В кон­це Х ве­ка фран­цузс­кий прес­тол за­ня­ла ли­ния Ка­пе­тин­гов. Не­лег­ко бы­ло этой ди­нас­тии про­биться в лю­ди; в те вре­ме­на мож­но бы­ло быть ко­ро­лем, но не быть при­ня­тым в об­щест­ве. Ка­пе­тин­ги ре­ши­ли рас­ши­рить свое де­ло. Они не сты­ди­лись сво­его ко­ро­левс­ко­го дос­то­инст­ва, но не брез­го­ва­ли и дру­ги­ми за­ня­ти­ями: по­ку­па­ли зем­ли, во­ева­ли, стро­или, за­ни­ма­лись су­деб­ны­ми и об­щест­вен­ны­ми де­ла­ми. Сво­их бед­ных родст­вен­ни­ков вы­год­но же­ни­ли и вы­да­ва­ли за­муж и в кон­це кон­цов ста­ли на но­ги. Над­мен­ные ба­ро­ны, ра­зу­ме­ет­ся, свы­со­ка смот­ре­ли на это сбо­ри­ще ко­ро­лей и, где мог­ли, оби­жа­ли их.

Хитрая ди­нас­тия ста­ла иг­рать в со­ци­ал-де­мок­ра­тизм и этим рас­по­ло­жи­ла к се­бе фран­цузс­кий на­род. Ра­зу­ме­ет­ся, по­ли­ция ста­ла ко­ситься на ди­нас­тию, но на сто­ро­не ко­ро­лей по счаст­ли­вой слу­чай­нос­ти бы­ло ду­хо­венст­во. По­ли­ции приш­лось сми­риться.

Известен Лю­до­вик VI по не­де­ли­кат­но­му проз­ва­нию «Толс­тый». Ему док­то­ра про­пи­са­ли уси­лен­ный мо­ци­он, и по­то­му он без ус­та­ли сра­жал­ся со сво­ими же ба­ро­на­ми. К кон­цу сво­ей жиз­ни он нас­только по­ху­дел, что умер.

Его сын Лю­до­вик VII так­же был мо­нар­хис­том. Он всту­пил в брак с прин­цес­сою Эле­оно­рою, но ско­ро раз­вел­ся с ней. Эле­оно­ра бы­ла нас­лед­ни­цей об­шир­ных вла­де­ний в юго-за­пад­ной Фран­ции. Она вто­рич­но выш­ла за­муж, на этот раз за Ген­ри­ха План­та­ге­не­та, гра­фа Ан­жуй­ско­го. Ген­ри­ху по­вез­ло: он нас­ле­до­вал анг­лий­скую ко­ро­ну. И выш­ло, что анг­лий­ский ко­роль, вла­дея фран­цузс­ки­ми зем­ля­ми, счи­тал­ся вас­са­лом пер­во­го му­жа сво­ей же­ны. Что­бы рас­пу­тать этот по­ли­ти­ко-мат­ри­мо­ни­альный узел, на­ча­лась вой­на, ко­то­рая окон­чи­лась только че­рез сто лет, то есть тог­да, ког­да кос­ти пер­во­го му­жа и вто­ро­го му­жа и пер­вой же­ны и их де­тей и вну­ков дав­ным дав­но ист­ле­ли в мо­ги­ле.

Из Ка­пе­тин­гов за­ме­ча­те­лен Лю­до­вик IX, он же Свя­той. Лю­до­вик прос­ла­вил­ся тем, что лю­бил си­деть под ду­бом. Дру­гие де­ревья он ме­нее лю­бил. Он ре­фор­ми­ро­вал су­доп­ро­из­водст­во и был так спра­вед­лив, что од­но­го бед­но­го ба­ро­на, по­ве­сив­ше­го трех че­ло­век, при­го­во­рил к штра­фу. Эта стро­гая ме­ра по­верг­ла в ужас фран­цузс­ких ба­ро­нов, и с тех пор жизнь че­ло­ве­чес­кая вздо­ро­жа­ла.

Внук Лю­до­ви­ка IX Фи­липп IV Кра­си­вый всту­пил в борьбу с па­пой Бо­ни­фа­ци­ем VI­II. В Ев­ро­пе очень ин­те­ре­со­ва­лись воп­ро­сом: кто из них ко­го пе­ре­от­лу­чит? Ока­за­лось, что по­бе­дил Фи­липп; бы­ли этим осо­бен­но до­вольны жен­щи­ны, так как Фи­липп был кра­сив, а Бо­ни­фа­цию шел во­семьде­сят шес­той год. Па­па вско­ре умер — как по­ка­за­ло ме­ди­цинс­кое вскры­тие — «от сты­да и по­зо­ра» (Ило­вай­ский).

Филипп воз­вел на папс­кий прес­тол Кли­мен­та V, очень пок­ла­дис­то­го и пос­луш­но­го на­мест­ни­ка Пет­ра на зем­ле. Фи­липп уго­во­рил па­пу, что для его здо­ровья по­лез­нее жить в Авиньоне, чем в Ри­ме. Семьде­сят лет под­ряд па­пы, поп­рав­ляя здо­ровье Кли­мен­та V (впро­чем, дав­но умер­ше­го), про­жи­ли в Авиньоне, и это на­зы­ва­ет­ся по­че­му-то «ва­ви­лонс­ким пле­не­ни­ем пап».

Во вре­мя сво­его спо­ра с Бо­ни­фа­ци­ем Фи­липп соз­вал «го­су­дарст­вен­ные чи­ны» (etats ge­ne­ra­ux). Здесь впер­вые в со­ве­те ко­ро­ля яви­лись го­ро­жа­не — «третье сос­ло­вие». Это бы­ли пред­ки той са­мой фран­цузс­кой ин­тел­ли­ген­ции, ко­то­рой впос­ледст­вии из­вест­ный рус­ский пи­са­тель Мак­сим Горький плю­нул в ли­цо.

При нас­лед­ни­ке Фи­лип­па IV Фи­лип­пе Ва­луа на­ча­лась зна­ме­ни­тая Сто­лет­няя вой­на с Анг­ли­ей, ко­то­рая, в от­ли­чие от Трид­ца­ти­лет­ней, про­дол­жа­лась ров­но сто лет.

Генрих II План­та­ге­нет с большим умом уп­рав­лял Анг­ли­ей. Так, по край­ней ме­ре, ут­верж­да­ют. Не­ма­ло огор­че­ний при­но­си­ло ему ду­хо­венст­во. В Анг­лии ду­хо­венст­во, меж­ду дру­ги­ми при­ви­ле­ги­ями, пользо­ва­лось так­же пра­вом не под­ле­жать светс­ко­му су­ду, а так­же не са­диться под ду­бом или дру­гим ка­ким де­ре­вом, как то бы­ло во Фран­ции при Лю­до­ви­ке Свя­том. Бла­го­чес­ти­вые мо­на­хи, убив крестьяни­на, или ог­ра­бив дво­ря­ни­на, или обес­чес­тив жен­щи­ну, или обок­рав го­ро­жа­ни­на, ос­та­ва­лись поч­ти без­на­ка­зан­ны­ми. От­сю­да на­род стал вы­во­дить зак­лю­че­ние, что жиз­нен­ное наз­на­че­ние ду­хо­венст­ва — это уби­вать, гра­бить и во­ро­вать, а не мо­литься. Что­бы ис­ко­ре­нить по­доб­ное, во вся­ком слу­чае пре­уве­ли­чен­ное, мне­ние, Ген­рих II стал вме­ши­ваться в цер­ков­ные де­ла. Но встре­тил опас­но­го про­тив­ни­ка в ли­це сво­его преж­не­го дру­га, кен­тер­бе­рий­ско­го ар­хи­епис­ко­па Фо­мы Бе­ке­та. Этот Фо­ма преж­де, чем сде­латься ар­хи­епис­ко­пом, мно­го ел и пил, но ког­да им сде­лал­ся — ма­ло ел и ма­ло пил.

Фома Бекет.

После его смер­ти, в ко­то­рой был по­ви­нен Ген­рих II (и что он, меж­ду про­чим, клят­вен­но от­ри­цал), око­ло гро­ба ста­ли со­вер­шаться чу­де­са.

Оба сы­на Ген­ри­ха прос­ла­ви­лись, каж­дый по-сво­ему. Пер­во­го на­зы­ва­ли Льви­ное Серд­це, а вто­ро­го — Ио­анн Без­зе­мельный. У Ри­чар­да бы­ло хоть льви­ное серд­це, а у Ио­ан­на — ни­ка­ко­го. Кро­ме то­го, у не­го от­ня­ли все зем­ли, и он, та­ким об­ра­зом, очень по­хо­дил на шах­мат­но­го ко­ро­ля. Анг­лий­ские ба­ро­ны и го­ро­жа­не вско­ре объяви­ли ему шах и мат, зас­та­вив под­пи­сать «Ве­ли­кую хар­тию вольнос­тей» (1275 г.). В этой хар­тии, меж­ду про­чим, бы­ли та­кие па­раг­ра­фы:

§1. Не мо­гут быть на­ла­га­емы но­вые по­да­ти без сог­ла­сия предс­та­ви­те­лей ду­хо­венст­ва и вельмож.

П р и м е ч а н и е. До­пус­ка­ют­ся иск­лю­че­ния.

§2. Ни­ка­кой сво­бод­ный че­ло­век не мо­жет быть по­са­жен в тюрьму ина­че как по при­го­во­ру су­да.

П р и м е ч а н и е. До­пус­ка­ют­ся иск­лю­че­ния.

§3. Под­дан­ные по­лу­ча­ют пра­во си­лою восп­ро­ти­виться на­ру­ше­нию за­ко­нов.

П р и м е ч а н и е. Но за это их на­ка­зы­ва­ют по при­ме­ча­нию §2.

При Ио­ан­не Без­зе­мельном еще, сла­ва Бо­гу, не бы­ло пар­ла­мен­та, но при пре­ем­ни­ках его уже, сла­ва Бо­гу, бы­ли и конс­ти­ту­ция и пар­ла­мент. Анг­лий­ский пар­ла­мент сос­тав­лен по об­раз­цу бип­ла­на Рай­та: он сос­то­ял из двух па­лат — верх­ней и ниж­ней. Зна­че­ние анг­лий­ско­го пар­ла­мен­та так ве­ли­ко, что до сих пор рус­ские про­ку­ро­ры разъясня­ют его мно­гим об­щест­вен­ным де­яте­лям, пред­ла­гая по­раз­мыс­лить о нем в оди­но­чест­ве и на до­су­ге.

«Таким об­ра­зом, — рас­ска­зы­ва­ет Ило­вай­ский, — в Анг­лии и во Фран­ции ис­то­рия ко­ро­левс­кой влас­ти при­ня­ла два про­ти­во­по­лож­ных нап­рав­ле­ния. Во Фран­ции ко­ро­ли, со­еди­нив­шись с го­ро­жа­на­ми, уси­ли­ли свою власть и по­те­ря­ли дво­рянст­во, в Анг­лии го­ро­жа­не со­еди­ни­лись с дво­рянст­вом и ос­ла­би­ли зна­че­ние ко­ро­ля». Это сов­сем как в сказ­ке: пой­дешь на­ле­во — дво­рянст­во по­те­ря­ешь, пой­дешь нап­ра­во — го­ро­жан по­те­ря­ешь. А ос­та­нешься на мес­те — Ило­вай­ский о те­бе нек­ро­лог на­пи­шет.

В на­ча­ле Сто­лет­ней вой­ны фран­цу­зы хваст­ли­во го­во­ри­ли:

— Англичане по­ро­ху не вы­ду­ма­ют.

Но они вы­ду­ма­ли, и в сра­же­нии при Кре­си впер­вые со сто­ро­ны анг­ли­чан в де­ло пу­щен был по­рох. Фран­цу­зы, оша­ра­шен­ные не­ожи­дан­ностью, бе­жа­ли.

Вообще вна­ча­ле фран­цу­зам не по­вез­ло. Их би­ли со всех сто­рон. Про­тив дво­рянст­ва под­ня­лось сельское на­се­ле­ние. Про­изош­ло страш­ное вос­ста­ние, из­вест­ное под име­нем Жа­ке­рии. Крестьяне жгли зам­ки и уби­ва­ли ба­ро­нов. Од­нов­ре­мен­но с этим в Па­ри­же под­ня­лось тор­го­вое и ре­мес­лен­ное сос­ло­вие. Вос­ста­ние бы­ло ско­ро по­дав­ле­но, и с тех пор во всех стра­нах стро­жай­ше зап­ре­ще­ны вся­кие бун­ты и вос­ста­ния, как в де­рев­нях, так и в го­ро­дах. Зап­ре­ще­ние это сох­ра­ня­ет си­лу по сей день. С Анг­ли­ей был зак­лю­чен мир, при­чем фран­цу­зам уда­лось пе­ре­хит­рить сво­их вра­гов.

— Мы вам вер­нем ко­ро­ля, а вы нам уп­ла­ти­те столько-то и столько, — пред­ло­жи­ли анг­ли­ча­не.

— Королей у нас дос­та­точ­но, а де­нег ма­ло, — от­ве­ти­ли фран­цу­зы. — Бе­ри­те се­бе ко­ро­ля на здо­ровье.

И анг­ли­ча­не удер­жа­ли Ио­ан­на Доб­ро­го, ко­то­рый им аб­со­лют­но ни на что не был ну­жен. Но он был так добр, что ско­ро умер.

При сы­не его Кар­ле Муд­ром де­ла фран­цу­зов улуч­ши­лись. Вы­год­но сбыв сво­его от­ца анг­ли­ча­нам, Карл этим поп­ра­вил го­су­дарст­вен­ный бюд­жет. Кро­ме то­го, под ру­кой слу­чил­ся ры­царь Берт­рэн Дю­гек­лен, ко­то­рый, по при­чи­не сво­его бе­зоб­ра­зия, был очень храбр и вер­нул Фран­ции поч­ти все юго-за­пад­ные про­вин­ции.

Сын Муд­ро­го ока­зал­ся су­мас­шед­шим, од­на­ко не нас­только, что­бы не иметь де­тей. При его сы­не Кар­ле VII по­яви­лась уди­ви­тельная лич­ность, ко­то­рая до сих пор не пе­рес­та­ет про­во­ци­ро­вать акт­рис и да­же ак­те­ров (впро­чем, только рус­ских), подст­ре­кая их на под­виг; это — Жан­на д'Арк.

Жанна д'Арк.

Франция на­хо­ди­лась на краю ги­бе­ли, а Жан­на д'Арк си­де­ла под ду­бом. Но она там ни­ко­го не су­ди­ла, а только меч­та­ла. Го­род Ор­ле­ан был осаж­ден анг­ли­ча­на­ми, и по­кой­ная Бла­го­чес­ти­вая Ека­те­ри­на и Мар­га­ри­та, сле­див­шие за внеш­ней по­ли­ти­кой, че­ты­ре го­да под­ряд тол­ко­ва­ли Жан­не, что они по­мо­гут ей спас­ти Фран­цию — по два го­да на каж­дую по­кой­ни­цу. Но ро­ди­те­ли Жан­ны и слы­шать не хо­те­ли, что­бы дочь в по­доб­ном об­щест­ве пош­ла на Ор­ле­ан. Это бы­ли лю­ди не­ве­жест­вен­ные, не чи­тав­шие ис­то­рии и по­то­му не знав­шие, чем за­кон­чит­ся этот по­ход. На­ко­нец по­кой­ные бла­го­чес­ти­ви­цы так прис­та­ли к Жан­не, что она без спро­са уш­ла к па­рик­ма­хе­ру. Это был доб­рый че­ло­век и пат­ри­от. Он в долг от­ре­зал ей во­ло­сы и да­же дос­тал ей мужс­кое платье. Впро­чем, прек­рас­ные во­ло­сы Жан­ны он по­том с вы­го­дой про­дал од­ной не­мо­ло­дой да­ме, нуж­дав­шей­ся в нак­лад­ке.

Жанна отп­ра­ви­лась в за­мок Ши­нон, где в то вре­мя на­хо­дил­ся ко­роль. Она про­си­ла вве­рить ей от­ряд. Но двор, вмес­то то­го что­бы не­мед­лен­но удов­лет­во­рить ее просьбу, стал до­ни­мать ее эк­за­ме­ном по бо­гос­ло­вию. Бед­ная де­вуш­ка, как вы­яс­ни­лось, больше все­го в жиз­ни тер­пе­ла от эк­за­ме­нов. Часть епис­ко­пов и бо­гос­ло­вов уже го­то­вы бы­ли наз­на­чить ей пе­ре­эк­за­ме­нов­ку на осень, но ко­роль сжа­лил­ся над Жан­ной и дал от­ряд во­инов.

Жанна с бе­лым зна­ме­нем в ру­ках проб­ра­лась в Ор­ле­ан, во­оду­ше­ви­ла фран­цу­зов, и анг­ли­ча­не бы­ли от­би­ты. По это­му по­во­ду да­же на­пи­са­ны сти­хи, ко­то­рые все хва­лят и ник­то не чи­та­ет.

Жан­на счи­та­ла свою мис­сию окон­чен­ной. Бо­ясь воз­мож­нос­ти пов­то­ре­ния эк­за­ме­нов, она хо­те­ла уда­литься в де­рев­ню. Но по нас­то­янию ко­ро­ля ос­та­лась в вой­ске. Это был очень не­ос­то­рож­ный шаг. На­ча­лись не­уда­чи. Она по­ве­ла вой­ско на Па­риж, но на­па­де­ние бы­ло не­удач­но, она бы­ла ра­не­на и по­па­лась в ру­ки анг­ли­чан. Здесь оп­рав­да­лись ее са­мые мрач­ные пред­чувст­вия: ее дей­ст­ви­тельно ста­ли эк­за­ме­но­вать!

— Любит ли пра­вед­ная Мар­га­ри­та анг­ли­чан? А пра­вед­ная Ека­те­ри­на? А Гос­подь Бог? Бед­ную Жан­ну д'Арк сре­за­ли! О пе­ре­эк­за­ме­нов­ке не мог­ло быть и ре­чи. Анг­ли­ча­не ре­ши­ли сжечь ее на пло­ща­ди. Но ее смерть пов­ре­ди­ла анг­ли­ча­нам больше, чем ее жизнь. Фран­цу­зы, и без то­го не­на­ви­дев­шие сво­их вра­гов, по­на­ту­жи­лись и ста­ли их еще больше не­на­ви­деть. Борьба про­дол­жа­лась до 1456 го­да и окон­чи­лась изг­на­ни­ем анг­ли­чан из Фран­ции.

Карл VII, ге­рой, о судьбе ко­то­ро­го за­бо­ти­лись две дав­но умер­шие пра­вед­ни­цы — Ека­те­ри­на и Мар­га­ри­та, тот, ра­ди ко­то­ро­го Жан­на д'Арк по­жерт­во­ва­ла сво­ими во­ло­са­ми и жизнью, ока­зал­ся са­мым обык­но­вен­ным, за­уряд­ным, толс­тым, вя­лым и ле­ни­вым че­ло­ве­ком. Он ско­ро со­об­ра­зил, что ждать каж­дый раз по­мо­щи от пра­вед­ниц не сов­сем бла­го­ра­зум­но, а луч­ше за­вес­ти собст­вен­ное пос­то­ян­ное вой­ско. Увы, с пер­во­го же дня сво­его су­щест­во­ва­ния это ре­гу­ляр­ное вой­ско ста­ло на­зы­ваться «жан­дар­ма­ми»! Вот ка­кие не­ожи­дан­ные пос­ледст­вия имел ро­ман­ти­чес­кий под­виг прек­рас­ной Жан­ны д'Арк.

Людовик XI.

Сын это­го пер­во­го ше­фа жан­дар­мов, Лю­до­вик XI, был большой ори­ги­нал. К фе­ода­лам он ис­пы­ты­вал неч­то вро­де иди­осинк­ра­зии, прес­ле­дуя их где и как мог. Смир­ней­ших из них он не под­пус­кал ко дво­ру. Его луч­ши­ми друзьями бы­ли ци­рюльник и па­лач. В пос­лед­ние го­ды сво­ей жиз­ни он прев­ра­тил­ся в маньяка. Жил сре­ди бо­лот и ле­сов в ук­реп­лен­ном зам­ке, за­ни­ма­ясь тем, что му­чил­ся уг­ры­зе­ни­ями со­вес­ти. Ему ме­ре­щи­лись за­го­во­ры и бун­ты. Он дер­жал це­лую ар­мию шпи­онов, и азе­фы то­го вре­ме­ни хо­ро­шо на­жи­ва­лись. Что­бы скрыть свое бо­лез­нен­ное сос­то­яние, он по­сы­лал по­ку­пать до­ро­гих со­бак, львов и ко­ней: пусть-де го­во­рят, что ко­роль ин­те­ре­су­ет­ся охо­той. При нем сос­то­яли ка­кие-то по­доз­ри­тельные аст­ро­ло­ги, спи­ри­ты, ма­ги… Од­на­ко при нем же впер­вые за­ве­лась пра­вильная поч­та, он за­бо­тил­ся о су­доп­ро­из­водст­ве и о шос­сей­ных до­ро­гах, по­че­му-то сбли­жая эти два по­ня­тия.

Между тем в Анг­лии вспых­ну­ли жес­то­кие меж­до­усо­бия; при­чи­ной это­му бы­ло то, что у од­ной сто­ро­ны во­ю­ющих в гер­бе на­хо­ди­лась алая ро­за, а у дру­гой бе­лая. Вой­на Алой и Бе­лой ро­зы име­ла целью уменьшить чис­ло предс­та­ви­те­лей ко­ро­левс­ко­го до­ма и фе­одально­го дво­рянст­ва, а уце­лев­ших — ра­зо­рить. Цель эта, пос­ле дол­гих эво­лю­ций, бы­ла блес­тя­ще дос­тиг­ну­та. Осо­бен­но мно­го приш­лось по­во­зиться с доб­ро­душ­ным ко­ро­лем Ген­ри­хом VI. Его доб­ро­ду­шие и нез­ло­би­вость бы­ли так ве­ли­ки, что он не оби­жал­ся, ког­да его свер­га­ли с прес­то­ла. Он только от­ря­хи­вал­ся и опять уса­жи­вал­ся на трон. Ему ни­как не мог­ли втол­ко­вать, что в по­ря­доч­ной ис­то­рии так не пос­ту­па­ют, и его друг, граф Вар­вик, не­до­умен­но по­жи­мая пле­ча­ми, возв­ра­щал ему ко­ро­ну Анг­лии. Этот Вар­вик во­об­ще за­ни­мал­ся тем, что при­ис­ки­вал ко­ро­ны же­ла­ющим, за что его проз­ва­ли «де­ла­тель ко­ро­лей». Он да­же го­то­вил­ся за­ка­зать осо­бую вы­вес­ку, на ко­то­рой был изоб­ра­жен гос­по­дин в ко­ро­левс­ком оде­янии с дву­мя ро­за­ми в ру­ках — бе­лой и алой — и вни­зу под­пись: «Сих дел мас­тер. Вход ря­дом, че­рез аку­шер­ку».

Но вы­вес­ка эта не уви­де­ла све­та, так как граф был убит, сра­жа­ясь за од­но­го из сво­их про­те­же.

Борьба шот­ланд­цев с анг­ли­ча­на­ми за свою не­за­ви­си­мость про­ис­хо­ди­ла мел­ким шриф­том и име­ла не­пос­редст­вен­ной целью дать ма­те­ри­ал од­но­му анг­лий­ско­му дра­ма­тур­гу, ко­то­рый, по мне­нию та­ких ав­то­ри­те­тов, как Лев Толс­той и Бер­нард Шоу, ли­шен был вся­ко­го да­ро­ва­ния. Дра­ма­тург этот пи­сал сти­ха­ми, но не имел ни­ка­кой фан­та­зии, и по­это­му анг­лий­ские и шот­ландс­кие ко­ро­ли и пол­ко­вод­цы Ри­чард II, Ри­чард III, Мак­бет и дру­гие долж­ны бы­ли прий­ти ему на по­мощь. По­ла­га­ют, что это­го дра­ма­тур­га зва­ли Вильям Шекс­пир. В рус­ских про­вин­ци­альных те­ат­рах его поч­ти­тельно на­зы­ва­ют Ва­си­лий Ива­но­вич и в бе­не­фис за­ез­же­го тра­ги­ка лю­боз­на­тельная пуб­ли­ка его гром­ко вы­зы­ва­ет.