Правительственные сферы вынуждены были обратить внимание на нужды Церкви в связи с законодательством о свободе вероисповедания, подготовка которого началась в канун революции и завершилась апрельским манифестом 1905 года «Об укреплении начал веротерпимости». При подготовке манифеста выяснилось, что с его изданием Православная Церковь, находившаяся под жестким правительственным контролем, оказалась в худшем положении, чем привыкшие к большей независимости старообрядческие, инославные и даже иноверные общины.

Епископ Сергий (Страгородский), выступая на религиозно-философских собраниях, прямо заявил, что объявить полную свободу совести «значило бы всем развязать руки, а деятелей Церкви оставить связанными». 17 февраля 1905 года на молебне в память об основании Петербургской Академии ее ректор Епископ Сергий выступил с речью по поводу предстоявшего манифеста: «После столетий мирного пребывания под защитой закона, за крепкой стеной государственной охраны, наша Церковь выходит теперь беззащитная, не прикрытая никем, прямо на поле брани под удары врагов… В дальнейшем потребуют от нас уже не красных фраз и не заученных силлогизмов, не пестрого народа показной учености, от нас потребуют духа и жизни, потребуют веры… потребуют, чтобы мы писали не чернилами, да еще заимствованными, быть может, из чужих чернильниц, а кровью из нашей собственной груди».

В Особое совещание был приглашен первенствующий член Синода митрополит Антоний. Он заявил: «Если не изменить правового положения господствующей Церкви, она одна будет оставлена стесненной опекой государства». Эта опека связывает самодеятельность духовенства и «делает голос Церкви совсем неслышным ни в частной, ни в общественной жизни». Митрополит подал меморандум, в котором потребовал «устранить или хотя бы несколько ослабить ту постоянную опеку и тот слишком бдительный контроль светской власти над жизнью церковной, которой лишает Церковь самостоятельности и инициативы».

С.Ю. Витте в марте 1905 года подал составленную неизвестным автором пространную записку «О современном положении Православной Церкви», в которой резкой критике подвергались бюрократизация синодального правления и обер-прокурорский произвол.            

В «Записке» выдвинута была мысль о созыве Собора и восстанов­лении Патриаршества. Болезненно задетый этим документом, обер-прокурор К.П. Победоносцев выступил с «Соображениями по воп­росам о желательных преобразованиях в постановке у нас Пра­вославной Церкви», в которых категорически отвергал целесо­образность восстановления Патриаршества, утверждая, что Пат­риаршество противоречит «соборному началу в Церкви», а обер-прокурорский надзор является надежным гарантом коллегиаль­ности и соборности. По ходатайству Победоносцева вопрос о проведении церковных реформ был изъят из ведения Особого со­вещания и переведен в Синод.

После трех заседаний Синода 22 марта 1905 года импера­тору Николаю II был подан доклад с предложением «пересмотреть нынешнее государственное положение Церкви в России», «возгла­вить Синод Патриархом», и «созвать в Москве для обсуждения церковных преобразований Поместный Собор». 31 марта государь наложил на докладе резолюцию, в которой признавалась необхо­димость созыва Собора, но, по настоянию Победоносцева, царь объявил неудобным созыв Собора «в настоящее тревожное время». Николай II дал разрешение на открытие Предсоборного совещания.

Указом Синода от 27 июля 1905 года епархиальным архиереям было поручено представить свои соображения о желательных цер­ковных преобразованиях. Отзывы архиереев поступили к концу года и сразу же были напечатаны. В них дана разумная и смелая оценка существовавшего положения. Резче всех о неканоничности синодального строя отозвался архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий). Решительное большинство архиереев высказалось за созыв Поместного Собора. Разногласия вызвал вопрос о сос­таве Собора: одни Преосвященные настаивали на исключительно епископском его составе, другие предлагали призвать на Собор представителей клириков и мирян.

В обсуждении ожидавшихся церковных преобразований при­няло участие и белое духовенство. На имя митрополита Антония была подана записка от лица петербургских священников, так называемой «группы 32-х», составленная в духе расплывчатого церковного либерализма, с развязной критикой прошлого и нас­тоящего положения Русской Церкви, с демагогическим лозунгом всестороннего обновления, с призывом к духовенству сосредото­чить внимание на проблемах земной жизни, с требованием ввес­ти в Церковь выборное начало на всех уровнях. «Группа 32-х» высказалась против единоличной власти Патриарха. Патриарх, считали они, не должен быть чем-то большим, чем председате­лем Поместного Собора. Архиереи в своих «Отзывах» категори­чески отвергли домогательства церковных либералов.

В годы гражданской войны брожение захватывает и епархии Цент­ральной России. В среде духовенства произошло расслоение – появи­лись модернистские группировки, подхватившие идейное наследие «группы 32 священников», призывавшие к революции в Церкви, к все­стороннему обновлению.

Еще при Временном правительстве 7 марта 1917 года в Петербурге был образован «Всероссийский союз демократического православного духовенства и мирян», который возглавили священники А.П.Введенский, А.И.Боярский, И.Егоров. «Союз», пользовавшийся покровительством обер-прокурора Синода З.И. Львова, издавал на синодаль­ные средства газету «Голос Хрис­та» и журнал «Соборный разум». В своих публикациях обновленцы ополчались на традиционные фор­мы обрядового благочестия, на канонический строй церковного управления. Главным очагом об­новленческой пропаганды стала церковь святых Захария и Елиза­веты, где настоятелем служил свя­щенник А.Введенский. Патриарх Алексий впоследствии назвал де­магогические заявления обновлен­цев, объединившихся вокруг А.Введенского, «керенщиной в церковной ограде». Свои филиалы «Союз» открыл в Москве, Киеве, Одессе, Новгороде, Харькове и других городах.

Позиции «Союза» особенно укрепились после того, как редактором «Церковно-общественного ве­стника» стал профессор Санкт-Петербургской Духовной академии Б.В.Титлинов, пре­вративший этот журнал в рупор модернистских идей. На Соборе 1917-1918 годов Титлинов и его единомышленники выступили против восстановления патриаршества. 1 января 1918 года в газете «Знамя Христа» священник А.Введенский писал, что после избрания Патриар­ха в Церкви можно оставаться лишь для того, чтобы уничтожить Пат­риаршество изнутри.

После прекращения деятельности «Союза демократического духо­венства и мирян» в 1919 году священник Иоанн Егоров создает в Петер­бурге новую модернистскую группировку под названием «Религия в сочетании с жизнью». В своей приходской церкви он затевает само­чинные нововведения: выносит святой престол из алтаря на середину храма; принимается за исправление богослужебных последований, пы­тается перевести богослужение на современный русский язык, учит о рукоположении собственным вдохновением. Священник А. Боярский в Колпине под Петербургом организует еще одну обновленческую груп­пировку «Друзей церковной реформации». В 1921 году священник Александр Введенский сколотил «Петербургскую группу прогрессивного духовенства».

В среде епископата обновленцы нашли себе опору в лице заштатно­го епископа Антонина (Грановского), который совершал богослуже­ния в московских храмах с соблазнительными новшествами, произ­вольно изменял чинопоследования, переделывал тексты молитв. В Пен­зе низложенный за распутство бывший епископ Владимир Путята объ­единил вокруг себя откровенно раскольническое сборище под названием «Народная церковь».

Давая отпор антиканоническим модернистским посягательствам, Патриарх Тихон 4 ноября 1921 года обратился к пастве с особым по­сланием, в котором подчеркивал недопустимость богослужебных нововведений: «Божественная красота нашего истинно назидательного в своем содержании и благодатно действенного церковного богослужения, как оно создано веками апостольской верности, молитвенного горения, подвижнического труда и святоотеческой мудрости и запечатле­но Церковью в чинопоследованиях, правилах и уставе, должна сохра­ниться в Святой Православной Русской Церкви неприкосновенно как величайшее и священнейшее ее достояние...».

Крайним выражением болезненных процессов, происходивших в сре­де духовенства, явились случаи открытого ренегатства. Так, в журнале «Революция и Церковь» напечатано было заявление бывшего диакона: «Я снимаю с себя дарованный Николаем Романовым сан диакона и желаю быть честным гражданином РСФСР. Церковные законы и молитвы составлены под диктовку царей и капитала. Долой милитаризм, царей, ка­питал и попов! Да здравствует диктатура пролетариата!» Правда, надо от­метить, что подобные декларации были явлением исключительно редким.

Вопрос 18