Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Метод композиционного анализа, предполагающий изучение текста в направлении «от формы к содержанию» («от очевидного к вероятностному», «от эксплицитного к имплицитному»), представляется первостепенно значимым для постижения идейно-эстетического содержания. Идея о необходимости обращения к принципам построения художественного произведения и приемам организации словесного материала для постижения замысла автора неоднократно высказывалась в трудах известных ученых-филологов[131].
Понятие композиции относится к базовым как в литературоведении, так и лингвостилистике. Оно может использоваться и в отношении построения всего текста как системы составляющих его единиц, и применительно к любому уровню текста: так, выделяют образную композицию, композицию деталей, семантическую композицию, метрическую композицию и др. Таким образом, понятие композиции многомерно. В литературоведении под композицией понимается «расположение и соотнесенность компонентов художественной формы, т.е. построение произведения, обусловленное его содержанием и формой»[132]. В лингвостилистике же объектом композиционного анализа служат речевые средства, участвующие в создании художественного целого, и композиция определяется как система динамического развертывания разных форм и типов речи, словесных (семантических) рядов. Композиционной единицей при этом считается такой элемент текста, в рамках которого сохраняется один и тот же способ художественного изображения и который характеризуется специфической речевой организацией.
Для филологического анализа принципиально важно понимание композиции как системы элементов любого уровня текста или текста в целом, связанных между собой и расположенных в определенном порядке. Композиционный анализ предполагает установление авторских намерений, выраженных в архитектонике текста – его внешней композиции, и определение содержательности композиционной формы как системной организации различных элементов текста.
Архитектоника – это построение произведения, членение его на части, последовательность и взаимосвязь которых определяют внешнюю форму произведения. Маркированность единиц архитектоники (композиционных единиц) имеет целью организовать восприятие текста читателем.
Единицы архитектоники выделяются в результате объемно-прагматического и контекстно-вариативного членения текста[133]. Объемно-прагматическое членение обусловлено прагматической установкой автора на облегчение восприятия текста. Композиционными единицами здесь выступают том, книга, часть, глава, главка, отбивка, абзац. Контекстно-вариативное членение, ориентированное на субъекта речи, позволяет проследить динамику композиционно-речевых форм – форм авторской (описание, рассуждение, повествование) и чужой речи (диалог, цитация, несобственно-прямая речь). Оба вида членения текста взаимодействуют, дополняют друг друга и являются содержательно и концептуально обусловленными.
Один из элементов композиционно-речевой организации художественного произведения – сильная позиция, анализ которой является необходимым условием адекватной интерпретации художественного текста. Сильная позиция текста рассматривается как одно из средств выдвижения. Под выдвижением при этом понимается особая организация текста, обеспечивающая выделение наиболее значимых смыслов и активизацию внимания читателя. К сильным позициям, общим для всех типов текста, традиционно относят заглавие, эпиграф, начало и конец текста и его композиционных частей, которые всегда закреплены за определенным «местом» текстового пространства. Заслуживает внимания также точка зрения, согласно которой сильные позиции формируются особыми текстовыми знаками; к последним относятся заголовок, текст в тексте, метатекст в тексте, цитата, анаграмма, прецедентный текст. Они не занимают фиксированного положения в тексте, за исключением заголовка, но «сами по себе» образуют сильные позиции[134].
Среди важнейших свойств сильной позиции называют следующие:
1. С помощью сильных позиций выделяются части текста, которые играют решающую роль в его понимании.
2. Текстовый фрагмент, заполняющий сильную позицию, реализует семантические, смысловые связи с другими фрагментами и целым текстом.
3. В сильных позициях высока вероятность функционирования ключевых знаков.
4. Сильные позиции указывают «пути интерпретации» текста.
5. Сильная позиция характеризуется способностью представлять в свернутом виде некоторое содержание в форме отдельного текстового знака или метатекстового фрагмента и др.[135]
Композиционный анализ включает также процедуру установления связи архитектоники текста с его повествовательной структурой. Анализ соотношения разных субъектно-речевых планов, разных точек зрения в тексте позволяет выявить динамику развертывания содержания произведения. Н.А. Николина выделяет следующие методические процедуры анализа структуры повествования прозаического текста:
1) определение типа повествования;
2) выявление в тексте субъектно-речевых планов повествователя и героя (персонажей);
3) выделение точек зрения, организующих повествование;
4) установление способов их передачи;
5) описание соотношения субъектных планов повествователя и героя (персонажей) и рассмотрение их роли в композиции целого[136].
Композицию текста, его образную и мотивную структуры определяет система повторов, которая отражает множество взаимосвязей и отношений элементов текста «в сложном единстве целого». В ходе композиционного анализа необходимо учитывать повторы разного вида – повторы языковых, стилистических средств, образов, мотивов, деталей и др. Постижению идейно-эстетического содержания произведения служит выявление повторов языковых единиц с общими семами, образующих в тексте семантические цепочки (ряды). Их развертывание, расположение и соотношение определяются как семантическая композиция текста[137]. Анализ семантической композиции позволяет также выявить ведущие принципы (приемы) организации текста (повтор, контраст, параллелизм, принцип зеркального отражения, монтаж и др.).
«Никишкины тайны» Ю. Казакова: содержательность композиции
Рассказ «Никишкины тайны» Ю. Казаков написал после своей первой поездки на Север. Событийный, модальный планы, языковая ткань произведения и его композиционно-речевая организация – все проникнуто живыми, яркими впечатлениями автора, эмоциями удивления, восхищения, радости. В каждой строке – любование красотой северной природы и человека. Не случайно Ю. Казаков помещает в центр рассказа ребенка – восьмилетнего мальчика, наделенного способностью чистого, непосредственного восприятия, видения окружающего мира в его первозданном виде как одухотворенного гармоничного целого.
Композиционный анализ целесообразно начинать с определения особенностей внешней структуры текста. Проанализируем архитектонику рассказа, определяющую восприятие текста читателем и приближающую его к авторскому замыслу: выявим композиционные единицы и их маркеры, установим характер взаимодействия дискретных элементов структуры и их роль в целом тексте, определим функции сильных позиций.
Автор членит текст на три части, каждая из которых характеризуется ослабленной фабулой: путешествие героя на тоню к отцу длиною в двадцать верст – единственное событие первой части; во второй повествуется о двух событиях – встрече Никишки с отцом и ловле семги; третья часть в восприятии читателя вовсе лишена событийности, между тем для персонажа наблюдение «небесного огня» и перевоплощений облака – событие, вызвавшее сильнейшее душевное волнение.
Каждое из этих событий лишь толчок для развития «внутреннего сюжета», в основе которого восприятие Никишкой окружающего мира, его переживание и попытка осмысления.
Проанализируем сильные позиции текста исходя из его трехчастного деления. К сильным позициям относятся заголовок, начальный и последний абзацы всего текста и каждой композиционной части. Первый абзац текста обнаруживает смысловую двуплановость. Так, представляется очевидной актуализация мотива движения – важнейшего мотива в творчестве Казакова: концентрация разных форм глаголов движения в небольшом по объему абзаце (не более шести строк) очень высока: бежали, выбежали, бежать, сбились, идет, погонится, погнался. Мотив обнаруживается в связи с динамической позицией повествователя, перемещающегося в пространстве. Кроме того, мир, воспринимаемый повествователем, тоже находится в постоянном движении, и человек – неотъемлемая часть живого мира как единого целого: избы, бегущие, «испуганные», «завороженно» глядящие на море, соседствуют со старухами, парнем, девушкой…
Образ живого мира, соотносимого с фольклорным мировосприятием повествователя и персонажа и воплощенного с помощью антропоморфной метафоры, явлен в другой сильной позиции – последнем абзаце текста: Скоро Никишка спать ляжет, и приснятся ему необыкновенные сны. Обступит его деревня, избы с глазами-окошками, лес подойдет, камни и горы, конь явится, пес рыжий, чайки прилетят, кулики сбегутся на тонких ножках, семга из моря выйдет – все к Никишке сойдутся, смотреть на него станут и, бессловесные, будут ждать заветного слова Никишкиного, чтобы разом открыть ему все тайны немой души[138]. Семантическая перекличка начала и конца текста позволяет говорить о кольцевой семантической композиции всего текста. Следует отметить, что особенности композиции и образной системы произведения определяются во многом многочисленными повторами речевых единиц. Так, образ живого мира создается с помощью регулярного повтора лексических единиц, называющих явления живой и неживой природы (семга, конь, чайка, кулик, медуза, морская звезда, зверь, птица, собака, тюлень, тресочка, навага; море, вода, волны, дождь, река, болото, океан, берег, небо, солнце, ветер, звезды, лес, горы, водоросли, камни, дно, раковина, песок, сосна, береза и др.), а также повтора олицетворений, устанавливающего единство мира человека и мира природы (реки выбегают, море швыряет пену, море шумит, березки ждут горя, земля мысы в море выставляет, камни шептаться начинают, облако напрягается, выгибается и др.).
Последний абзац текста отсылает читателя к другой сильной позиции – заглавию (см. лексический повтор никишкин, тайна). С одной стороны, заглавие рассказа конкретно: в нем назван герой художественного мира и в свернутом виде определен сюжет. На первом этапе восприятия текста заглавие «намекает» читателю о тайнах персонажа, которые, вероятно, будут раскрыты в ходе развертывания содержания. В названии рассказа не актуализируется определенное значение слова тайна. Ср.: 1. Нечто неразгаданное, еще не познанное. 2. Нечто скрываемое от других, известное не всем, секрет. 3. Скрытая причина чего-нибудь[139]. Заголовок, таким образом, выполняет интригующую функцию, создает эффект ожидания. Однако сюжетную линию определяет не раскрытие тайн, а душевные движения, внутренние переживания героя, детально фиксируемые автором. Отсюда семантика заглавия усложняется: в корреляции с последним абзацем рассказа оно выражает концептуально-значимый смысл текста: весь окружающий мир – тайна, и узнавание ее дано не многим; этот мир ждет разгадки и открыт для познания.
Рассмотрим внешнюю композицию в ее связи с внутренней организацией текста, проявляющейся в его семантической композиции и структуре повествования.
В рассказе представлено повествование от 3-го лица: рассказчик формально отделен от персонажа. Однако ориентация повествования на имитацию сказовой, народной речи размывает границы между речью рассказчика и речью персонажа. Прежде всего обращают на себя внимание маркеры разговорного синтаксиса (см., например, обилие инверсий с препозицией глагола). Выбор особой манеры повествования имеет целью «обнажение» непосредственного детского мировосприятия, близкого мировосприятию фольклорному.
Объемно-прагматическое и контекстно-вариативное членение всего текста содержательно и концептуально мотивировано. В первой части рассказа преобладают контексты, организованные речью повествователя. Фрагменты прямой речи главного героя редки – это реплики-«понукания», обращенные к коню, и реплика-экспрессив – Солнушко, гы-гы-гы!.. Немногочисленны и формы несобственно-прямой речи, выделяющие точку зрения персонажа: это вопросительные предложения (Скоро ли жилье? Не у кого спросить…), эмоционально-оценочные экспрессивные конструкции (Нет, не может идти конь!; Попался бы кто-нибудь навстречу!), чужие реплики, включенные в контекст воспоминаний Никишки(Медведи в лесу ходят и другие звери, а птицы совсем нет, рябки одни тонко перекликаются. Дед Созон говорит: "Отлетела чегой-то птица. Бывало, побежишь с пестерем-то в лес, полон пестерь набьешь-дак. А ныне отлетела чегой-то птица, бог с ней, совсем ушла!") и целые фрагменты-воспоминания персонажа.
Членение начала текста на абзацы мотивировано точкой зрения рассказчика: подвижность его пространственной позиции определяет разные ракурсы описания деревни. В первом абзаце смена позиции «с высоты птичьего полета» на точку зрения «сверху» и предельная динамичность точки зрения рассказчика, сигналами которой являются глаголы движения, актуализируют мотив движения и создают образ «живого» мира, о чем было сказано выше. Во втором абзаце ракурс изображения меняется: фиксируется взгляд рассказчика изнутри описываемой реалии художественного мира; в описании деревни и деревенского дома как живого существа отражается фольклорное мировосприятие повествователя: Чуткие избы в деревне, с поветями высокими, крепко строены, у каждой век долгий - все помнят, все знают.
В третьем абзаце взгляд рассказчика останавливается на главном герое – Никишке: особенности восприятия мира, переживания персонажа, образ мыслей становятся основным предметом изображения в произведении. Художник лаконично, крупными мазками создает романтический, загадочный образ мальчика-помора, подчеркивая и необычность его внешности (…глаза разные: левый пожелтей, правый побирюзовей. Глянет - и вот младенец несмышленый, а другой раз глянет - вроде старик мудрый), поведения (Какой-то он не такой, как все, тихий, ласковый, а ребята в деревне все "зуйки", настырные, насмешники), и несвойственную ровесникам потребность в осмыслении увиденного и услышанного (Тих, задумчив Никишка, ребят сторонится, не играет, любит разговоры слушать, сам говорит редко, и то вопросами: "А это что? А это почто?"; …в повети хорошо: темно, не заходит никто, подумать о разном можно, и пахнет крепко сеном, да дегтем, да водорослями сухими). И только в четвертом абзаце автор подводит читателя к тому событию, которое послужит толчком к раскрытию образа персонажа, – путешествию Никишки.
В первой части рассказа точки зрения рассказчика и персонажа накладываются друг на друга и тесно взаимодействуют: авторское повествование передает точку зрения героя, выступающего наблюдателем. Избранная структура повествования позволяет автору, с одной стороны, передать силу впечатлений и глубину переживаний Никишки, с другой – показать величественную, завораживающую тайнами красоту северной природы. Подвижная пространственная позиция персонажа дает возможность художественного описания реалий окружающего мира в разных ракурсах, в той последовательности, которая определяется восприятием Никишки. Речевыми сигналами изменения пространственной точки зрения является большое количество предложно-падежных форм с локальным значением и наречий места (Пусто впереди, пусто назади, пусто слева, пусто справа. Справа море, слева лес. А в лесу что?; …Куда идти? Справа море, слева горы, сзади камень и спереди камень и др.), синтаксические конструкции со значением местонахождения и указательно-бытийные предложения (Недалеко от берега – камни; А слева все бревна да бревна; А внизу осыпь каменная…; Вон красные мокрые медузы, оставшиеся после отлива, похожие на окровавленную печенку и др.). Маркерами чередования явлений, которые наблюдает Никишка, выступают регулярно повторяющиеся, имеющие разговорный характер союзы а и а то. Параллельные синтаксические конструкции, предложения с рядами однородных членов не только фиксируют последовательность восприятия деталей мира природы во всем их многообразии, но и маркируют сказовую, фольклорную манеру изложения.
Таким образом, в рассмотренной части произведения авторское повествование передает преимущественно точку зрения персонажа-наблюдателя – зрительную точку зрения, обусловленную постоянным перемещением героя в пространстве, и сенсорную, соотносимую с богатейшей палитрой ощущений: вкусовых, обонятельных, слуховых, тактильных: Никишка задумался, смотрит вокруг, хочет тайну такую понять, чтобы все, что видит, разом открылось ему. Да не понять этой тайны, смотри только с тоской, впитывай глазами, слушай ушами да нюхай. И смотрит Никишка зачарованный, думает, а тропа все дальше в лес забирается, тихо становится, золотисто. Под ногами коня языки желтые, красные, оранжевые. Мхом пахнет, грибами, янтарные рыжики везде, румяные волнушки. Весь лес горит, елочки только зеленые, да вереск стелется приплюснутыми островками. Красен лес, а из-под земли камни обомшелые, темные и бурые, выпирают, да стоят особняком серые, изуродованные, скрученные елки и березы… Психологическая точка зрения, в том числе эмотивная, высвечивающая нюансы мировосприятия ребенка, является доминирующей в структуре повествования:
Воля, простор везде, воздух синий, резкий, и никого нет вокруг, на много верст. Попадет когда тоня рыбачья пустая, заброшенная. Стены мхом поросли, окошки маленькие, голову только просунуть, крыша осела, прохудилась, да и сама тоня на один бок села, другой задрала, глядит окошками в пустое небо. Вешала повалены, все рушится, только крест старый поморский, черный, восьмиугольный, страшно торчит, будто страж, поставленный навечно, и нет ему смены. Жутко глядеть на такое, отвернись - и мимо, мимо...
Но Никишка не боится. Знает, в таких избушках лешаки живут, смирные, грустные. Скучно им, спят целый день. И теперь спали, да услыхали, едет мимо Никишка, проснулись, зевают, в окошки потихоньку выглядывают. У одного борода черная, у другого - сивая, у третьего - вовсе не поймешь какая. Болбонят любопытно им, куда это Никишка едет.
Специфика детской точки зрения находит отражение и в образных речевых средствах – метафорах и сравнениях: Ступит иногда с маху на медузу, разбрызгается она по песку, как редкий камень драгоценный; А звук на таких мостах глухой, мертвый, как по гробу, и вода внизу темная, будто крепкий чай; А земля впереди все мысы в море выставляет, будто длинные жадные пальцы и др.
Последний абзац первой части, помимо прагматической функции, свойственной всем сильным позициям, выполняет функцию эстетически настраивающую. Позиция персонажа здесь становится статической, внимание Никишки сосредоточено на отцовской тоне. Точка зрения рассказчика сужается – перед читателем возникает локальная картина поморского быта рыбака, воссозданная автором с помощью ярких художественных деталей: Выезжает Никишка из лесу, перед ним избушка - тоня отцовская. Все новое, все крепко и ладно, из трубы дымок курится, на вешалах сети сушатся, рыбой пахнет, на катках карбас лежит, черным боком маслится. На пороге отец сидит, топором постукивает, весло кормовое ладит да песню поет.
Во второй части рассказа соотношение субъектных планов рассказчика и персонажа меняется: субъектно-речевой план персонажа усиливается за счет включения в текст прямой речи. По сути динамика всей части определяется меной реплик Никишки и его отца.
Почему в качестве ведущей композиционно-речевой формы во второй части автор выбирает диалог? Обращает на себя внимание большое количество вопросительных реплик главного персонажа (17 из 39). Очевидно, что разговор с отцом для Никишки – один из путей познания неведомого (А ты понимаешь, об чем березы говорят? Реки, те в море утекают, а море куда утекает? А если темна погода, страшно на карбасе? и др.). Пристального «всматривания» в реалии природы, внимательного, по-детски непосредственного разглядывания окружающего мира недостаточно для постижения его тайн. Необходимо отцовское СЛОВО, передающее житейский опыт человека, который открыт этому миру и взаимодействует с ним на равных. В этом ключе сопоставимы романтический образ отца (Смотрит Никишка на отца, какой он большой, красный, солнцем освещенный, как царь лесной) и образ моря, приветливо «встречающего» рыбаков (Встал Никишка, идет с отцом на берег, а море радуется, вспыхнет, заиграет, заголубеет, так и манит, так и расстилается).
Во второй части изображение реалий рыбацкого хозяйства, трудовой жизни помора передается с позиции персонажа-наблюдателя, аналогично тому, как в первой части раскрывался таинственный и прекрасный мир северной природы. Однако здесь герой выступает не только в роли наблюдателя, но и в позиции участника действия: Никишка впервые ловит семгу, обретает опыт сурового рыбацкого труда, который явился для героя одним из путей проникновения в «тайны». Автор подводит читателя к мысли о том, что активное физическое взаимодействие с природой, например, посредством промысловой деятельности, дает возможность человеку более глубокого постижения мира.
В последнем абзаце второй части художник, кардинально меняя пространственную позицию повествователя, неожиданно соединяет в пейзаже мир природы и мир человека: Молчит все: молчит море, карбас беззвучно качает, молчит берег, не доносится оттуда ни звука. Низкое уже солнце скрылось в облаках, потемнело все кругом, запечалилось. И никого нигде нет! Пусто везде, безлюдье, летают редкие чайки, на берегу в лесу рябки притаились да качаются в карбасе два рыбака и с ними семга заснувшая. «Беззвучность» созданной картины, ее пространственная безграничность, неохватность подчеркиваются двумя взаимодействующими семантическими рядами. Первый ряд содержит лексику с общей семой, в том числе ассоциативной, «тишина»: молчит (3 раза), ни звука, беззвучно, притаились, уснувшая; второй объединяет языковые единицы с семой «пустота»: никого нигде нет, пусто, безлюдье, редкий.Пейзаж становится предельно обобщенным, вневременным, и человек, его жизнь гармонично вписываются в вечный мир природы. Образ мира, молчаливого, со стертыми земными границами, «развернется» и в контексте последней части рассказа, в которой повторяются речевые средства, обозначающие «тишину», «пустоту», «темноту»: Солнце давно село, леса не видно…; Вот совсем гаснет свет…; Смотрит Никишка, смотрит отец и молчит, пес смотрит и тоже молчит. Молчит и лошадь… все молчит.
В третьей части ракурсы изображения меняются. В первом абзаце взгляд рассказчика перемещается внутрь отцовской избушки. Детальное описание поморского быта дается с точки зрения персонажа-наблюдателя, отражающей все слуховые ощущения и зрительное восприятие предметов. Пространство избушки сужается, заполняется множеством деталей и звуков: Гудит печка, потрескивает, тепло в избушке, за окошками сумерки. Зажег отец лампу, между ног ведро поставил с водой, шкерает на уху пятнистую тресочку, темную, горбатую рявшу, тонкую навагу; …отец чего-то говорит мирное, давно знакомое, родное: о рыбе говорит, о море, о ботах, о деревне, о ветрах - полуношнике, побережнике, шелонике, обеднике... Большой отец, склонился низко над ведром, волосы, как у Никишки, белесые на глаза свесились, борода распушилась, сам неподвижен, руки только двигаются, нож сверкает, рыба в ведро с плеском падает, тень отцовская на стене вздрагивает. Говорит, говорит отец низким голосом.
Пространство вновь расширится в связи с изменением позиции персонажа (снизу – вверх): отец и Никишка выйдут из избы и будут наблюдать грандиозную картину жизни неба и моря. Звуки, краски, сырой ветер, светлеющее море, небесный огонь и человек со своими повседневными заботами, мыслями изображаются автором как единое целое.
Итак, архитектоника текста тесно связана с его повествовательной структурой.Определяющей в структуре повествования является психологическая точка зрения персонажа, отражающая особенности детского восприятия окружающего мира и передающая переживание, осмысление того, что наблюдал Никишка в путешествии берегом моря, что слышал от отца, что чувствовал, впервые участвуя в ловле семги. Неслучайно, одним из регулярных языковых повторов в тексте является повтор глаголов мысли, характеризующий главного героя: думать, думаться, подумать, задуматься, понять и др.
Таким образом, архитектоника текста, его композиционно-речевая организация мотивированы идеей автора о единстве человеческого существования и окружающего мира, равновеликости человека и природы. Приблизиться к разгадке тайн этого мира, проникнуть в суть явлений возможно путем неспешного, пристального разглядывания деталей, осмысления увиденного и услышанного; посредством усвоения житейского опыта других людей и активного труда.
Вопросы и задания
1. Прочитайте рассказ Ф.А. Абрамова «Из колена Аввакумова». Выполните комплексный филологический анализ текста, используя приведенную ниже схему:
1) характеристика архитектоники текста и установление функций сильных позиций текста;
2) определение типа повествования, характеристика повествовательной структуры;
3) выявление повторов речевых средств, определение их роли в системе художественного текста;
4) рассмотрение системы словесных образов (их соотнесенность друг с другом, с изображаемым миром, с сюжетом);
5) анализ художественного времени и пространства;
6) характеристика мотивной структуры и анализ системы образов произведения;
7) характеристика идейно-эстетического содержания.
Разработайте конспект урока, посвященного изучению этого рассказа.
2. Разработайте фрагмент урока- экскурсии по творчеству одного из северных писателей с использованием биографического и локально-исторического методов анализа текста.
3. Подготовьте презентацию и доклад на тему «Путешествие русских писателей второй половины ХХ века по Северу» (на материале жизни и творчества одного-двух авторов). Продумайте систему заданий и вопросов, которые можно было бы предложить школьникам при работе с этим материалом.
4. Составьте вопросы и задания для викторины в 8 – 9 классах на тему «Образ Севера в русской литературе XXвека»; продумайте критерии оценки ответов школьников.
5. Составьте литературную карту региона.Разработайте презентацию литературной карты региона для 5 – 6 классов.
6. Разработайте конспект урока для 7 – 8 классов по одному из произведений Северного текста русской литературы для детей.
Рекомендуемая литература
1. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.
2. Болотнова Н.С. Филологический анализ текста. М., 2007.
3. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971.
4. Галимов Ш.З. Чувство времени: заметки о творчестве архангельских писателей. Архангельск, 1966.
5. Галимова Е.Ш. Северный текст русской литературы как региональный сверхтекст // Геокультурное пространство Европейского Севера: генезис, структура, семантика: сборник научных статей. Материалы V и VI Поморских чтений по семиотике культуры. Архангельск, 2011. С.405-412.
6. Детская литература стран Баренцева региона: хрестоматия. Архангельск, 2005.
7. Есин А.Б. Принципы и приёмы анализа литературного произведения. М., 1999.
8. Литературный Север: Книга для учащихся 5 – 8 классов / Сост. Л. С. Скепнер. Архангельск, 1995.
9. Лихачёв Д., Янин В. Русский Север как памятник отечественной и мировой культуры // Коммунист. 1986. № 1. С. 115.
10. Лукин В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории. Аналитический минимум. М., 2005.
11. Любомудров А. М. Север России в истории русской литературы XX века (по материалам словаря Пушкинского Дома) // Северный текст русской литературы. Вып. 1. Архангельск, 2009.
12. Николина Н.А. Филологический анализ текста. М., 2003.
13. Теребихин Н. М. Метафизика Севера. Архангельск, 2004.
14. Теребихин Н. М. Сакральная география Русского Севера: религиозно-мифологическое пространство севернорусской культуры. Архангельск, 1993.
15. Тюпа В.И. Анализ художественного текста. М., 2008.
16. Успенский Б.А. Поэтика композиции: Структура художественного текста и типология композиционной формы. М., 1979.
[1] Распутин В.Г. Доклад на ХIV Рождественских чтениях. Режим доступа: www. rodnayaladoga.ru (дата обращения: 03.03.2016).
[2] Меднис Н.Е. Сверхтексты в русской литературе. Новосибирск, 2003.
[3] Мурзин Л.Н. Язык, текст, культура // Человек – текст – культура. Екатеринбург, 1994. С. 166.
[4] Болотнова Н.С. Филологический анализ текста. М., 2007. С. 25.
[5]См., например, представление художественного текста в виде трех взаимосвязанных уровней: идейно-эстетического, жанрово-композиционного и собственно языкового как эстетической речевой системы (Максимов Л.Ю. О языке и композиции художественного текста // Язык и композиция художественного текста. М., 1983).
[6] Данилевская Н.В. Лингвостилистический анализ художественного текста // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М., 2003. С. 196-197.
[7]Болотнова Н.С. Филологический анализ текста. М., 2007. С. 402-485.
[8]См. примеры использования психологического метода: Есин Е.Б. Психологизм русской классической литературы. М., 1988.; Гудонене В. Искусство психологического повествования (от Тургенева к Бунину). Вильнюс, 1998.С. 8-119.
[9]См. примеры использования культурно-исторического метода: Михайлова Н.И. «Евгений Онегин» в контексте европейской культуры (о поэтике пушкинского романа в стихах)//Пушкин: исследования и материалы: сб. науч. тр. СПб., 2003. Т. XVI-XVII. С.234-242; Кузнецова Т.В. Россия в мировом культурно-историческом контексте: парадигма народности. М., 1999.
[10] См. примеры использования сопоставительного метода: Алексеев М.П. Пушкин: сравнительно-исторические исследования. Л., 1984.; Заборов П.Р. Русская литературы и Вольтер. М., 1978;Чернухина И.Я. Основы контрастивной поэтики. Воронеж, 1990.
[11]См. примеры использования социологического метода: Переверзев В.Ф. Гоголь. Достоевский. Исследования. М., 1982.; Пиксанов Н.К. Роман Гончарова «Обрыв» в свете социальной истории. Л., 1968.
[12]См. примеры использования формального метода: Шкловский В.Б. «Война и мир» Л. Толстого: (Формально-социологическое исследование) // Новый ЛЕФ. 1928. № 5. С. 5-15; Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка. М., 1965.
[13]См. примеры использования структурного метода:Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста: Структура стиха // Лотман Ю.М.О поэтах и поэзии. СПб., 1996. С. 18-252; Гаспаров М.Л. "Снова тучи надо мною": Методика анализа // Гаспаров М.Л. Избр. тр.: В 3-х т. М., 1997.Т.2. С.9-20.
[14] Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста: Структура стиха. Л., 1972. С. 240.
[15] См., например: Болотнова Н.С. Филологический анализ текста. М., 2007; Кайда Л.Г. Композиционный анализ художественного текста. Теория. Методология. Алгоритмы обратной связи. М., 2000.
[16] Черемисина Н.В. О трех закономерных тенденциях в динамике языка и в композиции текста // Композиционное членение и языковые особенности художественного произведения. М., 1987. С. 19.
[17] Там же. С. 18-19.
[18] Структура повествования в произведениях русской литературы была предметом пристального изучения многих ученых-филологов. См., например: Галимова Е.Ш. Поэтика повествования русской прозы ХХ века (1917 – 1985). Архангельск, 2002; Кожевникова Н.А. Типы повествования в русской литературе XIX-XX вв. М., 1994; Успенский Б.А. Поэтика композиции: Структура художественного текста и типология композиционной формы. М., 1979 и др.
[19] Новиков Л.А. Художественный текст и его анализ. М., 2003. С. 16.
[20]Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963. С. 141.
[21] Николина Н.А. Филологический анализ текста. М., 2003. С. 48.
[22] См. примеры использования концептуального метода: Галимова Е.Ш. Концептосфера <воля/свобода> в художественных картинах мира Северного и Сибирского текстов русской литературы // Северный и Сибирский тексты русской литературы как сверхтексты: типологическое и уникальное. Архангельск, 2014. С.211-226; Володина Н.В. Концепт «север» в русской поэзии ХIХ века // Северный и Сибирский тексты русской литературы как сверхтексты: типологическое и уникальное. Архангельск, 2014. С. 202-210.
[23] Васильева Т.И. Литературоведческий подход к изучению художественного концепта // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2012. № 7 (18). Часть 1. С.51-54.
[24] Там же. С. 52.
[25] Новиков Л.А. Художественный текст и его анализ. М., 2003. С. 31.
[26] Данилевская Н.В. Методы лингвостилистического анализа // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М., 2003. С. 226-227.
[27] Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М., 2008. С. 33-34.
[28] См. примеры использования метода интертекстуального анализа: Кузьмина Н.А. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка. Екатеринбург-Омск, 1999; Шадурский В.В. Интертекст русской классики в прозе Владимира Набокова. Великий Новгород, 2004.
[29]Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.
[30]Лихачев Д.С. Текстология: На материале русской литературы X-XVII веков. Л., 1983.
[31] См. примеры использования метода мифопоэтического анализа: Топоров В.Н. Странный Тургенев. М.,1998; Галимова Е.Ш. Мифопоэтический характер образа северной реки в романе Владимира Личутина «Река любви» // Славянская филология: ХХ век. Материалы междунар. науч. конф. Архангельск, 2011. С.20-33.
[32] Бабенко Л.Г., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика. М., 2003.
[33] Петров А.В. Северяне и северная речь в оценке северных поэтов // Северный текст русской литературы. Вып. 3. Северный текст как локальный сверхтекст. Архангельск, 2013. С. 96-107.
[34]Топоров В.Н. Петербург и петербургский текст русской литературы: Введение в тему / В. Н. Топоров. Труды по знаковым системам. Вып. 18. Тартуский ун-т, 1984. С. 4-29.
[35] Меднис Н.Е. Сверхтексты в русской литературе. Новосибирск, 2003. С. 21.
[36] Меднис Н.Е. Сверхтексты в русской литературе. Новосибирск, 2003. С. 14.
[37]Купина Н.А., Битенская Г. В.Сверхтекст и его разновидности // Человек – текст – культура : коллектив. моногр. / Под ред. Н.А. Купиной, Т.В. Матвеевой. Екатеринбург, 2004. С. 215.
[38] Лошаков А.Г. Сверхтекст: проблема целостности, принципы моделирования / А.Г. Лошаков // Известия РГПУ им. А.И. Герцена, 2008. С.102.
[39]Теребихин Н.М. Сакральная география Русского Севера: религиозно-мифологическое пространство севернорусской культуры. Архангельск, 1993; Лукоморье: очерки религиозной теософии и маринистики Северной России. Архангельск, 1999; Метафизика Севера. Архангельск, 2004.
[40] Галимова Е.Ш. Северный текст русской литературы как региональный сверхтекст // Геокультурное пространство Европейского Севера: генезис, структура, семантика: сборник научных статей. Материалы V и VI Поморских чтений по семиотике культуры / Под ред. Н.М. Теребихина. Архангельск, 2011. С.404.
[41] Кошелев В.А. «Северный текст» русской словесности // Северный текст в русской культуре: Материалы международной конференции. Северодвинск, 25 – 27 июня 2003 г. Архангельск, 2003. С.10.
[42] Попков Ю.В., Тюгашев Е.А. Метафизика Севера в контексте натурфилософских интуиций Г.Д. Гачева // Поморские чтения по семиотике культуры: Геокультурное пространство Европейского Севера. Архангельск, 2011. Вып. 5. С. 37-50.
[43] Там же. С. 37.
[44] Теребихин Н.М. Метафизика Севера. Архангельск, 2004. С. 140.
[45] Цит.по: Абашев В.В. Геопоэтический взгляд на историю литературы Урала //Литература Урала: история и современность. Екатеринбург, 2006. С. 17-29.
[46] Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.,1990. С. 8.
[47]Березин В., Голованов В., Рахматуллин Р., Балдин А., Замятин Д., Гринева Г., Замятина Н., Балдин Н. Геопоэтика и географика//Журнальный зал (электронный журнал). Режим доступа: http://magazines.russ.ru/october/2002/4/publ.html (дата обращения: 02.02.2016).
[48]Лихачёв Д.С., Янин В.Л. Русский Север как памятник отечественной и мировой культуры // Коммунист. 1986. № 1. С. 115.
[49]. Там же.
[50]Абашеев В.В. Пермь как текст. Пермь, 2000. С. 11-12.
[51]Теребихин Н.М. Образы и символы священной географии Севера //Поморские чтения по семиотике культуры: Север в сакральном и геоэтнокультурном пространстве России. Архангельск, 2013. Вып. 7. С. 179-187.
[52]Березин В., Голованов В. и др. Геопоэтика и географика. Режим доступа:. http://magazines.russ.ru/october/2002/4/publ.html(дата обращения: 9.02.2016).
[53]Замятин Д.Н. Гуманитарная география: предмет изучения и основные направления развития// Поморские чтения по семиотике культуры: Геокультурное пространство Европейского Севера. Архангельск, 2011. Вып. 5. С.17.
[54] Там же. С.19.
[55]Кеннет Уайт. Геопоэтика как метафизика // Введение в геопоэтику. М., 2013. С.19-29.
[56] Абашеев В.В. Геопоэтический взгляд на историю литературы Урала //Литература Урала: история и современность. Екатеринбург, 2006. С. 17-29.
[57]Там же. С. 17.
[58] Анциферов Н.П. Проблемы урбанизма в русской художественной литературе. Опыт построения образа города – Петербурга Достоевского – на основе анализа литературных традиций. М., 2009. 581 с.; Анциферов Н.П. Душа Петербурга. Пб.,1922; Анциферов Н.П. Петербург Достоевского. Пб., 1923; Анциферов Н.П. Быль и миф Петербурга. Пб., 1924.
[59]Лихачёв Д.С. В поисках выражения реального // Вопросы литературы. – 1971. № 11. С.74–88.
[60] Лотман Ю.М. Символика Петербурга// Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек – текст – семиосфера – история. М., 1999. С.275–295.
[61] Осповат А.Л., Тименчик Р.Д. «Печальну повесть сохранить». Об авторе и читателях «Медного всадника». М., 1985.
[62] Топоров В.Н. Петербург и петербургский текст русской литературы: Введение в тему / В. Н. Топоров. Труды по знаковым системам. Вып. 18. Тартуский ун-т, 1984. С. 4-9.
[63] Московская Д.С. Н.П. Анциферов и художественная местнография русской литературы 1920-30-х гг.: К истории взаимосвязей русской литературы и краеведения. М., 2010.; Московская Д.С. Биография местности в русской литературе эпохи борьбы за новый быт // В поисках новой идеологии: социокультурные аспекты русского литературного процесса 1920 – 30-х гг. М., 2010.
[64] Лихачёв Д.С. Николай Павлович Анциферов //Анциферов Н.П. Душа Петербурга. Петербург Достоевского. Быль и миф Петербурга. Приложение к репринтному воспроизведению изданий 1922 – 1924 гг. М., 1991. С. 4.
[65] Московская Д.С. Локально-исторический метод в литературоведении Н.П. Анциферова и русская литература 1920-1930-х гг. (Проблемы взаимосвязей краеведения и художественной литературы). Автореферат дис. на соискание уч. степ. д.ф.н. М., 2011. Режим доступа: cheloveknauka.com/lokalno-istoricheskiy-metod-v-literaturovedenii-n-p-antsiferova-i-russkaya-literatura-1920-1930-h-gg (дата обращения: 10.01.2016).
[66] Королёва С.Ю. Теория мифа и практика литературоведческого анализа: к проблеме междисциплинарных связей. Режим доступа: www.ruthenia.ru (дата обращения: 10.01.2016).
[67] Там же.
[68] Захарова Н.Н. Архангельский Север в древнескандинавской литературе и фольклоре // Поморские чтения по семиотике культуры: Геокультурное пространство Европейского Севера: генезис, структура, семантика. Архангельск, 2011. С. 421-428.
[69] Попков Ю.В., Тюгашев Е.А. М.В. Ломоносов и метафизика Севера. Режим доступа: filosof10.narod.ru/lib/Filosofia/lomonosov_nord.doc (дата обращения: 10.01.2016).
[70] Фомин А.И. Описание Белого моря. М., 2009. С. 9.
[71] Цитаты приводятся по изданию: Петр Челищев. Путешествие по северу России в 1791 году // Соловецкое море. 2002. №1. С. 82–94.
[72]Мордвинов Я.Я. Записки капитана Якова Яковлевича Мордвинова / Под ред. и с прим. Вл. Мордвинова. СПБ., 1888. С. 1.
[73] Северные ворота России. Сообщения путешественников 17-18 веков об Архангельске и Архангельской губернии // Составитель и автор вступительной статьи Николаев Д. М., 2009. С. 9-10.
[74] Галимова Е.Ш. Поэзия пространства: образы моря, реки, леса, болота, тундры и мотив пути в Северном тексте русской литературы. Архангельск, 2013. Галимова Е.Ш. Поэзия Архангельского Севера XX-XXI веков. Архангельск, 2014 и др.
[75] Скепнер Л.С. Словесное искусство Русского Севера в литературном образовании и развитии школьников. Архангельск, 2002.
[76] Любомудров А.М. Север России в истории русской литературы XX века (по материалам словаря Пушкинского Дома) // Северный текст русской литературы: сборник. Выпуск 1. Архангельск, 2009. С. 5–19.
[77] Фесенко Э.Я. Притяжение севера. Архангельск, 2015.
[78] Никонова Т.А. Региональная литература и концепция истории русской литературы первой трети XX века// Северный текст русской литературы: типологическое и уникальное. Архангельск, 2014. С. 122–129.
[79] Любомудров А.М. Север России в истории русской литературы XX века (по материалам словаря Пушкинского Дома) // Северный текст русской литературы: сборник. Выпуск 1. Архангельск, 2009. С. 5-19.
[80] Белинский В. Г. Подарок на Новый год. Детские сказки дедушки Иринея // Белинский В. Г., Чернышевский Н.Г. Добролюбов Н.А. О детской литературе. М., 1954. С.78.
[81] Литературный Север: Книга для учащихся 5 – 8 классов / Сост. Л.С. Скепнер. Архангельск, 1995; Детская литература стран Баренцева региона: хрестоматия / Отв. Ред. Э.И. Николаева. Архангельск, 2005. 290 с.
[82] Любомудров А. М. Север России в истории русской литературы XX века (по материалам словаря Пушкинского Дома) // Северный текст русской литературы. Вып. 1 / Сост. Е. Ш. Галимова. Архангельск, 2009. С. 5-19.
[83] Любомудров А. М. Север России в истории русской литературы XX века (по материалам словаря Пушкинского Дома) // Северный текст русской литературы. Вып. 1 / Сост. Е. Ш. Галимова. Архангельск, 2009. С. 18.
[84]Семёнова С. Г. Валентин Распутин. М., 1987. С. 17.
[85] Толкачёв В. Ф. «Стреляет осень из тугого лука…»: памяти поэта А. Пичкова // Двина. 2006. № 4. С.55-56.
[86] Жернаков Н.К. Таким он был // Правда Севера. – 1981 – 31 января. С. 6.
[87] Московская Д.С. Локально-исторический метод в литературоведении Н.П. Анциферова и русская литература 1920-1930-х гг. (Проблемы взаимосвязей краеведения и художественной литературы). Автореферат дис. на соискание уч. степ. д.ф.н. М., 2011. Режим доступа: cheloveknauka.com/lokalno-istoricheskiy-metod-v-literaturovedenii-n-p-antsiferova-i-russkaya-literatura-1920-1930-h-gg (дата обращения: 10.01.2016).
[88] Там же.
[89]Возмутительный случай // Северное утро. – 1915. – 09.07. Режим доступа: webirbis.aonb.ru/irbisdoc./kr/2015/sev-utro-150-09-07-1915/#3 (дата обращения: 21.01.2016).
[90] Цитаты приводятся по изданию: Марков М. Трудное детство. Архангельск, 1963. 162 с.
[91] Елена Волкова. Соловецкий монастырь в воспоминаниях паломников и трудников (по материалам историко-этнографических экспедиций СГИАПМЗ) // Соловецкое море. Выпуск 9. 2010. С. 99.
[92] Цитаты приводятся по изданию: Пётр Челищев. Путешествие по Северу России в 1791 году // Соловецкое море. Выпуск 1. 2002. С. 82-94.
[93] Цитаты приводятся по изданию: СлучевскийК.К. По Северу России. Путешествие Их Императорских Высочеств великого кн. Владимира Александровича и великой кн. Марии Павловны в 1884 и 1885 годах. С.-Петербург, 1886. Т. 1.
[94] Цитаты приводятся по изданию: Фёдоров П.Ф. Соловки. Кронштадт,1889.
[95] Цитаты приводятся по изданию: Энгельмейер А.К. По русскому и скандинавскому Северу. Путевые воспоминания. М., 2009. С. 59.
[96] Кеннет Уайт. Альбатросова скала. Предисловие // Введение в геопоэтику: Одиночные экспедиции в океане смыслов. Антология. М., 2013. С. 22-29.
[97] Соловецкий патерик. М., 1991. С.3.
[98] Елена Волкова. Соловецкий монастырь в воспоминаниях паломников и трудников (по материалам историко-этнографических экспедиций СГИАПМЗ). // Соловецкое море. Вып. 9. 2010. С. 99-109.
[99] Теребихин Н.М. Метафизика Севера. Архангельск, 2004. С. 140.
[100] Цитаты приводятся по изданию: Максимов С.В. Год на Севере. Архангельск, 1984.
[101]Максим Исповедник. Схолия 14: О Божественных именах, 5, 4.
[102] СлучевскийК.К.Там же. С. 101.
[103] СлучевскийК.К.Там же. С. 101.
[104] «На границе с надеждой…» Интервью с поэтом Ю. Кублановским. Беседа А. Вигилянской. Режим доступа: http:// www.portal-slovo.ru/slovo/15685.php?PRINT=Y(дата обращения: 08.01.2014).
[105] Там же.
[106] Там же.
[107]Цитаты приводятся по изданию: Кублановский Ю.М. Избранное. М., 2006. 352 с.
[108]«На границе с надеждой…» Интервью с поэтом Ю. Кублановским. Беседа А. Вигилянской. Режим доступа: http:// www.portal-slovo.ru/slovo/15685.php?PRINT=Y (дата обращения: 08.01.2014).
[109] «Не оскорбить память невинно убиенных». Беседа с поэтом Ю Кублановским. Беседа А. Мага. Режим доступа: http:// www.pravoslavie.ru/guest/43384.htm (дата обращения: 08.01.2014).
[110]«История как понимание жизни». Беседа с поэтом и публицистом, лауреатом Новой Пушкинской премии 2006 г. Ю. Кублановским. Беседа А. Соколовского. Режим доступа: http:// his.1september.ru/article.php?ID=200602104 (дата обращения: 08.01.2014).
[111]Кублановский Ю.М. Прощание игумена // Соловецкое море. Вып. 6 / Под ред. В.В. Матонина. Архангельск, 2007. С. 156.
[112]«На границе с надеждой…» Интервью с поэтом Ю. Кублановским. Беседа А. Вигилянской. Режим доступа: http:// www.portal-slovo.ru/slovo/15685.php?PRINT=Y(дата обращения: 08.01.2014).
[113]«Не оскорбить память невинно убиенных». Беседа с поэтом Ю. Кублановским. Беседа А. Мага. Режим доступа: http:// www.pravoslavie.ru/guest/43384.htm (дата обращения: 08.01.2014).
[114]«На границе с надеждой…» Интервью с поэтом Ю. Кублановским. Беседа А. Вигилянской. Режим доступа: http:// www.portal-slovo.ru/slovo/15685.php?PRINT=Y (дата обращения: 08.01.2014).
[115] Там же.
[116].Анчишкин В.Н. Арктический роман. Режим доступа:www.e-reading.club/chapter.php./1024500/15/Anchishkin_-_Arcticheskiy_roman.html (дата обращения: 01.06.2015).
[117]Цитаты приводятся по изданию: Давыдов З.С. Беруны. Из Гощи гость. М., 1971. Режим доступа: publi.lib.ru/ARCHIVES/D/DAVYDOV-Zinoviy-Samoylovich/-davydov-Z.S.html (дата обращения: 01.06.2015).
[118]Цитаты приводятся по изданию: Лепехин И.И. Путешествия академика И.И. Лепехина в 1772 году. Ч. IV. СПб., 1805.
[119] Цит. по: Криничная Н.А. От Соловков – к Беловодью: от исторической песни – к легенде // Мировоззрение и культура севернорусского населения. М., 2006. С. 175.
[120] Цитаты приводятся по изданию: Мордвинов Я.Я. Записки капитана Якова Яковлевича Мордвинова. СПБ., 1888.
[121] Зайцев Б.К. Улица святого Николая: очерки и рассказы. М., 2011. С. 4.
[122] Цитаты приводятся по изданию: Дамаскин, иеродиакон. Сравнение Афонской горы с Соловецким монастырем, и лес на оной. //Афонская гора и Соловецкий монастырь. Труды чудовского иеродиакона Дамаскина (1701 – 1706). Сообщил Свято-Троицкой Сергиевой лавры Архимандрит Леонид. Памятники древней письменности. СПб., 1883.
[123] Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы // Лихачев Д.С. Избранные работы: в 3 т. Т. 1. СПб., 1998. С. 640.
[124] Виролайнен М.Н. Исторические метаморфозы русской словесности. СПб., 2007. С. 131.
[125] Теребихин Н.М. Сакральная география Русского Севера. Архангельск, 1993. С. 13.
[126] Цитаты приводятся по изданию: Ломоносов М.В. Пётр Великий // Ломоносов М.В. Избранные произведения. Л., 1986.
[127]Теребихин Н.М. Лукоморский миф и Бьярмийская сага // Теребихин Н.М. Метафизика Севера. Архангельск, 2004. С. 140.
[128] Цитаты приводятся по изданию: Ауров Н. Под полуночным солнцем // Архангельская областная научная библиотека им. Н. А. Добролюбова. Режим доступа: http://webirbis.aonb.ru (дата обращения: 16.01.2015).
[129]Цитаты приводятся по изданию:Коринец Ю.И. В белую ночь у костра. Режим доступа:http://www.e-reading.club/book.php?book=29487 (дата обращения: 20.01.2016).
[130] Казаков Ю. Северный дневник. Режим доступа: www.litmir.info/br/?b=60042 (дата обращения – 20.01.2016).
[131] См., например: Виноградов В.В. О языке художественной прозы. М., 1980; Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970; Одинцов В.В. Стилистика текста. М., 1980; Успенский Б.А. Поэтика композиции. М., 1970.
[132]Хализев В. Е. Композиция // Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. С. 163.
[133] Понятия предложены И.Р. Гальпериным. См.: Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981.
[134] Лукин В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории. Аналитический минимум. М., 2005. С. 87-130.
[135] См., например: Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. СПб., 1999; Кухаренко В.А. Интерпретация текста. М., 1988; Лукин В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории. Аналитический минимум. М., 2005.
[136] Николина Н.А. Филологический анализ текста. М., 2003. С. 101.
[137] Там же. С. 48.
[138] Цитаты приводятся по изданию: Казаков Ю.П. Избранное. М., 2004.
[139] Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. Режим доступа: http://www.slovopedia.com/4/210/673171.html (дата обращения: 10.03.2016).
Дата: 2019-12-10, просмотров: 355.