8 апреля 1783 г. Екатерина и подписала манифест "О принятии полуострова Крымского, острова Тамана и всей Кубанской стороны под Российскую державу". Под Кубанской стороной понималась подвластная крымским ханам территория между Кубанью и Еей, где кочевали ногайцы.

275 лет на Северном Кавказе властвовали турки. Это был период постоянных войн и разрушений. В 1787 г. началась война России с Турцией (1787-1791 гг.). Именно в этой войне Западное Предкавказье приобрело значимость как политический к стратегический объект, что послужило толчком к быстрому освоению и заселению края.

После сформирования Черноморского казачьего войска и заключения в 1791 г. Ясского мира была установлена русская граница по р. Кубани. Казакам был жалован "остров Фанагория со всею землею, лежащею на правой стороне реки Кубани" в вечное владение. Начиная с 1792 г. началось освоение кубанского края черноморскими казаками.

Генерал И.В. Гудович в январе 1792 г. обратился к императрице с ходатайством о переселении в Предкавказье 10 тыс. душ государственных крестьян "для умножения хлебопашества", аргументируя свое ходатайство следующим: "Доселе для войск кавказских доставляется провиант и овес из внутри России и обходилась четверть муки 7 руб.50 коп.. а иногда и выше, быв сей хлеб доставлен на правый фланг линии из крепости Св. Димитрия (Ростова-на-Дону) сухо путно, а на левый из Астрахани морем до Кизляр. Но ежели бы число хлебопашцев (в Кавказской области) увеличилось до того, что можно было бы покупать у них жизненные припасы, хотя и не в полной годовой пропорции, то казнь сохранила бы ежегодно до миллиона рублей" (Бутков, 1869. С 255).Черноморские казаки заселяли Прикубанье двумя путями: через Таманский полуостров во главе с полковником Белым и по степным дорогам в обход Азовского моря к устью р. Ея с кошевым атаманом Захарием Чапегой (рис. 12). В 1793 г. войсковой судья Антон Головатый привел отряд казаков с Южного Буга. Всего в 1792-1793 гг. в Прикубанье переселилось 12 645 казаков. В 1802 г. в Прикубанье было основано два города - Екатеринодар и Тамань. 42 куреня и 1760 хуторов, количество переселенцев увеличилось в тори раза (32 723 чел.).

Казаки заселяли правобережье Кубани, практически пустовавшие земли. Черкесских аулов, за исключением бжедухского аула на месте г. Екатеринодара, в правобережье не было. Хотя есть сведения, что бжедухн пасли свои стада и имели пашни за Кубанью. Так, знатный черкес Пшекуи обращался с просьбой к начальнику кордонной линии полковнику Кривцову "переправить из аула его людей для снятия поспелого к жатве проса, посеянного на нашей сто роне при Малолагерном меновом дворе" (ГАКК. ф. 249, оп. 1, д. 1113, л. 9. Рапорт от 30 августа 1830 г.).

Численность населения росла чрезвычайно быстро. До 1804 г. в предкавказских степях было роздано помещикам 623 306 дес., из них более 160 тыс. дес. в период 1785-1804 гг. Но в этот этап заселения целинные степи еще не распахивалась, их предпочитали использовать традиционно - в качестве пастбищ. В начале XIX в. на линии проживало уже до 30 тыс. человек, в 1837 г. - более 70 тыс. только мужского пола. Если в 1830 г. в Кавказской области насчитывалось около 56 тыс. государственных крестьян, то в 1845 г. - 162,5 тыс. душ (Лукомец,1992).

Благодаря предоставленным льготам и из-за малоземелья в родных местах крестьяне тянулись на Кубань, но здесь их ждал тяжелый труд по распашке плодородных земель. Неурожаи, опустошительные набеги горских племен, эпидемии холеры, чумы - все это сдерживало хозяйственное развитие. В 1833 и 1848 гг. в пред кавказских степях были сильные засухи, в 1830, 1832, 1848 гг. свирепствовала холера, а в 1780, 1810-1812 гг. - чума.

Свободные предкавказские степи осваивались медленно. Из 2 млн. дес. плодородных земель в 1829г. было освобождено только 169 тыс. дес. (6%), через 30 лет - 18%. В Отчете о состоянии Черноморского казачьего войска за 1859 г. писалось: "Хлебопашество и вообще земледелие не развито вполне и не введено никаких усовершенствованных орудий и способов обработки земли. Земледельческие произведения имеют сбыт преимущественно местный, не представляя избытков для внешней продажи" (ГАКК, ф. 249, сп.1, д.2294, л.241).

В регион прибывали бродяги из Польши (1799 г.), черкесы и армяне (с. Гривенское, 1798 г.), татары (с. Ады у косы Чушка , 1800 г.), ногайцы (1803 г.). В рапорте Черно морского войска наказному атаману Бескровному (1830 г.) отмечается: " Они с начала перехода из-за Кубани на сию землю жизнь ведут оседлую, занимаются хлебопашеством, скотоводством и пользуются всеми выводами наравне с казаками сего войска, ограничений во владении их лесов, озер и рек не имеется".

Кроме земледелия и животноводства в Черноморском войске занимались рыболовством. К 1845 г. числилось 179 рыбных заводов и за пределы области вывозились икра, вяленая рыба на сумму более 155 тыс. рублей серебром (ГАКК, ф.249, д. 2294, л.231).

Начиная с 1862 г. началось заселение предгорий Северо-Западного Кавказа. Было основано 76 ст-ц в " неустроенном и диком в то время крае". Это был нелегкий про цесс, ибо природные условия не всегда соответствовали сложившемуся укладу хозяйственных отношений, И тем не менее отмечался чрезвычайно быстрый рост населения, до 1850 г. было основано 150 населенных пунктов. Сюда двигались воронежские, курские крестьяне.

После ухода горского населения началась новая волна освоения Северо-Западного Кавказа. Русское правительство считало необходимым как можно скорее заселить регион. В 1860-х гг. кубанские казаки принудительно переселились в 12 пунктов Черноморского побережья: Геленджик, Адербиевская, Пшадская, Береговая, Вуланская, Джубга, Дефановская, Новомихайловская, Ольгинская, Небугская, Вельяминовская, Георгиевская (Личков, 1904). В 1866 г. был издан закон "О заселении Черноморского округа и управлении оным". За короткий промежуток времени царское правительство "бесплатно роздало и льготно продало в частные руки обширные пространства земель ..." (ЦГИАЛ, ф. 1199, т. XVI, л. 8).

В связи с избытком земли поле вспахивалось 2-3 раза и оставлялось на 8-12 лет "для отдохновения". Земледелие приобрело экстенсивный характер. Быстрый рост населения степной зоны требовал вовлечения в экономику все больших земельных ресурсов, что начало уже тогда приводить к истощению. В середине XIX в. крестьяне стремились восстановить почвенное плодородие путем перехода от залежной или переложной системы к трехполью. В Прикубанских степях выращивали озимую и яровую пшеницы, ячмень, овес, рожь и просо.

Переселенцев привлекало богатство природных ресурсов, особенно Черноморского побережья. В конце XIX в. началась его колонизация. Кроме выходцев из европейских губерний России для поселения были приглашены на льготных условиях подданные других государств - греки, чехи, немцы. В мае 1821 г. в Черноморию из Черниговской и Полтавской губерний было отправлено соответственна 4937 и 7447 душ мужского пола (Дубровин, 1888) (рис. 15). В конце XVIII в. - первой половине XIX в. Черномория становится районом экстенсивного скотоводства и коневод ства. Если в 1804 г. в войске было более 16 тыс. лошадей, то в 1859 г. - более 47 тыс. (Ратушняк, 1996). Почти в пять раз - с 43 тыс. до 197 тыс. увеличилось количество крупного рогатого скота и в 2,5 раза овец - с 156 тыс. до 470 тыс.

В начале 1880-х гг. в Черноморском округе, не считая Новороссийска, насчитывалось 20 тыс. человек (Апостолов, 1924).

Однако не всегда освоение края шло гладко. Пришлые крестьяне были в основном степняками, их хозяйство складывалось в совершенно других экологических условиях. Местные природные условия были им чужды. В богатейшем ресурсами регионе люди умирали от голода, лихорадки. Генерал Филипсон (1883) отмечал, что гарнизоны были ослаб лены болезнями. Министр А.С. Ермолов в 1894 г. писал: "Судьба поселившихся остается доселе весьма печальной ... жители бедствуют, живут впроголодь и вымирают от губи тельных лихорадок, они терпели и терпят самую горькую нужду. Есть селения, где теперь осталось половина, одна треть, даже только четвертая часть поселенных первона чально семейств - остальные вымерли или ушли" (ЦГИАЛ, ф. 1199, т. 16.л. 2-3).

Исследователь черкесской культуры Н. Тхагушев (1956) отмечал: "Результатом такого несоответствия колонизационных мер с наличными условиями края было совершенное исчезновение черкесской культуры и вообще обесценивание природы " (с.47). Хищническая вырубка лесных ресурсов продолжалась. А.С.Ермолов писал: "Прежде всего, эти новые поселения и владельцы кинулись вырубать леса: сперва распродавали в изобилии росшую в них в го время кавказскую пальму, затем рубили тис, каштан, а крестьяне принялись за вырубку брошенных черкесских садов... ".

Переселенцы вели свое хозяйство так, как в черноземных степях России, без учета местных природных особенностей. Уровень его был низким и малоэффективным. Например, в Геленджике в 1900 г. насчитывалось 191 хозяйство (Личков, 1904). Причем 34% хозяйств не имели скота, испытывали постоянно недостаток в сене, скот под кармливали соломой. И это в районе, где скотоводство было ведущей и прогрессирующей отраслью хозяйства, о чем свидетельствуют количественные показатели скота в п. Адербиевка. Через Геленджик велась обширная торговля рогатым скотом, овцами, домашней птицей, медом, воском. В 1900 г. ничего подобного не было.

Хатисов И.С. и Ротиньянц А.Д. (1867) свидетельству ют, что "в конце 30-х годов (1830. - СЛ.) ... все побережье с прилегающей к нему горной полосой представляло тща тельно разработанный культурный оазис, где о бок с дики ми неприступными скалами и вековыми (теперь беспощадно вырубленными на всех наиболее доступных местах) лесами ютились прекрасные виноградники, зеленели роскошные нивы, расположенные местами даже на искусственных тер расах … На полях береговой полосы росли кукуруза, яч мень, просо, пшеница и др. хлебные злаки " (с. 5).

Об упадке хозяйства в окрестностях Геленджика свидетельствуют данные "Справочной книги Черноморской губернии за 1899 г.": к указанному году в окрестностях го рода обработанной земли было только 600 дес. при площади Геленджика около 5400 дес, 1,5 дес. на мужскую душу. В 1900 г. под виноградниками было только 2 дес., а под садами - 5. Для сравнения стоит упомянуть, что в недалеком прошлом Геленджик - это "роскошные сады, защищенные от холодного норд-оста могучими густыми лесами, окружающими Геленджик в былые времена такою стеною, что весною он утопал в цветах, как богато убранная невеста". (Личков,1904.С.6).

Хозяйство быстро пришло в упадок. Ко всему прочему суровые зимы 1879-1880 гг. унесли сотни тысяч скота. "Несчетные стада овец и тысячные табуны отошли в об ласть преданий. Для многих жителей единственною поддержкой является лес, и то он расположен в малодоступных местах" (ГАКК, ф. 574, оп. 1, д. 4154, л. 719, 1873 г.).

Закубанская равнина, предгорья и территория к во стоку от р. Лабы отличались гораздо большей лесистостью. Данные о лесных ресурсах Закубанской равнины середины XIX в. имеются у г. Новицкого (1830,1853,1884). Он подчеркивал, что преобладали лесные ландшафты. Наличие лесов в Закубанье и предгорьях отмечали и более поздние исследователи (Косенко,1930; Зонн, 1950). И.С. Косенко пи сал: "Закубанье ... как по долинам рек, так и по высшим точкам водоразделов было сплошь покрыто широко лиственными лесами на основе из летнего дуба (Quercus robur L.). Ныне эти леса почти нацело уничтожены, но них свидетельствуют еще и сейчас нередко встречающиеся "хмеречи" с гигантскими пнями дубов, да рассазы стариков" (с.9). Эти предгорные леса служили адыгам естественной защитой от кочевников, в частности ногайцев.

Закубанские леса начинают интенсивно уничтожаться с середины XIX в., когда основываются казачьи станицы: Афинская, Северская, Калужская, Абинская, Убинская. Это был период интенсивной антропогенной нагрузки на пред горные экосистемы. В Государственном архиве Краснодарского края сохранилось немало документов, свидетельствующих о масштабах рубок для обустройства казаков. В ведомости "О числе переправленного из-за Кубани на нашу сторону леса с 14 по 21 число сего ноября месяца" значится, что для войсковой фабрики срублено 354 дерева, "на обзаведение новых переселенцев - 164 штуки" (ГАКК, оп. 1 ,д. 62, л. 43); "с 22 по 25 - вырублено и переправлю 407 деревьев, ? декабря - 2700 деревьев"; "Черноморская Войсковая канцелярия просит для постройки кухни и Войсковом госпитале отпустить с числа вырубленного Закубанской стороне для переселенцев леса: на столбы дубовых деревьев длиной в 2 сажени, толщиной в 9 вершков..." (там же, л. 56).

В документе "О разрешении рубки леса на хозяйственные надобности" (ГАКК, ф.355, оп. 2, д. 217, 1866*1 л. 7 ) говорится о том, что жителям ст-цы Урупской нужно вырубить леса для огораживания дворов, базов, огород палисадников: кольев - 900 возов, хвороста - 1900 возов. "Гражданин Моисей Казаров... просил наказного атамана Кубанского казачьего войска разрешить ему вырубку для телег, столбов, для казенных дач, для столбов строящейся им телеграфной линии от г. Ставрополя до Тама (ГАКК, ф.252, on. 6, д. 35, л. 1).

Рубки леса проходили повсеместно, особенно для строительства. "Кубанское областное правление постановляет: отпустить обществу хутора Михайловского на стройку здания начального училища бесплатно из лине войсковой дачи ... 439 дубовых бревен" (ГАКК, ф.318, д. 3204, 1905-1906 гг., л. 2).

О том, что в Закубанье были действительно производительные сообщества, говорит такая запись: "...переправа леса ... через Кубань должна кончиться не раньше 16-го числа сего декабря месяца, потому что чрезвычайной толщины..." (л. 77). В период заселения Закубанья, когда возник спрос на лесоматериалы (пихтовую дрань), лесопромышленники достигали пихтарнике, находящихся сейчас на территории Кавказского заповедника по рекам М. и Б. Лабе и их притокам. Эти места к тому же изобиловали зверем. Поселенцы часто, охотясь на куницу, поджигали значительные массивы лесных насаждений. Это приводило к смене коренных пихтарников сосной, дубом, кленом, березой, осиной, что и до сих пор ощущается в ур. Умпырь.

При такой интенсивности воздействия человека леса быстро истощались. Как отмечалось (ГАКК, ф. 252, оп.2, д. 882, 1862 г., 333 л.) в материалах "О поступлении леса, со стоящего между реками Белой и Пшишем в казенное ведомство", в 1862 г. берега р. Кубани "обнажены", и только меж у Белой и Лабой сохранился строевой лес. Уничтожение лесного полога приводило к увеличению степени освещенности и прогреваемости поверхности почв, что благоприятствовало внедрению травяной растительности и развитию дернового процесса. На сильнорасчлененных склонах уничтожение леса способствовало усилению процессов эрозии и формированию щебневатых почв, что широко представлено в настоящее время.

Уже тогда поднимался вопрос о необходимости охраны этих лесов: "...если не принять каких-либо мер к со хранению лесов, строевой лес исчезнет в весьма короткий промежуток времени" (л. 1). В качестве охранной меры предлагалось призвать его "казенной собственностью". Охрана леса Курго (район впадения р. Псекупс в Кубань; территория находится в настоящее время под водами Кубанского водохранилища) была возложена на начальника кордонной линии - "строжайше наблюдать, чтобы никто не рубил и не перевозил через Кубань на нашу сторону строевого и вообще делового леса" (л. 68). Поднимался вопрос и об охране мелких разбросанных частей леса, даже если он был "кустарным", в степной полосе и по течению р. Кубани, Урупа, Чамлыка, Лабы, Чехрака, Фарса, низовью р. Бед верховью р. Псенафо. В них запрещалась не только рубка, но и пастьба скота.

Новые поселенцы предпринимали определенные меры для охраны лесных ресурсов и лесоразведения. Были даны указы, предписания, ограничивающие рубку в определенных размерах или вообще запрещавшие ее. В "Указе областного правления ст. Пшехской" пишется: "В местности, расположенной между Пшехской и Юртовой границей ст. Черниговской, границы определенного участка обозначить столбами и рубку производить только в ук: ном участке, не выходя из его границ и с соблюдением дующих правил: рубить деревья у самого корня, чтобы оставалось не выше четырех вершков, плодовые деревья рубить, молодых деревьев не ломать и не портить, тщательно очищать вырубленные пространства от сучьев и могущих вредить молодой поросли" (ГАКК, ф. 449, оп. 1754, 1894-1896 гг., л. 17).

Рубка леса велась в соответствии с местным уставом где указывались сроки вырубки, т.е. с октября по март. В это время соки дерева находятся в корнях, и они дать новые отростки и плоды (ГАКК, ф. 355, оп. 2, д. 1863 г., л. 7). В середине мая 1867 г. были утверждены, вила "к охранению частных лесов на станичные общественные леса, а также и на частные леса, имеющиеся в казачьих войсках" (ГАКК, ф.318, оп. 2, д. 1583, 1888-1896 гг., л. 5).

Большой ущерб лесной растительности наносили многочисленные стада домашних животных. В статье 148 "Выписки из тома устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями", говорится, что "за прогон скота через и луга, а также через леса, виновные подвергались денежному взысканию не свыше 10 рублей" (там же, л. 30). В этом же деле за Nl 583 (л. 36) отмечается, что вокруг двух войсковых лесных дач "Екатеринодарского Круглика" и 'Корсунской Дубинки" предпринимались меры для ограничения вторжения в лес скота вообще, а в особенности свиней, которые в названных дачах могут истребить не только молодую поросль, но и желуди, уничтожив этим вся кую возможность к появлению в них молодого дубового возобновления. За порубку войскового леса был установлен денежный штраф в размере не свыше 50 рублей. Все денежные взыскания за порубку леса переходили в распоряжение Кубанского казачьего войска (ГАКК, ф. 318, оп. 2, д. 1611, 1890-1891 гг., л. 1.).

При аренде земельных участков необходимо было соблюдать определенные требования, отраженные в "Условиях на отдачу в арендное содержание земельных лесных оброчных статей Кубанского войска": "Параграф 11. Лесом, рыбным ловом, минеральными богатствами и вообще всем, что не оговорено в контракте, пользоваться арендатору не дозволяется. Параграф 13. В видах охранения лесов, прилегающих к оброчной статье, и лесных деревьев, на худящихся на ней, оброкосодержатель обязывается: не раскладывать огня ближе 50 саженей от опушки леса, разведенный где-либо на участке огонь не оставлять незатушенным, не выжигать принимаемых в аренду участков" (ГАКК, ф. 318, оп. 9, д. 2949, 1903 г., л. 4).

В лесах также охранялись дикие животные и птицы. В докладе лесного отделения указывалось на необходимость принятия строгих мер к сбережению ценной дичи в Краснолесском лесничестве. Отмечалось, что пользование поляна ми наносит вред оленям и козам, самки которых обычно телятся в высокой траве и хлебах, имеющихся на полянах и степных участках, прилегающих к лесной даче.

Важное значение имели лесоустроительные и лесокультурные мероприятия: посев семян деревьев в питомниках, на лесосеках, очистка мест рубок, уборка валежника, ремонт лесовозных дорог. Работы, направленные на сохранение и восстановление лесов, всячески поощрялись Кубанским областным правлением.

По характеру все мероприятия, связанные с охраной природы этого времени, можно разделить на следующие типы: мероприятия, запрещающие или ограничивающие конкретные виды природопользования; мероприятия, направленные на рекультивацию природной среды, в частности воспроизводство лесных ресурсов.

Охрана лесов велась посредством не только указов местных органов управления, но и государственных положений, постановлений. Правительственные мероприятия относительно природопользования отличались от местных по цели, методам, вниманию к охране конкретных ресурсов. Так, по приказанию Его Императорского Величества в 1888 г. в Терской и Кубанской областях свободное пользование лесными материалами в Белореченской, Махошевской, Андркжовской дачах без разрешения надлежащего начальства было запрещено (ГАКК. ф. 318, оп. 2, д. 1583, 1888-1896 гг., л. 7.).

На основании статьи второй Высочайше утвержденного совета 4 апреля 1888 г., действие положения о сбережении лесов должно распространяться на леса, объявленные охраняемыми. Такими могут быть как леса казенные, пространство которых простирается на 400 дес, так и войсковые, занимающие до 30 дес. В целом же законодательство XIX в. по охране природы было декларативным, и практическое исполнение большинства законов не было обеспечено. Запрещения рубок существовали только на бумаге.

Несмотря на понимание необходимости охраны лесов, введение охранных приказов, отдается распоряжение "О заготовлении в казенном лесу Курго ... 1000 бревен для Екатеринодарского моста" (ГАКК, ф.252, on.2, д.882, 1862 г., л. 141).

Между р. Белой и Пшишем известны были лесные урочища Красный Круглик, Дубинка. В архивных материалах имеются сведения с площади лесов в некоторых райо нах. Так, в Махошевской, Даховской, Андрюковской, Белореченской лесных дачах площадь лесов составляла 150 030 дес. (ГАКК, ф.252, оп.2, д. 1996, 1864-75 гг., л.65).

Сохранилось описание леса Курго (ГАКК, ф.252. оп.2, д.882, 1862 г., л.28). Площадь его составляла 5400 дес. Породный состав следующий: берест (вяз), дуб, ясень, клен, то поль, ивы, черноклен (клен татарский), в юго-западной час ти - фруктовые сады. Господствующими породами были вяз и дуб. На указанной площади произрастало 405 тыс. вязов, 108 тыс. дубов, 2700 деревьев ясеня. Правда, в другом архивном документе ("О состоянии лесов Кубанского вой ска между Главным Кавказским хребтом и реками малой Лабой и Псекупсом и назначении областного лесничего" (ГАКК, ф.252, оп.2, д. 1996, 1864-75 гг., 378 л.) о лесном мас сиве Курго сказано: " В урочищах Курго чистых насаждений не встречается, они преимущественно состоят из смеси разных лесных пород, где нередко дуб составляет господ ствующую породу, кроме этого в лесах здесь встречаются бук, граб, вяз, ясень, клен, ольха, осина, ива, тополь" (л.13). Титулярный советник Лацариус в докладе "О состоянии лесов по правую сторону р. Кубани и леса "Курго" и введения в нем порядка пользования и охранения" от 24 июля 1869 г. дает описание Красного леса: "Общий характер леса указывает на хорошее сбережение: насаждения доволь но полные, высокоствольные, с преобладанием как по площади, так и по массе спелого возраста. Господствующая порода - дуб с примесью береста, встреченного часто куртинами, затем единично ясень, черноклен. Все эти породы достигают строевых размеров от 2, 3, 4 и 5 сажень в длину ив отрубе от 4-5 и 9 вершков, считая отруб верхний. Дуб по качеству древесины схожей с дубом мингрельским. ... Рубке, сырого леса должна быть воспрещена до составления подробной таксации и плана очередования рубок".

Несмотря на объявление отдельных лесных участков заповедными в них проводились рубки (ГАКК, ф.252, оп.2, д. 1532, 1864-66 гг., 554 л.). Так, вырубались заповедные леей по р. Чохрик. О предполагаемых последствиях в документах говорилось следующее: "...из-за уничтожения этого леса могут иссохнуть источники р. Чохрик..." (л.9). Есть сведения об уничтожении лесов около ст-ц Воронежской, Ладожской (вырубить 1800 возов), Лабинской (900 возов кольев и 2000 возов хворосту), Тифлисской (700 возов кольев), 1750 возов хворосту), Казанской с участка "Калачи" (2500 возов хворосту, 470 возов кольев). По-видимому, это были дубовые леса, так как участок около ст-цы Ладожской назывался Дубовым (л. 37).

О нахождении лесов вокруг ст-ц Прочноокопской, Григориполизской, Темижбекской, Баталпашинской, Кавказской свидетельствуют многочисленные упоминания о рубках в их окрестностях: "...жителям станицы Татарские разрешено вырубить очередной участок леса, называем» Грушовским..." (л.325). В архивном документе "Описание лесов Баталпашинского уезда и Псеменской войсковой дачи" (ГАКК, ф. 252, оп.2, д.2727. 1884 г., 9 л.) содержатся сведения о местонахождении данной лесной дачи и о породном составе леса. Пользуясь картой Кубанской области, состав ленной по сведениям Е.Д. Фелицина (1893), мы восстановили ее местонахождение. Она располагалась в 7 верстах (за версту принята мера дайны, равная 1,0668 км) от ст-цы Ни колаевской и 15 верстах от ст-цы Успенской на правом берегу р. Кубани; напротив находился аул Курюковский. В этом месте р. Кубань имела 3 острова площадью 7 дес.

Общая площадь Ребровско-Державной дачи - 733 дес. Ее окружали станичные леса (ГАКК, ф. 252, оп.2, д.2727, 1884 г., л.2). Господствующие породы - дуб, берест, реже ивы, тополь. В 1884 г. ощущались следы рубок прошлых лет: "Лучшие древесные экземпляры вырублены в прежние годы жителями окрестных станиц и хуторов. Больше всего подвергались истреблению ясеневые деревья" (там же). Дубы в основном были диаметром чуть более 20 см, но встречались и крупные экземпляры безвершинных дубов. Из кустарников произрастали лещина, терн, боярышник. Поляны занимали около 6 дес.

В 3 верстах, или в 3,2 км, от ст-цы Николаевской располагалась Надзорная дача. Она так же примыкала к р. Кубани и граничила со станичным лесом. Породный состав аналогичный: дуб (толщиной 9 вершков - более 40 см), клен, ясень, берест. По берегам Кубани преобладали ивы и тополь. На даче было 4 поляны площадью 3 дес. В состав дачи входил также Раслабенков остров, покрытый лесом из белого тополя, ивы, ольхи, клена татарского. Высота тополей достигала 20 м. В юго-западной части острова 2 дес. зани мала поляна.

В 21 км от ст-цы Николаевской на восточном склоне плоскогорья находилась Лопатина балка. Это тоже была лесная дача, где господствовал дуб. В 1884 г. никаких следов вырубок еще не было. Сведений о площади данного лесного массива не имеется.

Восточнее ст-цы Николаевской на р. Большой Егорлык известна Темнолесская дача. Именно здесь у пос. Темнолесского находилось три ключа, дававших начало р. Егорлык. Здесь господствовали бук и граб, реже дуб, клен, ясень, берест. Происхождение их порослевое, толщина не большая - 2-5 вершков, т.е. это уже был вторичный лес.

Леса по принадлежности были войсковыми и станичными. Относительно первых действовало Постановление, где в законе 13 излагались правила о лесах войска Донского, приложенные к ст. 978 (издание 1857 г.), по которой "войсковые леса состоят непосредственном распоряжении Войскового правления, без ведома коего никто располагать оными ... не должен" (ГАКК, ф.252, оп.2. д. 1967, 1867-68 гг., л.140). Станицы могли пользоваться войсковым лесом, но весьма ограниченно: на ремонт храмов, хлебных магазинов, домов после пожара. Ими же могли пользоваться жители тех станиц, в "дачах" которых не было строевого леса. Войсковые леса предназначались для войсковых нужд.

В неурожайные годы лес истреблялся в значительных количествах, о чем свидетельствует "ходатайство о дозволении жителям ст. Пшехской вывозить в разные станицы ста рых бригад лес как крупный, так и мелкий для обмена на хлеб ... по случаю неурожая хлебов" (ГАКК, ф.252, оп, 2. д. 1539, 1865-69 гг., л. 329).

Станичные леса были в ведении самих станиц. Они подвергались беспощадным рубкам, многие лесные массивы полностью истреблялись, другие превращались в кус тарниковые заросли. По-видимому, станичные леса были небольшими. Так, в "Сведениях о станичных лесах" (Полковые.правления бригад Кубанского Казачьего войска ГАКК, ф. 355, on. 2, ед. хр. 205, 1865 г., 48 л.) юрту ст-цы Исправной принадлежала Бальширская балка на левом бе регу р. Б.Зеленчук площадью 14,5 га, Черная балка на правом берегу - 8,7 га. Хворостяная балка - около 10 га. Широкая балка - 9 га., Круглая балка - 6 га. Юрту ст-цы По путной (севернее ст-цы Отрадной) принадлежало два участка станичного леса по 14 га, но это уже был сильно расстроенный лес. Еще севернее два участка принадлежало ст-це Урупской (19 х 1,5 дес. и 18 х 7 дес), южнее - еще один участок (7.5 x 1,5 дес.).

В окрестностях ст-цы Бесскорбной было пять участков леса (Темный угол, Рыбниковский, Озерский, Верх ний кут, одно название не удалось прочесть ) общей площадью около 53 га. Между ст-ми Надежной, Передовой, Удобной на трех участках станицам принадлежало 450 дес. леса (ГАКК, ф. 355, оп, 2, ед. хр. 205, 1865 г., л. 47).

Все участки подвергались рубкам. По сведениям Ку банского казачьего войска, жителями ст-цы Урупской вы рублено 2800 возов леса (ГАКК, ф. 355. on. 2, ед. хр. 217, 1866-67 гг., л.7). Особенно интенсивно уничтожались леса Кувинсхого ущелья в окрестностях ст-цы Передовой, где преобладал дубовый лес (ГАКК, ф. 355, оп. 2, ед. хр. 464, 1869-70 гг., 162 л., л. 24). У ст-цы Исправной произрастали Дуб, бук, у ст-цы Подгорной - бук, у ст. Преградной - бе реза, бук, ольха (ГАКК, ф.355, оп. 2, ед. хр. 394, 1867-68 гг., л. 6). У ст-цы Исправной казаками (1868 - 1869 гг.) было срублено для нужд 2328 буков; были выделены участки для рубки у ст-цы Подгорной (ГАКК, ф. 355, оп. 2, ед. хр. 413, 1868-69 гг., л. 75).

Доказательством мощных рубок в середине XIX в. могут служить сведения о лесных полянах на месте сведенных лесов, относящиеся к 1911 г. В Отчете начальника Ку банской области об эксплуатации лесных полян Кубанского казачьего войска, сдававшихся в аренду за 1910 г. (ГАКК. ф.318, оп. 6, ед. хр. 703, 1911 г., 58 л.), приводятся площади полян - всего 57 515дес. (л. 54).

Предпринимались попытки регулировать рубки. Так, "общество каждой станицы, имеющей лес, обязано, для охранения его, назначать лесную свою стражу из внутреннослужащих казаков" (ГАКК, ф. 252, оп. 2, д. 2082, 1868-69 гг., л. 20). По-видимому, "станичным лесным дачам" давали периодический отдых: "... согласно распоряжению Военного правления, станичные лесные дачи при кубанских станицах, в настоящем году (1864-66 гг.) воспрещены от порубок, дабы дать им возможность обновиться до произрастания в них годного леса на домашние потребности" (ГАКК, ф.252, оп. 2, д. 1532, 1864-66 гг., л. 524). .

Рубились даже леса, объявленные заповедными. Так, из заповедного участка у ст-цы Григориполисскои только за один раз было вырублено 329, за другой 100 "корней леса" (" О самовольной порубке леса в очередных участках второй бригады" - ГАКК, ф.354, on. 1. ед. хр. 74, 1870 г., л. 5, л. 14). Согласно другому документу, из этого же лесного участка вырублено 10 возов хворосту и 400 возов кольев. Не раз лесные участки перекраивались по ходатайствам уездных начальников: "О новом переделе окаймляющих берег р. Кубани в юрту ст-цы Николаевской лесов" (ГАКК, ф. 252. оп. 2, д. 2465, 1876-82 гг., л. 12). Вероятно, лес в окрестностях ст-цы Николаевской по берегам р. Кубани был значи тельных размеров, так как доступ к воде был совершенно прегражден мощной стеной леса (ГАКК, ф. 252, оп. 2, д. 2465, 1876-82 гг., л. 13). С западной и восточной стороны берега р. Кубани были покрыты ''войсковыми лесами" (там же, л. 19).

Станичные леса подвергались более интенсивным рубкам до полного их истребления. Громадная лесная полоса на протяжении более чем 300 верст (около 320 км) по руслу р. Кубани, находясь во временном пользовании ста ничных обществ, истреблена таким образом безрасчетными порубками" (ГАКК, ф. 252, оп. 2, д. 2465. 1876-1882 гг. л. 33). Жители ст-цы Убинской ездили к г. Папай за лесом для строительства, где он произрастал по ущельям и скалам около вершины, небольшая роща была на г. Шишан, на хребтах Широкий, Красный, Дербиш.

Основная причина исчезновения лесов в Екатеринодарском. Кавказском и Баталпашинском уездах - слабая их охрана и "потрава скотом" ну вырубках, что препятствова ло возобновлению (там же. л. 75). Однако уже тогда поднимался вопрос о том, что "леса станичные следует рас сматривать как общее достояние края, я не как частную собственность тех станин, которые к ним ближе других" (ГАКК, ф. 252. оп. 2. д. 1996, 1864-75 гг., л. 68). Значительный массив леса, ныне уничтоженный, был около ст-цы Круглолесской, гак называемый Круглый лес (л. 547). "Только заповедив все вообще леса станичные на 10 или 15 лет, можно улучшить их" (л. 547). По указу Войскового правления от 23 ноября 1856 г. N 11906 из 90 участков 11 были объявлены заповедными. И тем не менее они все равно подвергались рубкам, о чем свидетельствуют многочисленные просьбы жителей. Так, в документе "О вырубке из за поведных участков жителями 1, 2, 3, 4 бригад" (ГАКК, ф. 252. оп. 2, д. 1967. 1867-68 гг.. 184 л.) жители ст-цы Барсуковскойй обращаются с просьбой разрешить рубку на берегу р. Кубани напротив станицы, а жители третьей бригады - рубить лес Ерик Переверзев (Михайловский лесной участок) (л. 29), и на островах Николаевский, Успенский, Барсуковский, на Нефедьевских островах (левобережье р. Кубани), где произрастали ивы, березы (л. 40). Лесной участок, существовавший около ст-цы Невинномысской, вы рублен по предложению командира четвертой бригады ( л. 121).

Разрешалось рубить леса, специально назначенные "в общественных приговорах" (л. 122), причем только мел кий хворост. Крупные деревья рубить воспрещалось. Одно временной "охране" и рубке подлежали леса правобережья р. Кубани. По съемке 1863 г., произведенной сотником Рубашевским, урочище Красный лес составляло 2826 дес, из которого 2300 дес. приходилось на лес. О состоянии этого леса свидетельствует следующее: "Общий характер леса указывает на хорошее сбережение: насаждения довольно полные, высокоствольные с преобладанием, как по площади, так и по массе спелого возраста. Господствующая порода - дуб с примесью береста, встреченного часто сплошными куртинами, затем единично ясень и черноклен" (ГАКК, ф.252, оп. 2, д. 1996, 1864-75 гг., л. 113).

Уничтожению Красного леса способствовали две причины: нахождение его в степном районе, где лесные массивы были редкостью, и близость полноводной реки Куба ни, по которой легко вывозился лес. Его доставляли в ст-цы Славянскую, Ивановскую, Полтавскую, города Темрюк, Керчь, Бердянск (ГАКК. ф.318. оп. 6, ед. хр. 851. 1916 г.. л. 2).

К юго-востоку от Красного леса у ст. Новомышастовской известно было урочище Черный лес, лошадь которого составляла около 1000 дес. и 999 дес. (ГАКК-Ф-252, оп. 2. д.1996. 1864-75 гг., л. 114). Черный лес, уже истребленный, был представлен кустарниковыми зарослями тех пород, что и в Красном лесу. Он совершенно не охранялся. Далее располагался ряд Дубинок: Елизаветинские Дубинки (94 дес.: 222 дес.), Ивановская Дубинка (531 дес. и 500 дес.), около ст-ц Ивановской и Полтавской. Возле последней она смыкалась с Полтавским Кругликом (45 дес.). Около г. Краснодара (Екатеринодара) имели место: Круг-лик (97 дес.), Карасуиская роща. Дубинка.

Охране последних уделялось немало внимания как единственным лесным массивам около города, удобным для прогулок (л. 114). В сочинении Короленко (1874) указывается, что "местность Екатеринодара. при заселении этого города, большей частью была покрыта лесом, с водянистыми лужайками ... Заселявшие город рубили лес и на очищенных полянах строили себе хаты ...".

Елизаветинская Дубинка - это "пространство, покрытое древесными породами ( дуб. берест, ясень), потравленное скотом в той степени, что трудно признать кусты эти за лес, нет сомнения, будь это пространство оберегаемо от по травы и порубки в течение хоть 15-ти лет, то превратилось бы в изрядный дровяной и даже поделочный лес. Совершен но подобный участок представляет Ивановская Дубинка..." (ГАКК, ф.318,оп.2,д. 1583, л. 5. 1888-1896 гг.).

Урочища, расположенные вблизи г. Екатеринодара, "заслуживают особого внимания и сбережения как единственное вблизи города место, удобное для прогулки. В лес ном отношении эти рощи дубовые поражают неправильным корявым ростом, обусловленным не почвенными и климатическими условиями, а потравою скотом по молодости насаждений". Лацариус предлагает "сохранить для города как Круглик и Дубинку, так и упомянутые 573 дес. Порослевого леса, могущие со временем дать городу несравнимо больше выгоды, чем выгон". Он отмечает; " ...кажется, гораздо настоятельным принять теперь же действительные меры к со хранению и возвращению тех истребленных, разбросанных по степи лесных участков, которые, хотя едва походят в лес, но сохранили в себе все еще задатки к воспроизведению леса ".

Около ст-цы Пашковской был Дубовый Kyт (500 дес.), около ст-цы Старокорсунской - Апександровская Дубинка (344 дес.) и Корсунская Дубинка (411 дес.), Большинство из этих небольших массивов уже тогда было сильно нарушены как рубками, так и потравой скотом поднимался вопрос об их восстановлении. Так в Екатеринодарском Круглике было посажено 15840 саженцев дико» акации ("О производстве лесных культурных работ в Екатеринодарском лесном Круглике" - ГАКК, ф. 252, oп. 2, д. 2729. 1884-87 гг., л 46.).

Вряд ли найдутся на северном макросклоне Главного Кавказского хребта и вообще в пределах Северо-западного Кавказа лесные массивы, которые бы не подвергались рукам в середине XIX в.: между верховьями Малой и Большой Лабы до вершины Главного Кавказского хребта лесов пользовались жители Зеленчукского и Урупского округов: между ст-цей Нижнефарской и г. Майкопом леса рубились не единожды и в большом количестве (ГАКК, ф. 252, оп. 2 д. 1539, 1865-69 гг., л. 320), лес рубился у ст-ц Кужорской. Нижнефарской, Махошевской, Псефарской и др. О постоянных рубках свидетельствует масса архивных документов: "просим разрешения полкового правления о вырубке леса, произрастающего вниз по р. Чамлык" (там же, л. 498): "жители станицы Ханской просят разрешения на вырубку леса из лесных свободных участков, произрастающих по левой стороне р. Белой" (ГАКК, ф. 252, оп. 2. д. 1539, 1865-69 гг., л. 600).

Есть сведения, относящиеся к 1873 г.. о лесах Кубанского казачьего войска, их площади, возрасте и породном составе (ГАКК, ф. 252, оп. 2, д. 2357, 1873 г., 24 л.). В ведомости лесов, состоящих в ведении Военного Министерства в Кубанской области, значатся следующие данные

В ведомостях за 1863-1869 гг. приводятся такие цифры о площади лесных участков, принадлежащих станицам: Новотроицкой - 2035 дес., Новоалександровской - 22, Разшеватской - 350 , Успенской - 350, Прочноокопской -5, Григориполисской - 5 , Темижбекской - 7. Кавказской - 6, Дмитриевской - 250 дес. Породный состав этих лесов сле дующий: дуб, ясень, карагач, клен, орешник, тополь, бело-листка, верба, ольха (ГАКК, ф. 252, оп. 2, д. 1334, 1863-69 гг., л. 11), Площадь лесов в окрестностях ст-ц составляла: Михайловской - 700 дес., Старомарьевской - 700 , Новомарьевской - 448, Николаевской - 448 , Каменнобродской -3 , Татарской - 30 дес. (бук, тополь, ива, дуб); 1500 дес. принадлежало четвертой бригаде Кубанского полка (ГАКК, ф. 252, оп. 2, д. 1334, 1863-69 гг., л. 13), в окрестно стях хут. Кубанского - 3000 дес. леса (ф. 318, оп. 6, ед. хр. 774. 1912 г. л. 4).

Следующая волна наступления на лес, связанная с развитием земледелия у казачества, для чего требовались свободные от леса площади, приходится на начало XX в. Так, в архивном документе "Дело о разрешении сдачи в аренду лесной площади станицы Ханской Кубанской области" (Штаб Кавказского военного округа (ГАКК, ф. 318, оп. 6, ед. хр. 798, 1912-13 гг., 35 л.) приводятся сведения о раз решении ведения лесного хозяйства в окрестностях ст-цы Ханской на площади 1855 дес. Лес характеризовался как строевой, дубовый. Каждый год арендатор обязывался ракорчевывэть не менее 77 дес. Лес поступал в пользу аренда-гора, а весь участок через 7 лет должен был быть пригоден к распашке. Интересно, что в соответствии с Актом от 11 июня 1908 г. вдоль берегов р. Белой и Ханки и по правому прибрежному уступу балки Пшехской были выделены защитные леса. Они не входили в арендованную площадь, подлежали охране, которая была возложена "на станичный сбор".

В начале последнего столетия возросло воздействие человека долинные дубравы р. Кубани. Бывшие войско вые леса, режим ведения хозяйства которых по сравнению с юртовыми лесами был ранее весьма жестким, в конце 1920-х -начале 1930-х гг. были повсеместно затронуты сплошными или приисковыми рубками с целью заготовки спецассортиментов. В 1929 г. в лесах местного значения "Кубаньтранслесхоз" заготовил " ... 22535 путевых шпал, 3389 экспортных шпал, 33925 рудничных стоек, несколько десятков тысяч кубометров дров..." ( Красное знамя. 1929.5 дек. №279).

Масштабы лесозаготовок, развернувшихся на Куба ни, не имели прецедента в прошлом. За короткий срок равнинные леса полностью были вырублены. По исследованиям В.А.Воробьева (1997), в настоящее время не осталось ни одного гектара семенных дубрав, составлявших красу и гордость войсковых лесов.

В 1912-1914 гг. началась рубка лесов в Пшехской лесной даче, особенно в бассейне р. Цице. Согласно документам, "при отводе деревьев для рубки главное внимание должно быть обращено на успешность возобновления леса ценными хвойными породами и на поддержание насаждений в таком состоянии, чтобы защитная и водоохранная роль их поддерживалась в достаточной степени" (ГАКК. ф.318, оп.6, ед. хр. 766, 1912-1914 гг., л. 4). Были попытки сохранить леса. "Если разрешить расчистку еще 500 дес, покрытых лучшим строевым лесом, с дубовыми деревьями, то впоследствии придется отказаться совсем от лесного хозяйства, так как очередование рубок возможно лишь при достаточности запаса делового леса на единице площади, остающиеся же лесные участки покрыты менее ценными насаждениями с преобладанием яблоневых, грабовых и т.п. деревьев " (ГАКК, ф. 318, оп. 6, ед. хр. 798. 1912-13 гг., л.5).

В 1912 г. для сохранения фауны принимались меры по сбережению Краснолесекого лесничества. Дело в том, что на его территории были поляны, которые использовались жителями для их нужд. "Арендаторы, находящиеся на снятых полянах, распугивают дичь, причем самки (олени - С.Л.) убегают для отела в степь, где истребляются браконьерами" (ГАКК, ф. 318, оп. 6, ед.хр. 759. |912-13гг., л.6).

Площадь обезлесенных земель намного превышала в некоторых местах лесные участки. Так, в ст-це Ханской к 1913 г. на общую площадь 22 971 дес. юртовых земель приходилось 1855 дес.леса, т.е. всего 8 %, "таковая норма является уже низкой и далеко не соответствующей тому сравнительно обширному пространству безлесных площадей, которыми владеют просители ..." (там же, л. 9). Уже в те годы ясно было, что раскорчевка леса на такой площади в 500 дес. "неминуемо нанесет данной местности существенный вред в ближайшем будущем, о котором казаки, по-видимому, совершенно не думают" (ГАКК, ф. 318, оп. 6, ед. хр. 798, 1912-13гг., л. 30).

Таким образом, с середины XVIII в. на Северо-Западном Кавказе в силу постоянных военных действии леса восстанавливались на заброшенных участках, о чем свидетельствуют постоянные рубки в период многолетней Кавказской войны. После 1864 г. действие антропогенного фактора в горной части снизилось, а в некоторых водораздельных точках и полностью прекратилось, что обеспечивало быстрое восстановление лесной растительности. 'Этому способствовала и климатическая ситуация на Кавказе в ХIХ в.

Освоение региона началось с предгорий и нижнего сорного пояса. Эта волна антропогенного пресса была чрезвычайно мощной, ибо сведение лесов происходило без учета экологических условий, специфики региона пришлым населением. Сказывалось, по всей видимости, и ожесточенность длительных военных действий. Процесс уничтожения доминировал над сохранением и сбережением. Все что привело к тому, что лесные экосистемы потеряли устойчивость, даже способность к восстановлению и в некоторых районах предгорий деградировали. Во многих рас смотренных географических пунктах леса уже отсутствуют. Рубки начала XX в. полностью нарушили водоохранные и почвозащитные свойства лесов, естественное соотношение между компонентами лесного ценоза. Они положили начало обмелению рек горной части Северо-Западного Кавказа.

В конце XIX в. в регионе сложилась острая экологическая ситуация, вызванная деятельностью человека. Экосистемы, особенно горной части, уже находились в состоянии длительной прогрессирующей болезни. Как никогда человек выступил разрушителем своего фундамента - природных ресурсов, создал и для себя и для природных экосистем региона очередную тупиковую ситуацию. И если в прошлые кризисные ситуации . когда условия окружаю щей среды изменены были настолько, что продолжение нормальных хозяйственных взаимоотношений становилось затруднительным, человек, в отличие от многих животных впадающих в состояние физиологической спячки, мигрировал, переселялся в поисках пищевых ресурсов - извечной приоритетной задачи человеческих культур и обществ во все времена.

Мы рассмотрели антропогенный пресс на лесные экосистемы Северо-Западного Кавказа, не менее стремительным и мощным он был в степной зоне. Начиная с X в. и до конца XV в. степи были пристанищем кочевавших печенегов, половцев, золотоордынцее, крымских татар, ногайцев. В мирное и немирное время они занимались скотоводством, выжигая и трамбуя степи. Выжженные палы иногда занимали большие территории. Так, в 1395 г., сопротивляясь полчищам Тимура, черкесы выжгли степь между Азовом и Кубанью. В течение недели кони и скот страдали от бескормицы

Степные экосистемы не испытывали, по всей видимости, влияния такой же силы, как в скифское время, что способствовало их восстановлению. На два столетия они становятся местом военных нашествий. Земледелие в степ ной зоне начинает приобретать значение, со второй поло вины XVII в., но самые значительные изменения произошли в XVHI-XIX вв.. когда край стал заселяться казаками. В это время разыгралась настоящая трагедия. Несколько тысячелетий степь кормила людей, огромные табуны диких и домашних животных, копила перегной в почвах и за один век практически перестала существовать. Представители степ ной фауны очень быстро лишились мест своего обитания. Еще в начале XIX в. в низовьях Кубани встречались лоси (Clarke, 1810), олени ( Кухаренко,1862), в плавнях водились кабаны, из птиц были обычны фазаны, дрофы.

XX в. получил в наследство экосистемы, нарушенные столь долгим вмешательством в их судьбу. И может быть, произошло бы естественное залечивание ран, как нередко было в сложной истории взаимоотношений природы и общества, но, увы, любви и терпения не хватило. Новый век только продолжил разрушающий процесс, но об этом нужно говорить подробно и уже в другой специальной работе.