Слово «специя» происходит от латинского especia[108], термина, употреблявшегося медиками для обозначения вещества. В дальнейшем это слово приобрело значение очень активного вещества, очень дорогого и применяющегося для разных целей — от медицины до парфюмерии. Самой необходимой и важной специей был перец. Он использовался, как и сегодня, в качестве приправы, но, в отличие от современности, без него нельзя было обойтись. В начале лета заканчивался фураж и необходимо было забивать большое количество скота. Мясо хранилось благодаря консервированию с помощью соли (солонина), дыма (копченый окорок) или просто сушки на солнце. Те же техники применялись и для консервирования рыбы, но такие примитивные процессы делали пищу практически несъедобной, и перец был необходим, чтобы скрыть признаки гниения. Отсюда фундаментальное значение этого продукта и та роль, которую он сыграл в средневековой торговле. Но и многие другие специи также были связаны с приготовлением пищи: мускатный орех, корица, гвоздика, имбирь. Другие использовались в прочих сферах хозяйства: камедь, гуммиарабик, сургуч. Индиго, пау-бразил, шафран давали красители, применявшиеся для окраски тканей. Из ароматических веществ изготовлялись духи. Медицина, во многом основанная на арабских рецептах, широко применяла восточные травы и снадобья: сандал, алоэ, опий, камфару, росный ладан, — эти специи постоянно присутствуют в аптечных рецептах. Одно из важнейших произведений научной литературы XVI в. — написанная португальским врачом в Индии книга о медицинском применении специй: «Рассуждения о простых и составных снадобьях и лекарствах Индии» Гарсия ди Орты.

Рост населения и уровня жизни в городах Европы приводил к все более широкому потреблению специй. Страны-производители находились далеко, что делало эти продукты дорогостоящими. Венеция и Генуя обогатились на торговле: специи поступали с Востока по древним торговым путям через Персидский залив и Красное море, привозились в Италию и затем распространялись по всей Европе.

План португальцев заключался в том, чтобы погрузить в Индии специи непосредственно на те корабли, которые перевезут их в Лиссабон, доставив их таким образом на европейский рынок по значительно более низким ценам ввиду устранения всех посредников, живших от Индии до Италии за счет этой торговли. Разница в ценах была так велика, что небольшой груз, привезенный из первого путешествия Васко да Гамой, стоил в 60 раз больше, чем было потрачено на экспедицию.

Естественно, в Индии нельзя было погрузить специи на корабль, не купив их. Португалия никогда не располагала там политической властью над большими территориями, производство которых она могла бы контролировать. У португальцев было несколько военных и морских опорных пунктов, важная административная база, какой был Гоа, но сама Индия представляла собой большое число мелких независимых государств. Португалия стремилась добиться союза с ними (почти все они хотели продолжать свой экспорт посредством арабских купцов), вела много войн и оказывала военную помощь, но все это было направлено на установление не политического, а торгового господства, на то, чтобы специи продавались португальцам, а не арабам.

Оплата осуществлялась в значительной части наличной монетой, а также частично товарами, которые, в отличие от специй, изобиловали в Европе, но были редкими и ценными в Индии: медь, свинец, ртуть и некоторые ткани. Карты торговых маршрутов позволяют понять, о каких тканях шла речь: бархат из Генуи, красные шерстяные ткани из Флоренции, сукно из Лондона, лен из Голландии.

Все это приходилось покупать за рубежом, поскольку подобные товары не производились в Португалии. И все покупалось в кредит, выплачивавшийся за счет продажи груза, когда флот возвращался. Для этого Португалия держала в Антверпене свою факторию, то есть торговое представительство, которое совершало закупки и обеспечивало торговые связи страны со всей Северной Европой. Однако кредит в то время был значительно дороже, чем сегодня, так как денег было мало, а риски велики. Капитал, данный взаймы, удваивался за четыре года, что соответствует ставке 25% годовых. Редко удавалось выплатить долг в короткий срок, и он накапливался. В 1524 г., то есть всего 25 лет спустя после первого путешествия, португальцы были должны уже 3 млн. крузаду, то есть немногим менее стоимости грузов за три года.

Флоты выходили из Тежу на Пасху, приходили в Индию, выгружали товар, доставленный из Фландрии, и набивались специями, которые португальские торговые агенты к тому времени успевали закупить. Средняя стоимость груза перца составляла приблизительно 3 крузаду за кинтал (50, 401 кг). С учетом расходов на путешествие, администрацию в Индии и Лиссабоне, фрахт и потери кораблей можно рассчитать, что в Португалии он стоил 17 крузаду за кинтал, затем перец продавался оптом в Палате Индии по 33 крузаду. Для тех возможностей морских перевозок, которые существовали в то время, объем импорта был огромен: в среднем около 40 тыс. кинталов, то есть два миллиона килограммов. Несмотря на это, дефицит торговых операций с каждым годом возрастал.

Цены на товары, закупаемые в Антверпене, сильно выросли, причем возрос также и объем закупок. Торговля с Индией обогатила многих, и поэтому увеличилось потребление. Чтобы насытить спрос, велся широкий импорт. Имеются документальные свидетельства об импорте товаров, не только предназначенных для отправки в Индию, но и поступавших непосредственно в Лиссабон: оружия, одежды, мебели, бумаги, произведений искусства, ковров, зерна, лошадей, карет, кораблей и снастей для кораблестроения, дерева, украшений, книг, сыров, мехов, духов — словом, всего, чего требовали растущие нужды населения. Встречаются даже упоминания об импорте яиц. Жил Висенти в сатирической пьесе, поставленной в 1526 г., высмеивал это положение, говоря, что даже мясо привозилось из Бретани, а капуста из Бискайи. За сто лет, пока существовала монополия на торговлю с Востоком, нет ни одного упоминания о каком-либо новом производстве, введенном в Португалии. Даже восточные продукты не вызвали какого-либо иного вида деятельности по сравнению с прошлой эпохой. К концу XVI в. португальское ремесленное производство почти не отличалось от ремесла XIII в.: кузница, печи гончаров, грубые ткани, обувь, конская упряжь, прядение льна, кораблестроение. Это все еще было производство, направленное на обеспечение сельской жизни. Городские жители потребляли другие товары, но их получали в результате импорта.

Огромное количество специй, выставленных на европейский рынок, привело к снижению цен. Итальянские города, сильно пострадавшие в первые годы, сумели в дальнейшем в значительной степени восстановить свою торговлю, и Европа смогла выбирать между перцем из Италии и перцем из Лиссабона. С этого момента начинается торговая война. Итальянцы утверждали, что их перец лучше португальского, потому что последний портится во время долгих морских плаваний. Дамиан ди Гойш написал специальное сочинение, чтобы опровергнуть такие обвинения, сделанные одним генуэзцем при дворе московского царя; однако, несмотря на его красноречивый ответ, известно, что плохо упакованный перец нередко портился в трюмах.

Когда были восстановлены старые сухопутные торговые пути, трудности усугубились. Доходы перестали покрывать расходы, и корона вынуждена была прибегнуть к внутренним займам для покрытия дефицита. Для этого выпускались казначейские обязательства, доходность по которым была зафиксирована в 1528 г. на уровне 6,25%. Эти деньги шли на выплату процентов по внешнему долгу, составлявших 25%. К середине XVI в. внутренний долг в четыре раза превышал внешний; однако аккумулированные проценты по нему составляли 100 тыс. крузаду, тогда как за рубежом португальцы платили 400 тыс. крузаду. Все внутренние накопления уходили из страны за границу по этому каналу. Восточная торговля все более обедняла страну.

Росли и людские потери.

За перец приходилось платить не только золотом, но и человеческими жизнями. Когда корабли выходили из Тежу, основной груз составляли люди, находившиеся на борту. Когда они отплывали из Индии, основным грузом были специи. Мешки с перцем заполняли место, освободившееся после тех, кто умер или остался на Востоке. Смертность в море была очень высока. Диогу ду Коуту сообщает, что вместе с ним отплыли четыре тысячи человек и только две тысячи вернулись живыми. Другие источники тоже свидетельствуют о том, что количество возвращающихся уменьшалось наполовину. Один француз, проживший в XVI в. какое-то время в Индии, Пирар де Лаваль, говорит, что ему приходилось видеть в Гоа корабли, вышедшие из Лиссабона с тысячей или тысячей двумястами человек, из которых выживало двести. К этим огромным потерям прибавлялись потери за время пребывания в Индии, климат которой португальцы переносили плохо, а также потери на обратном пути, на котором подстерегало меньше болезней, так как путешествие было короче, но больше кораблекрушений, поскольку требовалось пересекать Индийский океан в сезон непогоды.