Пьер Бурдье отказался от традиционного представления, согласно которому потребительские предпочтения («вкусы») являются результатом врожденных особенностей и индивидуального выбора человеческого разума. Согласно П. Бурдье, поведение людей определяется взаимодействием между индивидуальным выбором и социальными правилами. Это так называемая концепция "двойного структурирования", согласно которой социальная действительность конструируется со стороны существующих объективно (т.е. независимо от сознания и воли агентов) социальных отношений распределения разнообразных материальных и нематериальных ресурсов.

Существуют объективные структуры, которые в значительной степени определяют поведение и мышление индивидов. Эти структуры могут решающим образом воздействовать на практики, восприятие и мышление индивидов стимулировать представления индивидуальных и коллективных агентов о социальной реальности cо стороны самих индивидов, которые непрерывно воздействуют на социальную действительность.

Впрочем, Бурдье подчеркивает, что активное влияние индивидов на социальную реальность происходит под влиянием интериоризации объективных социальных структур (психологи считают, что интериоризация – это формирование внутренних структур человеческой психики благодаря усвоению структур внешней социальной деятельности).

Объекты потребительского выбора отражают символическую иерархию, которая определяет и поддерживает существующую в обществе дифференциацию. Именно с помощью этой иерархии соблюдается дистанция между различными социальными группами и классами.

Бурдье понимает потребление как поле властных отношений – многомерное пространство позиций или мест, в которых позиция (координаты) субъекта определяется количеством разных типов «капитала», которыми он обладает.

Поле - автономная, независимая от внешних принуждений подсистема социальных отношений.

Явления внешней среды, попадающие в поле, подчиняются его внутренней логике. Позиции агентов в поле должны рассматриваться только во взаимных отношениях. Причиной взаимодействия служит стремление индивидов сохранить или изменить распределение различных форм капитала: экономического, культурного. социального.

1. Экономический капитал - обладание материальными благами, к которым, исходя из их роли всеобщего эквивалента любого товара, можно отнести деньги, помогающие занять преимущественное место в поле, а также и любой товар в широком понимании этого слова.

2. Культурный капитал - знания, навыки, опыт, язык, способы мышления, мировоззрение и т.д. Наиболее важные элементы культурного капитала приобретаются неосознанно, через социализацию в семье, в социальных группах, рамках субкультуры и т.д. Кроме того, культурный капитал подкрепляется институциональными силами (например: школа, церковь, клубы, армия и т.д.).

3. Социальный капитал - ресурсы, связанные с принадлежностью к группе: сеть мобилизующихся связей, которыми нельзя воспользоваться иначе, как через посредство группы, обладающей определенной властью и способной оказать "услугу за услугу" (семья, друзья, церковь, ассоциация, спортивный или культурный клуб и т.п.). Символический капитал - разновидность социального, связан с обладанием определенным авторитетом, репутацией; это капитал признания группой равных и внешними инстанциями.

4. «Символический капитал» — это неэкономический капитал, все, что приносит выгоду и облегчает социальный обмен. Это могут быть образование, власть, экспертное влияние, принадлежность к тому или иному сообществу, выгодные связи, репутация, внешность, престиж, кредит доверия, навыки речи, знаки высокого социального статуса и многое другое. Символический капитал означает доверие, признание обществом значимости определенного человека, социальной группы или института и его права занимать важное место в общественной иерархии. Чем больше объём доверия, тем больше символический капитал.

Одним удается накопить символический капитал лишь в ущерб экономическому. Ведь часто сама демонстрация символического капитала может быть в экономическом плане довольно дорогостоящей. Другим удается накопить экономический капитал в ущерб символическому, теряя, к примеру, кредит доверия. Третьим удается (или не удается) пополнить и то и другое. Кто-то моделирует внешность, воспринимая ее как знак определенного статуса и возможность реализовать свой интерес. Другой накапливает «языковой капитал», совершенствуя навыки речи. А кому-то важен не конечный результат, а сам процесс деятельности, который, впрочем, способствует накоплению того или иного вида капитала. Мы можем присваивать или терять предметы, осваивать или утрачивать навыки творческой деятельности, изменять свою внешность.

Благоприятные условия для накопления того или иного вида капитала создает само общество. Так, в некоторых австралийских племенах авторитет человека может зависеть от его навыков выживания в условиях дикой природы без помощи других людей. В нашем же обществе важны социальные связи, включенность человека в социальные сети, позволяющие ему реализовать свой интерес, в частности экономический.

«Потребительские классы» Бурдье не являются реальными социальными классами, это только теоретическая типология. Каждый класс состоят из людей, занимающих схожие позиции в многомерном «пространстве капиталов», имеющих аналогичные склонности и интересы и придерживающие некоей общей для всего класса линии поведения. Комбинации культурного и экономического капитала образуют не только иерархию классов, они также затрагивают социальную дифференциацию по горизонтали. Это позволяет объяснить различие моделей потребления между социальными группами, которые занимают примерно одинаковые позиции в общественной структуре. Согласно Бурдье, люди потребляют в первую очередь для достижения некоего комфортного уровня, «обычного стандарта». Для объяснения механизма Бурдье вводит понятие габитуса – системы приобретенных диспозиций, т.е. моделей действия, а также восприятия и оценивания реальности.

Сходство габитусов в рамках одной социальной группы или слоя позволяет представителям следовать потребительским практикам и распознавать их, делая это без особого труда, без явного стратегического расчета, присущего «экономическому человеку». Усвоенные индивидом диспозиции в отношении позволенного и непозволенного подчиняют его установленному порядку, заставляет «отказываться от невозможного и хотеть неизбежного».

Символическая власть:

Символическая власть как власть учреждать данность через высказывание, власть заставлять видеть и верить, утверждать или изменять видение мира и, тем самым, воздействие на мир, а значит, сам мир — это власть квазимагическая, которая благодаря эффекту мобилизации позволяет получить эквивалент того, что достигается силой (физической или экономической), но лишь при условии, что эта власть признана, т. е. не воспринимается как произвол. Все это означает, что символическая власть заключена не в «символических системах» в форме «illocutionary force», а определяется в процессе и посредством определенного отношения между теми, кто отправляет власть, и теми, кто ее на себе испытывает, т. е. самой структурой поля, где производится и воспроизводится вера.⁷ Именно вера в легитимность слов и того, кто их произносит, вера в то, что производитель не принадлежит произведенным им словам, превращает власть слов и лозунгов во власть поддерживать или низвергать порядок. Символическая власть есть превращенная, т. е. неузнаваемая, преображенная и легитимированная форма власти, подчиненная другим формам власти.

© из работы П. Бурдье

«О символической власти»