В XVIII – XIX вв. в Англии произошла промышленная революция. Англия превратилась в первую индустриальную страну мира. Переменился облик страны, темп и строй жизни. Но далеко не все британцы были этому рады. Слишком очевидны были негативные аспекты модернизации. Прекрасные сельские уголки старой Англии превращались в индустриальную пустыню или в дачную местность, застроенную уродливыми особняками нуворишей. Для нужд бизнеса вырубались леса, сады и парки, разрушались старинные здания. Старинные ремесла приходили в упадок, не выдерживая конкуренции с фабричным производством, заполняющим рынок стандартными дешевыми товарами. Крестьяне превращались в безликих производителей сельхозпродукции или пополняли ряды городского пролетариата, обреченного на изнурительный и плохо оплачиваемый труд.

Любой чувствительный человек смотрел на это с ужасом и отвращением. Те же явления вызывали ту же реакцию в других странах, вступивших на путь модернизации: в Германии, Франции, в России. Федор Иванович Тютчев противопоставляет картину прекрасного средневекового прошлого, когда в водах «пресловутого Дуная» вились хороводы фей, когда мир был жив и одухотворен («Месяц слушал, волны пели»), бездушной механизированной современности:

Все прошло, все взяли годы –

Поддался и ты судьбе,

О Дунай, и пароходы

Нынче рыщут по тебе.

«Там, где горы, убегая…»

Но в Англии, где эти проблемы ощущались особенно остро, реакция на них приобрела особую окраску и очень перспективное направление. В середине столетия там возникло движение, получившее в 1887 г. название «Искусства и ремесла» (Arts and Crafts). Во главе движения стоял художник и дизайнер Уильям Моррис, движение было поддержано знаменитым писателем и художником Джоном Рёскином. В движении принимали участие выдающиеся художники-прерафаэлиты: Данте Габриэль Россетти, Эдвард Бёрн-Джонс.

В идеях движения были и социалистические, и религиозные тона, но в целом пафос был эстетическим. Морриса и его единомышленников удручало безобразие английского быта. Дома, вещи, улицы городов, одежда их жителей, рабочие предместья и загородные особняки казались им чудовищно некрасивыми. Корень зла они видели в том, что все это создавалось без любви и без искусства, создавалось отчужденным трудом наемного рабочего и предназначалось для невзыскательного вкуса буржуа – мещанина. Для них идеалом был труд средневекового ремесленника и крестьянина. В их представлении, средневековый мастер был одновременно художником, инженером и рабочим, а его труд был также и религиозным служением. Они полагали, что возрождение средневекового мастерства не только сделает повседневность эстетически привлекательной, но и улучшит положение рабочего класса. Творчество, интеллектуальный и физический труд должны справедливо распределяться между всеми членами общества. Эти идеи были положену в основу деятельность нескольких гильдий, обществ и мастерских, изготавливавших предметы быта, детали интерьера, ткани, обои, разрабатывавших и исполнявших архитектурные проекты. Особенно известной была созданная в 1861 году мастерская, которую возглавлял Уильям Моррис.

Участниками движения Arts and Crafts были созданы выдающиеся произведения. Они оказали решающее воздействие на оформление стиля модерн на рубеже XIX и ХХ века. Еще важнее то, что движение оказалось успешным. Оно и отвечало потребностям европейского среднего класса в эстетизации быта, и формировало эти потребности.

Ирония заключается в том, что Моррис и его единомышленники мечтали о том, чтобы их изделия были доступны массам. Однако продукция была такой дорогой, что покупать ее могли только очень состоятельные представители среднего класса. Платье, нарисованное художником, спроектированное дизайнером и сшитое в единственном экземпляре искусным портным, будет стоить гораздо дороже массовки H&M. Но ведь и людей, достаточно состоятельных и образованных, чтобы ценить и приобретать изысканные вещи, становилось все больше. Сама идея Arts and Crafts могла возникнуть только в условиях очень высокого уровня благосостояния. И Моррис с единомышленниками, и их заказчики, восставая против стандартизации, принесенной индустриальной эпохой, сами были продуктом этой эпохи.

Участники движения, понимая свою задачу как возрождение и сохранение традиций средневекового мастерства, в действительности были первыми дизайнерами. Средневековый мастер сознательно или бессознательно следовал традиции. Содержание работы мастеров Arts and Crafts было иным. У них следование традиции приобретало характер стилизации, оставляло простор для иронии и творчества, они экспериментировали с новыми материалами и технологиями, произвольно сочетали разные жанры и формы.

И они, наконец, обозначили одно из самых ценных направлений развития западной цивилизации. Сейчас может казаться, что прекрасный облик городов и деревень Европы, чувство стиля, присущее их жителям, возникли и сохранились сами собой в силу благоприятного стечения исторических и географических обстоятельств. В действительности это результат совместной работы администраций, бизнесменов, архитекторов, реставраторов, граждан, в сравнительно недавнее время осознавших потребность в превращении среды обитания в эстетически привлекательное пространство.

Подумайте, что в романе Гарди перекликается с идеями движения «Искусства и ремесла».

Вспомните определение и основные черты жанра идиллии. Что такое идиллический хронотоп? В каких произведениях литературы нового времени воспроизводятся черты идиллического хронотопа?

Идеализирует ли Гарди крестьян и крестьянскую жизнь?

Тэсс и Энджел кажутся себе Адамом и Евой; Энджел называет ее Артемидой, Деметрой, язычницей. Вспомните другие отсылки к Библии и к античной мифологии в романе Гарди. Как соотносятся между собой античные и библейские ассоциации?

Возвращаясь в Тэлботейс после поездки к родителям, Энджел видит Тэсс (гл. 27). Прокомментируйте фрагмент:

Она не слышала, как Клэр вошел, и не сразу его заметила. Она зевала, и он видел ее открытый рот, красный, как у змеи. Одну руку она высоко подняла над туго скрученным узлом волос, и там, где кончался загар, он увидел белую атласную кожу. Лицо ее разрумянилось после сна, глаза были полузакрыты. Жизнь била в ней через край. Это было одно из тех мгновений, когда душа женщины полнее, чем когда-либо, облекается в плоть, когда самая одухотворенная красота становится плотской и чувственной.

Какое место в романе занимают вопросы религии? Как изображены священнослужители? Обратите внимание на образы родителей и братьев Энджела, на эпизод крещения ребенка Тэсс, на роль персонажа, пишущего где попало мрачные изречения из Библии. Уточните свои представления об английской церкви. Как в европейском протестантизме решается вопрос о предопределении?

Капсула: литература и религия

Одна из самых впечатляющих сцен романа «Тэсс из рода д’Эрбервиллей» – обряд крещения ребенка Тэсс, который она совершает самостоятельно. Священник ее родной деревни признает обряд действительным, но все же отказывает умершему в христианском погребении.

Нельзя не обратить внимания на плотность атмосферы религиозных поисков в романе. Отец Энджела участвует в теологических спорах Высокой и Низкой церкви Англии. Алек становится методистским проповедником. Странный бродяга пишет на стенах мрачные изречения из Библии, заставляющие вспомнить эпиграф романа Толстого «Анна Каренина». Даже Изз цитирует Библию. Для многих крестьян посещение церкви – отнюдь не только развлечение, но источник глубоких духовных переживаний.

В романе Гарди отражен реальный факт активизации религиозной жизни в XIX столетии. Увеличивалось число прихожан, строились новые храмы. Одной из причин этого была, как это ни парадоксально, индустриализация, которая требовала притока в город выходцев из деревни. В городе они оказывались в новой среде, в среде очень отчужденной. Им нужно место, где они могли бы чувствовать себя своими. Таким местом зачастую оказывалась церковь. С другой стороны, неудовлетворенность официальной церковью, которая превращалась в государственный институт, с бюрократией и формализмом, порождала разнообразные сектантские движения и среди интеллектулов и у простонародья.

Активизация религиозной жизни часто не получала адекватного отражения в высказываниях тех деятелей культуры, которые ориентировались на рационалистические традиции Просвещения. Так, Зигмунд Фрейд уже в 1927 году публикует работу «Будущее одной иллюзии». Иллюзия, о которой идет речь – разумеется, религия. Религию Фрейд сравнивает с подростковым неврозом, полагает, что она исполнила определенную позитивную роль в защите цивилизации и побуждении человека к труду. Но в дальнейшем ей на смену должны прийти более совершенные способы регулирования человеческого поведения. Так что, скорее всего, религия в скором времени отомрет. Фрейд, как мы понимаем, оказался плохим пророком. Через менее чем всего лишь 40 лет в 1966 году Джон Леннон дал интервью лондонской Evening Standard, где в частности сказал: «Христианство развалится. Мне не нужно даже это доказывать. Я прав, и вы увидите, что я прав. Мы теперь более популярны, чем Иисус Христос. Я не знаю, что исчезнет сначала – рок-н-ролл или христианство». После этого по всему миру прошли акции протеста, с битьем пластинок «Битлз», хотя, слава богу, без человеческих жертв, как после карикатур на пророка Магомета.

Но вот любопытно, что в 1927 году слова Фрейда, а он тогда был суперзвездой, ничего подобного не вызвали, и Фрейд даже не предполагал, что такая реакция в принципе возможна. Он жил в более светском обществе, чем то, в котором мы живем сейчас.