Поможем в ✍️ написании учебной работы

Имя

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной, рефератом, отчетом по практике, научно-исследовательской и любой другой работой

Выберите тип работыЧасть дипломаДипломная работаКурсовая работаКонтрольная работаРешение задачРефератНаучно - исследовательская работаОтчет по практикеОтветы на билетыТест/экзамен onlineМонографияЭссеДокладКомпьютерный набор текстаКомпьютерный чертежРецензияПереводРепетиторБизнес-планКонспектыПроверка качестваЭкзамен на сайтеАспирантский рефератМагистерская работаНаучная статьяНаучный трудТехническая редакция текстаЧертеж от рукиДиаграммы, таблицыПрезентация к защитеТезисный планРечь к дипломуДоработка заказа клиентаОтзыв на дипломПубликация статьи в ВАКПубликация статьи в ScopusДипломная работа MBAПовышение оригинальностиКопирайтингДругое

Нажимая кнопку "Продолжить", я принимаю политику конфиденциальности

21 февраля 1960 года был уво­лен с поста Председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Г.Г.Карпов, при котором в военные и послевоенные годы происходило массовое открытие православных приходов. Его пре­емником стал В.А. Куроедов. Впос­ледствии, в декабре 1965 года, Совет по делам Русской Право­славной Церкви был соединен с Советом по делам религиозных культов. Новое учреждение, которое возглавил В.А.Куроедов, получило наименование «Совет по делам религий при Совете Министров СССР». Происходили перемены и в составе высших органов церковного уп­равления. 21 июня 1960 года митрополита Крутицкого и Коломенско­го Николая в должности Председателя Отдела внешних церковных сношений сменил архимандрит Никодим (Ротов), возведенный в сан епископа Подольского. 19 сентября 1960 года Священный Синод уво­лил митрополита Николая на покой. На Крутицкую кафедру был пе­реведен из Ленинграда митрополит Питирим (Свиридов), а на Ленин­градскую был назначен митрополит Минский и Белорусский – Гурий (Егоров).

18 июля 1961 года, в день памяти преподобного Сергия Радонеж­ского, в Троице-Сергиевой Лавре сразу после Божественной литургии состоялся Архиерейский Собор. Собор открыл Патриарх Алексий. Главной темой повестки дня было внесение изменений в «Положение о Русской Православной Церкви» в части, касающейся приходского управления. Доклад по этому вопросу был сделан Управляющим дела­ми Патриархии архиепископом Тульским Пименом (Извековым). Ар­хиерейский Собор установил новую организацию приходского управ­ления. Настоятель вместе с клириками устранялись от участия в при­ходском собрании и приходском совете. «Настоятель храма, - говорилось в новой редакции «Положе­ния», - памятуя слово апостола: «А мы постоянно пребудем в мо­литве и служении слова» (Деян. 6,4) – осуществляет духовное руко­водство прихожан, наблюдает за благолепием и уставностью бого­служений, за современным и тща­тельным удовлетворением религи­озных нужд прихожан». Хозяйст­венные и финансовые попечения о приходе и храме возложены бы­ли на исключительно мирянское по составу приходское собрание и приходской совет во главе с пред­седателем-старостой. Реформа приходского управления была вы­нужденной мерой. Проводилась она в тяжелые для Церкви дни, когда давление на нее резко уси­лилось. Выставлено было требова­ние привести «Положение об уп­равлении Русской Православной Церковью» в строгое соответствие с Постановлением ВЦИК и Совнар­кома РСФСР 1929 года «О религиозных объединениях», которое устра­няло священнослужителей как лиц, лишенных избирательного права, от участия в хозяйственных делах религиозных общин. После издания Конституции СССР 1936 года, предоставившей всем гражданам одина­ковые права, «Постановление» это вступило в противоречие с Основ­ным Законом государства.

По докладу митрополита Крутицкого Питирима Архиерейский Со­бор принял постановление о расширении состава Священного Синода включением в число его постоянных членов управляющего делами Па­триархии и председателя Отдела внешних церковных сношений. После Архиерейского Собора 1961 года постоянными членами Синода, кро­ме митрополита Киевского Иоанна, Ленинградского Гурия и Крутиц­кою Питирима, стали архиепископы: Тульский Пимен (Извеков) и Ярославский Никодим (Ротов).

Заслушав доклад архиепископа Никодима, Собор одобрил поста­новление Синода о вступлении Русской Православной Церкви во Все­мирный Совет Церквей, вынесенное 30 марта 1961 года. Архиерейский Собор заседал в то время, когда по всей стране про­исходило закрытие церквей. Делалось это под разными предлогами: то потому, что церковь была открыта в войну на оккупированной терри­тории по разрешению немецких властей, то из-за того, что вблизи храма расположена школа, или под предлогом, что церковь мешает движению транспорта.

 

Вопрос 53

Митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов), его роль в истории Русской Православной Церкви, краткая биография.

       16 октября (по официальной версии – 15 октября) 2009 г. исполнилось 80 лет со дня рождения, безусловно, выдающегося архиерея Русской Церкви XX века митрополита Никодима (Ротова). Его биография еще не написана, источники, характеризующие его служение, только начинают вводиться в научный оборот. На основе тех из них, которые не использовались или почти не использовались ранее, попытаемся проследить основные вехи жизни служения митрополита Никодима до момента кончины Святейшего Патриарха Алексия (Симанского).

       Интересным источником, который ранее не использовался при написании работ о митрополите Никодиме, является личное дело митрополита Никодима, хранящееся в ГАРФ[1]. Оно было оформлено Советом по делам религий 12 октября 1964 г. и закончено 12 ноября 1974 г. Оно на удивление мало по объему, всего 27 листов (включая копии одних и тех же документов), основная часть — две анкеты, заполненные рукой владыки Никодима. Однако и эти источники помогают уточнить биографию владыки, особенно до его епископской хиротонии. Первое, что бросается в глаза – дата рождения митрополита. Во всех официальных биографиях это 15 октября 1929 г.[2], а в двух анкетах[3] рукой владыки указано 16 октября 1929 г.[4] Первую анкету будущий митрополит заполнил в ноябре 1955 г. Здесь он указал, что закончил 10 классов: «учился в разных школах г. Рязани с 1 по 10 классы» по июнь 1947 г.[5] С сентября 1947 г. по ноябрь 1949 г. обучался в Педагогическом институте г. Рязани (факультет естествознания)[6]. «Во время обучения в рязанском Педагогическом институте был избираем членом, а затем заместителем председателя профкома факультета естествознания», — указал иеромонах Никодим в 1955 г.[7] Еще 19 августа 1947 года, на праздник Преображения Господня, архиепископом Ярославским и Ростовским Димитрием (Градусовым) пострижен в монашество с именем Никодим и рукоположен во иеродиакона с причислением к ярославскому архиерейскому дому[8].

       20 ноября 1949 года архиепископ Димитрий рукоположил его во иеромонаха, это и было причиной его ухода из института. Как написал отец Никодим в анкете, «отчислен из института ввиду того, что перешел на работу по духовному ведомству»[9]. Сразу же иеромонах Никодим был назначен настоятелем Христорождественской церкви с. Давыдово Толбухинского района Ярославской области, затем был переведен вторым священником в Покровскую церковь г. Переяславль-Залесский Ярославской области, где служил по август 1950 г., когда был назначен настоятелем Димитриевской церкви г. Углич, где прослужил до января 1952 г., будучи благочинным Угличского округа[10]. В январе 1952 г. архиепископ Димитрий назначил иеромонаха Никодима в кафедральный Феодоровский собор г. Ярославля, где до декабря 1954 г. его положение в штате определялось как «4-й, затем 3-й священник»[11]. 11 ноября 1953 г., докладывая Патриарху Алексию о скоплениях богослужебных книг в музеях Ярославля и Ростова, архиепископ Димитрий сообщал, что «быв. Углический благочинный (о. Ротов) докладывал, что такое же, аналогичное ростовскому скопление книг ему пришлось видеть и в Угличе, в музейном подвале»[12]. С декабря 1954 г. иеромонах Никодим – «и.о. настоятеля» в кафедральном соборе Ярославля.[13] С января 1952 г. по февраль 1956 г. иеромонах Никодим являлся секретарем Ярославского епархиального управления.[14] В анкетах содержатся все адреса, где проживал отец Никодим с рождения по 1956 г. Хотя владыка родился на родине отца в деревне Фролово Кораблинского района Рязанской области, здесь он не жил, так как, согласно анкете, с 1929 по 1949 г. он жил в Рязани на ул. Подгорной, а затем по месту священнослужения[15].

       Отец владыки, Ротов Георгий Иванович, родился в 1903 году в д. Фролово и на 1955 г. работал инженером землеустроителем МТС в поселке Соколовка Рязанской области, где и проживал вместе с мамой владыки Елизаветой Михайловной Ротовой (урожденной Сионской), которая вела домашнее хозяйство. Она родилась в 1902 г. в селе Н. Беломут Зарайского района Рязанской области[16]. На октябрь 1964 г. родители владыки проживали в Рязани, отец продолжал работать землеустроителем в рязанском областном отделе сельского хозяйства.[17] Сестра владыки Елена Георгиевна родилась в 1927 г., работала лаборантом в 1955 в поселке Соколовка Рязанской области, а в 1964 г. — в Рязани. Других родных владыка не имел. Владыка получил духовное образование заочно. С 1950 по 1952 г. он обучался в Ленинградской духовной семинарии, а затем до октября 1955 г. – в академии.[18] Владыка указывал в анкете, что закончил 4 курса ЛДА, но на ноябрь 1955 г. не имел степени кандидата богословия.[19] В официальных биографиях владыки указывалось, что он окончил ЛДА со степенью кандидата богословия за работу о Русской духовной миссии (РДМ)[20], однако эту работу он писал в Святой Земле и защитил в 1959 г.

       Сравнивая две анкеты митрополита Никодима, можно указать, что если в 1955 г. он писал, что его монашеское имя Никодим в паспорте не значилось, то в 1964 г. указал, что с начала апреля 1964 г. носит имя Никодим в паспорте. В 1955 г. иеромонах Никодим оценивал свое здоровье, как нормальное.[21] Анкета в ноябре 1955 г. была заполнена для того, чтобы Совет по делам РПЦ мог проверить его для разрешения выезда в Израиль.

       Церковь в середине 1950-х гг. крайне нуждалась в образованном духовенстве для внешней церковной деятельности, осознавалась эта проблема и Советом по делам Русской Православной Церкви. Недостаток церковных кадров, которые можно использовать во внешнецерковной деятельности постоянно указывался Советом. Так, 5 октября 1953 г. в докладе в ЦК КПСС М.А. Суслову и.о. председателя Совета С.К. Белышев констатировал «крайний недостаток кадров, пригодный для заграничной работы»[22]. Заведующий заграничным отделом Совета Г.Т. Уткин отмечал, что духовенство, которое имеется в распоряжении Московской Патриархии, «не отвечает тем требованиям, которые предъявляются к лицам, направляемым на заграничную работу, как по политическим соображениям (судимость, пребывание на оккупированной территории и т.д., так и по церковно-деловым (низкий культурный уровень, слабая богословская подготовка)»[23]. По подсчетам Совета из 65 архиереев РПЦ только 3-5 могли использоваться в заграничной работе, а из 100 архимандритов только один[24].

 

       Особенно не устраивало Совет и положение, которое складывалось в Русской духовной миссии в Иерусалиме. 6 мая 1955 священник Михаил Зернов вылетел в Иерусалим для временного возглавления Миссии[25]. Однако белый священник мог возглавлять РДМ только временно, необходимо было искать ему преемника. Работа по подбору священнослужителей для заграничной работы велась до мая 1957 г. (когда он вышел на пенсию) главой заграничного отдела Совета Г.Т. Уткиным [26]. Именно он 17 ноября 1955 г. составил, сохранившуюся в личном деле, «Справку на иеромонаха Никодима (Ротова), командируемого в Израиль в качестве члена Русской Духовной Миссии в Иерусалиме»[27]. Иеромонах Никодим отвечал требованиям, предъявляемым Советом для священнослужителей, направляемых за рубеж: не имел судимостей, не жил на оккупированной территории, имел высшее духовное образование и происходил из социально близкой среды работников села, его отец был членом ВКП(б). Решение вопроса о выезде в РДМ задержалось в связи с кончиной 31 декабря 1955 г. Патриарха Иерусалимского Тимофея. По воспоминаниям митрополита Филарета (Вахромеева), опубликованном в сборнике «Человек Церкви», в начале 1956 г. иеромонах Никодим прибыл в Москву, чтобы впервые представиться Патриарху Алексию.

       10 февраля 1956 г. Патриарх Алексий посетил Совет по делам РПЦ, где, согласно его дневниковым записям, обсуждался вопрос о РДМ.[28] На встрече присутствовал митрополит Николай и и.о. начальника РДМ протоиерей Михаил Зернов, а со стороны Совета помимо Г.Г. Карпов, С.К. Белышев и Г.Т. Уткин. На этом заседании было принято решение о назначении нового главы РДМ, а также члена РДМ иеромонаха Никодима. Новый начальник РДМ архимандрит Пимен (Хмелевской) получил назначение на заседании Синода 20 февраля 1956 г.[29] 25 февраля 1956 года иеромонах Никодим был назначен Патриархом членом Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, вскоре он стал заместителем начальника Миссии[30]. Много важных сведений о служении иеромонаха Никодима сообщает в опубликованных в прошлом году дневниках начальник РДМ архимандрит Пимен (Хмелевской). Так, он восхищался подвигом поста, который нес 26-летний иеромонах на первой неделе Великого поста 1956 г.: «Отец Никодим совсем ничего не ест с воскресенья вечера до вторника (до обеда). Вот это — подвижник!»[31]. Архимандрит Пимен сообщал обо всех многочисленных богослужениях, поездках и прочих многочисленных трудах иеромонаха Никодима на Святой Земле. Помимо этого иеромонах Никодим составлял квартальные отчеты для отправки в Патриархию, что отнимало у него много сил: «23.IV. Понедельник. С утра отец Никодим печатает, закрывшись в спальне, чтоб ему никто не мешал»[32]. В Святой Земле отец Никодим увлекся фотографией: «После обеда ходил с отцом Никодимом фотографировать цветущий за собором кактус (агаву) возле дома, где живут старушки-паломницы. Когда подсчитали наши расходы на Троицу, оказалось, что много денег ушло на фотографии. Б.Г. Корш принес сегодня отцу Никодиму фотоаппарат, и он теперь будет сам снимать»[33]. В книге, содержащей цитируемые дневники, помещены уникальные цветные фотографии отца Никодима в годы пребывания в Святой Земле. Во время отъездов архимандрита Пимена, все дела по управлению РДМ ложились на плечи отца Никодима, который получал множество поручений от своего начальника: «Отцу Никодиму я составил памятную записку из 46 пунктов о том, что надо сделать в мое отсутствие»[34]. 29 января 1957 г. иеромонах Никодим вылетел в Москву[35], а вернулся только 11 апреля того же года.[36]

       31 марта 1957 года он был возведен митрополитом Николаем (Ярушевичем) в сан игумена.[37] Архимандрит Пимен сообщает о проблемах с сердцем, которые уже в тот период регулярно беспокоили отца Никодима, так 9 июня 1957 г. в дневнике записано: «Я служил в Иерусалиме, а отец Никодим — в Яффе (у него было плохо с сердцем во время чтения молитв)»[38]. Поскольку состояние здоровья отца Никодима в 1955 г., согласно его записи в анкете, помещенной в личном деле, оценивалось как нормальное, можно предположить, что сердце владыка Никодим надорвал в Святой Земле, по причине колоссального напряжения сил и неподходящего для него климата. Несмотря на это, нагрузка на него усиливалась, он должен был сменить архимандрита Пимена на посту начальника РДМ. 25 сентября 1957 г. игумен Никодим заменил по решению Священного Синода на посту главы Миссии архимандрита Пимена (Хмелевского)[39]. Патриарх Алексий направил Патриарху Иерусалимскому Венедикту письмо, «содержавшее просьбу о поручении кому-либо из архипастырей Иерусалимского Патриархата совершить возведение игумена Никодима в сан архимандрита»[40]. 2 ноября 1957 г. чин возведения в архимандриты совершил митрополит Назаретский и всея Галилеи Исидор. На церемонию были приглашены многочисленные гости: консул СССР в Израиле Г.П. Капустян, секретарь советского консульства А.В. Глебов, сотрудники Палестинского общества, сотрудники ООН [41].

       Важным источником о служении отца Никодима являются доклады архимандрита Пимена, направленные в Москву в 1956-1957 гг., которые опубликованы как приложение к его дневникам. Они дают более отчетливое представление о том объеме работы, который лег на плечи о.тцаНикодима. Одни финансовые документы представляли значительную проблему: «Мы с отцом Никодимом совершенно не справляемся со всей своей корреспонденцией. Или вот, например, подходит срок платить налоги за имущество по разным объектам. Мы роемся среди сотен квитанций, повесток, заявлений и т. п. (и все на иврите!), ищем следуемую сумму, ибо по разным объектам мы в разное время подавали протесты о снижении налогов, нам что-то отвечали, что-то уступали или советовали обратиться туда-то. Даже с помощью адвоката мы порою копаемся до 4-х часов и так, потонув в волнах бюрократического моря и ни до чего не докопавшись, откладываем дело до другого дня… Правда, мы с отцом Никодимом постепенно продолжаем изучение иностранных языков, но для всякого, кто прочел предшествующие страницы этого доклада, ясно, каких успехов мы можем достигнуть, вертясь в этом ужасном водовороте»[42]. В цитируемой книге опубликован доклад игумена Никодима архимандриту Пимену от 25 сентября 1957 г. о последних событиях в РДМ.[43]

       РДМ во главе с архимандритом Никодимом старалась и дальше привлекать внимание иностранных представительств и израильский властей. 30 октября 1957 года начальник Русской духовной миссии игумен Никодим был приглашен в Кнессет на инаугурацию президента Израиля. 18 ноября 1957 г. в РДМ был устроен прием, где помимо советских дипломатов, были израильские чиновники, даже представители главных раввинов Израиля[44].

       Важные сведения о служении митрополита Никодима содержат дневники Патриарха Алексия (Сманского), которые в подлинниках хранятся в ЦНЦ ПЭ, а в машинописи — в библиотеке МДА. Записи Патриарха очень краткие и лаконичные, однако могут помочь в уточнении многих моментов биографии владыки. Первое упоминание об отце Никодиме содержится в записи от 25 июля 1958 г.: «Отец Никодим из Иерусалима..».[45] 22 октября 1958 г. Патриарх Алексий записал в дневнике: «Архимандрит Никодим в шесть утра вылетал в Иерусалим»[46].

       С марта 1959 г. архимандрит Никодим был заведующим канцелярией Московской Патриархии, будучи параллельно с 4 июня того же года и заместителем председателя ОВЦС.[47] 4 мая 1959 г., согласно записи Патриарха Алексия в дневнике, архимандрит Никодим служил в Крестовом храме Патриархии в среду Светлой Седмицы[48]. В октябре 1959 г. Патриарх записал о получении от него информации о главе Совета Г.Г. Карпове: «Отец Никодим сообщил, что Георгий Григорьевич вернулся из больницы»[49]. В этот период архимандрит Никодим совершал визиты в другие Поместные Церкви, так 19 февраля 1960 г., согласно дневниковой записи Патриарха, он выезжал на выборы нового Патриарха Грузинской Церкви.[50] 14 июня 1960 г. архимандрит Никодим вместе с архимандритом Филаретом (Денисенко) и игуменом Варфоломеем (Гондаровским) выехали в Лондон.[51]

       15 июня 1960 г. новый председатель Совета по делам Русской православной церкви В.А. Куроедов на встрече с Патриархом Алексием указывал на необходимость активизации внешней деятельности РПЦ. 21 июня 1960 г. митрополит Николай был лишен поста председателя ОВЦС. Председателем Отдела внешних сношений стал его тридцатилетний заместитель архимандрит Никодим (Ротов). Вопрос о замене митрополита Николая ставился Советом по делам РПЦ давно. В записке Г.Г. Карпова Г.М. Маленкову от 8 января 1953 г. указывалось: «Учитывая настроения митрополита Николая, его следует постепенно отводить от церковно-общественной деятельности и подготовить для этой цели другого кандидата из числа архиереев русской православной церкви»[52]. Одновременно заместитель Г.Г. Карпова С.К. Белышев сообщил в ЦК, что «другой кандидатуры для церковно-общественной деятельности Совет пока не имеет»[53]. В день синодального решения Патриарх записал в дневнике: «Журнал Священного Синода о прошении митрополита Николая об освобождении его от должности председателя Отдела внешних церковных сношений и о назначении Архимандрита Никодима с возведением его в сан Епископа»[54]. Патриарх Алексий очень ответственно подошел к подготовке речи на вручение посоха отцу Никодиму, 26 июня он записал: «Я долго писал речь при вручении посоха будущему Епископу Подольскому Никодиму»[55].

       Хиротония во епископа состоялась 10 июля 1960 г., а 25 июля 1960 года ЦК КПСС предложил Совету по делам РПЦ провести «работу по укреплению отдела внешних церковных сношений Московской патриархии»[56], Совет в свою очередь поручил укрепление отдела епископу Никодиму, которому приходилось лавировать, чтобы учесть требования властей и соблюсти интересы Церкви.

       Патриарх Алексий в дневниках называет участников наречения и хиротонии. Наречение состоялось 9 июля: «Перед всенощной в Трапезной церкви — наречение Архимандрита Никодима во епископа Подольского»[57]. Запись от 10 июля посвящена хиротонии: «Воскресенье. Хиротония Архимандрита Никодима во епископа Подольского — с митрополитом Ильей /Карамом/, Епископом Василием /Самаха/, Епископом Пименом и Епископом Стефаном»[58]. На страницах дневника Патриарх записывал информацию о многочисленных сослужениях с владыкой Никодимом.

       Партийные материалы, хранящиеся в Российском архиве новейшей истории, содержат значительный объем материалов о служении митрополита Никодима. Изучение их началось в работах И.И. Масловой[59] и О.Ю. Васильевой[60].

       С 15 по 23 декабря 1960 г. патриаршая делегация с епископом Никодимом находилась в Святой Земле. Патриарх и часть членов делегации жили в резиденции Патриарха Венедикта. Группа членов делегации во главе с епископом Никодимом (Ротовым) посещала Русскую духовную миссию, находившуюся в той части Иерусалима, которую контролировали израильские власти. Важнейшей задачей поездки было недопущение созыва Римской Церковью Вселенского собора. 24 декабря 1960 г. епископ Ярославский и Ростовский Никодим на пресс-конференции в Стамбуле ответил на вопрос об отношении РПЦ к предполагаемому собору. Епископ Никодим дал категоричный ответ: «Русская церковь не имеет никакого намерения участвовать в соборе т.к. не может быть осуществлен союз между православием и католицизмом»[61].

       С 1961 г. епископу Никодиму удалось добиться выделения для ОВЦС помещения в Гагаринском переулке. В феврале 1961 г. Патриарх записал в дневнике: «Помещение в Гагаринском переулке уже действует и там Епископ Никодим и Отдел внешних церковных сношений».[62] Епископу Никодиму приходилось налаживать отношения с новым главой Совета В.А. Куроедовым, которого он посещал вместе с Патриархом. 3 марта 1961 г. Патриарх записал в дневнике: «С Архиепископом Пименом, Епископом Никодимом, Митрополитом Питиримом были в Совете. Познакомились с новым заместителем Председателя Совета. Говорили о разных церковных делах»[63]. Владыка участвовал в переговорах с председателем Совета и его заместителями, принимал участие в принятии решений о назначении на епископские кафедры. 14 августа 1961 г. Патриарх записал в дневнике: «Принимал Владимира Алексеевича Куроедова и Макарцева[64]. Со мною Архиепископ Никодим и Архиепископ Пимен. Согласовали назначение на епископские кафедры»[65]. Владыка Никодим постоянно выезжал к Патриарху во время его отпусков, которые он проводил в Одессе, для подготовки заседаний Синода и решения других вопросов. Так, в октябре 1961 г. Патриарх записал: «С Преосвященным Никодимом писали постановление Синода о священнике И. Кудине. Направили его в Костромскую епархию в распоряжение Преосвященного Никодима»[66]. Патриарх тщательно фиксировал все зарубежные поездки владыки Никодима. Его отношение к владыке Никодиму было подчеркнуто уважительным, по дневниковым записям видно, что он очень ценил его, хотя владыка и не входил в узкий, «семейный», круг патриаршего окружения.

       24-30 сентября 1961 г. архиепископ Никодим возглавлял делегацию РПЦ на 1-м Всеправосланом совещании на о. Родос, материалы которого недавно опубликованы[67]. 14 октября 1961 г. Патриарх принял делегацию, отправлявшуюся в Индию на ассамблею ВЦС и подарил всем по иконе Покрова. В обсуждениях с руководством Совета архиерейских назначений архиепископ Никодим принимал участие всегда, если не был за границей или в больнице, а митрополит Пимен – далеко не во всех случаях. Так, 30 декабря 1961 г. Патриарх записал: «В двенадцать часов были у меня Владимир Алексеевич Куроедов и Фуров[68] и мы с Преосвященным Никодимом и Преосвященным Киприаном обсуждали с ними вопросы о перемещении и назначении архиереев»[69]. Будучи до августа 1963 г. правящим архиереем Ярославской кафедры, архиепископ Никодим вынужден был постоянно перемещаться между Москвой и Ярославлем на автомобиле, заезжая в Троице-Сергиеву Лавру, особенно если в это время там находился Патриарх. 20 апреля 1962 г. он записал в дневнике: «В два часа Архиепископ Никодим по дороге в Ярославль»[70]. Во время все более продолжительных выездов Патриарха в Одессу архиепископ Никодим продолжал регулярно летать к нему для обсуждения насущных проблем, являясь фактически заместителем Патриарха. Так, в мае 1962 г. он выехал в Одессу, где 11 мая провел многочасовую беседу с Патриархом.[71][72]. Впрочем и Патриарх иногда посещал архиепископа Никодима. 14 мая 1963 г. он записал: «Вечером мы с Даниилом Андреевичем были у Архиепископа Никодима в гостях»[73]. Согласно анкете, которую заполнил митрополит в 1964 г., он проживал по адресу: «Москва, Серебряный бор, 2-я Линия, д. № 52»[74]. 23 февраля – 22 марта 1963 г. архиепископ Никодим возглавил делегацию РПЦ во время ее визита в США, о чем Патриарх поместил в своем дневнике несколько записей.[75] Эти визиты были вынужденно краткими, обычно один-два дня, он не мог позволить себе отпуск у моря. Так, 2 мая 1963 года он прилетел, сделал доклад и на следующий день улетел в Москву

       5 августа 1963 г. архиепископ Никодим был определен на Минскую кафедру с возведением в сан митрополита. Митрополит должен был навести порядок в епархии, так как при его предшественнике фактически епархией управлял уполномоченный. Об этом докладывал Патриарху ректор Минской семинарии 5 сентября 1963 г.: «Из Минска Архимандрит Антоний, Ректор Семинарии и теперь председатель Епархиального Совета. Епархия вздохнула после ухода на покой Архиепископа Варлаама, который никого не принимал и всю власть отдал Уполномоченному, который произвольно распоряжался»[76]. Архиепископ Варлаам (Борисевич) управлял Церковью в Белоруссии с 1961 г., и за это время при его попустительстве было закрыто более 500 храмов[77]. Можно представить, как трудно пришлось митрополиту Никодиму исправлять ситуацию в Белоруссии, управляя при этом всей внешнецерковной политикой. Митрополит Никодим успел в сентябре 1963 г. совершить визит в Америку, об итогах которого доложил Патриарху 7 сентября 1963 г.[78] 26 сентября — 1 октября 1963 г. митрополит представлял нашу Церковь на втором Всеправославном совещании на о. Родос[79].

       8 октября 1963 г. во время переговоров Патриарха и В.А. Куроедова определилось место следующего служения митрополита Никодима. Патриарх записал: «В этот день был у меня разговор с В.А. Куроедовым относительно замещения Крутицкой кафедры и договорились о назначении Крутицким Митрополита Пимена, а в Ленинград — Митрополита Никодима»[80]. Но выехать в Ленинград владыка смог не сразу. 13 октября 1963 г. Митрополит Никодим сослужил во время всенощной Патриарху в академическом храме МДА, а на следующий день участвовал в служении литургии и академическом акте[81]. 18 октября 1963 г. митрополит Никодим выехал в Минск для сдачи дел[82]. Выехать в Ленинград он смог только 18 декабря после сослужения Патриарху во время всенощной в Лавре: «Митрополит Никодим вчера в двенадцать часов ночи выехал в Ленинград»[83]. Он по-прежнему участвовал в решении всех кадровых вопросов, связанных с назначением и перемещением архиереев, во время встреч в узком составе с руководством Совета. Так, в марте 1964 г. Патриарх записал в дневнике: «В три с половиной были у меня: В.А. Куроедов и П.В. Макарцев, Митрополит Пимен и Митрополит Никодим. Говорили о предстоящих делах по замещении Епархий»[84]. Во время все более продолжительных отпусков Патриарха в Одессе митрополит продолжал регулярно ездить к нему для докладов, круг которых не ограничивался вопросами ОВЦС. Так, 11-12 августа 1964 г. Патриарх записал: «Из Москвы с вечерним самолетом прилетел Преосвященный Митрополит Никодим. Среда. Доклад Преосвященного Никодима по делам – заграничным и местным»[85]. Только 3 сентября митрополит вылетел в Москву для того, чтобы «утрясти» кадровые вопросы с Советом по делам РПЦ. Патриарх записал: «Составили мы постановление Синода об увольнении Епископа Григория из Львова и назначении в Воронеж или Черновицы, в таком случае Епископа Домиана в Воронеж. А Воронежского Епископа Владимира во Львов. Преосвященный Никодим будет об этом консультироваться с Советом»[86]. На митрополите лежала работа по подготовке речей Патриарха во время зарубежных поездок. Так, возвратившись из отпуска в Одессе Патриарх получил от митрополита все свои речи для предстоящих выступлений в Афинах и Лондоне, куда они отправились в конце сентября 1964 г.: «Преосвященный Никодим передал мне целую партию проектов речей в Афинах и Лондоне»[87]. Митрополит Никодим сопровождал Патриарха в этой и во всех других его заграничных поездках с 1960 года. Этот визит, как впрочем и другие, благодаря во многом усилиям митрополита Никодима, прошел успешно, о чем Патриарх 2 октября 1964 г. рассказал руководству Совета: «Беседовали об удачном во всех отношениях нашем путешествии в Лондон, Женеву и Афины»[88].

       Напомним, что 12 октября 1964 г. начало оформляться цитированное выше личное дело митрополита Никодима в Совете по делам религий, очевидно, оно должно было заменить предыдущее. Вероятно, большинство документов из прежнего дела не вошли в новое. Митрополит Никодим заполнил новую анкету, которая предвещала рассмотрение его кандидатуры на новый еще более высокий пост, советское руководство высоко оценило внешнеполитические успехи политики митрополита Никодима, связанные с договоренностями с Папой Иоанном XXIII об отказе от поддержки украинских униатов, укреплением позиций нашей страны в Италии, нейтрализацией направленной против нашей страны деятельности Патриарха Константинопольского Афинагора[89]. Все изменилось после переворота в высших эшелонах власти, состоявшемся 14-15 октября 1964 г., наступила эпоха застоя, что не могло не затронуть и Русскую Церковь. Начала спадать активность советской внешней политики, а вместе с этим и заинтересованность в интенсивном использовании внешнецерковных каналов.

       1-15 ноября 1964 г. митрополит Никодим возглавлял делегацию РПЦ на III Всеправославном совещании на о. Родос. Речи владыки на этом совещании опубликованы в прошлом году[90]. 26 ноября 1964 г. митрополит Никодим принял участие в обсуждении кандидатуры ректора МДА, Патриарх записал: «В два часа дня — Владимир Алексеевич Куроедов, Петр Власович Макарцев и Митрополиты Пимен и Никодим были у меня и мы искали кандидата в Ректора Московской Духовной Академии — набрели на епископа Филарета Венского, но решили не спешить с назначением. Тем не менее, меня очень смущает отсутствие бесспорного кандидата на эту должность»[91]. Кандидатура фактически женатого епископа Филарета (ныне – анафематствованного М.А. Денисенко), курировавшегося КГБ, очевидно, была предложена Советом. За осторожными формулировками Патриарха стоит его нежелание утверждать эту кандидатуру. Еще одна подобная встреча состоялась 15 декабря: «В три часа дня у меня были В.А. Куроедов и П.В. Макарцев и мы с Митрополитом Пименом и Преосвященным Никодимом вместе о ними рассуждали о текущих церковных делах»[92].

       Митрополит Никодим составлял для Патриарха речи по поводу различных событий в мире, разоружения и прочим вопросам. Сам Патриарх не хотел составлять эти речи, так как не видел в них значения для Церкви, но отказаться от них было невозможно. В феврале 1965 г. он записал: «Вечером приехал Преосвященный Никодим с проектом моего выступления в связи с вооруженной интервенцией США против республики Вьетнам. Я по существу не придаю никакого значения таким выступлениям от лица Церкви против всяких,политических действий; но по нынешним временам эти выступления в моде»[93]. Продолжал владыка Никодим внимательно следить за событиями на Святой Земле. С попыткой укрепить влияние Московского Патриархата на территории Иордании, где церковную собственность контролировали представители РПЦЗ, связан постриг монахини Серафимы (Путятиной), который владыка совершил 25 февраля 1965 г.[94].

       27 октября 1965 г. митрополит, по свидетельству Патриарха, снова принял участие в решении кадровых вопросов МДА. Патриарх записал: «Беседа для меня неприятная с митрополитом Никодимом по случаю предполагаемого /в Совете/ назначения инспектором Академии отца Рожкова, Митрополит Никодим во многом, можно сказать во всем, согласен»[95]. В итоге Патриарх назначил инспектором игумена Симона (Новикова), а протоиерей Владимир Рожков стал его помощником[96]. Указание на «неприятный разговор» относилось не к личности митрополита, а к навязыванию Советом кандидатуры инспектора. Патриарх относился к митрополиту с большой теплотой. Особенно это проявилось в январе 1966 г., когда владыка тяжело заболел. 25 января Патриарх записал в дневнике: «Сильно заболел после неожиданной операции аппендицита Преосвященный Никодим, в довольно тяжелом состоянии он находится в Боткинской больнице. Помоги ему Господи поправиться»[97]. На следующий день Патриарх снова проявил заботу о владыке Никодиме: «Преосвященному Никодиму я послал вчера иконку Святого Великомученика Пантелеимона. Очень волнуюсь его неожиданной болезнью. Сегодня Преосвященный Ювеналий по телефону сообщил, что он навестил Преосвященного. Его состояние — болезненное. Дай Бог, ему выдержать это испытание»[98]. 28 января Патриарх записал: «Митрополиту Никодиму как будто лучше; но все же положение его продолжает быть серьезным. Он все еще в общей палате»[99]. Обратим внимание на то, что митрополит Никодим, жизнь которого находилась в опасности, был помещен в среднюю по уровню Боткинскую больницу, да еще в общую палату. 4 февраля митрополит Никодим, тронутый заботой Патриарха, прислал ему в дар икону Спасителя[100]. В апреле — мае 1966 г. митрополит Никодим провел месяц на Святой Земле и Афоне, который очень любил. Патриарх записал в этот день: «Преосвященный Митрополит Никодим, приехавший вчера из Афин, передал мне много приветствий и подарков и рассказал о том, как он с паломниками провели целый месяц в путешествии по Святым местам и Афону»[101]. Поездка владыки была связана с серьезной проблемой в отношениях с Иерусалимским Патриархатом.

       Определением Святейшего Патриарха Алексия I и Священного Синода Русской Православной Церкви от 7 марта 1966 года архимандрит Владимир (Сабодан), ректор Одесской Духовной семинарии, был назначен заместителем начальника Русской Духовной миссии в Израиле с пребыванием в Иордании, на территории которой действовали представители Русской Зарубежной Церкви. 21 марта 1966 года Патриарх Алексий записал в своем дневнике: «Получена очень неприятная телеграмма от Иерусалимского Патриарха Венедикта. Он резко протестует против назначения в Иорданию Архимандрита Владимира /Сабодана/ и требует немедленно его убрать»[102]. В письме говорилось: «Мы были удивлены и весьма огорчены решением Вашего Блаженства и Священного Синода в отношении внезапного и неожиданного назначения архимандрита Владимира (Сабодана) заместителем начальника Русской Духовной миссии в Иордании без нашего согласия, несмотря на то, что Мы являемся Верховной Церковной властью…подобное назначение ставит нас перед свершившимся фактом и может разрушить основу существующих братских отношений между нашими Патриархатами». 22 марта Патриарх Алексий направил ответную телеграмму Патриарху Венедикту с обещанием послать подробное письмо «с изложением причин назначения архимандрита Владимира Заместителем Начальника Миссии нашей — на жительство в Иерусалим»[103]. В Иерусалим отправился митрополит Никодим, прибывший туда вместе с группой паломников 8 апреля 1966 г. Ему удалось уладить ситуацию, архимандрит Владимир вскоре вернулся в СССР, где был хиротонисан во епископа[104]. Уже в начале июня 1966 г. митрополит во главе делегации выехал с визитом в Антиохийскую Церковь, о чем Патриарх записал в дневнике 1 июня: «Днем был Преосвященный Никодим со своими завтрашними спутниками в Дамаск и Бейрут»[105]. 21 июня 1966 г. митрополит вернулся с Ближнего Востока и сразу же приступил к обсуждению с Патриархом важных решений. В эти годы место митрополита Пимена среди двух собеседников Патриарха во время решения важных вопросов, выносимых на Синод, иногда занимает архиепископ Алексий (Ридигер). Патриарх Алексий записал в указанный выше день: «Прилетели вчера из Москвы Митрополит Никодим…Сегодня прилетел Преосвященный Алексий. С ним и Митрополитом Никодимом говорил о делах церковных и подписывал некоторые доклады и бумаги»[106]. 27 декабря 1966 г. Патриарх записал: «Были Митрополит Никодим, Архиепископ Алексий с делами»[107], хотя формула «Был Митрополит Никодим с делами» в дневниках патриарха конца 1960-х годов встречается наиболее часто.

       24 июня 1966 г. митрополит Никодим подписал с Патриархом письмо В.А. Куроедову по вопросу замещения кафедр: «С митрополитом Никодимом я послал письмо В.А. Куроедову относительно назначения в Саратов Епископа Варфоломея Венского и в Горький Преосвященного Пимена /Хмелевского/»[108]. По дневникам Патриарха за последние годы его жизни видно, что с митрополитом Пименом он проводил время в задушевных беседах, но деловые вопросы предпочитал решать с митрополитом Никодимом. Так, 26 июня 1966 г. он записал: «После Литургии и завтрака — сидели долго на море с Митрополитом Пименом»[109]. И ни слова об обсуждении проблем. Митрополит Пимен ездил в Одессу и обратно поездом, владыка Никодим всегда летал к Патриарху на самолете, берег время.

       В конце 1960-х гг. митрополит Никодим является наиболее явным, по крайней мере в глазах Совета по делам религий, кандидатом в Патриархи. Так в июле 1966 г. в беседе с Патриархом Алексием В.А. Куроедов явным образом намекал на митрополита Никодима, как возможного преемника, несмотря на желание Патриарха видеть преемником митрополита Пимена. В стенограмме их беседы говорится: «Патриарх: "Я думаю, что на это место лучше всего подходит митрополит Пимен".

       Председатель: "Что-то на него многие архиереи плохо смотрят, считают, что он не имеет богословского образования".

       Патриарх: "Это, конечно, так. Но все же он церковный деятель, его знают. Да и по виду он, — шутливо замечает Патриарх, — хорошее производит впечатление. Но, если не Пимен, то тогда, кто еще?".

       Председатель: "У вас много хороших помощников".

       Патриарх: "Вы имеете в виду Никодима. Но он еще молод. Пожалуй, это не поймут. Пимен на пост патриарха больше подходит; патриарху совсем не нужно быть активным путешественником по другим странам. Он может быть как бы в стороне, а выступать патриарху следует тогда, когда это нужно»[110].

       Митрополит в эти годы по мере угасания старца-Патриарха был вынужден брать на себя все больше дел, хотя Патриарх Алексий старался вникать в решение основных вопросов. 5 июля 1967 г. Патриарх, находясь в Одессе, записал: «До позднего вечера разбирал с Митрополитом Никодимом привезенные им дела»[111]. В мае 1968 г. трудами митрополита Никодима было организовано празднование 50-летия Патриаршества[112].

       Одна из последних записей в дневнике Патриарха также касается митрополита Никодима. 3 апреля 1970 г. он записал: «Вечером Митрополит Никодим вернулся из Америки»[113]. Митрополит Никодим был последним иерархом, с которым беседовал Патриарх. Протоиерей Алексий (Остапов) говорил об этом в своем докладе 6 мая 1970 г. на заседании Совета МДА[114]. Именно митрополит Никодим прибыл первым в Переделкино после смерти Патриарха и совершил первую панихиду[115].

       15 апреля 1970 г. в Московской духовной академии состоялась защита митрополитом Никодимом диссертации на соискание степени магистра богословия на тему: «Иоанн XXIII, Папа Римский». Решением Ученого Совета МДА (из 18 голосовавших только один был против) митрополиту Никодиму была присуждена ученая степень магистра богословия. На защите присутствовал личный секретарь митрополита Никодима – иеромонах Кирилл (Гундяев)[116] (ныне – Святейший Патриарх).

       Диссертация, сохранившаяся в библиотеке МДА, представляет из себя два тома, общим объемом 657 страниц. Диссертация имеет пять глав, первые две главы («Очерк жизни папы Иоанна XXIII до вступления на римский престол» и «Понтификат папы Иоанна XXIII», и предисловие составляют первый том, во второй — оставшиеся главы («Социальная деятельность папы Иоанна ХХIII», «Папа Иоанн XХIII и Второй Ватиканский собор», «Миротворческое служение папы Иоaнна XXIII») и библиография. Секретарь Совета протоиерей А. Остапов зачитал подробную биографию и список трудов митрополита[117].

       По данным архимандрита Августина (Никитина) в написании работы митрополиту помогал А.Л. Казем-Бек, известный специалист по истории РКЦ, и группа переводчиков ОВЦС: «Завершив огромный труд по составлению биографии Папы Иоанна XXIII, владыка представил машинопись на соискание степени магистра богословия. (Поставщиком материала был сотрудник ОВЦС Александр Львович Казем-Бек; литературу с иностранных языков переводили отдельские толмачи. Но, тем не менее, работа была дополнена, проштудирована и проредактирована самим митрополитом. Наиболее важные «источники и пособия» были напечатаны на пишущей машинке в пяти экземплярах и затем распределены по библиотекам академий и семинарий»[118].

       Митрополит Никодим не случайно избрал местом защиты именно МДА, по мнению архимандрита Августина, он не хотел защищаться в Ленинграде, чтобы избежать подозрений в административном давлении на академию: «Будучи правящим архиереем Ленинградской епархии, владыка мог бы защитить работу в стенах ЛДА, где он имел неограниченное влияние и где можно было бы организовать “режим продавливания”. Но, будучи щепетильным в такого рода делах, владыка представил работу на рассмотрение ученого совета Московской духовной академии. Консервативная профессорско-преподавательская корпорация МДА могла бы “зарубить” работу, написанную с явной симпатией к главе Римско-Католической Церкви, а при тайном голосовании соискателю могли бы набросать “черных шаров”»[119].

       Однако избрание владыкой Никодимом места и времени защиты нельзя рассматривать вне его основной внешнецерковной деятельности, а также внутренней ситуации в Церкви, где очевидна была грядущая смена Предстоятеля. Если основная часть работы, очевидно, в черновом варианте была подготовлена А.Л. Казем-Беком, то предисловие написано, безусловно, самим митрополитом Никодимом. Характеристика человеческих и деловых качеств папы Иоанна, которую дает митрополит Никодим в предисловии, во многих случаях совпадает со свойствами самого митрополита, как они предстают по воспоминаниям современников. «Папа был преисполнен доброты и милосердия, но никто и никогда не видел, чтобы он демонстративно делал добро своими руками или же присутствовал при раздаче милостыни и пособий», даже если они были назначены им лично. «Это был Папа, которого никто не видел в таких позах, которые способствуют снисканию дешевой популярности», — говорилось в диссертации (Т.1. С. 6.). Этому же принципу следовал в своем служении митрополит Никодим.

       Еще одной причиной защиты митрополитом магистерской работы была политика в отношении Католической Церкви. Папа Павел VI отказался соблюдать обещание, данное его предшественником, об отказе от восстановления УГКЦ на советской территории. Эта тема очень волновала советское руководство. В июле 1969 г. митрополит Никодим направил в Совет по делам религий записку «Московский Патриархат и Римско-Католическая Церковь», где ссылался на «частное высказывание священника Михаила Арранца[120], что намечавшаяся иезуитами идея окатоличивания России через восточный обряд потерпела крах, и что они видят невозможность развития отношений с Россией "подпольным путем". Это лишний раз подчеркивает выгодное положение в данный момент Московского Патриархата для использования в своих интересах отношений с Ватиканом». Митрополит Никодим предлагал сближение с РКЦ с целью поиска союзников внутри нее: «Наша линия против Ватикана должна идти по линии его размягчения путем влияния на различные круги Католической Церкви. При этом нельзя забывать, что в Католической Церкви сейчас четко обозначаются различные направления, которые в состоянии борьбы друг с другом. Только через непосредственные контакты мы можем более четко различать, что наиболее вредно для нас и что может быть с успехом для нашей страны использовано»[121]. «Линия размягчения» предусматривала ряд конкретных действий, направленных навстречу Римско-Католической Церкви.

       16 декабря 1969 г. Священный Синод, по предложению митрополита Никодима, принял решение: «Имели суждение о различных случаях, когда старообрядцы и католики обращаются в Православную Церковь за совершением над ними святых таинств. Постановили: В порядке разъяснения уточнить, что в тех случаях, когда старообрядцы и католики обращаются в Православную Церковь за совершением над ними святых таинств, это не возбраняется»[122]. Это постановление вызвало глухой ропот в среде духовенства, особенно московского. В марте 1970 г. владыка Никодим вынужден был выступить с разъяснением синодального постановления. Сразу же после принятия Синодом этого решения митрополит Никодим подал прошение в Совет МДА об утверждении темы предстоящей защиты.

       Цель своей работы митрополит Никодим сформулировал так: «Глубокое убеждение автора в исключительности исторической роли папы Иоанна ХХIII побудило его взяться за перо и осветить деятельность этого Первосвятителя Римской Церкви. Русское православие хранит доброе воспоминание об этом иерархе, но жизнь папы-миротворца, миротворца в самом широком смысле этого слова, известна сравнительно немногим. Поэтому мы взяли на себя труд, не создавая панегирика, по возможности объективно воссоздать облик этого незаурядного человека, христианина, служителя Христова, предстоятеля Римско-Католичской Церкви» (Т. 1.С. 3.). В своем слове перед Ученым советом митрополит Никодим говорил: «В наш экуменический век необходим всесторонний широкий подход к проблемам единства всех христиан, и базис, на котором прочно стоит православный богослов, православный христианин, занимающийся вопросами экуменизма, неизменен — неразделенная древняя Единая Вселенская Христова Церковь. Вce, что несогласно с ее учением или в существенном и главном противоречит ее нормам — не может быть приемлемым для сознания верных чад Святой Церкви. Но при этом не отвергаются дискуссии, в которых всем вопрошающим должно дать соответствующее изложение о нашем уповании»[123].

       Обращаясь к Ученому совету, митрополит Никодим сказал: «С чувством глубокого волнения стою я сейчас в этом актовом зале Московской Духовной Академии. И не потому только естественнoе волнение испытываю я, что снова, как в далекие студенческие годы, предстою перед Академической аудиторией, как испытуемый, который должен дать ответ на все поставленные вопросы, но главным образом сердце мое волнуется от сознания, что здесь через подобный искус проходили многие славные и ученые мужи, сыны и служители Святой Христовой Церкви, труженики богословской науки. И вот сегодня, вполне сознавая свою научную незначительность, я дерзаю последовать их примеру, представив мою скромную работу на соискание ученой степени магистра богословия. С юности моей я всегда с большим почтением относился к Московской Духовной Академии, где хотел получить богословское образование, однако Промысл Божий, все устрояющий во благо, судил иначе, и сейчас, будучи воспитанником Ленинградской Духовной Академии, я с благодарностью вспоминаю родную мою духовную школу и всех начальствовавших и учивших в ней, которые и словом, и делом влагали в сердца и разумения наши много доброго и полезного. И когда я сейчас вижу здесь отца Михаила Сперанского, бывшего моим ректором, когда смотрю на благостного старца отца Иоанна Козлова[124] или моего строгого оппонента отца Андрея Сергиенко, мне кажется, что минувшие годы возвращается к давно уже прошедшему времени, и я как будто не в Загорске, не в Троице-Сергиевой Лавре, но на берегах Невы и Обводного канала под сенью возлюбленного ученика Христова, апостола-богослова и богословов начальника святого Иоанна в то далекое прекрасное время»[125].

       Первым оппонентом митрополита Никодима был протоиерей Андрей Сергеенко. Участвовал во французском сопротивлении в годы Второй мировой войны[126]. В 1936 году он основал Свято-Духовский скит, который находится в небольшом живописном местечке Мениль-Сен-Дени близ Парижа[127]. В 1931 г. он окончил Свято-Сергиевский Богословский институт в Париже и вернувшись в СССР, стал профессором ЛДА[128]. В 1956 г. он защитил курсовое сочинение «Очерки к вопросу о старокатолическом движении» в четырех книгах, а в 1968 г. он защитил магистерскую диссертацию «Старокатоличество (история и основные положения)» в Московской духовной академии. Протоиерей Андрей Сергеенко умер через два года после защиты в 1973 г. Отзыв протоиерея А. Сергеенко, также сохранившийся в копии в журнале Совета МДА, содержал ряд критических замечаний, хотя в целом был вполне положительным. Полными и компетентными были и ответы магистранта на вопросы участников защиты.

       Однако надеждам на избрание митрополита Никодима Патриархом не суждено было сбыться. Митрополит Пимен, как указывает О.Ю. Васильева, активно старался с помощью властей противостоять влиянию митрополита Никодима: «Считал при этом, что власть должна более серьезно подойти к нейтрализации любой инициативы со стороны митрополита Никодима»[129]. Сделав ставку на митрополита Пимена, власти исключили возможность избрания митрополита Никодима, настояв на открытом безальтернативном голосовании.

       После избрания Патриархом митрополита Пимена, то есть с 1971 г. здоровье владыки Никодима продолжало ухудшаться. Согласно справке, сохранившейся в личном деле, датированной 1 февраля 1975 г., ему были противопоказаны длительные и дальние командировки и поездки. Врачи клиники Медицинского института им. Сеченова констатировали целый ряд серьезных проблем с сердцем, обострившихся после инфаркта, произошедшего в декабре 1974 г.[130] 3 февраля 1975 г. митрополит Никодим подал Патриарху рапорт, копия которого также сохранилась в личном деле. В нем говорилось: «Почтительно представляя Вашему Святейшеству медицинское свидетельство о состоянии моего здоровья, прошу Вас, в соответствии с врачебным заключением, освободить меня в настоящее время от длительных и далеких заграничных командировок»[131]. Еще в 1972 г. он вынужден был оставить пост главы ОВЦС. Но ни в 1972 г., ни позднее оставление владыкой митрополитом своих позиций не было связано со здоровьем, или, по крайней мере, только с ним. Митрополит Никодим никогда не жалел себя, не понимал тех, кто просил его работать менее напряженно, чтобы сохранить здоровье.

       В свете новых источников все отчетливее становится жертвенный характер служения митрополита Никодима. Только введение в научный оборот новых документов о жизни и служении митрополита Никодима, значительное большинство из которых остаются за рамками научных исследований, позволит объективно оценить его вклад в историю Русской Церкви, позволит очистить представление о нем от стереотипов и мифов, которые до сих пор окружают образ владыки Никодима.

 

Вопрос 54

Смерть Патриарха Алексия I. Избрание митрополита Пимена (Извекова) Патриархом Московским и всея Руси.

Устроение канонически правильных отношений Московского Пат­риархата с Американской и Японской Церквами явилось последним первосвятительским деянием Патриарха Алексия. Жизнь великого старца, перешагнувшего за 90-летний рубеж, угасала. После праздника Сретения, 15 февраля, Святейший Патриарх перенес инфаркт. По­следние дни своей земной жизни он провел в загородной резиденции в селе Лукине. 17 апреля, зная о приближении смерти, Патриарх про­должал работать: последнего посетителя он принимает за 19 минут до кончины. В 21 час 49 минут сердце Святейшего Патриарха останови­лось. Возле одра Святейшего находились дежурный врач и его личный секретарь Останов.

Погребение Предстоятеля Русской Церкви состоялось 21 апреля, во вторник, после литургии Преждеосвященных Даров. Останки блаженно почившего Первосвятителя нашли упокоение в храме Всех Святых земли Русской под Успенским Собором Троице-Сергиевой Лавры, воз­ле могилы глубоко чтимого Святейшим Патриархом великого миссио­нера митрополита Макария (Невского). В отпевании и погребении Почившего Предстоятеля Русской Церкви участвовали Католикос-Пат­риарх Грузии Ефрем II, Патриарх Болгарский Кирилл, митрополит Варшавский Василий, митрополит Пражский Дорофей, сонм архипас­тырей и пастырей. На погребение Патриарха Алексия прибыли Пат­риарх-Католикос армян Вазген I, кардинал Иоанн Виллебрандс и дру­гие видные деятели инославных церквей.

После блаженной кончины Патриарха Алексия I Местоблюстителем Патриаршего Престола стал в соответствии с «Положением об управ­лении Русской Православной Церковью» старейший по хиротонии из постоянных членов Синода митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен. 25 июня 1970 года Синод вынес постановление о созыве По­местного Собора. Была образована Комиссия по подготовке Собора из 22 деятелей: постоянных членов Синода, видных архипастырей и бого­словов во главе с Местоблюстителем. Комиссия разработала нормы представительства клириков и мирян на Соборе, утвердила процедуру соборных деяний и подготовила необходимые материалы к Собору.

На приходских и епархиальных собраниях обсуждались важнейшие вопросы церковной жизни, высказывались суждения о кандидате на Патриарший Престол; народ единодушно высказался за митрополита Пимена.

На Архиерейском Собрании обсуждалась также кандидатура Пат­риарха. Выступившие высказались за митрополита Крутицкого Пиме­на. Против открытого голосования возражал архиепископ Брюссель­ский Василий (Кривошеий): выборы Патриарха носят персональный характер, а в персональных вопросах тайное голосование обязательно для обеспечения свободы выборов. Если Патриарх будет избран откры­тым голосованием, это даст всем врагам нашей Церкви повод оспари­вать свободу выборов. Это подорвет авторитет будущего Патриарха, затруднит дело воссоединения отпавших. Зачем давать врагам нашей Церкви повод нападать на нее? Я говорю все это не потому, что я против кандидатуры митрополита Пимена. Я много ломал голову над календарем с портретами наших иерархов и никого, кроме Владыки Пимена, подходящего не нашел. Один слишком стар, другой слишком молод, а третий мне недостаточно известен. Считаю, митрополита Пи­мена достойным кандидатом в Патриархи и заявляю, что будет ли тайное, будет ли явное голосование, я буду голосовать за митрополита Пимена... Думаю, что так мыслят все. Но тогда тем более не нужно делать открытых выборов, раз и при тайном голосовании проявится единодушие».

Главным событием заключительного заседания Поместного Собора, состоявшегося 2 июня, явилось избрание Патриарха. Епископы, голо­суя от своего имени и от имени клириков, и мирян своих епархий, начиная с младшего по хиротонии и кончая Заместителем Председате­ля Собора митрополитом Ленинградским и Новгородским Никодимом, назвали своим избранником митрополита Крутицкого и Коло­менского Пимена.

3 июня 1971 года в Богоявленском кафедральном соборе Москвы состоялась интронизация нареченного Патриарха.

 

Вопрос 55

Поместный Собор 1971 года.

В канун Собора 26 мая 1971 года в Успенском храме Новодевичье­го монастыря состоялось Архиерейское Совещание. Предстояло утвердить Постановление Архиерейского Собора 1961 года с внесением из­менений в «Положение об управлении Собора Русской Православной Церковью» на Поместном Соборе. С критикой этого постановления выступил архиепископ Брюссельский Василий. Он сказал: «Одобрить их я по совести ... не могу. Прежде всего, они нарушают церковные каноны, а именно 38-е и 41-е Апостольские правила, согласно кото­рым» Епископ да имеет попечение о всех церковных вещах» (правило 38) и «Предписываем епископу иметь власть над церковными вещами. И если ему следует вручать ценные человеческие души, то тем более ему можно управлять деньгами...» (41-е правило). А между тем, по по­становлениям 1961 года епископ совершенно отделен от всякого кон­троля над материально-хозяйственной стороной жизни приходов, так­же отстранены и настоятели приходов, представители и доверенные лица епископов... Говоря это, я отнюдь не предлагаю вернуться к по­рядкам 1945 года... Там был перегиб в смысле предоставления слиш­ком большой власти настоятелям и умаления участия мирян в управле­нии материальной стороной приходской жизни. Это имело результа­том злоупотребления. Но в 1961 году произошел перегиб в противопо­ложную сторону: настоятели были совершенно отстранены, и все было передано мирянам. Нужно сейчас выработать нечто среднее. Устра­нить оба перегиба, так, чтобы права мирян в хозяйственной жизни приходов были бы сохранены, а надзор епископов и настоятелей над всеми сторонами жизни приходов, духовной и материальной, восста­новлен. Чтобы настоятели опять стали возглавителями приходов, а не наемниками».

Как вспоминает архиепископ Василий, в кулуарных беседах согла­сие с его позицией выразили архиепископ Иркутский Вениамин (Но­вицкий), митрополит Алма-Атинский Иосиф (Чернов), архиепископ Уфимский Иов (Кресович). С речами на Совещании выступили мит­рополиты Пимен и Никодим. В своих выступлениях среди прочего они коснулись и вопроса об изменениях в «Положении об управлении Русской Православной Церковью», которые были внесены Айхиерейским Собором 1961 года.

Митрополит Пимен сказал: «От множества клириков нашей Церкви мы также получили аргументированные высказывания в поддержку ре­шений Архиерейского Собора 1961 года... Не скрою, есть, правда, еди­ничные высказывания, которые нас возвращают к положению, сущест­вовавшему в приходах до 1961 года. Но для этого нет никаких основа­ний, ибо принятие подобных решений противоречит государственному законодательству и не будет служить на пользу Святой Церкви».

Подробнее остановился на этом вопросе митрополит Никодим: «18 июля 1961 года Архиерейский Собор Русской Православной Церкви постановил разграничить обязанности настоятелей и исполнительных органов, прихода. Само собой разумеется, что структура и организация жизни нашей Церкви не должны и не могут входить в противоречие с законами нашего Отечества, и все, что может осложнять или ухудшать взаимоотношения между Церковью и государством в нашей стране, нами должно отвергаться, ибо в памяти церковной никогда не должны забываться усилия приснопамятного Святейшего Патриарха Сергия по нормализации этих отношений и обо всем том, что было в церковной жизни при отсутствии этих отношений. Напоминание было весьма красноречивым и сильным. – Я думаю, что нам, ответственным перед Пастыреначальником Господом Иисусом Христом и Его Церковью за нормальное течение и развитие церковной жизни, это совершенно яс­но, и в данном вопросе нет места неконструктивным спорам. Опыт 10-летнего применения этого решения Архиерейского Собора 1961 года в приходской жизни показал оправданность известного утвержде­ния Святейшего Патриарха Алексия, сделанного им в речи на Соборе: «Умный настоятель, благоговейный совершитель богослужений и, что весьма важно, человек безукоризненной жизни, всегда сумеет сохра­нить свой авторитет в приходе...».

На Архиерейском Собрании обсуждалась также кандидатура Пат­риарха. Выступившие высказались за митрополита Крутицкого Пиме­на. Против открытого голосования возражал архиепископ Брюссель­ский Василий (Кривошеий): выборы Патриарха носят персональный характер, а в персональных вопросах тайное голосование обязательно для обеспечения свободы выборов. Если Патриарх будет избран откры­тым голосованием, это даст всем врагам нашей Церкви повод оспари­вать свободу выборов. Это подорвет авторитет будущего Патриарха, затруднит дело воссоединения отпавших. Зачем давать врагам нашей Церкви повод нападать на нее? Я говорю все это не потому, что я против кандидатуры митрополита Пимена. Я много ломал голову над календарем с портретами наших иерархов и никого, кроме Владыки Пимена, подходящего не нашел. Один слишком стар, другой слишком молод, а третий мне недостаточно известен. Считаю, митрополита Пи­мена достойным кандидатом в Патриархи и заявляю, что будет ли тайное, будет ли явное голосование, я буду голосовать за митрополита Пимена... Думаю, что так мыслят все. Но тогда тем более не нужно делать открытых выборов, раз и при тайном голосовании проявится единодушие».

Поместный Собор открылся 30 мая 1971 года и продолжался до 2 июня. Членами Собора были все епископы Русской Православной Церкви, по епархиям было избрано по 1 клирику и 1 мирянину. На Соборе были представлены также Японская автокефальная Церковь, миссии и благочиния Русской Церкви, духовные академии и монасты­ри. Среди 236 членов Собора от 67 внутренних и 14 зарубежных епархий было 75 архиереев, 9 митрополитов, 30 архиепископов и 36 епископов, 85 клириков и 78 мирян. Гостями Поместного Собора бы­ли представители Православных автокефальных Церквей, инославных Церквей, экуменических организаций, среди них: Патриарх Александ­рийский Николай VI, Католикос-Патриарх Грузии Ефрем II, Патриарх Румынский Юстиниан; Наместник – председатель Священного Синода Болгарской Церкви митрополит Максим, митрополит Варшавский Ва­силий, митрополит Пражский Дорофей; кардинал Виллебрандс, гене­ральный секретарь Всемирного Совета Церквей Ю.К.Блейк.

Деяния Собора проходили в Троице-Сергиевой Лавре. Собор от­крылся Божественной литургией в Троицком соборе, которую совер­шил митрополит Пимен. Первое рабочее заседание состоялось в тот же день, 30 мая, в Троицком храме Лавры.

31 мая Местоблюститель Митрополит Пимен выступил с докладом «Жизнь и деятельность Русской Православной Церкви». В докладе дана высокая оценка Первосвятительскому служению блаженнопочившего Патриарха Алексия I: «Прежде всего мы отмечаем его глубочайшую церковность и ясное понимание им задач современности. Глубокое проникновение его в сущность миссии Церкви, неуклонное следование православному вероучению и канонам, острое сознание интересов Православия и нужд времени служили основой предпринимаемых Па­триархом Алексием действий во благо Церкви и служения миру... Свя­тейший Патриарх Алексий умел связывать духовные традиции про­шлого нашей Церкви с современной ее жизнью в новых исторических условиях. Достойный хранитель духовных сокровищ нашей Церкви, как драгоценного опыта живой любви и богословского созерцания от­цов и учителей Церкви, он научил нас любить и ценить эти духовные сокровища и традиции, завещал нам не только хранить их далее, но и укреплять, и умножать своей доброй христианской жизнью».

В тот же день митрополит Никодим прочитал содоклад «Экумени­ческая деятельность Русской Православной Церкви». Он же выступил на Соборе с докладом «Об отмене клятв на старые обряды и придер­живающихся их», в котором представил историю церковного раскола и предложил путь к уврачеванию печального разделения. Митрополит Таллинский и Эстонский Алексий, ныне здравствующий Патриарх Московский и всея Руси, огласил содоклад «О миротворческой деятель­ности Русской Православной Церкви». В конце дня были приняты «Ре­шения Поместного Собора» В своих «Решениях» Собор постановил:

«1. Одобрить деятельность Священного Синода во главе с блажен-нопочившим Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием и Местоблюстителем Московского Патриаршего Престола Высокопреосвя-щеннейшим Пименом, митрополитом Крутицким и Коло­менским, по управлению Русской Православной Церковью, осуществ­ленную в период от Поместного Собора 1945 года и до сего дня, а также Определения Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, состоявшегося 18 июля 1961 года.

Выразить глубокое удовлетворение по поводу решения Священ­ного Синода во главе со Святейшим Патриархом Алексием на основа­нии согласия епископата Русской Православной Церкви о даровании автокефалии ряду Поместных Церквей, входивших в Московский Пат­риархат..., а также автономии Японской Православной Церкви... Одо­брить решение Священного Синода Русской Православной Церкви от 30 апреля 1957 года о признании автономии финляндской Православ­ной Церкви, бывшей части Московского Патриархата.

Отметить выдающееся историческое событие в жизни Русской Православной Церкви – возвращение в Православие в 1946 и 1949 го­дах греко-католиков Галиции и Закарпатья и прекращение Брест-Ли­товской и Ужгородской уний, в свое время насажденных силою.

Признать делом исключительной важности напряженные усилия, предпринимавшиеся Святейшим Патриархом Алексием и Священным Синодом Русской Православной Церкви в обозреваемый период по возвращению в лоно Матери-Церкви отошедших от нее в разное вре­мя архиереев, клириков и мирян... Поручить Высшей церковной влас­ти Русской Православной Церкви продолжать усилия по воссоедине­нию с Матерью-Церковью так называемой «Русской Православной Церкви Заграницей» (Карловацкий раскол), «Украинской автокефаль­ной Православной Церкви Заграницей» и других рассеянных ее чад... Ввиду того, что активная деятельность приверженцев так называемой «Русской Православной Церкви Заграницей» ...против Матери – Русской Православной Церкви и против Святой Православной Церкви в целом наносит вред Святому Православию, Высшей церковной власти Московского Патриархата осуществить в ближайшее время необходи­мые канонические санкции по отношению к отступническому сонми­щу... Карловацкому расколу и его нераскаявшимся последователям...

Одобрить деятельность Святейшего Патриарха Алексия и Священ­ного Синода Русской Православной Церкви по развитию взаимосвязей Московского Патриархата с Поместными Православными Церквами...

Одобрить деятельность Святейшего Патриарха Алексия и Свя­щенного Синода Русской Православной Церкви во взаимоотношениях с неправославными христианскими Церквами и исповеданиями и в экуменизме... Считать важнейшей задачей... дальнейшее развитие этой деятельности, которое должно быть неизменно обусловлено строгим соблюдением чистоты православной веры, учения Русской Православной Церкви», которые были внесены Архиерейским Собором 1961 года.

Седьмой Поместный Собор высоко оценивает активную и многогранную деятельность Святейшего Патриарха Алексия, Священного Синода и всей Поместной Русской Православной Церкви в их служении совре­менному человечеству, основой которого является постоянная и усерд­ная молитва Владыке вселенной о мире всего мира».

2 июня Поместный Собор издал «Деяние» «Об отмене клятв на старые обряды и на придерживающихся их», принял «Послание... Преосвященным архиереям, боголюбивым пастырям, честному иночес­тву и всем верным чадам Русской Православной Церкви», а также «Обращение... к христианам всего мира».

Главным событием заключительного заседания Поместного Собора, состоявшегося 2 июня, явилось избрание Патриарха. Епископы, голо­суя от своего имени и от имени клириков, и мирян своих епархий, начиная с младшего по хиротонии и кончая Заместителем Председате­ля Собора митрополитом Ленинградским и Новгородским Никодимом, назвали своим избранником митрополита Крутицкого и Коло­менского Пимена.

3 июня 1971 года в Богоявленском кафедральном соборе Москвы состоялась интронизация нареченного Патриарха.

 

Вопрос 56

Время правления Патриарха Пимена (Извекова).

Патриарх Московский и всея Руси Пимен (в миру Сергей Михайлович Из­веков) родился 10 (23) июля 1910 года в праздник Ризоположения в городе Богородске (ныне Ногинск) в благочестивой семье. Его отец Михаил Карпович служил механиком на фабрике. Дети в семье Извековых умирали в младенчест­ве, кроме первой дочери – Марии Михайловны – крестной матери своего брата – будущего Патриарха. Поэтому когда родился сын Сергей, его мать Пелагея Афа­насьевна дала обет посвятить дитя Богу. Вместе с матерью мальчик совершал па­ломничества по святым местам, особенно часто они бывали в Троице-Сергиевой Лавре. В Богородской средней школе Сергей Извеков был одним из лучших уче­ников. Даже в школьные годы он находил время для чтения Священного Писа­ния и духовно-назидательных книг, особенно ему полюбились сочинения архи­епископа Иннокентия (Борисова), находил он время и для клиросного послу­шания в Богородском Богоявленском соборе, а потом для исполнения иподиаконских обязанностей при Богородских епископах Никаноре и Платоне. Маль­чик брал уроки музыки у профессора Воронцова, постигая тайны вокального и регентского искусства.

В 1925 году, окончив среднюю школу, Сергей Извеков переезжает в Москву и в Сретенском монастыре принимает постриг в рясофор с именем Платон. 4 октября 1927 году, в семнадцать лет, от руки игумена Агафодора он принимает постриг в мантию с наречением имени преподобного Пимена Великого. После пострига будущий Первосвятитель управлял хором в московском храме препо­добного Пимена Великого. В 1931 году он сдал экзамены за курс духовной шко­лы комиссии под председательством бывшего ректора Вифанской семинарии протоиерея Зверева. После этого, 16 июля 1931 года, архиепископ Звенигород­ский Филипп (Гумилевский) рукоположил его в иеродиакона, а 25 января 1932 года – в иеромонаха. В течение нескольких лет юный иеромонах нес послушание регента Дорогомиловского Богоявленского собора – в ту пору кафедрального хра­ма Москвы. Вспоминая начало 30-х годов, Патриарх Пимен говорил: «Мое благовестничество началось с того времени, как я принял сан иеромонаха...».

В тяжелые для Церкви предвоенные годы, иеромонах Пимен разделил судь­бу русского духовенства, на долю которого выпали тяжкие испытания. В конце Великой Отечественной войны он служил священником в Благовещенском со­боре Мурома. В 1946 году иеромонах Пимен был переведен в Одессу, служил там казначеем Ильинского монастыря, помощником благочинного монастырей епархии, в 1947 году был удостоен сана игумена и переведен в Ростовскую епархию, где состоял секретарем епископа и ключарем кафедрального собора.

В конце 1949 года по указу Патриарха Алексия I игумен Пимен назначает­ся наместником Псково-Печерского монастыря, а весной 1950 года митропо­лит Григорий (Чуков) возвел его в сан архимандрита. Во время своего намест­ничества будущий Патриарх посвятил много трудов реставрации монастыр­ских церквей, мудро управлял братией, духовно окормлял паломников и усерд­но проповедовал.

В январе 1954 года архимандрит Пимен был переведен наместником в ставропигиальную Троице-Сергиеву Лавру. В годы его управления Лаврой были сооружены два придела в трапезном храме преподобного Сергия. При нем был восстановлен и академический храм. За каждой воскресной и празднич­ной литургией наместник Лавры произносил догматически глубокие и настави­тельные проповеди, которые привлекали сердца верующих. Вспоминая о своем служении в Лавре преподобного Сергия, Святейший Патриарх говорил: «За этот прекрасный и содержательный отрезок жизни много получено духовного утешения и неведомой для мира радости, понятной только инокам».

17 ноября 1957 года в Успенском соборе Одессы Патриарх Алексий возгла­вил хиротонию архимандрита Пимена во епископа Балтского. В слове, произне­сенном при наречении, ставленник сказал: «Большим утешением для меня явля­ется то, что на высоту епископского служения я был призван из дорогой моему сердцу Лавры преподобного Аввы Сергия, с которой тесно связана вся моя жизнь. Приведенный своей родительницей в святую Лавру Сергиеву, когда мне исполнилось восемь лет, я впервые исповедывался и причащался Святых Тайн в Зосимо-Савватиевской церкви Лавры, в пустыни Святого Духа Параклита состоя­лось мое пострижение в монашество, и там проходили первые шаги моего мона­шеского искуса «вся вменяющего во уметы, да Христа приобрящу». Здесь же я насыщался от сладостной трапезы бесед и наставлений, исполненных глубокой мудрости, огромного опыта и духовной настроенности, всегда любвеобильного и благостного приснопамятного наместника Лавры архимандрита Кронида, много добрых семян посеявшего в мою душу».

В декабре 1957 года епископ Пимен был переведен из Одессы в Москов­скую епархию на викарную Дмитровскую кафедру, а в ноябре 1960 года удос­тоен архиепископского сана. В марте 1961 года архиепископ Пимен был на­значен на самостоятельную Тульскую кафедру, а 14 ноября того же года пере­веден на Ленинградскую митрополичью кафедру. Через два года митрополит Пимен был назначен митрополитом Крутицким и Коломенским, став ближай­шим помощником Патриарха, одним из столпов Русской Церкви, хранящих чистоту Православной веры. В воскресные и праздничные дни митрополит Пимен совершал богослужения в кафедральном Богоявленском соборе, неиз­менно произнося проповеди. 16 апреля 1970 годя, за день до своей кончины, Патриарх Алексий возложил на митрополита Крутицкого и Коломенского Пи­мена вторую панагию, символически выразив этим свою мысль о преемстве Первосвятительского служения.

Возведенный благодатью Божией на Патриарший Престол, новый Предстоятель Русской Церкви продолжал путь, который «предначертал для Церкви» Патриарх Алексий I. Знаменательное слово, с которым Патриарх Пимен выступил в Московской духовной академии 30 нояб­ря 1971 года при вручении ему диплома почетного доктора богословия. Обращаясь к преподавателям академии, Святейший Патриарх сказал: «Я хочу, чтобы наше богословие было всегда сугубо ортодоксальным. Это зависит во многом от вас, от ваших трудов, от ваших богословских воззрений. Мне хотелось бы, - я уже об этом говорил, - чтобы тради­ции Русской Православной Церкви неукоснительно сохранялись, и что­бы вы в учебных программах уделяли больше внимания укреплению в слушателях сознания, что необходимо традиции Русской Православной Церкви соблюдать и хранить... Студентам и воспитанникам необходимо прививать любовь к церковнославянскому языку, объяснять им, что церковно-славянский - это язык богослужебный, язык красоты особой, чистой. А этот вопрос либо обходится молчанием, либо предпринима­ются попытки дать ему превратное, нежелательное толкование»

В первой половине 70-х годов церковная жизнь оставалась относи­тельно стабильной и протекала без особых потрясений, подобных тем, которые выпали на ее долю десятилетие назад. В результате продолжа­ющейся миграции сельского населения в города некоторые сельские приходы прекратили свое существование, а новые храмы в промышлен­ных городах открывались исключительно редко. За пять лет с 1971 по 1976 года число приходов Русской Церкви сократилось с 7274 до 7038, в среднем закрывалось по 50 приходов в год. В последующие пять лет число ежегодно закрываемых приходов уменьшилось до шести, и в 1981 года Русская Православная Церковь насчитывала 7007 приходов.

Продолжала оставаться серьезной кадровая проблема: сказалось рез­кое сокращение числа учащихся в семинариях в начале 60-х годов. С 1971 по 1975 года число священников убавилось с 6234 до 5994, а диа­конов с 618 до 594. Некоторые священники, особенно в западно-укра­инских и прибалтийских епархиях, окормляли по два, три и даже по четыре прихода. Снизился образовательный уровень духовенства. Бого­словское образование имела лишь половина духовенства. Почти полови­на священнослужителей не имела общего среднего образования. Под­бор кандидатов священства был крайне затруднен. Рукоположениями, которых ежегодно совершалось во всех епархиях чуть более ста, не уда­валось перекрыть естественную убыль духовенства; больше половины священников и диаконов составляли пожилые люди старше 60 лет. За 1972–1974 года духовные школы направили на приходское служение всего лишь 219 священнослужителей – менее 2/3 своих выпускников.

Несмотря на то, что посещаемость храмов снижалась, так как боль­шинство населения страны стало составлять поколение, воспитанное вне Церкви, более частыми становились случаи религиозного обраще­ния людей, выросших в атеистических семьях, значительно выросло число крещений взрослых людей, особенно в больших городах. Сред­ний возраст прихожан начал снижаться.

«Сколько же верующих объединяет Святая Церковь? – говорил Пат­риарх Пимен в докладе, который он произнес на торжественном заседа­нии по случаю 60-летия восстановления Патриаршества – 25 мая 1978 го­да, - Паства наша многомиллионная. Ввиду разнообразия активности их духовной жизни и при отсутствии традиции нашей Церкви вести стати­стический учет верующих, назвать конкретные цифры невозможно. На­ша Церковь радуется умножению своих чад и скорбит при их утрате».

На основании выборочных сведений, полученных в результате соци­ологических исследований, можно считать, что число сознательных ве­рующих в конце 1970-х годов составило примерно 30–40 миллионов. Крещенных по православному обряду было больше 100 миллионов.

Умножение числа новообращенных, главным образом из среды сто­личной и городской интеллигенции, свидетельствовало о том, что влия­ние Церкви на общество не сойдет на нет, как надеялись ее недруги, после того как уйдет из жизни поколение, получившее традиционное воспитание, потому что, в отличие от политических, философских, со­циальных идеологий с их земным происхождением и земными гори­зонтами, христианское вероучение неотмирно и укоренено в вечности. И в то же время новообращенная паства требовала особой пастырской мудрости в ее окормлении.

Как и в начале XX века, многие из тех, кто приходил в Церковь, не столько искали водительства от нее, сколько пытались сами учить Цер­ковь, прилагая к церковной жизни мерки, вынесенные ими из совсем иных сфер. Но огромная разница в образовательном уровне между интел­лигенцией начала XX столетия и его конца делала ситуацию более слож­ной. К тому надо учесть еще и то обстоятельство, что интеллигенция на­чала века получала в детстве религиозное образование и в Церковь дейст­вительно возвращалась, а новообращенные 70–80-х годов в детстве чаще всего получали о Церкви анекдотически искаженное представление, и часть их, причем особенно активная, в Церковь не возвращалась, а прихо­дила из среды, которая искони была чужда христианству. Новообращен­ные переживали трудный мировоззренческий кризис и не всегда изжива­ли социальный нигилизм; дух критиканства они легко переносили и на церковную жизнь, которую их сознание часто отражало крайне не адек­ватно. Эта среда становилась питательной почвой для церковного дисси­дентства. В 70-е годы появляются кружки, в сознании участников кото­рых царила причудливая смесь из ложного мистицизма околоцерковных мыслителей прошлого, унаследованного от обновленцев нигилизма в оцен­ке церковной истории и политических тенденций того или иного толка. Самиздатская литературная продукция этих кружков получала широкую огласку на Западе. В деятельности кружков проявлялась искренняя озабо­ченность и наивность одних и расчетливое политиканство других.

К церковному диссидентству примкнуло и несколько священнослу­жителей. Репутацию диссидентов получили и те священники, которые в своей деятельности руководствовались не политическим расчетом, а искренней пастырской тревогой за положение Церкви, болью о духовном состоянии русского народа, о распространении в народе пьянства, о падении нравственных устоев, разрушении семьи.

Частые нарушения законов со стороны органов власти по отношению к церковным общинам побуждали и высокопоставленных церковных деятелей к действиям, направленным на защиту Церкви. Так, 26 октября 1977 года епископ Полтавский Феодосии (Дикун) обратился к главе государства Л.И.Брежневу с письмом, в котором протестовал против оскорбительных действий многих представителей власти в их обращении с верующими людьми и потребовал прекратить практику регистрации треб, исполняемых приходскими священниками; предоставить возможность архиереям рукопо­лагать столько священнослужителей, сколько нужно для нормальной жизни приходов; не препятствовать реставрации церквей и молитвенных домов; освободить Церковь от диктата уполномоченных, предоставить больше прав епископам церковных дел; не допускать печатного оскорбления религиозных чувств верующих, прекратить практику принудительного закрытия церквей; дозволить расширение церковно-издательской деятельности.

В 1970-е годы укреплялись связи Русской Церкви с Церквами-Сест­рами. В апреле и мае 1972 года Патриарх Пимен совершил паломни­чество в Святую Землю и другие страны Ближнего Востока, встретился там с Предстоятелями Александрийской, Антиохийской и Иерусалим­ской Церквей. В этот период продолжалась подготовка к Всеправославному Собору. В сентябре 1976 года в Шамбези близ Женевы со­стоялось Первое Предсоборное Всеправославное Совещание; в нем участвовала и делегация Русской Церкви. На Совещании был уточнен каталог тем, которые предстоит обсудить на Соборе:

Православная диаспора;

Автокефалия и способ ее провозглашения;

Автономия и способ ее провозглашения;

Диптихи;

Календарный вопрос;

Препятствия к браку;

Приведение церковных требований о посте в соответствие с требованиями современной эпохи;

Отношение Поместных Православных Церквей к прочему хрис­тианскому миру;

Православие и экуменическое движение;

Вклад Поместных Православных Церквей в торжество христи­анских идей мира, свободы, братства и любви между народами и уст­ранение расовой дискриминации.

Упрочению всеправославного единства способствовал визит делега­ции Русской Церкви во главе с Патриархом Пименом в Константино­поль и встреча Святейшего Патриарха Московского и всея Руси со Вселенским Патриархом Димитрием I. В 70-е годы встречи между Предстоятелем Русской Церкви и главами других Православных Церк­вей стали носить регулярный характер.

Представители Русской Церкви активно участвовали также в дея­тельности Всемирного Совета Церквей. На V ассамблее Всемирного Совета Церквей, состоявшейся в Найроби в 1975 году, одним из Пре­зидентов Всемирного Совета Церквей был избран митрополит Ленин­градский и Новгородский Никодим, безвременно скончавшийся 5 сен­тября 1978 года в Ватикане, на аудиенции у новоизбранного Папы Иоанна-Павла I.

В 1970-е годы Русская Церковь потеряла и других своих видных ар­хипастырей: митрополита Орловского Палладия (Шерстенникова; §1976), митрополита Алма-Атинского Иосифа (Чернова; §1975), ар­хиепископа Вениамина (Новицкого; §1976), архиепископа Ермогена (§1978). Но на смену им приходили новые архипастыри.

В результате частичной нормализации взаимоотношений между го­сударственными органами и Церковью на рубеже 70-х годов появи­лись возможности для увеличения числа учащихся духовных школ. За десятилетие, с 1975 по 1985 года, оно выросло почти в два раза – с 750 до 1200. В 1976, 1979, 1983 года Московская Патриархия выпу­стила Библию, общим тиражом 300 тысяч экземпляров.

Большим событием церковной жизни явилась канонизация просве­тителя Америки и Сибири митрополита Московского Иннокентия (Вениаминова), совершенная Деянием Священного Синода в ответ на прошение Священного Синода Православной Церкви в Америке 6 ок­тября 1977 года.

В 1979 году к лику общерусских святых был причислен местночтимый Харьковский святитель Мелетий (Леонтович).

 

Вопрос 57