До XX в. считалось, что наука развивается плавно, постепенно, эволюционно: год за годом накапливаются новые факты, делаются научные открытия, приумножаются теории, в результате чего люди узнают о природе все больше и больше. В XX в. представление радикально изменилось: теперь считается, что в развитии науки есть не только эволюция, которая выражается в постепенности, плавности и последовательности, но и революции, т.е. кризисы, обвалы, скачки, перестройки. Объективной основой для возникновения кумулятивистской модели развития науки стал факт накопления знаний в процессе научной деятельности. Основные положения этой модели можно сформулировать следующим образом. Каждый последующий шаг в науке можно сделать, лишь опираясь на предыдущие достижения. При этом новое знание всегда совершеннее старого, оно более адекватно воспроизводит действительность, поэтому все предыдущее развитие науки можно рассматривать как предысторию. Значение имеют только те элементы научного знания, которые соответствуют современным научным теориям. Идеи и принципы, от которых современная наука отказалась, являются ошибочными и представляют собой заблуждения, уход в сторону от основного пути ее развития. По мнению Г. Спенсера в процессе развития науки меняется лишь степень общности выдвигаемых концепций, которая зависит от широты обобщений, возрастающей по мере накопления опыта. По его мнению, прерывность в науке обусловлена, прежде всего, актами творчества, появлением нового знания, не похожего на старое, но которое надо каким-то образом вывести из старого, чтобы сохранить непрерывность развития. Появление принципиально нового знания, возникновение фундаментально новой теории в развитии науки характеризуются скорее философским, чем естественно-научным типом мышления. Спенсер выводил за пределы науки всякое философствование, что делало историю науки плавной, непрерывной, т.е. кумулятивной.

В середине ХХ века в науку проникают идеи прерывности развития. Они четко формулируются в модели научных революций. Работы ряда физиков, философов, методологов и историков науки были посвящены поиску более емкой структурно-понятийной научной формации, чем фундаментальная теория, с помощью которой удалось бы найти механизмы, приводящие к революциям в науке, обосновать смену стилей мышления, научных картин мира, типов научной рациональности. Наиболее известными являются следующие структурно-понятийные формации: научная парадигма Т. Куна, научно-исследовательская программа И. Лакатоса.

Кун считает, что развитие науки представляет собой процесс поочередной смены двух периодов - «нормальной науки» и «научных революций».

Парадигма обладает двумя свойствами: 1)она принята научным сообществом как основа для дальнейшей работы (Понятие парадигмы у Т. Куна тесно связано с категорией "научного сообщества". Научное сообщество состоит из людей, признающих данную парадигму, в свою очередь, парадигма - это то, что членов научного сообщества объединяет.); 2)она содержит переменные вопросы, т.е. открывает простор для исследователей. Парадигма – это начало всякой науки, она обеспечивает возможность целенаправленного отбора фактов и их интерпретаций. В ней содержатся общепринятые образцы решения конкретных проблем. "Нормальной наукой" Кун называет исследование, прочно опирающееся на одно или несколько прошлых научных достижений, которые в течение некоторого времени признаются определенным научным сообществом в качестве основы для развития, то есть это исследование в рамках парадигмы и направленное на поддержание этой парадигмы («…термин "нормальная наука" означает исследование, прочно опирающееся на одно или несколько прошлых научных достижений — достижений, которые в течение некоторого времени признаются определенным научным сообществом как основа для его дальнейшей практической деятельности»). Исследование в нормальной науке направлено на разработку тех явлений и теорий, существование которых парадигма заведомо предполагает. На одном из этапов развития “нормальной науки” непременно возникает несоответствие наблюдений и предсказаний парадигмы, возникают аномалии. «Открытие начинается с осознания аномалии, то есть с установления того факта, что природа каким-то образом нарушила навеянные парадигмой ожидания, направляющие развитие нормальной науки». Это осознание различия между вновь обнаруженными фактами и теорией приводит затем к более или менее расширенному исследованию области аномалии. Когда таких аномалий накапливается достаточно много, прекращается нормальное течение науки и наступает состояние кризиса, которое разрешается научной революцией, приводящей к ломке старой и созданию новой научной теории - парадигмы. Смена парадигм есть не что иное, как научная революция. Научная революция, в отличие от периода постепенного накопления (кумуляции) знаний, рассматривается как такой некумулятивный эпизод развития науки, во время которого старая парадигма замещается полностью или частично новой парадигмой, несовместимой со старой. Решающая новизна концепции Куна заключалась в том, что смена парадигм в развитии науки не является детерминированной однозначно, т.е. не носит линейного характера. В критический момент перехода от одного состояния к другому имеется несколько возможных продолжений. Какая именно точка зрения будет выбрана, зависит от стечения самых разнообразных обстоятельств. Таким образом, логика развития науки содержит закономерность, но закономерность эта «выбрана» случайно из целого ряда других, ничуть не менее закономерных возможностей. кумулятивным этапом являются только исследование в рамках нормальной науки, благодаря умению ученых отбирать разрешимые задачи-головоломки.

. Имре Лакатос считает, что выбор научным сообществом одной из многих конкурирующих исследовательских программ может и должен осуществляться рационально, на основе четких, рациональных критериев. «Жесткое ядро», включающее в себя неопровержимые для сторонников программы исходные положения (нефальсифицируемые гипотезы). То есть то, что является общим для всех ее теорий. "Жесткое ядро" программы сопоставимо с понятием куновской парадигмы. Существование "жесткого ядра" - необходимое условие самого процесса научного исследования.

Это метафизика программы: наиболее общие представления о реальности, которую описывают входящие в программу теории; основные законы взаимодействия элементов этой реальности; главные методологические принципы, связанные с этой программой. Например, жестким ядром ньютоновской программы в механике было представление о том, что реальность состоит из частиц вещества, которые движутся в абсолютном пространстве и времени в соответствии с тремя известными ньютоновскими законами и взаимодействуют между собой согласно закону всемирного тяготения. Работающие в определенной программе ученые принимают ее метафизику, считая ее адекватной и непроблематичной. Но в принципе могут существовать и иные метафизики, определяющие альтернативные исследовательские программы. Так, в XVII в. наряду с ньютоновской существовала картезианская программа в механике, метафизические принципы которой существенно отличались от ньютоновских.

Таким образом по ядру можно судить о характере всей программы.

«Негативная эвристика». Это своеобразный «защитный пояс» ядра программы, состоящий из вспомогательных гипотез и допущений, снимающих противоречия с аномальными фактами, предохраняющий ее ядро от фальсификации, от опровергающих фактов. Этот "защитный пояс" программы принимает на себя огонь критических аргументов. Кольцо вспомогательных гипотез призвано сдерживать атаки контролирующих проб и всячески защищать и консолидировать ядро. И если даже в рамках программы назревают аномалии при решении проблем, их можно не брать во внимание, а продолжать исследование тех задач, которые решаемы. (Известно, что Ньютон, испытывавший трудности с объяснением стабильности солнечной системы, был вынужден допустить, что сам Бог исправляет отклонения в движении планет.) Обладая такой стратегией, ученые вправе заявлять, что они еще доберутся до непонятных и потенциально опровергающих программу фактов и что их существование не является поводом для отказа от программы. Это придает устойчивость развитию науки. Однако рано или поздно позитивная эвристическая сила исследовательской программы исчерпывает себя. Встает вопрос о смене самой программы. «Вытеснение одной программы другой и представляет собой научную революцию». Если у Куна аномалии являются чем-то внешним по отношению к парадигме и возникновение их для парадигмы случайно, то в концепции Лакатоса аномалии предсказываются программой и являются внутренними для научно-исследовательской деятельности. Концепции Т. Куна и И. Лакатоса оказались самыми влиятельными реконструкциями логики развития науки во второй половине XX века. Обе эти концепции опираются на этапы в развитии науки, которые принято называть научными революциями.

В настоящее время мало кто сомневается в существовании научных революций. Однако нет единого мнения о том, что такое «научная революция». Часто ее трактуют как ускоренную эволюцию, т.е. некая теория модифицируется, но не опровергается.

К. Поппер предложил концепцию перманентной революции [26]. Согласно его представлениям, любая теория рано или поздно фальсифицируется, т.е. находятся факты, которые полностью ее опровергают. В результате этого появляются новые проблемы, а движение от одних проблем к другим определяет прогресс науки.

Главный принцип – бескомпромиссная критика и принципиальная гипотетичность знания, предполагающая, что никто не обладает абсолютным, истинным знанием. Научное знание имеет лишь предположительный, гипотетический характер, оно неизбежно ошибочно. Научные гипотезы выдвигаются с тем, чтобы быть опровергнутыми. В этом и заключается рост научного знания, который рассматривается Поппером как часть общего мирового эволюционного процесса. Самообновление – вот основная задача науки. Начавшись с проблем, наука делает вклад в рост научного знания в виде новых, порожденных ею же проблем. Уже фальсификационизм К. Поппера отвергал накопление истины, единственный прогресс, по мнению Поппера, возможный в науке, состоит в разобла­чении и отбрасывании ложных идей и теорий. В его модели развития наука переходит от одних проблем к другим — более глубоким, но науч­ные теории не становятся более глубокими и более истинными. Однако Поппер так и не смог полностью порвать с идеей научного прогресса и разработал концепцию возрастания степени правдоподобия в истори­ческом развитии науки. Кун в этом отношении пошел еще дальше.

Венский кружок: Одной из идей, поддерживающейся большинством членов кружка, было высказывание Э. Маха о том, что «суждения которые не могут быть ни проверены, ни опровергнуты, не имеют отношения к науке». Хотя члены кружка и решили что математические предложения не выражают никаких фактов (они аналитические apriori) и поэтому бессмысленны, они не могли сказать этого об эмпирических науках, которые выражали факты реального мира и были синтетическими aposteriori. Венским кружком был предложен принцип, согласно которому лишь те суждения о реальном мире, которые можно проверить экспериментом, имели смысл. Этот логический принцип получил название верификационизм. Согласно идеям Венского кружка неверифицируемые предложения, помимо того что они были бессмысленными, порождали псевдопроблемы[12].

Фейерабендовская концепция развития науки получила название эпистемологического анархизма. Суть ее состоит в том, что когда ученый сталкивается с новыми фактами, которые не укладываются в общепринятую теорию, то он может по своему произволу руководствоваться одним из 2-х принципов:

1) принцип пролиферации теорий: отбросить старую теорию и придумать вместо нее новую.

2) принцип теоретического упрямства: любую теорию якобы можно сохранять до бесконечности за счет бесконечного количества всяких исключений и допущений. Если Кун утверждал, что в развитие науки последовательно сменяются стадии нормальной науки и научной революции, когда происходит смена парадигмы, то Ф. считает, что такого разделения на стадии не бывает. В качестве примера он приводит физику кон. 19 в., в которой боролись сразу три парадигмы: механистическая, электромагнетическая и тепловая. При этом смена парадигмы никак не отражается на деятельности абсолютного большинства ученых, которым на это наплевать и которые ковыряются в своих ничтожных и никому больше не интересных сюжетиках По мнению Фейерабенда, кумулятивистская модель развития науки, основанная на идее накопления истинного знания, не соответствует реальной истории науки, а представляет собой своего рода методологический предрассудок. Старые теории нельзя логически вывести их новых, а прежние теоретические термины и их смыслы не могут быть полученны из смыслов из терминов новой теории. Смысл и значение теоретических терминов определяется всеми их связями в системе теории, а поэтому их нельзя отделить от прежнего теоретического целого и вывести из нового целого. Он сформулировал эту идею как принцип пролиферации (размножения). Согласно этому принципу, исследователи должны постоянно изобретать теории и концепции, предлагающие новую точку зрения на факты. При этом новые теории несоизмеримы со старыми. Они конкурируют, и через их взаимную критику осуществляется развитие науки. Принцип несоизмеримости, утверждающий, что невозможно сравнение теорий, рассматривается в самом радикальном варианте как невозможность требовать от теории, чтобы она удовлетворяла ранее принятым методологическим стандартам.

Баденоская (фрейбургская) школа: представители –Рикерт и Виндельбанд, хронологически это первая треть 20 в. баденцы, во главе с В., акцентировали роль культуры и сконцентрировали свои усилия в деле обоснования условий и возможностей исторического познания. Заслугой ВИНДЕЛЬБАНДА является попытка дать новое освещение и разрешение основным проблемам философии, и, прежде всего, проблеме ее предмета. В статье "Что такое философия?", опубликованной в сборнике "Прелюдии. Философские статьи и речи" (1903) и книге "История новой философии" ВИНДЕЛЬБАНД специально разбирает этот вопрос, посвящая его прояснению пространный историко-философский экскурс. В. показывает, что в Древней Греции под понятием философии понималась вся совокупность знаний. Однако в процессе развития самого этого знания из философии начинают выделяться самостоятельные науки, в результате чего вся действительность постепенно оказывается разобранной этими дисциплинами. Что же в таком случае остается от старой всеобъемлющей науки, какая область действительности остается на ее долю? Отвергая традиционное представление о философии как науке о наиболее общих законах этой действительности, В. указал на принципиально иной путь и новый предмет, обусловленный самим ходом развития культуры. Культурная проблема кладет начало движению, лозунгом которого стала "переоценка всех ценностей", а значит философия может продолжать существовать, по В., только как учение об "общезначимых ценностях".Сами ценности у ВИНДЕЛЬБАНДА очень близки в своем значении к кантовским априорным формам или нормам, обладающим трансцендентальным характером и являющимися надвременными, внеисторическими и общезначимыми принципами, которые направляют и, таким образом, отличают человеческую деятельность от процессов, происходящих в природе. Большое место в творчестве В. занимала также проблема метода, а точнее, проблема специфики метода исторической науки, являющейся процессом осознания и воплощения трансцендентальных ценностей. Решающим в различении "наук о природе" и "наук о духе" (в терминологии Дильтея) ВИНДЕЛЬБАНД считал различие по методу. Если метод естествознания направлен, главным образом, на выявление общих законов, то в историческом знании акцент делается на описании исключительно индивидуальных явлений. Первый метод был назван В. "номотетическим", второй - "идиографическим". В принципе один и тот же предмет может быть исследован обоими методами, однако в номотетических науках приоритетным является законополагающий метод; тайны же исторического бытия, отличающегося своей индивидуальной неповторимостью, единичностью, постижимы посредством идиографического метода, т.к. общие законы в принципе несоизмеримы с единичным конкретным существованием.