Когда Римс­кая им­пе­рия па­ла, все ста­ли ее очень ува­жать. Ува­же­ние это бы­ло так ве­ли­ко, что за­во­ева­те­ли со­вер­шен­но ис­ка­зи­ли ла­тинс­кий язык, так что они ско­ро пе­рес­та­ли по­ни­мать друг дру­га. Те­одо­рих Ве­ли­кий, ост­готс­кий ко­роль, из ува­же­ния к Ри­му на ста­рос­ти лет ве­лел каз­нить об­ра­зо­ван­ней­ше­го римс­ко­го фи­ло­со­фа Бо­эция. Впро­чем, он раз­ре­шил Бо­эцию на­пи­сать глу­бо­ко­мыс­лен­ную кни­гу «Уте­ше­ние в фи­ло­со­фии». Пос­ле смер­ти Те­одо­ри­ха на­ча­лись вой­ны, при­чем час­то во­ева­ли со­вер­шен­но нез­на­ко­мые друг с дру­гом на­ро­ды: лан­го­бар­ды, ава­ры и дру­гие. Осо­бен­но усердст­во­ва­ли лан­го­бар­ды, ко­то­рые, по пре­да­нию, ред­ко дра­лись. Но их во­инст­вен­ные стрем­ле­ния не­ожи­дан­но встре­ти­лись с со­вер­шен­но сво­е­об­раз­ным вра­гом, с си­лой, чье за­га­доч­ное бу­ду­щее бы­ло еще впе­ре­ди. Это — па­пы.

Можно се­бе предс­та­вить изум­ле­ние лан­го­бар­дов! Всту­пая на ис­то­ри­чес­кое поп­ри­ще, они, ко­неч­но, жда­ли, что им предс­то­ит ряд войн; но что при­дет­ся во­евать с па­па­ми, с те­ми, ко­то­рые, не­ся и расп­рост­ра­няя идею хрис­ти­анст­ва, зап­ре­ща­ли про­ли­тие кро­ви, про­по­ве­до­ва­ли мир, лю­бовь и про­чее, и про­чее, — это­го они ни­как не мог­ли во­об­ра­зить. Лан­го­бар­ды нес­колько лет под­ряд в изум­ле­нии пог­ла­жи­ва­ли свои длин­ные бо­ро­ды и на­ко­нец, что­бы как-ни­будь спас­ти си­ту­ацию, при­ня­ли хрис­ти­анст­во.

Светская власть пап уве­ли­чи­ва­лась изо дня в день. Гри­го­рий I «раб ра­бов Божьих» (Ser­vus ser­vo­rum Die) — осо­бен­но за­бо­тил­ся о воз­вы­ше­нии папс­ко­го прес­то­ла. Он так рев­ност­но расп­рост­ра­нял ка­то­ли­чест­во, где только мог, что, ув­лек­шись, не­ча­ян­но вод­во­рил в Ис­па­нии меж­ду вест­го­та­ми… пра­вос­ла­вие. За это свое бесп­рист­рас­тие он был проз­ван Ве­ли­ким, но за­га­доч­ную тай­ну, по­че­му од­ни на­ро­ды долж­ны бы­ли по­лу­чить ка­то­ли­чест­во, а вест­го­ты — пра­вос­ла­вие, — он нав­сег­да унес с со­бой в мо­ги­лу.

В Га­лии в эпо­ху «разъясне­ния» За­пад­ной Римс­кой им­пе­рии са­мым сильным на­ро­дом бы­ли фран­ки. Их ко­нунг Хлод­виг по­ло­жил ос­но­ва­ние мо­гу­щест­вен­ной франкс­кой мо­нар­хии. Это во­об­ще бы­ла очень при­ме­ча­тельная лич­ность, и, жи­ви Хлод­виг в наш век, он, без сом­не­ния, был бы од­ним из вы­да­ющих­ся пев­цов Ев­ро­пы. Си­ла его го­ло­са бы­ла изу­ми­тельна: в бит­ве с ал­ле­ма­на­ми, ког­да неп­ри­ятель на­чал брать верх, он та­ким зыч­ным го­ло­сом дал обет крес­титься в слу­чае по­бе­ды, что его ус­лы­ша­ло не только не­бо, но и мно­жест­во гал­ло-римс­ких ту­зем­цев-хрис­ти­ан, быв­ших в его вой­ске: они оду­ше­ви­лись и по­мог­ли вы­иг­рать бит­ву. Приш­лось при­нять ка­то­ли­чест­во, и да­же весьма тор­жест­вен­но. Хлод­виг ни­чуть не рас­ка­ивал­ся в сво­ем ре­ше­нии: он по-преж­не­му до­би­вал­ся сво­их це­лей ко­варст­вом, пре­да­тельством и убий­ст­вом и умер рев­ност­ным ка­то­ли­ком. Од­ним из осо­бен­но бо­го­бо­яз­нен­ных по­том­ков его ока­зал­ся Пи­пин Ко­рот­кий.

Как только фран­ки и дру­гие гер­манс­кие на­ро­ды ста­ли об­ра­зо­вы­вать го­су­дарст­ва, сей­час же у них по­яви­лись за­ко­ны, и, ко­неч­но, пло­хие. Все зна­ли, что это пло­хие за­ко­ны, но тем не ме­нее их на­до бы­ло ува­жать, по­то­му что за­ко­ны на­до всег­да ува­жать — это уж тог­да бы­ло из­вест­но.

Подкупных су­дей, на­ем­ных за­щит­ни­ков и лжес­ви­де­те­лей по убеж­де­нию тог­да еще не бы­ло: все это ед­ва ме­ре­щи­лось в ту­ма­не бу­ду­щих ве­ков. А по­ка что суд про­из­во­дил сам ко­роль или гер­цо­ги и гра­фы. В сви­де­те­ли при­зы­ва­лось не­бо, а ми­нис­терст­во внут­рен­них дел ни в ко­ем слу­чае не долж­но бы­ло ока­зы­вать дав­ле­ние на су­дей. Впро­чем, нес­мот­ря на это, при­го­во­ры су­да то­же очень час­то име­ли пе­чальный ис­ход…

Во всех го­су­дарст­вах, ос­но­ван­ных гер­ман­ца­ми, по­яви­лась фе­одальная, или лен­ная, сис­те­ма. За­во­ева­те­ли от­ни­ма­ли у по­ко­рен­ных зем­лю, се­ли­лись на ней и на­зы­ва­ли се­бя «ба­ро­на­ми». При этом у каж­до­го ба­ро­на бы­ла своя фан­та­зия. Так ро­ди­лось пра­во собст­вен­нос­ти, ко­то­рое, в от­ли­чие от дру­гих прав, на­зы­ва­лось «свя­щен­ным». Луч­шую и большую часть за­во­еван­ных зе­мель ко­роль брал се­бе. При этом ко­ро­ли вмес­то жа­ло­ванья раз­да­ва­ли дру­жин­ни­кам свои (то есть зах­ва­чен­ные) по­местья. Ли­ца, по­лу­чив­шие эти «ле­ны», или «фе­оды» (зе­мельные иму­щест­ва), на­зы­ва­лись «вас­са­ла­ми». Эти участ­ки вна­ча­ле да­ва­лись ко­ро­лем на из­вест­ные сро­ки, но с те­че­ни­ем вре­ме­ни фе­ода­лы ста­ли счи­тать эти зем­ли сво­ими и не возв­ра­ща­ли их ко­ро­лю. От лиц, гра­бе­жом и вар­варст­вом зах­ва­тив­ших зем­лю ли­бо у по­ко­рен­ных на­ро­дов, ли­бо у ко­ро­ля, и про­изош­ла сов­ре­мен­ная ев­ро­пей­ская арис­ток­ра­тия. Ба­ро­ны отп­рав­ля­ли во­ен­ную служ­бу, за­щи­щая от внеш­них вра­гов свои свя­щен­ные пра­ва собст­вен­нос­ти. Они по­лу­ча­ли зва­ние ры­ца­ря (Rit­ter), и хо­тя бы­ли не­ве­жест­вен­ны, гру­бы, жес­то­ки и прес­туп­ны, но по не­по­нят­ным при­чи­нам тре­бо­ва­ли ува­же­ния к се­бе. Впро­чем, это­го тре­бо­ва­ли и мо­на­хи так­же.

После кре­ще­ния фран­ков хрис­ти­анст­во про­ник­ло и к анг­ло­сак­сам. Римс­кий па­па Гри­го­рий I, тот са­мый, ко­то­рый не­ча­ян­но ут­вер­дил меж­ду ис­панс­ки­ми вест­го­та­ми пра­вос­ла­вие, пос­лал для про­по­ве­ди Ав­гус­ти­на. Про­по­ведь име­ла ус­пех. Из бри­танс­ких и ир­ландс­ких мо­нас­ты­рей впос­ледст­вии выш­ли не только бо­га­тые и сы­тые мо­на­хи, но и мно­гие рев­ни­те­ли хрис­ти­анст­ва.

ВИЗАНТИЯ И АРАБЫ

В то вре­мя как За­пад­ная Римс­кая им­пе­рия бы­ла без­возв­рат­но «разъясне­на», Ви­зан­тий­ская, или Гре­чес­кая, про­дол­жа­ла су­щест­во­вать еще доб­рую ты­ся­чу лет. Про­дол­жи­тельное су­щест­во­ва­ние Ви­зан­тии ве­ли­кий ис­то­рик Ило­вай­ский объясня­ет тем, что «ре­ли­ги­оз­ность слу­жи­ла креп­кой ду­хов­ной связью для жи­те­лей раз­лич­ных час­тей им­пе­рии». Но он тут же при­бав­ля­ет, что сто­ли­ца Ви­зан­тии — Конс­тан­ти­но­поль — бы­ла пре­вос­ход­но ук­реп­ле­на и поч­ти не­дос­туп­на для вар­варс­ких на­шест­вий. Впро­чем, да­же двой­ной и трой­ной ряд стен лю­бой кре­пос­ти, от­ра­жая на­шест­вия вар­ва­ров, не в сос­то­янии ус­то­ять про­тив ли­хо­имст­ва и взя­точ­ни­чест­ва чи­нов­ни­ков, — и Ви­зан­тия от­час­ти при­мер то­му.

Юстиниан Великий.

Царствование Юс­ти­ни­ана Ве­ли­ко­го бы­ло весьма при­ме­ча­тельно и тре­вож­но. Два уч­реж­де­ния при­но­си­ли ему осо­бен­ные за­бо­ты: цер­ковь и цирк. При нем ук­ре­пи­лась ересь мо­но­фи­зи­тов. Но с этой ересью бо­лее или ме­нее спра­ви­лись. Го­раз­до труд­нее бы­ло спра­виться с цир­ком, где бо­ро­лись ка­кие-то две пар­тии: зе­ле­ные и го­лу­бые. Та­инст­вен­ная борьба зах­ва­ти­ла це­лые слои об­щест­ва, соз­дав тре­вож­ную ат­мос­фе­ру нап­ря­же­ния; лег­ко по­нять, что в этой обс­та­нов­ке ху­же все­го при­хо­ди­лось дальто­нис­там. Впос­ледст­вии, во вре­мя вой­ны Бе­лой и Алой ро­зы, дальто­нис­ты еще раз ис­пы­та­ли всё не­удобст­во де­ле­ния по­ли­ти­чес­ких пар­тий по цве­ту.

При Юс­ти­ни­ане из­дан все­мир­но зна­ме­ни­тый сбор­ник римс­ких за­ко­нов — «Свод граж­данс­ко­го пра­ва». Ра­бо­ты по из­да­нию это­го сво­да бы­ли ис­пол­не­ны нес­кольки­ми ко­мис­си­ями пра­во­ве­дов под глав­ным ру­ко­водст­вом ми­нист­ра и лю­бим­ца Юс­ти­ни­ана — Три­бо­ни­ана. При­ме­ча­тельно то, что раньше, чем этот «Свод пра­ва» был об­на­ро­до­ван, он уже был на­ру­шен, так ска­зать, в ут­ро­бе ма­те­ри са­мим Три­бо­ни­аном, ко­то­рый оп­рав­ды­вал­ся тем, что-де ис­пы­ты­вал кре­пость но­вых за­ко­нов.

Далее дей­ст­вия Юс­ти­ни­ана при­ни­ма­ют рез­ко ути­ли­тар­ный ха­рак­тер: он зак­рыл зна­ме­ни­тую Афинс­кую ака­де­мию и за­ме­нил ее шел­ко­водст­вом; за­то­чил не ме­нее зна­ме­ни­то­го пол­ко­вод­ца Ве­ли­за­рия в тюрьму и вмес­то не­го дал на­ро­ду во­доп­ро­вод. Эти ме­ры в зна­чи­тельной сте­пе­ни ук­ре­пи­ли го­су­дарст­вен­ное зна­че­ние Ви­зан­тий­ской им­пе­рии.

На ви­зан­тий­ском тро­не вско­ре очу­тил­ся Ва­си­лий Ма­ке­до­ня­нин. Лю­бо­пыт­но прос­ле­дить его по­ли­ти­чес­кую карьеру: сна­ча­ла он по­бе­дил ка­ко­го-то ат­ле­та, по­том ук­ро­тил ко­ня Ми­ха­ила III, по­том убил са­мо­го Ми­ха­ила. За­няв прес­тол, убий­ца тот­час же стал за­бо­титься о пра­во­су­дии. Во вре­мя ма­ке­донс­кой ди­нас­тии про­изош­ло зна­ме­на­тельней­шее со­бы­тие — раз­де­ле­ние церк­вей: гре­чес­кой и ла­тинс­кой. Эти две церк­ви уже дав­но жи­ли в «доб­рой ссо­ре», и сто­ило ла­тинс­кой церк­ви ска­зать «да», что­бы гре­чес­кая тот­час же про­из­нес­ла «нет». И на­обо­рот. На­ко­нец в 1054 го­ду папс­кие ле­га­ты, при­быв в Конс­тан­ти­но­поль, скром­но и веж­ли­во за­яви­ли, что па­па прок­ли­на­ет гре­чес­кую цер­ковь и весь Вос­ток. В до­ка­за­тельство сво­их слов они предс­та­ви­ли осо­бую бу­ма­гу, в ко­то­рой очень кра­си­вым по­чер­ком бы­ло на­пи­са­но это прок­ля­тие. Гре­чес­кое ду­хо­венст­во не­мед­лен­но сло­жи­ло кос­тер и сожг­ло бу­ма­гу, прок­ляв в свою оче­редь Рим и За­пад.

В это же вре­мя в зной­ной Ара­вии уже го­то­ви­лась по­явиться ма­го­ме­танс­кая ре­ли­гия. Са­мым зна­чи­тельным пле­ме­нем в Ара­вии бы­ли ко­рей­ши­ты, и их имен­но изб­рал Ма­го­мет для сво­его рож­де­ния. За­ду­мав ос­но­вать но­вую ре­ли­гию, он ра­но ли­шил­ся от­ца и ма­те­ри. Что­бы раз­вить в се­бе пыл­кое во­об­ра­же­ние и лю­бовь к по­эзии, не­об­хо­ди­мые каж­до­му мо­ло­до­му че­ло­ве­ку, же­ла­юще­му ос­но­вать но­вую ре­ли­гию, он мальчи­ком соп­ро­вож­дал ка­ра­ва­ны сво­его дя­ди. Кро­ме то­го, он об­ла­дал кра­си­вой на­руж­ностью и уп­рав­лял тор­го­вы­ми де­ла­ми од­ной бо­га­той вдо­вы по име­ни Ха­дид­жи. Уп­ра­вив­шись с де­ла­ми, он же­нил­ся на ней, за­явив же­не, что он пос­лан Бо­гом. Та без вся­ко­го ко­ле­ба­ния по­ве­ри­ла ему, но жи­те­ли Мек­ки бы­ли не сог­лас­ны с бо­га­той вдо­вой, и Ма­го­ме­ту, спа­сая свою жизнь, приш­лось бе­жать в Ме­ди­ну. С это­го го­да — 622-го, то есть с го­да раз­ног­ла­сия жи­те­лей Мек­ки с мне­ни­ем вы­ше­упо­мя­ну­той вдо­вы, — ма­го­ме­тя­не и на­чи­на­ют свое ле­тос­чис­ле­ние. Здесь же, меж­ду про­чим, впер­вые бы­ло ус­та­нов­ле­но, что нет про­ро­ка в сво­ем оте­чест­ве.