криками «Ой!», «Аи!», «Да что это такое?!», «Что ему от меня на­до?» и т. д. Эмоционально активизирующее воздействие игры бывает настолько сильным, что еще по крайней мере несколько дней дети и родители не могут не только грустить, но даже просто ссориться друг с другом. Если же игры продолжаются дома, подобный эффект сохраня­ется в течение всей недели, до следующего игрового занятия со специалистом.

Правила игры «Пятнашки» формировались на протя­жении многих лет.

1. Необходимо определить границы пространства, где можно бегать и пятнать друг друга. В домашней обста­новке игровая площадка обозначается любыми предмета­ми, положенными на пол. Почему так важно определить

133

территорию игры? Как раз в этом и состоит смысл со­блюдения первого правила — выбегающие в пылу игры за пределы игровой площадки, т. е. нарушающие это правило, наказываются и (или) сами становятся водя­щими (вначале) или временно исключаются из нее (впоследствии). Как в футболе провинившийся сидит на штрафной скамейке и ждет своего часа, так и выбывший из игры не исключается окончательно, бесповоротно. Как только будут запятнаны все участники или истечет определенное для игры время, она возобновляется, как «феникс из пепла» и можно опять попытать счастья. Во всяком случае, если таких «отсидок» несколько, есть вре­мя подумать о своих ошибках и попытаться их проана­лизировать. Специалист участвует в игре наравне со все­ми, одновременно выполняя функцию контролера с ле-вополушарной направленностью, или цензора. В подобной роли может выступать и сам проштрафившийся игрок, в наибольшей степени осознающий таким образом свои «прегрешения».

В ограничении игрового пространства и заключается смысл обучения по принципу «играй, играй, но не забы­вайся» — контролируй себя в опасной ситуации, чтобы избежать беды, несчастья, поражения. Если это все же произойдет, то конец света не наступит — возможность для исправления ошибок будет предоставлена.

Наказание за нарушения правил — это дисциплини­рующий аспект игры: ребенок, как и взрослый, должен отвечать за свои поступки в доступной для его возраста форме и испытывать в качестве наказания известные неудобства. В игре нет поблажек никому, и если кто-то воспринимает все слишком болезненно, «дуясь» при этом, что нередко происходит с чрезмерно обидчивыми и самолюбивыми детьми, то им предлагается просто по­сидеть на скамеечке — игра продолжается. Обычно это действует как «освежающий душ», и через несколько минут ребенок уже проявляет желание участвовать в игре

134

наравне со всеми. Ускорить подобную «перестройку от­ношений» помогает и один бесхитростный прием — к ребенку подсаживается взрослый «нарушитель», кото­рый начинает охать и ахать, а то и негодовать или про­сить прощения за ошибки в игре. В игру оба провинив­шихся обычно возвращаются вместе.

2. Водящий постоянно, неожиданно для играющих, меняет направление движения: может внезапно обернуть­ся, побежать назад, прыгнуть в сторону или вверх, за­стыть на секунду и тут же еще быстрее броситься вдо­гонку. Именно непредсказуемость его действий вносит оживление в игру, заставляет всех играющих разбегать­ся, мгновенно реагируя на постоянно меняющуюся ситу­ацию. Убегающим нельзя останавливаться, говорить «чур», поскольку это упрощает игру, нарушает ее дина­мику, создает иллюзию защиты и в то же время создает помехи водящему.

3. Пятнать можно только по «пятой точке», это усло­вие доводится до сведения играющих как большой секрет или военная тайна. Шлепки по другим местам считаются недействительными. Таким образом, можно увертывать­ся, даже прыгая на одном месте и дразня водящего.

4. Бегать нужно, не «набрав в рот воды», а шумно, кричать, возмущаться: «Ой!», «Аи!», «За что?», «Ни за что не сдамся!», «Сколько можно?» и т. д. Ведущий тоже «подливает масла в огонь», угрожая догнать, пере­гнать, ударить как следует, расправиться и т. д. Несмот­ря на неограниченные возможности самовыражения, дети с неврозами вначале бывают настолько «зажаты», что не используют вербализацию своих чувств даже в иг­ре. Только после шутливых угроз со стороны взрослых они начинают активнее отвечать тем же в роли водяще­го, благодаря чему и достигается эффект эмоционально­го преодоления подавленных раньше переживаний.

5. Беспорядочно расставленные на площадке стулья, банкетки ни в коем случае нельзя задевать. Нарушитель

135

или становится вначале водящим, или затем выбывает из игры. Особенно строго это правило соблюдается в от­ношении коляски «со спящим ребенком», поскольку все были предупреждены, что ребенок (кукла, лежащая в ко­ляске) будет плакать и его придется бесконечно долго успокаивать. Что уж тогда говорить о черном кейсе, где лежит, как все догадываются, заложенная в него бомба.

6. Нельзя пятнать, протягивая руку через стул, так как можно ее ушибить, или сломать и попасть в боль­ницу. Это неудивительно, если учесть, что перед играю­щими не просто стул, а монолитная колонна из мрамора или гранита. Один из курсантов для наглядности пока­зывает, что может произойти, если нарушить это прави­ло: он пытается запятнать другого через стул, но его рука застывает на месте воображаемого препятствия, затем, «ушибленная», падает как плеть.

7. Не меньшую опасность представляет собой «коло­дец» — красный обруч (хула-хуп), лежащий на краю площадки. Тот, кто в азарте игры перепрыгнет через него, неминуемо провалится, утонет, исчезнет, его при­дется вытаскивать веревкой, подъемным краном или еще чем-нибудь. Для пущей наглядности курсанты уса­живаются, взявшись за руки, как бы образуя отверстие колодца; кто-то пытается перепрыгнуть «колодец», но сразу же оказывается в плену переплетенных рук, зак­рывающих все пространство внутри обруча. Здесь-то и нужна посторонняя помощь, чтобы вызволить из ко­лодца. Перепрыгнувший в игре колодец не имеет права быть водящим, сразу исключается из игры и попадает на скамью штрафников. В подобной ситуации оказывают­ся как дети, так и взрослые, что нивелирует их возраст и делает игру более естественной. Взрослым ста­новится стыдно читать дома бесконечные нотации, по­скольку они тоже являются нарушителями, как, впро­чем, и сам специалист.

г

136

8. На первой стадии игры запятнанный сам становит­ся водящим, т. е. никто из нее не выбывает. Это условие задает своеобразный психологический настрой: прежде­временное выбывание из игры наиболее болезненно. Если ребенок никогда в своей жизни не играл и при этом крайне аффективно реагировал на любую неудачу, то повторение подобного опыта в ситуации общения с не­знакомыми людьми может только усилить комплекс неполноценности, спровоцировать уход в себя и отказ от участия в игре. Тогда возникнет угроза прекращения эмоционального контакта с ребенком и, следовательно, невозможности оказания ему адекватной психологиче­ской помощи.

В другом варианте игры запятнанный выбывает на штрафную скамью, число участников быстро уменьшает­ся, и итог определяется по количеству оставшихся на площадке участников. Поскольку время игры не беско­нечно, вышедшие из игры начинают хором считать до 10, подгоняя водящего. Дети и родители обычно считают вразнобой, опережают или отстают друг от друга. Чем не модель развития невротических расстройств у детей: родители или чрезмерно ускоряют темп взаимодействия, или же не могут вовремя откликнуться на обращения детей. Обычно один из курсантов начинает дирижиро­вать хором проигравших участников, и все синхронно, как на стадионе, начинают счет: «один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, девять с четвертью, девять с бантиком, девять с конфеткой, девять с поло­виной, девять еще больше, девять скоро, десять и все!» Игра сразу останавливается, производится подсчет неза­пятнанных участников. Их хвалят: они такие молодцы, не поддались, увернулись, защитились.

Настрой на игру — существенный компонент лечеб­ного воздействия. Можно трактовать его как прелюдию, увертюру, введение или разминку. Лучшее определение, на наш взгляд — это создание психологического настроя

137

на активизацию страхов и их преодоление. Игра — не рассуждение, а конкретное решение проблемы защиты от страха. Для этого нужно максимально драматизиро­вать ситуацию, что под силу лишь сочувствующей и по­нимающей аудитории, способной молниеносно или по крайней мере своевременно реагировать на любые кол­лизии в игре. Тон обычно задает специалист, заранее под­готавливающий психологов и врачей, проходящих обу­чение.

Итак, все, включая взрослых, усаживаются на ма­ленькие стульчики вокруг специалиста, и он начинает беспристрастно, как бы между прочим, задавать вопро­сы присутствующим. В первую очередь вопросы адресу­ются детям, затем — родителям и только после этого — остальным. Каждый может вообразить, что хочет, при­чем чем более оригинален ответ, тем лучше. Взрослые кивают головой в знак согласия, говорят, как это здо­рово, пожимают руки детям или аплодируют. Так же подчеркнуто эмоционально группа реагирует на расска­зы детей, родителей и остальных участников — все де­лают испуганные лица, отшатываются, закрывают лицо руками, дрожат «от страха». Чем более «нервной» в дан­ном случае является аудитория, тем выше эффектив­ность самой игры. Эмоциональный настрой уже создан, ребенок в большей или меньшей степени верит во все происходящее, таким образом в игре достигается макси­мальный успех.

Специалист спрашивает, что такое бежать, от кого и зачем, кто может появиться в самое неподходящее время, что значит ударять, бить, за что наказывают детей, правильно или неправильно, кто такие дети и взрослые и какие отношения могут быть между ними. Данный левополушарный анализ и нужен для последую­щего раскрытия в игре правополушарной направленности. Нами обнаружена универсальная закономерность при лечении неврозов не только у детей, но и у взрослых:

138

недостаточно проработать психологические проблемы, нужно уменьшить, «обесточить» возникшие под их вли­янием физиологические изменения или ограничения функциональной активности, по крайней мере в коре больших полушарий головного мозга. Чтобы устранить доминанты страха, тревоги, возбуждения, торможения, депрессии, следует вначале оживить их, довести до сте­пени неприятия, чтобы потом «сбросить» в игре благо­даря нахождению новых способов решения старых проб­лем с максимально полным раскрытием себя как лично­сти, способной к позитивным переменам. Психотерапев­тически организованная игра предоставляет такие воз­можности преодоления прежних психических травм. Налицо здесь и психологический эффект десенсибилиза­ции, когда воображаемые до игры страхи во время нее оказываются не такими уж ужасными, более того, с ни­ми можно справиться, защититься и даже одержать при­знаваемую всеми участниками победу.

Проведение игры. На игровой площадке торжественно размещаются «реквизиты» — повернутые в разные сто­роны стулья, банкетки, «коляска со спящим ребенком» и пресловутый круг-колодец. Причем все предметы рас­ставляются друг от друга на таком расстоянии, чтобы между ними могли пробежать один или два участника. Громко объявляется, что стул — это колонна, в коляске лежит ребенок, который будет плакать несколько лет, если потревожить его сон, в черном чемоданчике нахо­дится бомба, готовая взорваться в любой момент, а в ко­лодце (хула-хуп) кто только ни живет (спрашивают вна­чале детей, затем родителей и других взрослых): зеле­ные лягушки, коричневые жабы, пиявки, змеи, оборот­ни, крокодил и даже рыба-пиранья, способная мгновен­но обглодать кадого до последней косточки. После по­добных ужастиков все выстраиваются в ряд на краю площадки; ребенок стоит рядом с посторонними взрос­лыми, что уменьшает психологическую зависимость от

139

родителей хотя бы в игре. Устраивается перекличка, как на уроке физкультуры. Иногда все строятся по ро­сту, но начинают с ребенка, подчеркивая тем самым его значимость. За ним слева направо распределяются взрослые. Задается вопрос: «Кто готов к игре?» В ответ все дружно отвечают, что готовы играть и выигрывать, а то и проигрывать, если не повезет. Подобные шутли­вые уточнения усиливают интерес к игре, способствуя нарастанию игровой активности.

Все равномерно распределяются на игровой площадке, застывая в любых позах. Первым водящим, как можно догадаться, становится специалист. После хлопка он стре­мительно носится по площадке, внезапно меняя направ­ление, угрожая и задавая нужный эмоциональный наст­рой, как уже отмечалось, в первой половине игры запят­нанный автоматически становится ведущим. Это одновре­менно и прощение, и вознаграждение, коль скоро он по­лучает право фактического руководства игрой.

Соразмерять свои возможности с возможностями де­тей — первое условие игры. Взрослым можно и нужно немного медлить, чтобы не сразу догнать ребенка, или же проявить «оплошность» и оказаться запятнанным и выбывшим из игры. Здесь не нужно никакой нарочи­тости, тем более фальши, но гибкость необходима, что­бы игра состоялась и обеспечила терапевтический эф­фект.

Во второй половине игры «демократия заканчивается» и начинает действовать правило: запятнанный покидает игровую площадку и садится на штрафную скамейку. Темп игры автоматически ускоряется, поскольку число участников сокращается, а выбывшие из игры все более эмоционально подбадривают оставшихся, как зрители на стадионе, и затем начинают считать до десяти, по­скольку время игры ограничено. Более того, пятнающий может схватить кеглю, мяч или дубинку, что сопровож­дается смехом всех участников игры.

140

В роли водящего успевают неоднократно побывать все играющие. Подобный ролевой кругооборот создает прецедент вариативности поведения в стрессовых ситуа­циях, в которых можно самому угрожать и подвергаться угрозе, испытывая, «примеряя» в неординарных услови­ях оптимальную модель взаимодействия, противодей­ствия и защиты.

Необходимо вовремя остановить игру, особенно когда ребенок одержал победу, дружно и громко его похва­лить.

Длительность игры не больше 20 минут. Однако это «целая вечность», учитывая оптимальное сочетание тем­па игры с ее эмоциональной насыщенностью. Необходи­мо вовремя заметить пресыщение игрой и усталость участников. Как и остальные игры, «Пятнашки» будут успешнее при участии нескольких детей. Оптимального результата удается добиться в первую половину дня, когда дети наиболее активны, еще не устали и не так «загружены переживаниями», как вечером.

Наблюдение за игрой позволяет выявить темперамент играющих. Кто-то бегает так быстро, что невозможно увернуться, и это несомненное проявление холерическо­го темперамента, когда же скорость перемещения по иг­ровой площадке явно недостаточна, взрослым приходит­ся подыгрывать, незаметно снижая темп игры. В этом случае налицо флегматический темперамент, поэтому все вынуждены делать быстрые скачки, застывая время от времени на одном месте, чтобы дать возможность медлительному ребенку приблизиться. Между тем неко­торые родители уносятся от своего чада «прямо в кос­мос», оставляя его с проблемой одиночества в игре. Чем не отражение семейных взаимоотношений при неврозах у детей? При этом игра раскрывает отношения в семье, показывает приемлемый путь для решения проблем ре­бенка.

141

В игре «Пятнашки», как ни в какой другой, все участники проявляют как вариативность, так и негиб­кость, а то и заторможенность. В последнем случае дети и особенно родители повторяют одни и те же действия, застревают на несущественных деталях, настаивают там, где можно было бы проявить большую уступчивость и понимание намерений играющего. Не существует ме­дикаментозного средства, способного решить эту нейро­физиологическую и одновременно психологическую проб­лему. Можно снять перевозбуждение транквилизатора­ми или искусственно вызвать подъем активности с по­мощью активирующих медикаментов, но когда срок дей­ствия химических препаратов заканчивается, все остает­ся по-прежнему, если не хуже, поскольку не решены психологические проблемы возникновения неврозов. Вариативность и спонтанность — главные достоинства игры в «Пятнашки», способствующие совершенствова­нию навыков принятия решений и развитию эмоций. В начале игры некоторые дети, предрасположенные к возникновению навязчивых состояний, обычно с лево-полушарной направленностью личности, носятся, как спутники, вокруг одного участника, обычно матери, не замечая скучающих от бездействия остальных играю­щих. При этом они машут руками, как птицы, и не могут не только ударить, но даже прикоснуться к кому-нибудь. Только в конце игры, когда другие дети или взрослые показывают адекватные действия, меняется тактика, но необходимы еще и домашние игры, чтобы в следующих играх они были более непосредственны.

Поскольку «Пятнашки» — наиболее эмоционально захватывающая игра, то она выявляет и такие слабые стороны ребенка, как перевозбудимость, которая являет­ся признаком невротических расстройств. Обычно пере­возбудимость обнаруживается в виде нарастания беспо­рядочных, плохо координированных действий. В этом случае помогает изменение темпа игры и даже временное

142

неучастие в ней ребенка (поскольку он запятнан), что позволяет ему снова играть наравне со всеми.

Истощаемость нервной системы при неврозах прояв­ляется в снижении темпа игры, отсутствии успехов и от­казе от ее продолжения. Справиться с этим помогает со­кращение продолжительности игры и помощь в дости­жении быстрых результатов.

В «Пятнашках», как и в рассматриваемых далее играх, наиболее ярко проявляется полярность установок «агрессивность — беззащитность»: в одном случае удары подчеркнуто сильные, несоразмеримые с возможностями и возрастом участников, похожие на реальную, а не на условную угрозу; в другом случае ребенок никого не способен ударить, не может даже поднять руку и скорее не бегает, а ходит. Так же он ведет себя и со сверстника­ми: просто не может защитить себя. Однако в игре пред­полагается обучить его более адекватным ответам с по­мощью игрового вовлечения и подражания.

Дети с поведением типа А требуют особого подхода. Они крайне честолюбивы (в родителей), ориентированы только на успех и не признают никаких уступок. Да и игра для них — атавизм грудного возраста. К тому же они все воспринимают буквально, они лишены чувства юмора и детской непосредственности. Один из таких юных пациентов (мальчик 11 лет, сопровождавший сес­тру 4 лет с неврозом страха) заявил: «Не буду я играть в эти дурацкие игры». Мальчику с подобными установ­ками удается в школе достичь лидерских позиций, но по­скольку он отличается односторонностью, неуступчивос­тью, стремится одержать победу любой ценой, невзирая на обстоятельства, его взаимоотношения с одноклассни­ками очень сложные. Мать, гордая успехами дочери в игровых занятиях, после которых она излечилась от невроза, нашла единственно верный подход к сыну. Она пригласила его не на игровое занятие, а для оказания нам помощи в восстановлении детской железной дороги.

143

После этого как бы случайно его попросили помочь и в игровом занятии с мальчиком-сверстником, где, как можно предполагать, он добился успехов. После двух иг­ровых занятий, к удивлению мамы, он перестал жало­ваться на проблемы взаимоотношений в школе.

После окончания игры «Пятнашки» детям предостав­ляется возможность до начала следующей игры свободно играть во всех игровых помещениях. Ставится условие обязательного закрепления тематической игры дома, по­скольку на следующем занятии ребенок должен сам по­казать, как он усвоил правила пройденной игры, осущест­вить руководство ею в сокращенном варианте. Это подоб­но повторению домашней темы.

Дома «Пятнашки» можно усложнять до бесконечно­сти, например протянуть веревочки, через которые сле­дует перепрыгивать, отметить участки, где нужно не бе­жать, а ползти и т. д. Все это делает игру творчески занимательной и каждый раз новой. Взрослые здесь только показывают пример, основная же инициатива принадлежит ребенку, повышая его интерес к игре.

«Пятнашки» — мощный энергетический заряд для всех последующих игр, поскольку позволяют восстанав­ливать активность «забытого» или заторможенного пра­вого полушария, без чего невозможно восстановление адекватного возрасту межполушарного взаимодействия и успешное лечение неврозов. Подтверждает этот вывод и то, что скрытые левши, и даже дети с внешне лево-полушарной направленностью при поздравлении после игры протягивают не правую, а левую руку. Естествен­но, они не превратились в правополушарных, но очевид­но, что они стали более непосредственными, интуитивно чувствующими, быстрее реагирующими, тем более на опасность. Как раз это и является условием адекватной психической защиты.

144

Игра №2 — «Жмурки»

Введение. Жмуриться — это закрывать глаза, чтобы ничего не видеть. Причиной этого может быть испуг, страх, отвращение, горе и печаль. Но можно, как это делают дети, так зажмуриться из-за воображаемых и ре­альных испугов и страхов, что «пропадает свет в окне», глаза невозможно открыть и ничего не видно, кроме собственных опасностей, подстерегающих на каждом углу днем и ночью. В игре поиск осуществляется с за­вязанными глазами и в кромешной темноте (свет вык­лючается), что создает ситуацию неизвестности и не­предсказуемости, когда кого-то найдут сразу, кого-то позже или не найдут вообще. Так что «Жмурки» — это и выработка умения находить выход из неясных и не­предсказуемых ситуаций.

Цель игры, как и «Пятнашек» — устранение страха неожиданного воздействия. Различие заключается в том, что в игре «Пятнашки» преодолевается страх резкого, внезапного воздействия, а в игре «Жмурки» — страх неожиданного воздействия. Неожиданность отличается от внезапности большей экспозицией воздействия, в то время как внезапность не связана с длительностью ожи­дания опасности. Хотя это различие условно, тем не менее эмпирическим путем мы нашли оптимальную последовательность игр в терапевтической программе на ее первоначальном этапе — от устранения страхов вне­запного и неожиданного воздействия в играх «Пятнаш­ки» и «Жмурки» до устранения страхов непредсказуе­мого воздействия в последующей игре «Прятки». При этом происходит условное перемещение страхов из инстинктивной в социальную сферу вследствие измене­ния характера игры.

Дополнительные цели игры заключаются в уменьше­нии страхов темноты и замкнутого пространства, устра­няемых также в последующей игре «Прятки». В данной

145

игре эффект обеспечивают предварительные условия: раз глаза завязаны, да к тому же в помещении царит полумрак, таинственность и загадочность, возникает ситуация неопределенности.

Терапевтические механизмы игры достаточно слож­ные. Во-первых, игра «Жмурки» подразумевает поиск других вслепую. Это может произойти и в жизни: погас костер, свеча, лампочка, а необходимо найти остальных, да и все вещи тоже. Однако в кромешной темноте не всегда удается найти то, что нужно. Кроме того, можно натолкнуться на ведро, и оно загремит, на стену, стул, который развалится на части, вообще уйти не туда — скажем, в открытую дверь, в окно, в космос. О подоб­ных опасностях игроки предупреждаются заранее как о чрезвычайных событиях или по крайней мере просче­тах, неудачах, ошибках, но только не смертных грехах. Когда же в процессе игры водящий обнаруживает в тем­ноте, неизвестности себе подобного, его охватывает ра­дость: он не единственный человек на свете. Но при этом нужно определить, кто именно стоит перед водящим, на ощупь. Тактильный контакт сразу вносит определен­ность, которой сменяется неизвестность, ожидание. Эта радостная встреча похожа на встречу двух космиче­ских кораблей в Галактике. При этом возникает вопрос: что это за корабли, можно ли с ними установить кон­такт, опознать и предпринять какие-то реальные дей­ствия? Итак, для водящего первоначальная фаза игры завершается встречей — он нашел того, кого искал, в кромешной тьме и неизведанном пространстве.

Но не менее важно и другое терапевтическое воздей­ствие игры — эффект от столкновения, когда водя­щий неожиданно для себя, в самый неподходящий мо­мент, уже налетев на стулья и прочие препятствия, внезапно прикасается к одному из замерших участни­ков. Безусловно, это вызывает легкий шок у водящего и у того, кого он обнаружил. Еще больший терапевти-

146

ческий эффект от столкновения обнаруживается у того, кто скрывается, «боясь» быть обнаруженным. Он дол­жен молчать как рыба, или цепенеть от страха», пока водящий ощупывает его и пытается определить, кто перед ним. Выдержка во время этой процедуры — обя­зательное условие, так как это помогает нервно-возбу­димым, импульсивным и не в меру эмоциональным детям стабилизировать эмоции и тренировать самообла­дание.

Факт узнавания того, кто находится перед ним, нейтрализует стресс водящего от столкновения, неся с со­бой радость удачи, успеха, удовольствия от игры — все­го того, чего так недостает детям с неврозами в реальной жизни.

Главный терапевтический эффект игры — преодо­ление последствий испуга. В разной степени испугу подвержены все, но дети с неврозами — особенно. Они могут испугаться звука внезапно полившейся воды в ван­ной, гудка машины, плохих прогнозов погоды или «предсказаний» астрологов, которые звучат каждый день по^радио. Принято считать, что испуг — тот же страх. Тем не менее испуг, как и ужас, более конкретен, реа­лен в отличие от нередко воображаемых и тем самым абстрактных страхов. Испуг является рефлекторной ре­акцией на неожиданную опасность, появление которой подобно грому среди ясного неба. У эмоционально чувст­вительных и впечатлительных натур возникает состояние эмоционального шока или потрясения, нередко оставля­ющего неизгладимый след.

Итак, три феномена игры в «Жмурки»: слепой поиск, столкновение и узнавание.

Самый неожиданный результат игры в «Жмурки» — полное излечение от сомнамбулизма (лунатизма). На­помним, лунатизм наиболее часто встречается у детей 7—11 лет, когда они максимально впечатлительны и вну­шаемы.

147

Правила игры. Давным-давно игра «Жмурки» была одной из самых популярных, наряду с горелками, рус­ской лаптой, городками, играми с-мячом и, конечно, «Прятками». Времена те ушли, а вместе с ними и воз­можности для естественного преодоления страхов у детей. Возврат к детскому мироощущению происходит в тера­певтической игре следующим образом. Задается вопрос: «Кто первым будет искать с завязанными глазами?» Как правило, никто не высказывает желания попытать сча­стья первым. Тогда на это «решается» специалист, вслух выражающий сомнения в успехе своей инициативы. Этим создается эффект игрового подзадоривания. Коль скоро возможна неудача, остальные участники, в первую очередь дети, начинают испытывать возрастающее чув­ство уверенности в себе — уж они-то не поддадутся, их не найдут, они станут недосягаемыми, неприкасаемыми и сумеют уклониться от опасности, избежать ее.

1. В полумраке, подчеркивающем таинственность происходящего, один из участников, обычно родитель или ребенок школьного возраста, завязывает специали­сту плотно закрытые глаза полотенцем. После этого во­дящий пять раз оборачивается вокруг себя. Внезапно остановившись, он должен интуитивно определить, где же находятся безмолвно стоящие и ничем не выдающие себя остальные участники игры.

Можно пойти не туда, вообще выйти в никуда, но все молчат, не хлопают в ладоши, чтобы привлечь внима­ние, уже этим демонстрируя свое терпение, выдержку и, что самое «страшное» для детей с неврозами, хладно­кровие. Водящий должен сам определить, коснувшись шкафа, двери, окна, в каком направлении он движется, и, нащупав край игрового покрытия, уже увереннее продолжать поиски. Другими словами, водящий должен сам выйти из состояния неопределенности и ожидания, его действия должны стать целенаправленными и при­вести к успеху — обнаружению участников игры.

148

2. Неизвестность, неопределенность, а также сильное, отчасти наигранное беспокойство, сомнения в успешности выполнения задания являются стимулом для преодоле­ния нерешительности. Можно действительно пойти не туда, куда следует, и вообще не дойти до цели. Перед началом игры все участники об этом предупреждаются и даже рассказываются истории о том, как один из иг­рающих «вышел» через окно, другой — поднялся на по­следний этаж, долго ходил по крыше, затем спустился вниз и очутился в подвале, где с ним чего только ни про­исходило. Именно преодоление страха неизвестности и будет главным стимулом для достижения терапевти­ческого эффекта игры «Жмурки».

3. Участникам нельзя под угрозой вывода из игры (за этим наблюдает участник с левополушарной направ­ленностью, который с самого начала находится вне игры в качестве контролера) подавать «признаки жизни», дви­гаться, шумно дышать, стучать от страха зубами. Тем более нельзя обмениваться информацией, говорить, хло­пать в ладоши, поскольку это категорически запрещено. Нужно застыть, как бы приклеиться к площадке, т. е. исчезнуть, раствориться, но можно приседать, изворачи­ваться, не сходя с места, что само по себе требует вы­держки и терпения.

4. Вариативность поведения «исчезнувших» на время участников игры предполагает попытки испугать водя­щего, перейти от страха к агрессии: можно, скажем, сделав шаг вперед одной ногой (другая должна оставать­ся на месте), громко ударить в барабан, просто хлопнуть в ладоши над ухом водящего, набросить на него покрыва­ло или свистнуть. Для водящего это тяжкое испытание, поскольку он при этом не должен дрогнуть, наоборот, воспользовавшись случаем, может тут же найти «зло­умышленника». Так проигрывается ситуация риска — можно испугать, будучи агрессивным, но возрастает угроза попасться, быть обнаруженным, выведенным из

149

игры. С одной стороны, подобные реакции полезны для неуверенных в себе, боязливых детей с неврозом страха; с другой — нужно быть готовым нести ответственность за такой «проступок». Условие равновесия состоит в со­четании азарта, импульсивности и их последствий, ког­да, оказавшись вне игры, можно провести анализ «пре­грешений» и, снова включившись в игру, уже не делать подобных ошибок. Тогда спонтанное по сути игровое поведение становится рациональнее. Именно так и не иначе устанавливается оптимальное равновесие между функционированием левого и правого полушарий голов­ного мозга. От того, как сам специалист учитывает эти пропорции, во многом зависит эффективность не толь­ко восстановления межполушарного взаимодействия, но и устранения невротических расстройств. Правила и спон­танность должны уравновешивать друг друга в терапев­тической игре при неврозах.

5. Ищущий идет с разведенными в стороны руками, как бы ощупывающими все внешнее пространство, а ког­да сталкивается с участниками игры, должен опреде­лить, кто же находится перед ним. Предварительно все участники представились: папа, мама, студентка, Вася (брат), Лена (сестра), профессор и т. д. Участник игры, которого коснулся водящий, молчит, ничем не выдавая себя, несмотря на ощупывание водящего (кстати, это рез­ко уменьшает болезненную чувствительность к щекот­ке). Водящий «не узнает» участника игры, называя его мамой или папой. «Неузнанный» должен молчать, сто­ически терпя ощупывание и даже щипки. Когда же про­исходит «узнавание», найденный громко заявляет: «Ой, аи, это я... (папа, мама, студентка, профессор и т. д.)» — и покидает пределы игровой площадки.

6. При смене водящего (в процессе игры все по очере­ди оказываются в роли водящего) участникам нужно каждый раз искать новое место на игровой площадке, т. е. стоять не там, где они были раньше. Можно встать

150

на стул, ребенок может залезть под него. Двое взрослых могут накинуть на себя простыню и встать друг за другом, тогда нужно «узнать» каждого в отдельности. Не нужно спешить с усложнением игры, вначале «задачки» должны решать взрослые и только потом, через научение и под­ражание,— дети.

7. Запрещается стоять рядом родителю и ребенку: они должны быть разделены игровым пространством, т. е. каждый сам отвечает за свою личную безопасность. Это может стать первым опытом преодоления невроти­ческой привязанности и зависимости, как правило, ос­нованных на чрезмерном количестве страхов и тревог. Дошкольники, особенно в возрасте 3—5 лет, часто не же­лают оставаться без матери ни на минуту, а сама мать панически боится отсутствия чада даже в течение не­скольких минут. В этом случае приходится уступать: ребенок и мать остаются рядом, но когда рано или позд­но ребенок сам становится водящим, то это уже подра­зумевает самостоятельное нахождение матери на игро­вой площадке.

8. Узнанный участник выходит из игры и садится на штрафную скамейку — стулья, стоящие вне игрового пространства. Но это не пассивное пребывание вне игры. Выбывший играет роль контролера, без слов подталки­вая водящего в нужном направлении, когда тот оказы­вается за пределами игровой площадки. Здесь также действует эффект неожиданности: когда водящий «бес­печно» идет в неправильном направлении, внезапное прикосновение контролера действует как запрет на про­должение нецелесообразного движения и научение опти­мальному достижению успеха.

Настрой на игру. Все садятся на детские стульчики в разных концах помещения, гасится свет (горит только свеча), и специалист начинает спрашивать о том, что та­кое темнота, неизвестность, неожиданность, встреча, столкновение, испуг, поиск. Ассистенты рассказывают

151

«жуткие истории» о том, как погас свет и в полной тем­ноте они пытались ориентироваться в квартире, при этом наткнулись на стул, шкаф, спящего дедушку, что-то упало, разбилось, сложнее всего было найти кухню, туа­лет, просто дверь. Тем не менее они все это наконец пре­одолели, проявив смекалку, выдержку и самообладание, да и, ко всеобщей радости, утром забрезжил свет. Отме­чается, что эта игра — не очень страшная, а самая страшная — «Прятки» — впереди. Во что будем играть после нее, об этом пока не знает никто, это тайна, да и состоится ли она, неизвестно: все будет зависеть от ре­зультатов игры «Жмурки». Ведь жмуриться — закры­вать глаза от страха, ужаса. Можно так закрыть глаза, что их трудно будет открыть, а чтобы это все-таки сде­лать, придется прибегнуть к помощи врачей. Терапевти­ческая игра для того и предназначена, чтобы научиться не теряться, находить оптимальное решение и не пани­ковать по поводу отдельных неудач, какими бы они ни были.

Проведение игры. После настроя на игру все выстра­иваются по росту, как на линейке, и слушают инструк­цию — правила игры. Первым в роли водящего высту­пает «горящий от нетерпения» специалист. Ему завязы­вают глаза, пять раз он поворачивается вокруг себя и начинает искать безмолвно замерших участников игры. На игровой площадке остается реквизит от пред­шествующей игры «Пятнашки» — те же стулья, «спя­щий ребенок», убирается только обруч, изображающий колодец. Водящий с завязанными глазами испытывает своего рода эмоциональный шок, внезапно натыкаясь на преграды в виде стульев, коляски, натянутых веревок или, что еще хуже, нескольких стульев, поставленных друг на друга и готовых разлететься с оглушительным грохотом при малейшем прикосновении. Со словами «Это не то, где же все остальные?» водящий продолжа­ет поиск, по мере возможностей ускоряя его. Когда уже

152

становятся узнанными несколько участников, они, нахо­дясь вне игровой площадки, начинают дружно считать: «один, два, три, ..., десять», после чего водящий снима­ет повязку и подсчитывает количество ненайденных участников игры. При умелом режиссировании игры ребенку удается достичь приемлемых результатов — он не худший, а, скорее, лучший, и если не победитель, то все равно нашел многих участников игры. В худшем по­ложении обычно" оказывается специалист, явно уступа­ющий ребенку по своим достижениям. В конце игры оп­ределяется, какое количество участников нашел и узнал каждый водящий. Достижения детей всячески поощря­ются, так как они, ничего не видя, не зная, нашли в се­бе решимость начать поиски и добились своего — вот они стоят, найденные и узнанные, как реальный резуль­тат проявленной ребенком инициативы. Подчеркивается (в качестве внушения), что при страхе, отказе и неуве­ренности подобные результаты были бы невозможны. В этом случае все произошло наоборот — решимость и настойчивость преодолели страх и привели к успеху. Эти слова сопровождаются соответствующими реплика­ми, возгласами, рукопожатиями, и даже если ребенок кого-то не нашел (что является скорее исключением при правильном проведении игры), все равно он остается до­волен: ведь ему уделяется столько внимания, да и у боль­шинства других участников куда более скромные успехи.

Длительность этой игры больше — иногда до 30 ми­нут. За это время в роли водящего успевают побывать все участники игры.

Наблюдение за игрой дает много ценного. Как и дру­гие разработанные нами игры, «Жмурки» позволяют наглядно убедиться в способности ребенка и взрослых преодолевать неожиданные препятствия, проявлять на­ходчивость и в то же время следовать правилам. Так, водящий с завязанными глазами при левостороннем

153

вращении обнаруживает преобладающую активность правого полушария (с учетом перекрещивания нервных путей, ведущих от конечностей к головному мозгу). Соответственно, при вращении в правую сторону преоб­ладает функциональная активность левого полушария (это соотношение не является стопроцентным, но досто­верно) *.

Игра в полной мере обнаруживает страх, вызванный неожиданным, внезапным соприкосновением с незнако­мым лицом, символизирующим в воображении (пред­ставлении) опасность. Это естественная реакция, но па­нически бояться всего нового, незнакомого и при этом не пытаться объяснить его, отказываться от контакта — это чисто невротический феномен, тормозящий творче­скую и социальную активность. Ребенок в роли водящего вначале действует робко и, наткнувшись на участников, испытывает не меньший, если не больший страх. Он же не может мгновенно определить, кто находится перед ним. Но так происходит только в начале игры. Очень боязливому ребенку лучше быть в роли водящего ближе к середине игры или в ее конце. Главное, чтобы он сам изъявил желание водить, и в этом случае чрезвычайно важен пример родителей, братьев, сестер или других де­тей, участвующих в игре. Помогают и «неудачи» асси­стентов, «не способных» никого найти, несмотря на счет до десяти.

Требуется немалое терпение, чтобы выдержать ощу­пывание и ничем не выдать себя. Особенно это трудно детям с повышенной, нередко усиленной невропатией чувствительностью кожных покровов. Столь же нелегко

* Этих данных, как и описаний методик, нет в литературе, при­чем автор может вращаться только в левую сторону, будучи природно правополушарным, с левой толчковой ногой. Правополушарные пред­почитают спать на левом боку, левополушарные — на правом, а сме­шанные — на спине или на животе.

154

сдерживать свои эмоции, чтобы не рассмеяться, не про­изнести некстати слово или просто не издать звук от ужаса или испуга. Очень трудно стоять на одном месте импульсивным детям с холерическим темпераментом, да еще вдобавок нервно перевозбудимым вследствие невро­за. Тем не менее интерес к игре таков, что задействуют-ся все резервы организма, чтобы ее продолжать, не по­лучать замечаний и тем более раньше времени не «сойти с дистанции».

В игре заметна и невротическая, основанная на бес­покойстве, привязанность детей к родителям, когда ре­бенок буквально вцепляется в мать. Вспоминается маль­чик 6 лет с неврозом навязчивых состояний. Будучи интеллектуально развитым, с левополушарной направ­ленностью от природы, он общался только с матерью, от которой эмоционально зависел во всем, как годовалый ребенок. В детский сад он не ходил (мать не работала), а сверстников видел только на картинках или по телеви­зору. В процессе игры он мог стоять только в непосред­ственной близости от матери, от страха непроизвольно, несмотря на запрет издавать звуки, шепча: «Ой, мама». Когда рядом с ним оказывался водящий, он не накло­нялся, как все остальные, и не называл себя, даже бу­дучи узнанным. Когда же он сам стал водящим, то больше всего походил на лунатика и найти хотел только мать. Если же натыкался на других участников игры, то не мог их ощупать и узнать и начинал искать снова. Опре­делить его поведение как неопытность неправомерно, фактически это беспомощность, которая проявляется у таких детей как странность, отчужденность. Мать об­рекла сына на воспроизведение всех ее тревог в отноше­ниях с незнакомыми людьми, поскольку ей самой с дет­ства был присущ страх одиночества.

Что же тогда послужило причиной отчужденности матери по отношению к посторонним людям? В детстве с ней никогда не играли чрезмерно принципиальные

155

и вечно озабоченные родители, часто не разговаривав­шие друг с другом по нескольку недель из-за очередного выяснения отношений. Будучи похожей на отца, девоч­ка страдала не столько от диктата матери (бабушки ребенка), сколько от неучастия отца в ее эмоциональных проблемах. Попытки восполнить эту эмоциональную ущербность с помощью мужа окончились неудачей. Мужа, физика по специальности, привлекали только аб­страктные понятия, с этих позиций он и воспринимал рождение сына и объяснял свое неучастие в воспита­нии. Итак, мать «странного» мальчика потерпела неуда­чу с двумя мужчинами — отцом и мужем. Частично ви­новата в этом ее мать, относящаяся к мужчинам потре­бительски. И отношение к будущему зятю у бабушки было таким же снисходительным, критичным: «Посмот­рим, что он из себя представляет», «Ты достойна лучше­го мужа» и т. д. Подобное предубеждение у зависимой от нее дочери имело свои последствия. Увидев, что муж не занимается сыном, она стала обвинять его во всех смертных грехах, что недопустимо по отношению к лич­ностям с левополушарной направленностью, так как они не вступают в конфликт, а устраняются. Муж стал про­падать в лаборатории, возвращаясь слишком поздно, чтобы не оставалось времени на выяснение отношений. Эмоционально «накаляясь», мать все чаще стала перено­сить свое раздражение, недовольство на сына, но при этом не отпускала его от себя ни на шаг. Невроз ребенка в этих обстоятельствах был гарантирован. Он стал без конца спрашивать: «Мама, ты меня любишь?», «Скажи, а вдруг что-нибудь случится?», «Пойдем скорее, а то опоздаем», т. е. он торопил и так обеспокоенную мать. Его навязчивость, как и неотступное следование за ма­терью, были откликом на ее тревоги и двойственность чувств. В нормальных условиях мальчик этого возраста должен становиться более уверенным и менее подвер­женным тревогам, если он может отождествить себя

156

с адекватно поступающим отцом. Но если отец все вре­мя отсутствует, заменой идентификации себя с отцом становится инфантильная привязанность к матери, не соответствующая в такой степени возрасту мальчика.

Рассмотренный пример весьма характерен: и особен­ности поведения мальчика, и характер его взаимоотно­шений с матерью наглядно проявляются не только в иг­ре «Жмурки», но и в игре «Пятнашки» (он бегал только за матерью, не смея ее запятнать), а также в последу­ющей игре «Прятки» (не мог прятаться отдельно от ма­тери). Однако психотерапия для того и существует, чтобы менять неадекватные отношения сына с матерью. Систематическое повторение игр дома дало положи­тельные результаты — у мальчика удалось вырабо­тать самостоятельность и ответственность за свои по­ступки.

Во всех случаях проигрывание той или иной лечеб­ной темы в домашних условиях вносит в игру своеобра­зие. Так, поиски участников игры можно вести по всей квартире, позволяется в крайнем случае хлопать в ладо­ши, называть имя ребенка и т. д.

Некоторые дошкольники протестуют против такой процедуры, как надевание повязки на глаза, не видя в нем обязательного правила игры. Обычно это своеволь­ные, капризные и упрямые дети, привыкшие не подчи­няться никаким правилам, на чем обычно и не настаи­вают анархически настроенные, невротичные и неуве­ренные в себе родители. Столь же наглядной оказывает­ся и истерическая настроенность ребенка, когда он, об­легчая себе задачу или стараясь достичь стопроцентно­го результата, пытается подглядывать из-под повязки. В этом случае повязку поправляют и игра начинается снова. Некоторые дети так боятся темноты и замкнутого пространства, что категорически отказываются от повяз­ки. Обычно это указывает и на чрезмерную насторожен­ность — синтез тревожности и недоверчивости.

157

В качестве примера вспомним историю мальчика 4 лет с тяжелым заиканием. Его сверхактивная мать, с громоподобным голосом, торопливо говорящая, в от­личие от молчаливого и погруженного в себя отца, с предубеждением относилась ко всем мужчинам, в том числе к мужу и врачу. Такая ее позиция только усили­вала заикание у сына при общении со сверстниками противоположного пола. С мальчиками он говорил более спокойно и непринужденно, но только вначале, когда же в группе приходилось «отвоевывать себе место под солнцем», то заикание проявлялось с еще большей силой. Поскольку без повязки на глазах игры дома невозмож­ны, то на следующем занятии ему было предложено самому закрыть глаза и честно не подглядывать. За ним следовала мать, уже с завязанными глазами. Освещение в помещении было минимальным, и игра прошла ус­пешно. В роли обычного участника игры он стоял, уже не шелохнувшись.

Итак, первое игровое занятие включает две игры — «Пятнашки» и «Жмурки». Общая его продолжитель­ность — 50 минут.

Игра «Л?3 — «Прятки»

Игра проводится как отдельное, второе по счету за­нятие.

Введение. Прятаться, «исчезать», «растворяться», быть незаметным, чтобы избежать опасности,— это древняя защитная реакция человека. Когда мимо проно­сится мамонт, бизон или тигр, самое лучшее — спря­таться, переждать опасность и вновь продолжать охоту. Слово «прятать» означает и «скрывать свои чувства и на­мерения», чтобы не быть уязвимым, не подвергать­ся остракизму и наказанию. В этом есть своеобраз­ный рационализм — уйти в себя, отгородиться от дей­ствительности, играть роль. Есть настолько скрытные

158

натуры, что раскрыться они могут только в процессе эмоционального вовлечения в игру, показав свою истин­ную сущность. Но для этого нужно иметь желание иг­рать.

Цель игры — преодоление страхов темноты, одиноче­ства и замкнутого пространства.

Терапевтическое воздействие игры состоит в воз­можности спрятаться, оказаться в безопасности при наличии внешней угрозы обнаружения. В игре «Пят­нашки» защитный механизм реагирования на угрозу состоит в убегании, в игре «Жмурки» — в застывании на одном месте, а в игре «Прятки» — в поиске безо­пасного меёта, где играющего нельзя обнаружить, во всяком случае сразу. Одновременно это и преодоление страха темноты, поскольку приходится прятаться почти без освещения, причем в одиночку и там, где тесно, мало места. При игре в «Жмурки» ребенок стоит отдель­но от матери, но он ее видит, в этой же игре все пря­чутся, будучи невидимыми друг для друга, и это способ­ствует еще большему уменьшению невротической зави­симости от матери.

Значительное влияние процесс игры оказывает на сны с кошмарами — их становится меньше, и, главное, ре­бенок всегда может проснуться, освободиться от сна. «Прятки» снимают психологические последствия тяже­лой беременности и родов, когда было темно, действова­ло сжатие матки (замкнутое пространство), а чувство одиночества вызывалось ощущением невозможности сво­евременно появиться на свет. Этому обязательно со­путствует гипоксия (недостаток кислорода), включаю­щая защитные механизмы инстинкта самосохранения в виде безотчетного чувства страха (ужаса), усиления или ослабления внутриутробной двигательной актив­ности.

159

Правила игры.

1. Нужно успеть спрятаться до того, как водящий начнет искать.

2. Можно прятаться только по одному.

3. Нельзя прятаться дважды в одном и том же месте.

4. Нужно хранить тайну своего местопребывания.

5. Обнаруженные участники должны ходить по пятам за водящим и торопить его.

6. Искать можно только водящему, остальные, змей­кой следующие за ним, создают обстановку возбуждения и азарта.

7. Выигравшим считается и водящий, нашедший большее количество участников, и те из них, кого не уда­лось обнаружить, тем более несколько раз.

Настрой на игру. В отличие от игры «Жмурки», участники располагаются в разных частях слабо осве­щенной комнаты. Вначале задаются вопросы: «Что зна­чит прятаться?», «От чего и от кого?», «Что такое опас­ность?» и «Какие случаи из жизни может рассказать каждый из присутствующих?» Курсанты сочиняют «ле­денящие душу» истории: мимо проносился грузовик, и они едва успевали спрятаться за дом; навстречу им попался пьяный или «веселая» компания; кого-то на­стойчиво спрашивали, где живут мама и папа; появля­лась отнюдь не мирного вида собака; гремел гром и свер­кали молнии, и при этом удавалось найти безопасное место, спрятаться, затаиться, переждать опасность и сле­довать своей дорогой. Как и прежде, страх доводится до высшей точки эмоционального звучания, поэтому проис­ходящие в игре события уже не покажутся слишком драматичными по сравнению с реальной или вымыш­ленной историей.

Проведение игры. Вначале при ярком освещении участникам называются места, где нельзя прятаться: в шкафах, на люстре, в унитазе, потому что шкаф может

160

захлопнуться, с люстры можно упасть и разбиться, а в унитазе тебя смоет водой. Подобные объяснения вы­зывают веселье, снимая некоторую тревожность перед предстоящими событиями. Затем проводится экскурсия по всем помещениям, включая подсобные, при этом по­ясняется, сколько участников могут спрятаться в каж­дом из этих помещений, но не указывается, где именно. В этой ситуации требуется известная наблюдательность, чтобы приглядеть и запомнить место своего будущего укрытиям.

Первым начинает искать специалист, чтобы проде­монстрировать соответствующую модель игрового пове­дения. Вначале все выходят на лестницу и стоят у зак­рытой двери, обнаруживая все большее нетерпение. Образуется очередь, возникают перебранки из-за места у самой двери. Кто-то бесцеремонно пытается протис­нуться ближе, его не пускают (все это разыгрывается вместе с ассистентами). В это время водящий, громко то­пая, медленно поднимается по лестнице на второй этаж и, остановившись, хлопает в ладоши, что означает начало игры. Затем он начинает громко считать до десяти, на что уходит около минуты. После чего водящий объяв­ляет, что идет искать, и, так же топая, спускается вниз. Свет заранее выключен, и в помещении горит одна ма­ленькая лампочка или небольшие свечи, зажженные в нескольких комнатах. Не торопясь водящий обходит все помещения и удивленно говорит: «Куда же все подева­лись?», «Были и сплыли», «Исчезли», «Вот это да!», «Где же они?» и т. д. С этими словами водящий заглядывает в угол, за шкаф, под стол, за шторы и делает вид, что никого не видит. Особенно это важно для ребенка, держав­шегося изо всех сил, чтобы не крикнуть: «А я здесь!» — или побежать к маме. «Незамеченный», он преисполня­ется гордости. Первым, конечно, обнаруживается один из взрослых, а последним — ребенок, или его не нахо­дят вообще. Когда найден первый участник игры, он

161

устремляется за водящим, постоянно торопит, от нетер­пения даже похлопывая его время от времени по плечу. Другой найденный участник присоединяется к ним и так же торопит предшествующего словами: «Ну скорее», «Сколько можно возиться?», «Разве нельзя найти всех сразу?», «Какая медлительность!», «Время идет» и т. д. В конце игры уже получается змейка из найденных участников, создающих атмосферу нетерпения и ажио­тажа.

При замедлении игры более чем на 5 минут бегущие за водящим начинают дружно считать до 10, причем счет от 9 до 10 нарочито затягивается: «девять с хвости­ком, девять с бантиком, девять с конфеткой, девять с по­ловиной, десять без четверти, почти десять, десять!». Обнаруженные участники вместе с водящим выходят в коридор и так же синхронно произносят: «Кто не най­ден — выходи!» Издалека слышен шум — кто-то выби­рается из укрытия и появляется перед удивленными и восхищенными взорами стоящих на лестнице. Произ­водится подсчет ненайденных участников игры, кото­рым присуждается титул «невидимки». Особенно этой награде радуются дети, которых, как можно догадаться, ищут не так тщательно, как взрослых. Подведение ито­гов игры проводится после того, как все играющие по­бывают в роли водящего. На пьедестал почета поднима­ются вначале водящие, нашедшие наибольшее количе­ство участников, затем «невидимки». Отличившихся детей окружают участники игры и после команды спе­циалиста «Хватайте его!» начинают подбрасывать вверх с криками: «Ура!», «Молодец!», «Герой!», «Какой способ­ный!» и т. д. Ребенок даже не успевает испугаться, поскольку находится на эмоциональном подъеме. Его подхватывают, затем хвалят, гладят по голове, пожима­ют руку, просят автограф и т. д. Ни разу мы не видели усиления страха высоты после проведения такой «экзе­куции». Ведь вместе со всеми подбрасывают детей мать

162

и отец, и само их участие уже исключает ужас, всегда возникающий в непредсказуемой ситуации. Однако и в этом случае можно обнаружить, что отец никогда в своей жизни не подбрасывал ребенка. Это очевидно, когда отец не может быстро сориентироваться, не спосо­бен подхватить ребенка наравне со всеми, а то и просто стоит в стороне, наблюдая за происходящим. К тому же ему не хватает открытости чувств, непосредственности, не говоря уже "об элементарной активности и соучастии. Игры предоставляют единственный шанс участвовать в лечении детей всей семьей. Часто они становятся мости­кам, соединяющим конфликтных или отчужденных родителей. Они возвращаются в свое детство с его проб­лемами из-за семейных конфликтов и отсутствия игр. Процесс этот весьма нелегкий, и по крайней мере каж­дый второй отец и каждая третья мать не могут довести игровые занятия до конца, поскольку иссякают эмо­ции, непосредственность, снова возникают сомнения, тревоги.

После похвалы за успехи в игре ребенку предостав­ляется возможность играть самостоятельно, и, когда он собирается домой, на выходе следуют групповые внуше­ния: «Ваня — хороший мальчик, у него все получилось», «Он просто молодец: скольких нашел!», «Мы будем у не­го учиться», «Ждем его в следующий раз» и т. д.

Длительность игры в «Прятки» составляет час с не­большим: вначале необходимо проникнуться атмосферой игры и перепробовать несколько обязательных ее вари­антов для достижения терапевтической цели. Лучшее время для игры — вечер, когда начинает темнеть, а за­дернутые шторы помогают создать соответствующую атмосферу.

Наблюдение за игрой. Обычно дети теряются в непри­вычной обстановке и не способны действовать самостоя­тельно, тем более в отсутствие матери. Поэтому следует

163

учитывать психическое состояние ребенка и его индиви­дуальные возможности. Вначале все прячутся только в одной комнате при достаточном освещении, оставаясь наполовину видимыми. Найти всех спрятавшихся не составляет труда, а успех окрыляет, и далее все прячут­ся в других помещениях. Если ребенок не может искать один, то, взяв его за руку, с ним идет мать, незаметно под­сказывая нужное направление. Дома такой робкий ребе­нок играет уже самостоятельно, постепенно преодолевая свою невротическую привязанность.

Некоторые дети, особенно с истерическими проявле­ниями, больше переживают, когда их не находят и они вынуждены оставаться «одни в целом свете». Их нужно найти в самом начале и обязательно похвалить за удач­но найденное укрытие. Наоборот, лучше «не находить» детей с неврозом страха. Для них полезно длительное пребывание в одиночестве и темноте и затем «выход на публику», при шумном одобрении их необычайных спо­собностей укрываться, скрываться, исчезать когда нуж­но, как и вести себя тихо, незаметно, демонстрировать чудеса выдержки и храбрости, коль скоро пришлось прятаться одному.

Существует большое количество модификаций игры, все зависит от числа играющих и места проведения игры. Опишем одну из них в Томске, где мы проводили обучение по авторской программе. В нашем распоряже­нии был лекционный зал, в котором находились 50 кур­сантов — психологов и педагогов. Было решено, что водящий — девочка 8 лет со страхами темноты, одино­чества и замкнутого пространства, не способная из-за этого заснуть ночью,— выйдет за дверь, в то время как все участники, разделившись на группы по 3—4 челове­ка и взявшись за руки, в полутьме образуют круги. В не­которых из них будут находиться остальные дети, уча­ствующие в игре. Время поиска было ограничено, и во­дящая начала бегать от одной группы к другой со все

164

более возрастающей скоростью, пытаясь проникнуть внутрь кругов, чтобы увидеть, кто же там прячется и пря­чется ли вообще. Курсанты провоцировали ложные по­иски, делали вид, что кто-то прячется, хотя там в дей­ствительности никого не было. Все нагнетали обстанов­ку, драматизировали игру репликами: «Не найдешь», «Бесполезно», «Лучше не старайся», «Времени не остает­ся почти совсем» и т. д. «Часы», как можно догадать­ся, изображал специалист, беспристрастно считавший: «Осталось две минуты... одна минута... полминуты... со­всем не осталось... ноль». Затем играющие размыкали руки, и было видно, где прятались ненайденные дети. В роли водящего затем побывали все дети и родители. Если мать девочки довольно быстро нашла дочь, то отец постоянно ошибался, и в результате больше половины детей и супруга не были найдены за определенное зара­нее время. Это выявило растерянность отца, невнима­тельность, отсутствие способности быстро преодолевать препятствия. Таким образом, отец не мог служить для дочери опорой в кризисных ситуациях, раз сам находит­ся постоянно в их психологической зоне.

Вторая серия игровых лечебных занятий (игры № 4— 6) проводится с интервалом в неделю.

Игра №4 — «Кто первый?»

Третье игровое занятие включает две игры — «Кто первый?» и «Быстрые ответы». Его общая продолжи­тельность — 1 час.

Введение. Трудно найти человека, который не хотел бы выиграть хотя бы раз в жизни. Честолюбивые и самолю­бивые дети с неврозами характеризуются отчетливой уста­новкой на лидерство среди сверстников. Но реализации этой установки они добиваются крайне редко. Зависит это от их характерологических и нервных особенностей.

165

С одной стороны, такие дети выражают эмоции слиш­ком бурно и долго не могут успокоиться, переключить­ся. С другой — уходят в себя, замыкаются, если что-либо делается не так, как им хочется, часто обижаются и даже иногда по собственной инициативе прерывают контакты. Иногда контакты вообще невозможны из-за непредсказуемых ситуаций, преодоление которых и под­разумевали игры № 1—3. Таким детям свойственны ис­пуг, торможение, когда внутри все дрожит, речь затруд­нена, а ребенок стоит на месте как вкопанный или начинает суетиться, обнаруживая панические реакции. Такая реакция наблюдается, если к нему внезапно гром­ко обращаются, особенно когда он погружен в свои раз­думья и не замечает происходящего вокруг. Если незна­комый человек, смотря прямо в глаза, задает вопрос, дети с неврозами смущаются, теряют дар речи или от­вечают невпопад, переживая потом происшедшее и счи­тая своим недостатком неспособность владеть собой. Можно привести много примеров из школьной практи­ки: кто-то боится лишний раз поднять руку на уроке, кто-то теряется у доски, даже зная материал, кто-то молчит, будто воды в рот набрал, и не может оправдать­ся при замечании и т. д. Не все неврозы сопровождают­ся подобным поведением, но при неврозе страха, втором по распространенности неврозе у детей после неврасте­нии, оно особенно выражено.

Цель игры — устранение торможения в неожидан­ных, непредсказуемых ситуациях общения, когда в от­вет на сигнал нужно сразу действовать, поступать опре­деленным и наиболее целесообразным образом. Скажем, воспитатель или учитель задает вопрос не из учебника, а «на засыпку», и если большинство детей начинают ли­хорадочно искать ответ, то у детей с неврозом мгновенно возникает торможение, они не успевают справиться с за­данием в отведенное время и получают неудовлетворитель­ную оценку. Игра как раз и подразумевает выработку

166

навыка быстрой реакции в неожиданных коммуника­тивных ситуациях. Другими словами, это адекватное по темпу и смыслу реагирование в непредсказуемых обсто­ятельствах общения.

Проблемы у детей с неврозами заключаются не только в том, что они не могут ответить когда нужно, но и в са­мой возможности задать вопрос.

Вспоминается девочка 10 лет, которая отвечала на приветствие спустя несколько секунд, а то и минут после встречи — такова была степень торможения. И заикалась она не столько из-за какого-то первичного дефекта, сколь­ко из-за невротического торможения — страха неожи­данного воздействия со стороны незнакомых людей *.

Терапевтический механизм игры заключается в ней­трализации глубоко спрятанных очагов страха, возник­ших в результате блокирующих общение травмирующих факторов, будь то испуг, насмешка, наказание или осуж­дение. В итоге приобретается навык более быстрого реаги­рования в непредсказуемых или стрессовых ситуациях.

Правила игры рассчитаны на высокую активность одновременно левого (соблюдение правил) и правого (само игровое действие) полушарий.

1. На игровой площадке размещаются два стула так, чтобы между ними мог пройти один взрослый. Они символизируют Сциллу и Харибду — двух чудовищ, живших по обеим сторонам узкого пролива, по которому должен проплыть корабль. Если позволяет количество участников, на эти стулья садятся двое взрослых в мас­ках чудовищ и угрожают участникам игры пластмас­совыми мечами или кеглями. Так как между стульями оказываются одновременно несколько человек, а про­тиснуться может только один человек, то возникает

* Есть и взрослые, не способные поздороваться, во всяком слу­чае сразу, из-за интровертированных черт характера.

167

давка и сидящие на стульях с шутливыми угрозами бьют по «нижнему месту» участников, ускоряя их движе­ние. Каждый участник должен как можно быстрее про­скочить между стульями и, обогнув их с определенной стороны, продолжить движение обратно.

2. Продвигаться следует прыжками. Нельзя бежать (в отличие от репетиций), останавливаться и идти ша­гом или передвигаться ползком. Дома можно ползти и даже схватить за ногу того, кто впереди, естественно, учитывая весовую категорию. В любом варианте игра не­изменно вызывает смех и эмоциональное оживление, устраняющие печаль и заторможенность. Благодаря это­му после предшествующих игр № 1—3 происходит по­гружение родителей в детство не в теории, а на практике. Возвращаясь обратно во взрослое состояние, родители уже иначе подходят к эмоциональным проблемам детей, возникает своего рода баланс взаимодействия между поколениями, способствующий лучшему взаимопонима­нию и смягчению конфликтных ситуаций в семье.

3. Начинать движение можно только после произне­сения водящим ключевых словосочетаний. Он называет либо цифры, либо машины (для школьников), цвета, плоды, животных (для дошкольников) и т. д. Все, вклю­чая специалиста, выстраиваются в одну линию, и он го­ворит: «Будем прыгать, как зайчики, после произнесе­ния сочетания два-пять». Тут же приводятся другие сочетания: один-пять, пять-два, три-пять, восемь-пять, один-шесть и т. д. Затем, «усыпив бдительность», водя­щий называет правильное сочетание два-пять, и каждый сразу должен вспомнить, что именно оно и является сигналом к началу движения. Тот, кто среагировал во­время, устремляется вперед, особенно водящий, тот же, кто раздумывает, вспоминает, теряет время и не может прийти первым к финишу. Все это напоминает старт бе­гунов на короткую дистанцию. Здесь также нельзя допу­скать фальстарт, выскакивать вперед раньше времени,

168

так как это вызывает дружный хохот остальных, бо­лее дисциплинированных участников игры, а контро­лер хватает нарушителя и бесцеременно оттаскивает обратно.

Если кто-то забывает от волнения правильное сочета­ние, то еще есть шанс догнать и перегнать остальных на дистанции, скача за ними вдогонку. Но это не так-то просто, поскольку в узком проходе между стульями, стоящими на середине пути, образуется затор: каждый пытается пробиться вперед, расталкивая других. Сидя­щие на стульях, размахивая кеглями или мечами и из­давая устрашающие звуки, форсируют движение через узкий проход, затем все мчатся обратно, чтобы получить один из трех призов. Если дети или взрослые огибают стул не с той стороны или переходят на бег, один из ас­систентов с левополушарнои направленностью выступает в качестве контролера, своевременно замечая недочеты и исправляя их: он может ударить кеглей по не самому твердому месту или встать стеной на пути нарушителя правил игры.

4. Необходима постоянная смена водящих. Когда водящими бывают взрослые, то они могут искусственно замедлять темп передвижения, демонстрировать расте­рянность, тормозить на старте, чтобы дать возможность ребенку одержать победу. Вначале все происходит беспо­рядочно: кто и как выиграет — это дело случая. Вскоре приходится потихоньку делать замечания родителям, слишком прямолинейно воспринимающим соревнова­тельный стиль игры и пытающимся выиграть во что бы то ни стало, не учитывая возраст ребенка и его возмож­ности. Это полезно и для их повседневных отношений с детьми дома.

5. Водящим запрещается повторять сочетания поня­тий одного класса. Скажем, если один в качестве клю­чевых слов произносит цифры, то другой должен назы­вать цвета, растения, предметы мебели и т. п.

169

6. На исходной позиции ребенок стоит отдельно от родителей. Это условие способствует повышению само­стоятельности ребенка и чувства личной ответственнос­ти. То же относится и к другим детям: они должны на­ходиться между взрослыми, но не рядом со своими ро­дителями.

7. Доскакавший до финиша и схвативший приз пер­вым получает право быть водящим, что подчеркивает его «выдающиеся достижения». Обычно мы строим игру таким образом, чтобы этим правом обязательно восполь­зовался ребенок, для которого все и придумано.

Настрой на игру. Все выстраиваются в ряд, ребенок при этом находится в середине, поскольку здесь наи­кратчайшее расстояние до прохода между стульями. Обычно оно составляет 5—10 метров и зависит от разме­ров игровой площадки. Задаются вопросы: «Что такое обогнать, быть первым?», «Всегда ли это нужно?», «Если нужно, то зачем?». Выясняется, кто и как реагирует на поражение. Ассистенты (курсанты) рассказывают, что они три дня после неудачи плакали, никого не хотели видеть, даже есть им с горя не хотелось, все валилось из рук, появился страх: а вдруг они еще раз проиграют? Происходит нарочитая драматизация способствующих неврозам историй. Другие ассистенты утверждают, что после неудачи ничего особенного с ними не произошло, они стали думать, как бы им выиграть, собраться с си­лами и одержать победу. Наконец, третьи говорят, что нельзя все время выигрывать, возможны и проигрыши, но из этого нужно делать соответствующие выводы. После проговаривания темы устраивается репетиция — после выстрела из игрушечного пистолета все бегут до стульев и обратно. Взрослые несколько замедляют бег, и ребенок оказывается в числе первых. Это аванс, кото­рый он должен «отработать» в дальнейшем, когда станет играть по всем правилам.

170

Проведение игры. После произнесения ключевого со­четания слов участники прыгают до стульев, протиски­ваются между ними и, возвращаясь обратно, берут при­зы — три кегли, стоящие на столе за пределами игровой площадки. Почему три, а не меньше или больше? Потому что это традиционные призы за первое, второе и третье места. Многие родители буквально воспринимают задачу быть первыми и .ни в чем не уступают ребенку, несмот­ря на большую разницу в возрасте и физических воз­можностях. Тогда приходится вносить коррективы, уве­щевая родителей (неслышно для детей): «Пожалуйста, помедленнее!» Но не следует впадать в другую край­ность — нарочито уступать ребенку, чтобы он каждый раз одерживал победы. Победы должны чередоваться с поражениями, но побед у ребенка все же должно быть больше. Так взрослые приучаются уступать детям с учетом их индивидуальных и возрастных особенностей. Следовательно, коррекция стиля воспитания в данном случае проводится не в виде чтения морали, а как ана­лиз совместной с детьми игровой деятельности.

Игру необходимо закончить в момент пика успехов ребенка, не допуская его отчаяния или утомления. Сра­зу же следует подвести итоги игры. Задается вопрос: «Кто же одержал победу?», на который все хором отве­чают: «Конечно же, Коля!» Все поздравляют его с этим событием и выражают неподдельное восхищение. В свою очередь, некоторые специально проинструктированные взрослые, «чуть не плача», сожалеют, что у них так не получилось, потому что есть такие ловкие мальчики или девочки, но что они тоже будут в следующий раз обя­зательно стараться выиграть.

Длительность игры — 30 минут при 6—8 участни­ках. Большей эффективности удается достичь в первой половине дня, когда ребенок еще не устал и не перевоз­будился.

171

Модификация игры состоит в размещении среди при­зов «сапог-скороходов». Они спрятаны среди остальных игрушек на столе, и примчавшемуся первым еще нужно их найти. На это, как правило, тратятся секунды, а мед­лить не стоит, так как соперники рядом и тоже хотят быть первыми.

Другим усложнением игры будет расстановка кеглей или стульев на пути движения «зайчиков». При этом нужно менять направление, стараясь не задевать пре­пятствия. При достаточно большом количестве играю­щих такими «препятствиями» являются остальные уча­стники, бурно реагирующие на толкотню.

Дома помимо прыжков предлагается и ползание, обычно еще больше оживляющее игру и в большей сте­пени уравнивающее возможности детей и взрослых. Создаваемая в игре атмосфера позволяет уменьшить блокирование эмоций даже при самом тяжелом течении невроза страха. При необходимости можно вначале по­мочь ребенку, слегка подтолкнув его в нужный момент.

Победители располагаются на пьедестале почета (обычно это разной высоты стулья или тумбочки) соглас­но занятым призовым местам. После небольшого пере­рыва переходим к следующей игре.

Игра №5 — «Быстрые ответы»

Введение. Отвечать на вопросы в этой игре следует быстро, так чтобы слова «отскакивали» от зубов, но это весьма непростая задача для детей с неврозами и их ро­дителей. Этому препятствует отсутствие непосредствен­ности, торможение, страх, неуверенность в себе, а иной раз — и просто флегматический темперамент. У каждо­го человека индивидуальный темп мышления и речи, и с этим нужно считаться. В свою очередь, медлитель­ность непереносима для нетерпеливых, властных, требо­вательных, с поведением типа А и нервными расстрой-

172

ствами взрослых. Если ребенок, как правило, не успева­ет отвечать на речевые стимулы взрослых, происходит накопление невысказанного им, незавершенного, непре­одоленного, и оборачивается все это общей напряженно­стью, головными болями и говорением во сне. В одной петербургской гимназии с изучением некоторых предме­тов на испанском языке, вооруженные секундомерами учителя постоянно проверяли скорость чтения и отве­тов. Как и следовало ожидать, после лекции о профи­лактике неврозов к нам выстроилась огромная очередь родителей, обеспокоенных состоянием нервно-психи­ческого здоровья детей. Конечно, медлительные дети и взрослые не могут участвовать в игре «Что? Где? Ког­да?». Между скоростью ответов родителей и детей суще­ствует несомненная генетическая связь, особенно отчет­ливая при внешнем сходстве, кроме того, имеет место вольное или невольное подражание. Вот почему участие родителей в игре более чем желательно, и нередко обна­руживается, что в начале занятий они испытывают еще большие затруднения, чем дети.

Цель игры заключается в снятии торможения при ответах на внезапные вопросы. В большинстве случаев торможение обусловлено страхом, и его преодоление является главным смыслом игры. Однако причиной может оказаться и замедленность протекания нервных процессов, скорость которых также может быть увеличе­на в ходе игры. Кроме того, она хорошо тренирует вни­мание, сообразительность и находчивость, что также улучшает качество общения со сверстниками.

Терапевтический эффект игры состоит в устранении условно-рефлекторных реакций страха при неудачных ответах в прошлом. Дети, больные неврозами, эмоцио­нально чувствительны и впечатлительны, у них развита долговременная память, поэтому они продолжительное время удерживают воспоминания о том, как не смогли

173

ответить, а то и опозорились перед «всеми». Развивается устойчивая доминанта страха: дети боятся сказать что-либо не так, попасть впросак, потерпеть неудачу. В шко­ле таких характеризуют словом «мямля». В результате уменьшается их речевая активность при взаимодействии с посторонними людьми, хотя дома дети могут болтать без умолку. Поэтому необходимо в новой, непривычной ситуации игры поставить перед детьми цель найти ответ любым способом, пробив стену страха и барьер, стоящий на пути речевого общения.

После завершения речевой разминки излагаются пра­вила игры.

1. Все выстраиваются в линию. Впереди симметрич­но на расстоянии детского шага ставятся кегли. Обычно их не больше 5—6.

2. В дальнем конце площадки на стуле сидит специ­алист с указкой, кеглей или мечом в руке, поясняя, что отвечать нужно быстро, на счету «один, два, три», т. е. в течение трех секунд.

3. Если кто-то не успел ответить в отведенное время, вопрос автоматически переходит к рядом стоящему уча­стнику игры, если и он не находит ответа, то к следу­ющему участнику и т. д.

4. Нельзя подсказывать, каждый отвечает сам за себя.

5. Запрещаются повторы ответов и вопросов.

6. Сами ответы могут носить как серьезный, так и шутливый характер. Их верность оценивается водя­щим, и его решение не подлежит обсуждению.

7. При удачном ответе делается шаг вперед по на­правлению к очередной поставленной впереди кегле.

8. Быстрее всех преодолевший дистанцию получает поздравления и тоже задает вопросы.

Настрой на игру. Вначале задается вопрос: «Сколько слов можно произнести за одну минуту, причем любых, но

174

без повтора?» Фиксируется время, и конкурс начинается. В конце того, кто назвал больше слов, поздравляют и ему присваивается звание «тараторки без умолку». Да­лее все разбиваются на пары, состоящие из взрослого и ребенка, при этом взрослый не должен быть его родите­лем. Один из них задает без пауз вопросы типа: «Сколь­ко будет дважды два?», «Что находится на обратной сто­роне Луны?», «Сколько людей на Земле?» и т. п. Другой отвечает все, чт5 придет в голову, проявляя находчивость и сообразительность, чтобы дать более или менее соот­ветствующий ответ. Например, на два последних вопроса подходящими ответами будут следующие: «Не знаю, раз ее не видно» и «Много».

Проведение игры. Участникам торжественно объясня­ют, что им предстоит очень серьезное испытание, и тот, кто его не пройдет, будет отправлен в ясли (для дошколь­ников) или в школу для умственно отсталых (для школь­ников). При достаточно большом числе участников позади можно поставить контролера, издающего звуки нетерпе­ния и возбуждения, и способного легонько постучать по голове кеглей, если кто-то молчит или неудачно отвеча­ет. Заодно проверяется, «есть ли в голове опилки» или она вообще пустая, поэтому так и звенит.

Почти все вопросы начинаются со слова «почему», из­редка — со слова «сколько». Приведем примеры вопросов и ответов. Безусловно, задавая вопросы, следует учиты­вать возраст ребенка и его общее развитие. «Почему ля­гушки скачут?» («Потому что у них длинные ноги».) «Почему птички летают?» («Им весело».) «Почему ежик колючий?» («Такой родился» или «Для того чтобы защи­щаться».) «Почему лиса хитрая?» («Чтобы обманывать».) «Почему зимой холодно?» («Потому что это зима» или «Такое время года».) «Почему гром гремит?» («Потому что тучи столкнулись».) «Почему молнии сверкают?» («Потому что гром гремит».) «Почему все кончается на у?» («Потому».) «Почему небо синее?» («Покрасили».)

175

«Почему солнце горячее?» («Нагрели».) «Почему люди плачут?» («Обидели».) «Почему лягушки зеленые?» («Живут в болоте».) «Почему мишка косолапый?» («Такой родился».) «Почему Баба-Яга злая» («От злости», «Никто ее не любит», «Печка развалилась», «Русским духом не пахнет» — ответ взрослых.) И т. д.

Затем идет несколько вопросов со словом «сколько»: «Сколько километров от Земли до Луны?» («Много», можно назвать любое число, «Столько же, сколько и от Луны до Земли».) «Сколько раз можно говорить одно и то же?» («Сколько угодно» или «Один раз».) «Сколько раз можно обидеть маму?» («Нисколько».) «Сколько нужно храбрости, чтобы не дать себя в обиду?» («Сколько нуж­но».) И т. д.

Заключительная серия вопросов в основном относит­ся ко взрослым: «Ответьте, сколько будет, если 1050 ум­ножить на 105 и 5 десятых» (называется любое пришед­шее в голову число, поскольку быстро сосчитать это невозможно); «Хорошо, а теперь сформулируйте третий закон Ома» (его не существует) и т. д.

В ходе игры все учатся быстро, применительно к си­туации и изобретательно отвечать на любые каверзные вопросы, благодаря этому развивается находчивость, гибкость мышления, воображение и одновременно в той же степени уменьшается торможение — страх при вне­запных вопросах.

Каждый правильно ответивший делает шаг вперед. Конечно, результат никто не может предсказать, по­скольку первые могут «безнадежно застрять» где-то на половине пути, а отстающие, в том числе и ребенок, не только догоняют их, но и перегоняют. Прошедшие ди­станцию и получившие поздравления сами начинают задавать вопросы, помогая специалисту. Взрослые, на­пример, спрашивают: «Почему Баба-Яга строит свою из­бушку на курьих ножках?» («Избушку легче перенести на другое место».) «Почему в озере видно дно?» («Потому что оно чистое, прозрачное».) И т. д.

176

Во второй половине игры вопросы задают сидящие на стуле как победители, а затем и родители. Специалист находится уже среди отвечающих и демонстрирует не­способность сразу ответить на вопросы: чешет затылок, мычит, переминается с ноги на ногу, контролер стучит его по голове кеглей, затем следует «озарение», затем сно­ва торможение. Таким образом, ребенок, как в зеркале, видит свое прежнее поведение и, поскольку уже одер­жал победу, отбрасывает прежние неудачные стереотипы поведения. Здесь срабатывает механизм антиподража­ния или отказа воспринимать себя в прежней роли.

Длительность игры 30 минут, но благодаря ее дина­мизму субъективно этот период воспринимается вдвое более продолжительным. Во всяком случае так полагают взрослые, если не смотрят на часы и не включают мо­бильник, что категорически запрещено.

Наблюдение за игрой. Игра показывает, насколько ребенок и родители способны проявлять изобретатель­ность, гибкость при ответах, или отвечают только штам­пованными фразами, или повторяют ответы. Болезненно самолюбивые и обидчивые дети могут при неудаче зая­вить: «Мне это не интересно» — и отказаться от участия в игре. Тогда им предлагается просто посидеть на ска­меечке, наблюдая за игрой. Затем один из вопросов неожиданно адресуется им, и при удачном ответе они снова включаются в игру. Искусство специалиста состо­ит в том, чтобы не допускать серьезного отставания ребенка, хотя вначале он должен прочувствовать свои затруднения.

Игра №6 — «Мяч в кругу»

Введение. Кто не играл (во всяком случае в детстве) в футбол, волейбол, баскетбол и другие игры в мяч, будь то во дворе или на пляже! Эти игры естественным образом

177

развивают скорость реакции в ежесекундно меняющейся ситуации. При этом не возбраняется издавать резкие звуки, в чем обычно и проявляется темперамент играю­щих. Однако игра значительно усложнится, если ввести условие: бросить можно, только соблюдая определенные правила.

Цель игры аналогична целям двух предшествующих игр и состоит в устранении торможения и страха при необходимости отвечать незамедлительно на внезапный вопрос или вызов окружающих. Одновременно это и вы­работка способности взаимодействовать с людьми без тор­можения и страха: участники учатся смотреть в глаза опасности, владеть ситуацией, т. е. действовать по отно­шению к другим людям прямо, непосредственно, откры­то, не опускать глаз и не демонстрировать свою беспо­мощность.

Первоначально все произвольно размещаются на игровой площадке и перебрасывают друг другу воздуш­ные шары. Затем протягивается веревка, и две команды (родители и дети — друг против друга) продолжают игру, как в волейбол, все в те же воздушные шары. После чего все встают в круг и излагаются правила игры.

1. Все находящиеся в кругу участники получают мячи и бросают их друг в друга не сверху, а снизу (ве­ревка снята).

2. Прежде чем бросить мяч, нужно поймать взгляд одного из участников.

3. Получивший мяч незамедлительно бросает его тому, кто посмотрит на него.

4. Не выполняющих правила и бросающих мяч куда попало наказывают — контролер легонько ударяет мя­чом их по голове.

5. Через 5 минут все начинают двигаться по кругу, продолжая бросать мячи.

178

6. Игра усложняется тем, что следует не только пой­мать взгляд, но и сказать какое-либо слово, прежде чем бросить мяч.

7. Далее можно называть только слова определенного значения: цифры: четыре, двести тридцать, ноль, один, пять; слова, обозначающие предметы мебели (стул, стол, диван, этажерка и т. д.); животных (бегемот, петух, лошадь, собака,, крокодил и т. д.); цвета (синий, крас­ный, бирюзовый и т. д.); имена сказочных персонажей (папа Карло, черепаха Тортилла, Буратино, Спящая Ца­ревна, Иванушка-дурачок, Бармалей, Баба-Яга и т. д.); хорошие слова («ты мой зайчик», «мой цветочек», «при-ветик», «какой способный» и т. д.); плохие слова («ту­пица», «куда тебе», «соня», «лучше не лови», «брось все это» и т. д.). Обычно тематический репертуар истощает­ся через несколько минут, и тогда тема меняется.

Настрой на игру. Задаются вопросы: «Что такое мяч?», «Для чего он нужен?», «Какие существуют с ним игры?», «Кто и когда играл с ним?».

Длительность игры не более 20 минут.

Наблюдение за игрой. Несмотря на простоту, игра дает много диагностического материала. Во-первых, ви­ден уровень координации движений, когда мяч бросает­ся не в том направлении, его не могут поймать. Либо дети никогда в своей жизни не играли, либо у них имеются сопутствующие органические нарушения функ­ций головного мозга. Во-вторых, торможение определя­ется по количеству удерживаемых в руках мячей, т. е. их ловят, но не бросают обратно. В-третьих, проявляет­ся агрессивность, когда ребенок бьет, несмотря на зап­рет, с силой, так что стоящий напротив должен уверты­ваться, чтобы не получить травму. Обычно так поступают дети, которых наказывают дома, и дети с холериче­ским темпераментом, вынужденные подавлять эмоции. Преодоление страхов в этом случае возможно, но только

179

в определенных пределах, обусловленных правилами игры. После этой и всех последующих игр делается пя­тиминутный перерыв.

Игра №7 — «Проникновение в круг»

Введение. Есть закрытые пространства, проникнуть куда столь же непросто, как и покинуть их. Это может быть переполненный автобус, куда трудно войти и от­куда так же трудно выйти, толчея на улице, комната, дверь которой заперта на замок, подземелье, где хра­нятся бесценные сокровища, и даже страшный сон, ког­да невозможно проснуться. Аналоги стесненности, а то и удушья присутствуют в травмирующем родовом опы­те, а позже при болезненных состояниях, сопровождаю­щихся нервными спазмами дыхательных путей (особен­но при бронхиальной астме). В основе страха замкнутого пространства лежит страх смерти. Вот почему при по­явлении труднопреодолимого препятствия возникает со­стояние безотчетного ужаса или паники. Страх замкнутого пространства рано или поздно приобретает навязчивый, непроизвольный характер, и с ним нельзя справить­ся усилием воли. Поэтому в игре воспроизводится зам­кнутое пространство и моделируются способы его пре­одоления.

Само по себе замкнутое пространство не всегда вызы­вает страх. Это может быть и убежище, защита, остро­вок безопасности. Такой феномен наблюдается у груд­ных детей, предпочитающих тугое пеленание, при кото­ром они заметно успокаиваются и даже перестают плакать. Сопоставление подобного поведения с перина­тальным опытом показывает скорее благополучие, неже­ли неблагополучие ребенка в период внутриутробного развития. Дети, реагирующие на пеленание протестом, плачем, общим возбуждением, явно находились в стрес­совых ситуациях в период материнской беременности.

180

Им рефлексивно необходима свобода. Безусловно, это является инстинктивной компенсацией травмы, как в пе­риод беременности, так во время родов.

Цель игры состоит в преодолении страха замкнутого пространства, а также страхов угроз, запретов и наказа­ний.

Терапевтический механизм игры заключается в ней­трализации страха замкнутого пространства посредством сознательного погружения в него и выхода. Тем самым разрушается само понятие «ограниченное простран­ство», постоянство его не всегда осознаваемого давления на психику. Другими словами, страх воспроизводится самим играющим, который манипулирует им по своему желанию, преодолевая чувство безнадежности и ужаса. Сознательное отношение к страху стирает его границы, делает их проницаемыми посредством планирования действий и волевых усилий по реализации правил игры.

Правила игры и ее процесс.

1. Взявшиеся за руки участники образуют круг. Меж­ду ними расстояние в один метр, чтобы в круг мог про­никнуть как ребенок, так и взрослый.

2. Глаза у всех играющих должны быть закрыты.

3. Составляющие круг играющие произносят угрозы-предостережения: «Никто не пройдет в наше царство!», «Охрана встает рано», «Только попробуйте проникнуть — ни за что не получится, лучше и не пытаться», «Мы все знаем, мы все слышим и не пустим в наше царство ни плохих, ни хороших мальчиков и девочек: они могут оказаться вредными, узнать о нас все, а потом сбежать», «Будем стоять как надо, чуть что — придавим, разда­вим, ни за что не впустим!» и т. д.

4. Участник игры, желающий проникнуть в центр круга, неслышно ходит вокруг и, улучив подходящий момент, быстро проползает между двумя участниками

181

игры. Таких попыток может быть несколько, потому что пробраться в круг сразу довольно трудно.

5. Услышав подозрительный шум, несколько сто­ящих в кругу с криком «Ух!» должны дружно присесть и сразу встать в случае ошибки. Если же незадачливый участник, проникающий в круг, будет придавлен, сжат стоящими в кругу играющими, то он должен повторить попытку. Стоящие в кругу должны реагировать только на звук (что повышает способность распознавать угрозу слухом).

6. Удачно проникший в круг сообщает вслух: «А я уже здесь!» Все от удивления открывают глаза, чтобы убе­диться в реальности происшедшего, с суровым видом сно­ва закрывают глаза и начинают бормотать: «Это что же такое?!», «Какой проворный!», «Ну, мы ему покажем!», «Ни за что не отпустим!», «Пусть у нас останется, хоть пользу принесет» и т. д.

7. Нужно, несмотря на столь грозные предостереже­ния, попытаться выйти из круга, причем задача услож­няется тем, что все начинают двигаться, держась, как и раньше, за руки. Однако, если выбраться из круга все равно удается, победитель «награждает» оплошавших играющих легкими ударами мячей по голове.

Настрой на игру. Сначала задаются вопросы: «Что такое проникать?», «Куда и каким образом?», «Можно ли проникнуть в тайну, подземное царство, избушку на курьих ножках, в намерения (мысли) окружающих?» и т. д.

Первоначально роль проникающего играет специа­лист, которому труднее, чем ребенку, войти в круг и вый­ти из него. Затем специалист задает вопрос: «Кто решит­ся повторить мой подвиг?» Обычно его примеру следует ребенок, а затем — все остальные. Игре может предше­ствовать своеобразная разминка, предложенная одним мальчиком 8 лет. Все прыгают то на одной, то на другой

182

ноге, не держась за руки. Задача играющих — вытолк­нуть друг друга за пределы игровой площадки.

Длительность игры 20 минут. В конце подводятся итоги: кто сумел проникнуть в круг с первой попытки и кто чаще всего пропускал в свое царство-государство.

Дома игра упрощается: родители соединяют руки, закрывают глаза и приседают каждый раз, когда слы­шат подозрительный шум. Но ребенок рано или поздно бесшумно проникает между ними.

Наблюдение за игрой. Тревожные и нетерпеливые дети пытаются, не произведя рекогносцировки, сразу проникнуть в круг, что не всегда удается. Заторможен­ные дети с большим количеством страхов долго ходят вокруг, не решаясь на проникновение. При необходимо­сти им оказывается помощь — специалист идет следом и, улучив подходящий момент, слегка подталкивает ре­бенка в нужном направлении.

Игра отчетливо выявляет такую черту характера, как нечестность, когда ребенок, стоя в кругу, закрывает глаза, как все, а затем подглядывает, чтобы блеснуть способностями, а также избежать наказания за пропуск проникающего в круг. Часто это дети с истерическим неврозом и неврастенией — крайне самолюбивые, ориен­тированные только на успех и победу любой ценой. В этом случае сообщается, что им завяжут глаза, что обычно и разрешает проблему.

Игра №8 — «Лимонный сок»

Введение. Феноменологически сжатие — это лишение свободы, стеснение, сдавливание, удушение и лишение жизни. Сжатие — это ограничение жизненного про­странства в психологическом и физическом смысле — от невозможности проявить самостоятельность, инициати­ву, скованность, зажатость при выражении чувств до

183

физического неудобства и боли при сдавливании в толпе, а также вследствие физических наказаний, когда ребен­ка «дружно» держат родители. Сжатие рефлексивно включает чувство страха, усиливает страдание и боль и надолго фиксируется в эмоциональной памяти. Разно­видностью сжатия являются спазмы любого происхож­дения — головные боли, головокружения, обморочные состояния, бронхиальная астма, стенокардия, желудоч­но-кишечные колики и т. д. Онтогенетически сжатие может испытывать плод при беременности (маловодие, тесная одежда матери) или при длительных и неблаго­получных родах. Сжатие в той или иной мере сопряже­но со страхом замкнутого пространства и сопровождает­ся еще большим чувством страха.

Цель игры состоит в устранении избыточного страха при сжатии, стеснении, сдавливании как аналогах замк­нутого пространства, а также в выработке быстрых и адек­ватных защитных реакций при возникновении физиче­ской угрозы, в том числе более активном выражении эмо­ций гнева, когда этого требуют обстоятельства.

Терапевтическим эффектом игры является приобре­тение опыта самозащиты в экстремальных ситуациях.

Правила игры.

1. Играющие, держась за руки, образуют круг, в центр которого помещается красный обруч. Внутри него нахо­дится один из играющих. Кольцо — это символ личной безопасности, но условной, поскольку нужно еще проде­монстрировать умение защититься.

2. Вначале круг максимально большой, все присталь­но смотрят на стоящего в центре круга и решают, какой сок из него сделать (лимонный, апельсиновый, малино­вый, киви, морковный и т. д.).

3. После принятия решения образующие круг участ­ники игры делают страшные лица (можно надеть и соот-

184

ветствующие маски) и с угрожающими возгласами «Ух!» медленно сжимают круг, причем руки отведены от туло­вища назад.

4. Подойдя на близкое расстояние к стоящему в цен­тре обруча, играющие получают отпор: он отталкивает их руками (заранее показывается, как это нужно де­лать).

5. Тот, кого коснулся ладонью стоящий в центре обруча, должен отпрянуть назад, как от удара электриче­ским током, обычно на один-два шага или прыжок, не отпуская рук стоящих в круге. После этого все снова пы­таются сжать стоящего в центре обруча. При этом часть играющих в круге, получив отпор, отскакивает назад, в то время как остальные продолжают движение к центру круга, причем руки у всех остаются соединенными.

6. Нельзя задевать стоящего в центре круга руками. Они отведены назад, так что можно действовать только грудью.

7. Категорически запрещается приближаться слиш­ком быстро.

Настрой на игру. Уточняется, как делается лимонный сок, а также какие бывают соки. Например, бывают лимоны с очень твердой коркой, тогда сок получить поч­ти невозможно. Так и люди: одни сразу сдаются, и с ними можно сделать что угодно, хоть веревки вить, а дру­гие — не дают себя в обиду, к ним даже боязно подсту­питься, так хорошо они умеют защищаться. «Посмотрим, как это получится у нас»,— заявляет специалист перед игрой.

Проведение игры. Первым в роли защищающегося выступает специалист. Он как бы принимает удар на се­бя, помогая присутствующим преодолеть неуверенность и страх, другими словами, выступает в роли «громоотво­да». Затем он задает вопрос: «Кто из присутствующих хо­чет быть в центре круга?» Следует заминка, но ребенок

185

может и решиться. Все делают удивленные лица: «Как это, неужели он решится? А зря: сейчас мы сделаем из него вкусный апельсиновый сок». Процедура повторяет­ся с неизменным успехом всех участников. Каждый раз все сожалеют, что остались без сока, которого им очень хотелось.

Длительность игры обычно не более 20 минут. В сред­нем на одного участника уходит 3 минуты игрового дей­ствия.

Дома игра упрощается: ребенок или родители пооче­редно встают у стены и отталкивают руками нападаю­щего. Возникающие при этом шутки и смех при «страш­ных» угрозах заметно уменьшают агрессивность взаимо­отношений в семье.

Наблюдение за игрой. Некоторые прямолинейные, наивные и боязливые дети буквально воспринимают смысл «страшной» игры. Но, как уже отмечалось, при­мер специалиста помогает им преодолеть первоначаль­ный страх. Если все же ребенок, обычно дошкольник, не решается взять на себя роль защищающегося, то в круг встают двое-трое детей, которым значительно легче от­ражать нападение с разных сторон. В другом варианте игры в центре круга может оказаться ребенок вместе с одним из родителей — с кем, он решает сам. Становит­ся понятным, кому он больше доверяет и от кого ждет защиты.

Кроме того, иногда в игре наблюдается излишне сильное давление и сжатие со стороны участников. Как правило, это очень энергичные и авторитарные натуры, не учитывающие возможностей ребенка. Тогда специа­лист незаметно оттаскивает не в меру ретивого участни­ка, давая понять, что он превышает свои полномочия. После окончания игры ребенка спрашивают, с кем бы­ло труднее справиться, и его ответ вносит коррективы в дальнейшее поведение участников.

186

Игры четвертого игрового занятия («Мяч в кругу», «Проникновение в круг» и «Лимонный сок») занимают не больше часа.

Игра №9 — «Автобус»

Пятое занятие включает две игры — «Автобус» и «Футбол». Игра «Автобус» представляет собой психо­терапевтический спектакль, состоящий из нескольких действий, как в театральной пьесе. Для игры необходимо максимальное количество ассистентов. Желательно так­же присутствие нескольких детей с родителями, в том числе братьев и сестер пациента. Для этой игры важна массовость, приближающая ее к действительности.

Цель игры и ее терапевтический смысл заключают­ся в преодолении страхов замкнутого пространства, опоздания и неожиданного воздействия, доведенных до степени абсурда, когда все идет не так, непредсказуемо, неожиданно. В игре реализуются, пусть и в условной форме, опасения детей опоздать в школу, не пройти то или иное испытание, не ответить на вопросы, не выпол­нить задание вовремя и в нужной форме.

Настрой на игру. Последовательно рассматриваются проблемы, связанные с суточным циклом жизнедеятель­ности детей: приготовлением домашних заданий, едой и прогулкой, укладыванием спать и сновидениями, ут­ренними сборами в школу и уроками. Ассистенты при­водят поучительные примеры: как они не смогли вовре­мя выполнить задание, волновались в ожидании плохой отметки, ночью видели страшные сны об исключении из школы и переводе в школу для умственно отсталых, утром забывали выученные уроки, в спешке оставляли дома тетрадь, учебники, волновались в ожидании транс­порта, затем ошибались, ехали в противоположную сторону, в школе к ним приставали, мешали попасть

187

в класс и т. д. После подобных рассказов детей и роди­телей спрашивали, не сталкивались ли и они с такими проблемами. В ответ звучали уже не такие яркие рас­сказы.

Правила игры в каждом действии свои и поэтому будут изложены непосредственно в ходе игры.

Проведение игры.

I действие — «Прогулка после школы и приготов­ление уроков».

Время прогулки минимально (вместе с приятелем или родителем) или она отменяется вовсе, несмотря на про­тест ребенка. На прогулке контролируется каждый его шаг, звучат напоминания об опасностях (воспроизведе­ние чрезмерного контроля родителей).

Во время приготовления уроков «родитель» находит­ся рядом, делает бесчисленные замечания и дает советы, проверяет каждую мелочь и заставляет все переписывать заново, если обнаруживает хоть одну помарку или ошиб­ку. (Так воспроизводится реальная обстановка в семье ребенка. Для реальных родителей это наглядный урок, как не нужно себя вести.)

Дневник — это отдельная тема: он полон замечаний, подтирок, двоек, что нередко не соответствует действи­тельности, но помогает развеять реальные опасения. Наконец уроки закончены, и наступает время отдыха.

II действие — «Укладывание спать и сон».

Выясняется, кто и как засыпает, что при этом меша­ет и нужно ли вообще спать, что снится ночью и поче­му, ходил ли кто-либо во сне и куда именно. Ассистен­ты рассказывают в связи с этим «жуткие истории»: как они однажды ночью, когда светила полная луна, ходили по крыше, спускались по водосточной трубе и в ночном одеянии шли по улице, до смерти пугая одиноких про­хожих, сразу начинавших верить в призраки и прочую нечисть; сны тоже были полны кошмаров: кто-то куда-то

188

упал, улетел в космос, был «в гостях» у Кощея Бессмер­тного или, еще хуже, у Бабы-Яги и т. д.

Подготовка ко сну — самое беспокойное время для де­тей с неврозами. От обилия дневных впечатлений и нерв­ного перевозбуждения, а также из-за страхов перед кош­марными снами они ни за что не хотят ложиться спать, придумывая всякие предлоги. Но «родители» проявляют настойчивость (чего им не хватает в жизни), и наконец в полной темноте все засыпают (сидя или лежа закрыва­ют глаза). После нескольких минут абсолютной тишины кто-то начинает вскрикивать, бормотать «во сне», звать на помощь маму или, как лунатик, бродить по комнате, натыкаясь на «спящих» (начинает, конечно, специа­лист, «спящий» как и все). Так достигается преодоление кошмаров в снах.

III действие — «Пробуждение и сборы в школу».

Заранее, еще до «сна» уточняется, всегда ли четко ра­ботает будильник, сколько их было у каждого, кто про­сыпался рано, поздно, спешил утром, однажды забыл то, что нужно, приходилось возвращаться, так что весь день был испорчен. Может быть, просить кого-либо бу­дить или вообще не ложиться спать?

Будильник, как назло, «подводит», и остается мало времени. Сразу начинается спешка, суматоха. Один из взрослых заставляет есть, другой — чистить зубы, тре­тий отправляет в туалет, четвертый напоминает, что пора одеваться. Пятый требует: «Больше ни одной двой­ки до окончания школы» и т. д. Уже уходящего ребенка возвращают, снова проверяют, все ли он положил в ра­нец, дают наказы на все случаи жизни и не советуют приносить плохих отметок, так как бабушка этого не переживет, мать будет пить валерьянку, а отец думать о ремне. На прощание все машут руками со словами: «Не подводи нас, вся надежда только на тебя, ты дол­жен быть круглым отличником».

189

Здесь возможны варианты, и каждый может импро­визировать, поскольку реплики действующих лиц не расписаны.

IV действие — «Остановка».

Выясняется, кто и сколько раз в жизни долго ожидал автобуса, троллейбуса, трамвая и из-за этого опоздал, какие были неприятности в связи с этим, кто до сих пор не может оправиться от пережитого и продолжает ви­деть это во сне; что было, когда автобус вообще не при­шел: писали жалобу в Организацию Объединенных На­ций, объявили бойкот любому транспорту, стали ездить на велосипеде, самокате или ходить пешком.

Возбужденные от страха опоздать дети выбегают из разных домов (если в игре участвуют несколько детей) и мчатся на остановку. Там стоит только один стул для ожидания. Все хотят его занять, при этом возникают споры: по какому праву и кто должен на нем сидеть, по­чему оно занято ребенком, который не уважает старших, пенсионеров, беременных и больных. Спор незаметно переходит в перебранку, а то и в открытую ссору или драку. Наконец все с удивлением замечают, что автобус так и не пришел. Возникает беспокойство: «Автобуса нет и не будет», «Все сломалось», «Забастовка», «Меня уво­лят за опоздание», «Поставят двойку за опоздание в шко­лу», «Сегодня годовая контрольная, и ее пропускать нель­зя», «Да что же это такое, может, идти пешком: хотя бы к вечеру придем» и т. д.

V действие — «Появление автобуса и посадка».

Вначале специалист задает вопрос: «Какие бывают ав­тобусы?» В ответе, как правило, звучат слова «обычный», «маршрутный», «двухэтажный», «красный», «иностран­ный» и т. д. Специалист замечает, что бывают еще и ре­зиновые автобусы, которые могут расширяться до беско­нечности и сужаться, и что они как раз лучше всего приспособлены к нашим условиям.

190

Несколько взрослых, участвующих в игре, изобража­ют «автобус». Водителем становится специалист, за ним, держась за руки, выстраиваются все остальные. Образу­ется замкнутое пространство, символизирующее стенки автобуса, двое взрослых позади имитируют дверь, но она пока закрыта.

Дождавшись нужной степени беспокойства и паники у людей, уже не мечтающих ни о каком автобусе, он по­является, но проносится мимо с возгласом: «В парк, в парк!». Разочарованию и негодованию ожидающих на остановке нет конца, но все их попытки проникнуть в автобус «нелегальным путем» заканчиваются неуда­чей, поскольку автобус резко сжимается, не пуская пас­сажиров.

Наконец автобус появляется снова, останавливается, и начинается посадка. Время ее ограничено, «дверь» впу­скает только одного человека, а проникнуть в автобус пытаются все. Начинается давка. Но рано или поздно по­садка заканчивается, все пассажиры, «как сельди в боч­ке», помещаются внутри автобуса, обычно это 8—12 че­ловек, при шестерых взрослых, моделирующих автобус.

VI действие — «Поездка».

Присутствующие делятся впечатлениями о своих по­ездках в автобусах, о происшедших событиях (забыли кар­точку, деньги, а тут, как нарочно, появляется контролер, готовый сразу сдать в милицию; кто-то отдавил ногу, и всю поездку пришлось стоять на одной ноге; ребенок потерялся в толчее автобуса, украли кошелек, обозвали; в спешке сели не в тот автобус, не смогли выйти на нуж­ной остановке, заглох двигатель автобуса, у него отвали­лось колесо и т. д.).

После кошмарных воспоминаний обозначается марш­рут, открываются все двери помещений, но все равно тесно, и «автобус» растягивается на несколько метров.

Взрослые, изображающие автобус, должны следить, чтобы ни один из пассажиров не выпал до поездки. Если

191

это случилось, его подбирают при повторном прохожде­нии маршрута.

Водитель напоминает, что все должны иметь билеты, уступать место пожилым, беременным и больным и что в автобусе работает общественный контролер. Он тут как тут, спрашивает (детей), в ту ли сторону они едут, поче­му у них нет ученического проездного билета, начинает читать мораль (все это происходит уже во время движе­ния). Мнения пассажиров разделяются: одни поддер­живают ученика, другие — контролера, приговаривая: «В наше время такого не бывало», «Это никуда не го­дится — так спешить, чтобы забыть билет», «Куда смот­рят родители?!» и т. д.

Автобус из-за плохой дороги временами трясет, он дает внезапно задний ход, при проезде через тоннель (дверь), автобус растягивается на много метров, а всех пассажиров «сплющивает». Этим достигается дополни­тельный эффект сжатия, что вызывает негодующие воз­гласы пассажиров: «Вы что, дрова везете?!», «Первый раз, наверно, сами едете», «Мы будем жаловаться», «Лучше пешком идти» и т. д.

Попытки некоторых пассажиров выйти на нужной им остановке заканчиваются неудачей, поскольку «за­клинило» дверь.

Наконец автобус прибывает на конечную станцию и «разваливается на части» (взрослые, его образующие, падают на пол). Пассажиры некоторое время находятся в растерянности, но вскоре приходят в себя и, переша­гивая через обломки автобуса (лежащих взрослых), спе­шат по своим делам, опаздывая в разной степени.

VII действие — «Школа».

Вначале все вспоминают, как они боялись опоздать, кто их встретил, когда они вбежали в школу, но лучше все это забыть раз и навсегда.

Запыхавшийся ученик как метеор влетает в школу, но не тут-то было. На его пути вырастает грозная фигу-

192

ра охранника. Он дотошно выясняет фамилию, имя, от­чество ученика, сколько ему лет, где живет наш страда­лец и т. д. На все это нужно отвечать быстро, иначе ох­ранник будет до конца уроков выяснять все дальнейшие обстоятельства.

Далее одежду ученика придирчиво осматривает убор­щица: не забрызгана ли она, не грязные ли ботинки, тогда одежду надо немедленно вычистить, а ботинки — вымыть, вытереть тряпкой и даже намазать кремом. За­одно она интересуется, помогает ли он дома делать убор­ку, часто ли он ходит таким грязным. Ученик должен все это или парировать, или выполнить требуемое как можно быстрее.

Преодолев первые препятствия, он тут же оказыва­ется перед гардеробом, где все вешалки заняты, а остав­шиеся явно неисправны, гнутся и ломаются. В роли гар­дероба выступает вся группа.

Ученик судорожно ищет исправную вешалку (если он вешает одежду на неисправную вешалку, вытянутая рука ассистента падает вниз, изображая отсутствие опо­ры), наконец находит и вылетает в коридор.

Навстречу ему движется медицинская комиссия — все в белых халатах и марлевых повязках. У ребенка выясняют, все ли прививки сделаны, участвовал ли он в Дне здоровья, часто ли моет руки и чистит зубы, есть ли у него насекомые в волосах и какие именно. На все эти вопросы нужно отвечать быстро, при длительной за­минке следует проверка чистоты ногтей, белизны зубов и отсутствия всяких тварей в волосах и одежде. Если результаты проверки удовлетворили комиссию, ученик облегченно вздыхает и взлетает на второй этаж.

И тут совсем некстати встречается с завучем. Обрадо­ванная встречей с нерадивым учеником, она начинает взы­вать к его совести, угрожать всяческими карами и толь­ко в конце начинает выяснять причины опоздания. Если ученик находит в себе силы после такого прессинга

193

оправдаться, его отпускают, в противном случае грозят отвести к директору, на педсовет. «Часы» продолжают счет: «Осталось несколько секунд».

На прощанье завуч заботливо предупреждает, что его класс размещается теперь в другом кабинете, и, по­скольку схемы их расположения у нее нет, он должен сам найти свой класс. Ученик начинает метаться по всем этажам школы, пытаясь отыскать свой класс (его изображают остальные участники игры, стоящие в раз­личных комнатах, в том числе за шкафом). Ученик, отыскав очередной класс, спрашивает, туда ли он попал, на что следуют разные ответы: «Заходи, заходи, у нас тут грамоте учат, начни все сначала», «Что тебе здесь надо? У нас контрольная по высшей математике, экзамен, ищи-ка лучше свой класс, пока не поздно». Наконец ученик находит свой родной класс, на двери которого почему-то есть табличка (только что повесили). Однако радоваться еще рано.

В дверях стоит строгий дежурный с повязкой, прове­ряющий, на месте ли ручки, тетради, учебники. Опять нужно оправдаться или возразить и только после этого стремительно сесть на свое место.

«Где же учительница?» — с удивлением вопрошает ученик, придя в себя после пережитых волнений. Ему отвечают, что она почему-то опаздывает; но это хорошо: контрольная начнется позже или не состоится вообще. Тут появляется учительница, извиняется за опоздание: подвел автобус, и урок начинается. В этом случае те­рапевтический механизм аналогии с пережитым опытом нашего героя — все могут опоздать, от этого никто не застрахован и ничего трагичного, непоправимого в этом нет. Одновременно это и более адекватное восприятие не­удачи. Главное — не впадать в состояние аффекта, не под­даваться панике, страху и отчаянию, а найти в себе силы, мобилизовать их для преодоления препятствий на пути к цели. Именно этого и недостает детям с неврозами,

194

останавливающимся где-то в середине пути из-за избыт­ка отрицательных эмоций, заглушающих рациональный подход к происходящим событиям.

В сокращенном варианте игры опаздывающий уча­щийся, дрожа от страха, вбегает в класс и видит удив­ленное лицо учительницы, которая говорит: «Что ты, Ко­ля, так взволнован? Только что прозвенел звонок, мало ли что бывает, садись за парту, а я начинаю урок». По­трясенный столь радушным приемом, Коля садится за парту, отвечает на любые вопросы, успешно выполняет задание, за которое получает «привычную» отличную отметку, и, окрыленный успехом, продолжает занимать­ся дальше.

Длительность игровой программы «Автобус» состав­ляет в среднем час, т. е. кроме «Пряток» это самая про­должительная игра в разработанном нами комплексе. Для младших дошкольников игра не проводится вслед­ствие отсутствия страха опоздания и непонимания целей и задач обучения. Для старших дошкольников игра модифицируется соответственно возрасту и проблемам, связанным с посещением детского сада: вместо завуча будет заведующая, вместо классов — группы, располо­женные в разных концах здания, а когда опаздываю­щий находит свою группу, он видит играющих сверст­ников.

Игра №10 — «Футбол»

Введение. Футбол, как и спорт в целом, подразумева­ет неуклонное стремление к победе, невзирая на неудачи и травмы. Правда, современные дети в больших городах играют в футбол редко. Неудивительно, что гиподина­мия (недостаток движения) — беда городских детей, причем чем крупнее город, тем в меньшей степени ребе­нок имеет возможность реализовать свою двигательную

195

активность. Соответственно, в городах гораздо большее, чем в сельской местности, число детей с нервными ти­ками, являющимися следствием нереализованной актив­ности.

В футболе нужно обязательно выиграть — забить гол при согласованных действиях всей команды.

К травмам следует относиться стоически, терпеть боль и продолжать игру, а не кататься по полу, истериче­ски изображая страшные муки, перелом обеих ног и по­мутнение рассудка. Безусловно, серьезные травмы быва­ют, но это исключение и к лечебной игре это не имеет отношения.

Такое банальное действие, как отнятие мяча, для де­тей с неврозами представляет определенную сложность: отнять — это обидеть, нанести травму, поэтому такие дети будут ждать паса, а не подбегать к владеющему мя­чом. Только при нарастании игрового ажиотажа они все чаще будут брать инициативу в свои руки, т. е. попы­таются отнять мяч, чтобы передать его или самому за­бить в ворота.

Цель игры состоит в преодолении страха неожиданно­го воздействия и боли.

Правила игры весьма несложные, но их выполнение обязательно.

Прежде чем отнять мяч, следует крикнуть владеюще­му мячом какую-либо запрещающую фразу: «Не тро­гай!», «Прекрати!», «Стой!», «Не шевелись!», «Нельзя!» и т. д. Это относится к другому эффекту игры — психо­логической очистке издержек воспитания в виде чрезмер­ных запретов, характерных для родителей детей с не­врозами.

Когда правила нарушаются, следуют штрафные сан­кции в виде замечания судьи, легкого удара кеглей по голове или временного исключения из игры и помеще­ния на штрафную скамейку.

196

Настрой на игру. Уточняется, что такое нападение и защита, приводятся случаи из жизни. Подробно рас­сматривается феномен боли: когда и при каких обстоя­тельствах она возникает, как с ней справляться. Асси­стенты рассказывают, как однажды им прищемило па­лец дверью, но когда они его забинтовали, все прошло. В другом случае они не могли вытащить ногу из грязи, поэтому произошло растяжение связок, но помогли ши­ны и мазь. Самый тяжелый случай — при падении с ве­лосипеда была сломана рука, но врач наложил гипс, и в результате все срослось как надо.

Ребенку задаются вопросы об испытанных в прошлом болевых ощущениях. Самое удивительное, что под вли­янием эмоциональных рассказов участников группы он сам начинает вспоминать давние ситуации, связанные с помещением в больницу, медицинскими процедурами, падениями и ушибами. Часто это является открытием для родителей, ранее не придававших значения болевым ощущениям ребенка.

Проведение игры. Группа делится пополам, так чтобы дети и родители оказались в разных командах. Специ­алист выступает в роли судьи. Мяч помещается посреди игрового поля, и после свистка игра начинается. Врата­рей как таковых нет, ворота обозначаются двумя стуль­ями. Мяч же самый настоящий. При касании мяча ру­ками назначается штрафной удар. Как и полагается, команда выстраивается по обе стороны ворот: специа­лист, уже как ее участник, разбегается и имитирует удар по мячу. Все защитники ворот подскакивают, что­бы отбить мяч, на что нападающий восклицает: «Более нервных игроков я не видел». Затем следует настоящий удар, но мяч пролетает «выше штанги» или улетает неизвестно куда. В следующем случае (а нарушений достаточно) все повторяет ребенок. Но поскольку пе­нальти может быть несколько, то он забивает гол и его обнимает вся команда.

197

Длительность игры не более 15 минут, что вполне достаточно, чтобы снять напряжение после предшеству­ющей игры. В конце все пожимают друг другу руки, говоря все, что приходит в голову.

Дома игра может проводиться в коридоре: ребенок стоит в одном его конце, отец (мать) — в другом.

Игры в «Футбол» и «Автобус» продолжаются час с чет­вертью.

Наблюдение за игрой. Детям с неврозами трудно ото­брать мяч: они просто боятся несущихся напролом взрослых, запрещающих (по договоренности) трогать мяч. Поэтому взрослым нужно подстроиться, подпустив ребенка ближе и дав ему возможность пнуть мяч и бе­жать что есть мочи вперед вместе с остальными, при каждом удобном случае передавая мяч члену своей ко­манды.

Во время игры участники могут случайно толкнуть ДРУГ друга, ударить, несмотря на действия судьи, неза­метно предохраняющего ребенка от травм. В игре обна­руживается повышенная чувствительность к боли у де­тей с неврозами: от малейшей боли они начинают пла­кать, а то и, надувшись, выходят из игры. Тем не менее она продолжается, и вскоре ребенок снова включается в нее. Ускорить этот процесс помогает одновременный с ребенком выход из игры одного из взрослых, который начинает причитать, потирать «поврежденную» ногу, затем все проходит, и обычно они вместе возвращаются в игру. В данном случае действует контрастный прин­цип: раз одному так тяжело, то другому, несомненно, легче.

Игра №11 — «Злые собаки»

Введение. По аналогии с пословицей «Волков боять­ся — в лес не ходить» можно сказать: «Собак бояться —

198

на улицу не выходить». Опасаться незнакомых собак надо, так как они могут укусить, но продолжать панически бояться собак даже мысленно, несмотря на отсутствие каких-либо связанных с ними неприятных эпизодов,— это уже не просто страх, а фобия — навязчивый, неот­ступный страх, как правило, внушенный тревожно-мни­тельными родителями. Более того, испытанный матерью в детстве страх собак может передаться детям хотя бы в виде излишних предостережений, опасений и прямого внушения: «Не подходи — она тебя укусит». А если ре­бенок действительно был напуган собакой, тем более уку­шен, подобный страх может много лет «тлеть» в подсоз­нании, оживляясь всякий раз при встрече с соответствую­щим объектом страха.

Целью игры является преодоление страха собак неза­висимо от времени его возникновения; дополнительные цели — устранение страха неожиданного воздействия и боли.

Настрой на игру. Задаются вопросы: «Что такое злые собаки?», «Почему они злые?» («Не кормят», «Драз­нят», «Обидели», «Держат на цепи», «Так воспитали», «От природы такие» и т. д.). Далее каждый приводит примеры своих испугов и травм в связи с собаками. Ассистенты заявляют, что они чуть не лишились поло­вины ноги, им делали прививки от бешенства и теперь, завидев издали собаку, они сразу прячутся, и даже ночью им снится ее лай. Родители тоже вспоминают подобные ситуации, а вслед за ними — и дети, причем в их рассказах много общего, даже боязнь собак оп­ределенных пород. Обсуждаются способы защиты: не подходить близко, не гладить незнакомых собак, стоять не шелохнувшись, не смотреть собаке прямо в глаза, не кричать и не убегать. Тут же наглядно проигрывают­ся аналогичные сценки, роли распределяют сами участ­ники.

199

Правила игры и процесс.

1. Все встают на четвереньки, изображая собак, и располагаются друг напротив друга так, чтобы между участниками оставалось расстояние не меньше полутора метров. В результате получается своеобразный коридор протяженностью 5—7 метров.

2. «Собаки» находятся на цепи, поэтому могут выпры­гивать вперед не более чем на 30—45 см, пытаясь схва­тить всех, кто оказывается рядом. Запрещена «мертвая хватка», т. е. можно хватать проходящего лапами (ру­ками) и сразу отпускать. Можно и просто выпрыгивать от нетерпения и злости, заслышав подозрительный шум, но тут же нужно возвращаться обратно, в исходное по­ложение.

3. Предварительно нужно разозлить себя, для чего достаточно посмотреть на находящуюся напротив «соба­ку» и облаять ее. При этом можно высунуть язык, сде­лать страшные глаза, принять угрожающую позу.

4. Ребенок находится напротив родителя, и это позво­ляет в прямом и переносном смысле разрядить взаим­ные отрицательные чувства, если они имеют место в ре­альной жизни.

5. Специалист поясняет, что заболела бабушка, кото­рая живет в соседней деревне, и ей нужно отнести горя­чий пирожок для подкрепления сил, для этого надо пройти все дворы со злыми собаками. Бабушка ждет, и нужно отправляться в путь невзирая на все опас­ности.

6. Затем «собакам» предлагается закрыть глаза, вор­чать от усталости, недовольства и голода, но вниматель­но следить за всеми проходящими мимо и сразу бросать­ся, чтобы утолить свой голод.

7. Первым, как обычно, проходит испытание специ­алист, выступающий в роли Красной Шапочки. Он вы­жидает подходящего момента, когда уменьшается коли­чество бросков «собак», и преодолевает коридор быстрым

200

или медленным бесшумным шагом. Проходящего могут задеть, но, как уже говорилось, не вцепиться намертво. Оказавшись в конце пути, он радостно восклицает: «Ба­бушка, вот тебе пирожок, поправляйся». Все «собаки» от удивления открывают глаза и начинают еще громче рычать от голода. Устав, они снова закрывают глаза, и тогда специалист делает попытку вернуться обратно. Часто это бывает сложнее, чем вначале, потому что «со­баки» стали более бдительными и более голодными. Од­нако путь преодолен и на этот раз, о чем радостно со­общается родным и близким.

Теперь повторить поход к бабушке предлагается дру­гим участникам игры. Если ребенок не соглашается сра­зу, а это бывает скорее исключением, чем правилом, то подразумевается помощь со стороны родителя, которая иногда запаздывает. Тем не менее все участники игры по очереди соглашаются помочь больной бабушке, что является нравственно-этической целью игры.

Длительность игры в среднем 20 минут, что позво­ляет побывать в главной роли всем участникам. Дома все по очереди прячутся в комнатах и выпрыгивают из них при прохождении очередного «спасителя» бабушки, но герой все равно победно продолжает свой путь.

Наблюдение за игрой. Нередко взрослые, особенно ма­тери, в большей степени, чем дети, боятся пройти мимо «собак», но, как уже отмечалось, пример показывают сами дети. Подобно игре «Проникновение в круг» здесь определяется честность играющих, которые либо не от­крывают глаза при прохождении очередного участника, либо стремятся подглядеть за ним, прикрывая глаза только для видимости. Отцы часто не соразмеряют свои силы и буквально сбивают с ног пробегающих мимо. Безусловно, такое поведение пресекается напоминанием об игровой условности происходящего, да и контролер не дремлет, постукивая кеглей по голове заигравшегося.

201

Игра №12 — «Кочки»

Введение. Кочки в болоте — это то, на что можно опереться, и в то же время они могут исчезнуть, погру­зиться в трясину, в которой можно утонуть, завязнуть, если не выбрать интуитивно более надежные точки опо­ры. Раздумывать и сомневаться некогда, нужно действо­вать, ибо «промедление смерти подобно». Риск при этом всегда присутствует, и побеждают как раз участники с правополушарной направленностью, молниеносно выбирающие нужную кочку для продолжения движе­ния. Везение тоже не помешает, но всегда необходима уверенность в благополучном исходе, несмотря на риск и первоначальные сомнения. Главное — решиться прой­ти этот опасный путь, чтобы снова быть с близкими и родными. У детей с неврозами отсутствует уверенность в себе, их пугают неожиданность, неизвестность, опас­ность подвоха, часто эти страхи носят навязчивый ха­рактер — мерещатся непреодолимые препятствия, не­поправимое несчастье, и, соответственно, лучше ничего не затевать, никуда не ходить и не встречаться с новы­ми людьми. К тому же нужно защититься от всех мни­мых и незримых опасностей, которых в жизни очень много, на это уходят остатки психической энергии. Ис­тощение психики невротика, если можно так выразить­ся, происходит в результате непомерных для ребенка трат сил на самозащиту, причем иррациональную, не­нужную в действительности и начисто блокирующую реальные насущные проблемы роста и способности к са­мовыражению. Итак, «кочки» — это символ опоры на реальные обстоятельства, осознание их и одновременно интуитивное преодоление препятствий — результат гар­моничного правополушарного (интуитивного) и левопо-лушарного (рационального) реагирования на внезапно возникающую стрессовую ситуацию.

202

Целью игры является преодоление страха глубины (на кочке можно поскользнуться и погрузиться в тряси­ну) и страха всех неприятных обитателей болот и чудо­вищ, живущих в них.

Терапевтический смысл заключается в прохождении болота, невзирая на опасности, что повышает уверен­ность в себе в критических жизненных обстоятельствах и укрепляет механизм защиты от внезапно возникающих угроз при достижении цели.

Настрой на игру. Выясняется, кто и как падал, проваливался в грязь, лужу, яму, удавалось ли быстро выбраться, что было потом. Объясняется выражение «ударить в грязь лицом», т. е. потерпеть неудачу, быть замаранным, нечистым, грязным в переносном смысле слова. На вопрос «Кто может жить в болоте?» следуют ответы: пиявки, жабы, змеи, водяные, оборотни, кроко­дилы и даже рыба-пиранья, обгладывающая жертву до косточек. Участников предупреждают, что ходить по бо­лоту — опасное занятие, даже по кочкам, которые могут провалиться в любой момент. Риск — благородное дело, но здесь он особенно велик, хотя и нужно перейти боло­то, чтобы попасть домой, где все с волнением ждут воз­вращения любимого чада.

Правила игры и процесс.

1. В качестве кочек служат стулья, взрослые и дет­ские, табуретки, топчаны, столы, кресла. Расстояние между ними зависит от возраста ребенка и не превыша­ет длины его шага.

2. По стульям и прочим предметам (это могут быть и натуральные пни разной высоты) нужно передвигать­ся, перепрыгивая с одного на другой, но нельзя ползти и трогать руками спинки стульев. Сложность передви­жения связана с большим риском упасть, провалиться, утонуть в болоте, но как раз это и является основной

203

целью игры — самостоятельно, без чьей-либо помощи пройти «болото» от начала до конца.

3. Вначале все хором высказывают сомнения ребен­ку, решившемуся на такую опасную затею, утверждают, что он не пройдет, упадет, сломает ногу, утонет. И вооб­ще зачем это ему нужно: лучше сидеть дома, никуда не ходить и ничем не рисковать. В ответ обычно звучит: «А я все равно пойду!» — «Ну и упрямый же он,— изум­ляются все остальные участники,— посмотрим, что из этого получится, мы предупредили, а дальше — будь что будет!»

4. Все участники изображают обитателей болот, дер­жа в руках кто лягушку-квакушку, кто змею, паука, а также горн, барабан или хула-хуп. Они распределяют­ся при этом равномерно по всему маршруту.

5. Нельзя касаться проходящего по болоту, можно только прыгать, внезапно вскакивать, угрожать, бить в барабан или набрасывать обруч.

6. Подчеркивается неустойчивость некоторых «кочек» (стульев, пеньков), которые могут развалиться, в любой момент уйти под воду. Это предупреждение действует на воображение ребенка, готового поверить, что это может произойти на самом деле. Риск повышается, но нужно решиться и как можно скорее перескочить с этой нена­дежной «кочки» на другую.

7. Самое ужасное событие в игре — падение с «кочки» (если нога коснулась пола). Тогда все обитатели болота дружно набрасываются на незадачливого первопроходца и пытаются увлечь его в трясину. Встретив сопротивле­ние, все отступают, и ребенок должен начать свой путь сначала. Когда он спрыгивает с последней кочки и гор­дый идет «домой», раздаются аплодисменты, переходя­щие в овацию, и возгласы: «Какой молодец, получилось! Вот это да, никогда бы не подумали! А какие ужасы мы предрекали раньше!»

204

Игра может завершиться (для детей до 8 лет) следую­щим образом. Взрослые участники размещаются, как в игре «Злые собаки», располагаясь друг от друга на рас­стоянии шага ребенка, так чтобы образовался круг. Де­ти перешагивают со спины одного участника на спину другого. Поскольку в этом случае трудно соблюдать рав­новесие, то специалист идет рядом, держа ребенка за палец. При соскальзывании со спины участника и каса­нии ногой пола (болота) предпринимается новая попыт­ка. При удачном прохождении пути, что почти всегда имеет место, задача усложняется: спины участников, подобно кочкам, начинают слегка раскачиваться из сто­роны в сторону, прогибаться, имитируя подвижность и ненадежность кочек. Специалист при этом поддержи­вает ребенка не за палец, а за руку, помогая, хотя тоже в незначительной степени, в его продвижении вперед. Все встают, отряхиваются и дружно говорят: «Надо же, он сумел пройти даже по таким кочкам, как эти, и не свалился, не утонул, его не утащили водяные, значит, он действительно храбрый и ловкий, просто молодец. А что было, если бы мы сами попытались повторить этот путь? »

Длительность игры не более 30 минут, включая подготовку. Дома можно также использовать все стулья, столы, кресла и т. п.

Наблюдение за игрой. Игра выявляет страх падения, неудачи, ошибки и боязнь погрязнуть в «болоте» своих не­разрешимых проблем. Основополагающая идея игры со­стоит в принятии решения преодолеть все препятствия на пути, подавив неуверенность, мнительность и страх. Этим и обеспечивается большая активность и инициативность ребенка, не готового в реальной жизни к столкновению с подстерегающими его опасностями. В нашей практике не было ни одного случая, когда боязливый пациент от­казался бы пройти по «кочкам» из-за высказанного ему

205

недоверия и нагнетания страстей по поводу возможной ошибки (падения). Все же следует отметить, что чересчур прямолинейные, максималистски настроенные и оттого негибкие дети могут буквально воспринять возможные опасности. Тогда пример должен показать более уверен­ный в себе сверстник.

Итак, шестое игровое занятие включает три игры — «Злые собаки», «Кочки» и «Футбол» — общей продолжи­тельностью час с небольшим.

Игра №13 — «Регби»

Эта игра во многом повторяет «Футбол», но здесь более свободные правила: можно не только пинать мяч, но и хватать руками и, прижимая к себе, бежать стрем­глав к воротам противника, даже подставлять поднож­ки. Отбирать же мяч можно разными способами — хва­тая, толкая, щекоча, чтобы держащий мяч его выпустил, и т. д.

Цель игры та же, что и в игре «Футбол»: преодоле­ние страха неожиданного воздействия и боли. Посколь­ку в толчее каждый хочет вырвать мяч, то образуется тесное кольцо — своего рода замкнутое пространство, преодоление страха перед которым является дополни­тельной целью игры. Вначале игроки также разделяют­ся на две команды и начинают угрожать друг другу, заявляя, что они сотрут противников в порошок, пусть те лучше сдаются сразу и т. д. Для игры используется специально сделанный родителями мяч продолговатой формы. Дети-недотроги еще в большей степени болез­ненно, чем в игре «Футбол», реагируют на сдавливание и физические неудобства, но быстро привыкают и при­нимают вместе со всеми участие в игре.

Длительность игры не больше 15 минут.

206

Игра №14 — «Восхождение»

Введение. Если человек оказывается на большой высоте, как и на глубине, непроизвольно включается инстинкт самосохранения, многие испытывают страх при неустойчивом равновесии. При взгляде вниз с боль­шой высоты возникает состояние головокружения, неко­торые не могут пройти по мостику, тропе у обрыва, съехать с горки, не говоря уже о прыжках и даже езде на велосипеде.

Целью игры является преодоление страха высоты, а также страха землетрясения и прочих стихийных бед­ствий.

Терапевтический эффект состоит в устранении стра­хов в ситуации, воспроизводящей высоту и природные катаклизмы.

Настрой на игру. Обсуждается тема высоты: кто и ког­да был на самом высоком месте или прыгал откуда-ни­будь и чем это закончилось. Страх падения и смерти, ле­жащий в основе этих страхов, оживляется (объективизи­руется) рассказами о происходивших с кем-либо реальных или вымышленных событиях: прыжках с вышки, трам­плина или с парашютом, прохождении по качающейся канатной дороге над пропастью, ремонте крыши высот­ного дома, мытье окон на верхних этажах и т. д.

После актуализации страха высоты проводится бесе­да о страхе землетрясения: во время этого стихийного бедствия все вокруг трясется, появляются расщелины, через которые нужно перепрыгнуть, причем как можно быстрее, иначе можно провалиться и потом придется обращаться в МЧС.

Заключительный этап актуализации страхов посвящен восхождению на самую высокую гору в мире. Но в горах тоже бывают землетрясения, камнепады, лавины, можно провалиться в пропасть, или просто поскользнуться и ка­титься вниз по ледяному склону горы аж до Москвы, а то

207

и до Китая. Сломать руку или ногу в горах — вообще пустяковое дело. А о встрече со снежным человеком и говорить не приходится: при взгляде на него все внут­ри холодеет и от страха можно потерять сознание, как и остатки силы воли и собранности. Хотя все перечис­ленное и случается в жизни, концентрация событий так велика и они преподносятся с такой иронией и драма­тизмом, что возникшая настороженность достаточно быст­ро трансформируется в чувство юмора, потому что даже дети начинают понимать принцип нагнетания страстей и все более активно участвуют в этом процессе. Инфор­мация о подстерегающих опасностях, конечно, усваива­ется, и это полезно, но только на уровне воображения. Страх нейтрализуется в своем избыточном, угрожающем значении независимо от реальной действительности. Тогда поговорку «У страха глаза велики» можно забыть если не навсегда, то на весьма продолжительное время.

Правила и процесс игры.

1. Все выстраиваются друг за другом, наклонившись и обхватив впереди стоящих руками за талию. Головы по­вернуты в одну сторону, так чтобы они были на уровне ту­ловища или несколько ниже (построение такое же, как в игре «чехарда»). Самый высокий взрослый (лучше все­го отец) стоит впереди прямо, изображая вершину горы.

2. Сама «гора» вначале находится в спокойном состоя­нии, т. е. не наблюдается никаких колебаний и движений.

3. Дети (до 10 лет) разбегаются и пытаются запрыг­нуть на стоящего в конце самого низкорослого взрослого или сверстника. Если это задание выполнить трудно, специалист слегка поднимает ребенка. Помощь в пере­движении по спинам не оказывается, возможно только самостоятельное передвижение ползком к «вершине». Вот и она. Но самое трудное — приподняться и залезть на плечи стоящего первым взрослого, тот, кто стоит за его спиной, фиксирует при необходимости ноги ребенка, поддерживая их в вертикальном положении.

208

4. Самый ответственный момент — выпрямиться на «вершине», поднять вверх руки и произнести: «Я — на вершине, я победил!»

5. После этого ребенок должен спрыгнуть вниз («вер­шина» при этом не наклоняется, а стоит прямо). Пры­жок с высоты — это уже почти героический поступок, несмотря на страховку стоящего рядом специалиста, подхватывающего ребенка на руки.

6. Если детей несколько, то они могут ползти, прибли­жаясь к «вершине», друг за другом на расстоянии 1— 2 метра, что облегчает прохождение пути благодаря поло­жительному примеру и ощущению незримой поддержки тех, кто сзади тоже преодолевает препятствие.

7. Повторная попытка совершить восхождение со­вершается в более сложных условиях. В горах начина­ется «землетрясение» — участники, державшиеся друг за друга, раскачиваются, приседают, приподнимаются, так что ползти намного труднее; при этом можно сва­литься в «пропасть», выбраться из нее и повторить все сначала. Специалист незаметно смягчает слишком рез­кие движения и может чуть-чуть поддержать детей, как уступ на скале, в критических ситуациях.

Длительность игры 30 минут.

Дома игра модифицируется: отец дает ребенку воз­можность залезть на плечи со стула и выпрямиться, стоя на его плечах, при этом взрослый поддерживает его за ноги. Спрыгнуть можно с присевшего отца.

Наблюдение за игрой. Следует тщательно избегать привычных для взрослых слов: «Не бойся!», «Ничего не случится». Страх высоты становится очевидным в тот момент, когда ребенок не может встать на ноги на пле­чах изображающего вершину взрослого, у него подгиба­ются ноги, он не может выпрямиться и поднять руки вверх. Тогда уже все взрослые вместе со специалистом подбадривают его, надежнее фиксируют его ноги, и тор­жественный момент наступает — ребенок выпрямляется

209

и произносит заветную фразу. Сам прыжок — это куль­минация преодоления страха высоты, и решиться на это — значит навсегда проститься со страхом, подобно тому как и распрямить согнутые от страха колени.

При игре заметными становятся и слабость мышц нижних конечностей у детей, основной упор делается на руки. Это является следствием недостатка двигательной активности. На это вне игры обращается дополнительное внимание родителей. После прохождения столь опасного маршрута в экстремальных условиях выдается диплом (написанный фломастером) о присвоении звания мастера спорта по альпинизму международного класса, а при от­сутствии усложнений игры — просто диплом мастера спорта по альпинизму. В конце игры все встают, образу­ют круг и после слов специалиста «Хватайте его!» подни­мают, качают и подбрасывают все выше и выше героя игры, подхватывают, жмут руки, хвалят и хором повто­ряют на прощание, что он хороший мальчик (девочка), что у него все получилось и теперь он не будет бояться высоты, нипочем, раз и навсегда.

Игра №15 — «Сражение»

Введение. Главное внимание в игре направлено на конфликт (для детей споры-ссоры): почему он возникает, можно ли думать о других все время плохо, постоянно подозревать во всех смертных грехах вместо того, чтобы понять истинные мотивы противоречий (разногласий), в том числе и в собственных установках и характере.

Цель игры — преодоление страха открытого про­странства и боли.

Бросив все свои снаряды в противника, нужно выйти в «открытое поле» — на ничейную территорию — и, по­добрав их, вернуться в строй. Пока снаряды собираются, противник не дремлет, продолжая бомбить рыщущих в поле. Преодоление страха боли происходит в результа­те болевых ощущений от попадания снаряда, но обычно

210

на этом не фиксируется внимание из-за состояния бое­вого азарта, возникающего в игре.

Терапевтический эффект игры. Во-первых, она под­разумевает принятие решения об участии в сражении несмотря на подстерегающие опасности, т. е. это не бег­ство и капитуляция, а принятие вызова и адекватный ответ на него (мотив самоутверждения). Во-вторых, игра дает максимальные возможности для эмоционального преодоления агрессивных и заторможенных чувств по отношению к родителям, особенно при подавлении воли ребенка и физических наказаниях (родители и дети находятся «по разные стороны баррикад»). В-третьих, повышается толерантность (терпимость) к болевым воз­действиям, «легким телесным повреждениям», обуслов­ленным спецификой игры. В-четвертых, игра приучает к быстроте реакции в постоянно меняющихся условиях, делая защиту своевременной при отражении физической угрозы для жизни. В-пятых, игра развивает корпоратив­ную (групповую) солидарность, так как нужно действо­вать не только в одиночку, но и совместно, помогая друг другу при «лобовом» противоборстве с противником. В-шестых, при столкновении с неприятелем и борьбе врукопашную приобретается умение бороться и одержи­вать победу, а из отдельных неудач делать соответствую­щие выводы. В-седьмых, первоначальная враждебность по отношению к противнику затухает после сражения, когда происходит реальное выяснение причин конфлик­та, приведшего к противостоянию и войне. Это повыша­ет терпимость к недостаткам других, развивает и гиб­кость в отношениях между детьми и взрослыми.

Ассистенты разыгрывают сцену, когда тот, кому не понравилось что-то в поведении соперника, сразу же начинает обвинять, угрожать, а то и хвататься за ору­жие и применять физическое насилие. Поостыв, агрес­сор убеждается, что был не прав, не так понял соперни­ка, зря погорячился, и пытается наладить более конст­руктивный диалог, договориться на взаимоприемлемых

211

условиях. Нетрудно убедится, что в основе большин­ства случаев беспочвенной или неадекватной агрессии находятся повышенная возбудимость и паранойяль­ные установки в виде подозрительности, недоверчивос­ти, негибкости мышления, склонности к образованию сверхценных идей о наличии вокруг врагов, которых надо уничтожить во что бы то ни стало, отказ от каких-либо компромиссов, переговоров, тем более выяснения обстоятельств. Проблема состоит в том, что реального конфликта не существует, он только кажущийся. Подоб­ное субъективное восприятие тотальной угрозы как раз составляет суть паранойяльных установок. У детей мож­но говорить о подобных отношениях, когда они обижа­ются на всех, не идут на открытый, непосредственный контакт и считают действия других по отношению к себе намеренными, умышленными, специально подстро­енными. Такой ребенок во всем видит подвох, опас­ность, закрываясь от всех глухой стеной защиты или проявляя агрессивные реакции в виде бесконечных жалоб, обвинений всех и вся, воспринимая себя невинной жерт­вой. Эти же дети, особенно с сопутствующими истеричес­кими чертами характера, любят всем рассказывать, как их притесняют, унижают и просто плохо к ним относят­ся, не дают делать то, что они хотят. На поверку это ока­зывается инсинуацией (вымыслом), в действительности же, как правило, родители у них заботливые, даже слиш­ком многое им разрешающие.

Затеять конфликт легко, труднее его уладить, и в иг­ру, как мы увидим далее, вносятся существенные кор­рективы из-за выявленного паранойяльного настроя как у детей, так и у взрослых. ■

Правила игры и процесс.

1. Участники разделяются на два лагеря, в которых должно быть одинаковое количество детей и взрослых, но родители и дети находятся в разных «войсках».

2. По обеим сторонам игровой площадки стоят стулья, по одному на каждого участника. Они изображают ук-

212

рытие, дзот, танк — все, за чем можно спрятаться, за­щитив себя от прямого попадания.

3. На середине площадки находится красный обруч ху­ла-хуп, в который заранее складываются «снаряды» — легкие пластмассовые кубики, мячи, шарики, кольца. На каждого участника приходится до десятка «снарядов».

Оба лагеря начинают обвинять друг друга в неправо­мерных действиях, подобно тому как два государства предъявляют претензии в отношении территорий, отрав­ления (загрязнения) воды, устройства провокаций, при­дирок, плохого влияния, капризов и упрямства. В про­цессе обвинений и подозрений с обеих сторон нарастает напряжение, замечания становятся все более резкими, придирки перерастают в угрозы применить силу, и, ког­да противостояние достигает апогея, следует удар специ­алиста в барабан (бубен). Все бросаются к заветному об­ручу и хватают «снаряды», кто сколько сможет, помещая их в свое укрытие (стул). Взрослые могут поделиться приобретенным с детьми, если у последних недостаточ­ное количество «снарядов», но обычно этого не происхо­дит, т. е. каждый пока думает только о себе.

4. Сразу начинаются «военные действия» — бросание «снарядов» из-за укрытия в «противника». Условием «бое­вых действий» являются броски рукой не сверху, зама­хиваясь, а снизу, как бы подкидывая, чтобы уменьшить риск травматизма. Как только закончится запас «снаря­дов», необходимо выбежать в «открытое поле» и, нахо­дясь под прямым обстрелом противника, собрать их как можно больше.

Через 5—7 минут «бомбометания» следует приказ специалиста начать «танковую атаку». Участники под­нимают стулья, прижимают к себе, и «армии» движут­ся друг на друга. При столкновении (стульями) начи­нается противоборство, каждый пытается потеснить противника. С детьми следует применять гибкость: то потеснить их, то уступить или стоять на месте, изобра­жая невероятные усилия по преодолению сопротивления.

213

Следует очередной приказ «главнокомандующего» о начале рукопашного боя, когда каждый пытается или уложить противника на обе лопатки, или хотя бы поса­дить на стул. Здесь также требуется умение взросло­го войти в положение ребенка, давая ему возможность справиться с грозным на вид противником. В большин­стве случаев силы обоих «враждебных» лагерей оказы­ваются приблизительно равными, а на небольшое пре­имущество просто не обращают внимание.

5. Далее все собирают «снаряды» и складывают их на место. Настает заключительный этап игры — при­мирение. Все снова встают, как и раньше, в две шеренги друг против друга и начинают внимательно всматри­ваться в противников. Вдруг кто-то восклицает: «Батюш­ки, да я же обознался, это, оказывается, добрый, а не злой человек, посмотрите, как он улыбается, хотя и сра­жался против нас». Другой участник добавляет: «И вов­се они не рыжие и не упрямые, как нам показалось раньше». Их поддерживают остальные: «Они ничего не имели против нас, у них просто произошла катастрофа, а мы думали, что они специально отравили рыбу и грибы в лесу», «И детей у них в школе учат как надо, раз вез­де единый экзамен», «А если в газетах они писали, что у нас не все идет как надо, так это же нормальная кри­тика, из которой нужно сделать соответствующие выво­ды, чтобы устранить недостатки», и т. д. Затем другая сторона начинает также исправлять свои паранойяльные установки на более адекватные, гибкие. Когда все выс­казались, начинается «братание»: бывшие противники жмут друг другу руки, обнимаются, целуются, еще раз приносят извинения за непродуманные и предвзятые действия и мирно расходятся по домам.

Длительность игры «Сражение» не более 20 минут.

Дома играть можно даже вдвоем. Предварительно нужно «поссориться» — высказать взаимные претензии, недовольства, подразнить друг друга. Делается все это

214

в шутливой форме, но как раз это и позволяет безболез­ненно, бесконфликтно решать ежедневно возникающие и накапливающиеся как снежный ком проблемы в от­ношениях между взрослыми и детьми. Обычно родители пытаются исправить поведение ребенка, не учитывая собственных недостатков и просчетов. Здесь же возника­ет обратная связь, когда дети своими, пусть и шутливы­ми высказываниями показывают родителю, что неблаго­получно в их отношениях, чего следует избегать или решать иначе. Нередко только такая игра позволяет детям высказать все претензии родителям. В дальней­шем последним необходимо провести тщательный ана­лиз высказываний ребенка, чтобы внести коррективы во взаимоотношения с ним.

Итак, ссора-конфликт «спровоцирована», и начинает­ся выяснение причин с помощью бросания предметов друг в друга (легких игрушек, тапочек, подушек и т. д.). Оба «противника» прячутся за креслами, далее все про­исходит так же, как описано выше. Опыт показывает, что если родители идут на такой «контакт» с ребенком, то достаточно скоро сглаживаются конфликты и в по­вседневной жизни.

Наблюдение за игрой. Игра раскрывает нереализован­ную потребность детей в сопротивлении, возмущении (про­тесте), возмещении «морального ущерба» от необоснован­ных обвинений и наказаний. Видно, как неуверенный в себе и боязливый ребенок опасается бросить «снаряд», скрываясь за стулом-укрытием, но попадание в него со стороны противника вынуждает «возмутиться» и от­ветить тем же, т. е. он следует принципу «агрессивного партнерства». В другом случае очевидна противополож­ная ситуация: броски ребенка следуют один за другим, причем с большой силой, с размаха, несмотря на пре­дупреждение бросать только снизу. Подобное поведение говорит о многом. Во-первых, о непреодоленных обидах на родителей. Во-вторых, дети, бросающие «снаряды»

215

без передышки с большой скоростью, обладают повы­шенной возбудимостью (темперамент плюс нервность или эти свойства и состояния по отдельности), или же они не привыкли рассчитывать действия и соразмерять усилия. В-третьих, броски следуют по принципу «что хочу, то и делаю, и никто мне не указ». Подобное «анар­хическое» отношение к игре указывает на вседозволен­ность в семье, потакание любым прихотям ребенка: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало». Другими словами, у родителей отсутствует адекватное чув­ство контроля над детьми, и те добиваются цели любы­ми средствами. Особенно это заметно у детей родителей, называемых «новыми русскими». В подобных случаях специалист подбегает с желтой кеглей и слегка стучит по голове ребенка или взрослого, чтобы они опомнились и не забывали о правилах игры. В крайнем случае при­ходится временно выводить нарушителя из игры, что наиболее эффективно.

Итак, седьмое занятие включает две игры — «Восхож­дение» и «Сражение» — общей продолжительностью около часа (40—50 минут).