7 таинств, обряды. Свящ писание. Другая основа – свящ предание, традиция –решение соборов. Суждения пап. Догмат о папской непогрешимости. ПРОТЕСТ, 2 пол 14 – ДЖОН ВИКЛИФ, профессор Оксфорда. (1320-1384). Ц без посредников, дух-во не обладает благодатью, пусть люди сами – перевод Б. Последователи – лолларды, жонглеры. Но все впереди и еще далеко до Реформации.

ВСТАВКА АВЕРИНЦЕВ Интересно также, что еще в XIV в. на путях продумывания вроде бы совсем "ненаучной" идеи всемогущества Бога, люди вплотную подходят к разрушению аристотелевского образа мира, потому что последний построен на ряде недоказуемых аксиом – как понимает Аристотель, не может быть бесконечного прямолинейного движения и т.д. Очевидно, что не может. А в XIV в. ставят вопрос иначе: если Бог всемогущ, то теоретически он мог создать мир, при котором такое движение возможно. Это могло бы оказаться толчком к становлению новоевропейской научности, хотя проходит еще несколько веков, прежде чем ученые, как правило, очень мало думавшие о XIV в., как-то переходят к ее построению.

Ц и образование. Все школы – епископальные, монастырские – у дух-ва.В ТЧ программы обучения. 7 свободных искусств – Алкуин Флакк Альбин – учитель Карла Великого – отсюда санкция на открытие школ во всех монастырях и епископствах. 7 иск-в (1- тривиум –грам+диал+ритор, 2- квадриумL ариф+геом+муз+астрон) – как методика церковного знания. Это приводило к поиску компромисса между религ и рац объяснению мира (характерная черта зап ХЦ в п-д классич СВ)-----------возможность более вольного толкования догматов. ------------- появление светских школ, что ослабило влияние монастырей.. Учеба и преподавание – ремесло, схоластика – в СВ ун-тах. 1-е Болонья(11 в), Оксфорд, Париж – 1200, Кембридж -1209. Очаги вольнодумства. ОКСФОРД – Р.БЭКОН (1214-1294) – опыт. Колдун, 14 лет в тюрьме.

ВСТАВКА АВЕРИНЦЕВ Для того чтобы перейти к мысли о мысли, т.е. к рационализму, для этого человеку надо сделать качественно иной шаг. Все мы, вероятно, помним, как трудно дается школьнику переход к дефинициям, к тому, чтобы описывать предмет в формах дефиниций, а не в каких-то иных, каковы, например, нагромождение эпитетов, описание того, как вещь действует (нож – это когда режут, передразнивал наш учитель физики, когда ему пытались подменить дефиницию названием действия). Но именно так описывает, например, любовь апостол Павел в 13-й главе 1 Послания к коринфянам. Он нагнетает глаголы – любовь делает то-то и не делает того-то; любовь – это реальность, которая проявляется в таком-то действии. Вроде бы естественный способ описывать.

Наоборот, любой средневековый теолог Запада скажет, что любовь есть

 virtus infusa (добродетель сверхъестественная)

и в этом пункте видно, как далеко средневековье отходит от Библии. Видно также, насколько необратим этот переход через пропасть отделяющую мышление "естественного" рационального человека т.е. мышления в метафорах, в аналогиях, в сравнениях, в антитезах, через описание способа действия, через нагнетание эпитетов и т.д. от рационалистической рефлексии. Сделать этот переход очень трудно, но когда он сделан, пути назад нет, и создается культура, которая имеет совершенно иные способы себя воспроизводить, чем культура дорационалистическая. Любая дефиниция – это словно жесткое семечко, из которого всегда будут вырастать деревья, приносящие плоды, наполненные новыми семечками, новыми дефинициями

2. Литература

Отражение мира "От мифа к логосу".

 образ мира, значение литературы вообще.

Историческим рубежом, когда различия в восприятии и осмыслении указанных категорий стали значительными, мы считаем подъем в период позднего средневековья класса городского населения, хозяйственная практика которого и самые стиль и ритм жизни принципиально отличались от образа жизни сельских классов средневекового общества.

 В этот период категории времени и пространства, в том виде, в каком они были характерны для средневековой «модели мира», начинают трансформироваться, утрачивать свое традиционное содержание. От «библейского времени» начинается переход ко «времени купцов» (по выражению Ж. Ле Гоффа). Но этот переход был очень длительным, медленным и до конца средних веков неполным. Следовательно, и для понимания этого перехода необходимо сначала восстановить «модель» пространства и времени, действовавшую в предшествующий период средневековья. Новые категории времени и пространства, связанные с деятельностью купцов, ремесленников, с началом развития науки и т д , еще долго оставались в рамках средневековой «модели мира», все более существенно ее преобразуя. Расцвет городской культуры не означает конца или «увядания» средневековья, но он влечет за собой углубляющуюся дифференциацию традиционной картины мира, ранее относительно единой для всего общества.

Мы говорили выше, что картина мира, или отдельные элементы, воплощается во всех семиотических системах, действующих в обществе. Естественно поэтому искать ее следы прежде всего в произведениях литературы и искусства. Однако использование этих произведений для изучения пространственно-временных понятий возможно, по-видимому, лишь в ограниченной мере. Это объясняется тем, что в процессе художественного познания мира вырабатываются свои, автономные категории времени и пространства, и необходимо помнить об их условности.

Например, допустимо предположение, что человек в средние века любил природу и любовался ею (сейчас для нас это лишь допущение, справедливость которого мы пока не обсуждаем), — но автор поэмы или картины мог и не выразить этого чувства и дать совершенно условное изображение окружающей людей среды, исходя из требований религиозно-символического истолкования мира.

Помещение в одном произведении нескольких сюжетов сразу. (Мазаччо чудо со статиром). НЕПРЕРЫВНЫЕ ИСТОРИИ.

(Это одна из выдающихся фресок Мазаччо. Необычен сюжет ее – редко встречающиеся в живописи описание сцен из новозаветной притчи о сборщике податей. В притче рассказывается о римском мытаре, который собирал деньги со всех евреев на восстановление Иерусалимского храма. Когда мытарь подступил к Христу, тот отказался платить подать, но чтобы не обострять отношения, послал своего ученика Петра к плескавшемуся рядом морю Галилейскому, сказав: «Чтобы нам не соблазнить их, пойди на море, брось уду, и первую рыбу, которая попадется, возьми, и, открыв у ней рот, найдешь статир (монета стоимостью в четыре драхмы). Возьми его, и отдай им за Меня и за себя». На своей фреске Мазаччо изображает святого Петра трижды: в центре рядом с Христом – беседующим с мытарем, слева – вынимающего монету изо рта у рыбы и справа – отдающим эту монету мытарю. Такое построение композиции было широко распространено во время Мазаччо – картина называлась «непрерывными историями».)

· принцип эпического совмещения во времени в англосаксонской поэме «Видсид», где поэт посещает дворы государей, в действительности не являвшихся современниками.

Категории художественного времени и пространства в западноевропейской средневековой литературе стали ныне предметом пристального изучения ряда специалистов. Д.С. Лихачев, предпринявший такой анализ на древнерусском материале, справедливо указывает на специфичность художественного осмысления этих категорий (47). Рассматривая проблему освоения в литературе реального исторического времени и пространства, М.М. Бахтин подчеркивает неразрывность связи пространственных и временных отношений и обозначает их термином «хронотоп» («время-пространство», 11, 234—407; 12, 329 и сл.). Бахтин прослеживает «хронотоп» и развитии мировой литературы в разные эпохи, и, хотя на средних веках он останавливается лишь вкратце, его наблюдения имеют большое методологическое значение для всякого, кто занимается проблемой времени и пространства в культуре.

ХРОНОТОП

Существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе, мы будем называть хронотопом (что значит в дословном переводе — «времяпространство»).

В литературно-художественном хронотопе имеет место слияние пространственных и временных примет в осмысленном и конкретном целом. Время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысливается и измеряется временем.

Хронотоп в литературе имеет существенное жанровое значение. Можно прямо сказать, что жанр и жанровые разновидности определяются именно хронотопом, причем в литературе ведущим началом в хронотопе является время. Хронотоп как формально-содержательная категория определяет (в значительной мере) и образ человека в литературе; этот образ всегда существенно хронотопичен [2].

когда движение также и имагинативного познания шло не от конкретного, а от общего, что чувствуется, когда современный переводчик переводит средневекового или античного автора. Там, где античный или средневековый автор, даже автор эпохи классицизма употребляет общие обозначения, там современный переводчик норовит подставить конкретную картинку Так уже Крылов переделывал Лафонтена:

у Лафонтена ворона усаживается на дерево, ибо для логической схемы басни важно только то, что ворона по вертикали имеет дистанцию по отношению к лисице, она сидит на дереве, все остальное неважно. У Крылова она "взгромоздилась" – это специфическое движение вороны, а не "птицы вообще" и не на "дерево вообще", а на ель. "Дерево вообще" противопоказано новой поэзии совершенно так же, как оно было естественно для старой поэзии.

Героический эпос.

Истоки – герм поэзия о богах и героях – очень древние. Древние песни о мифич предках заменяют историю.

Наиболее ранние упоминания героических песней и сказаний германских народов встречаются у римских и раннесредневековых латинских авторов — Тацита, Иордана, Павла Диакона, в житии св. Лиудгера, у Алкуина, Эйнхарда, Видукинда Корвейского, Саксона Грамматика.

Важный материал исследователям германо-скандинавского эпоса дают изображения на памятных камнях (обычно с руническими надписями), резьба по дереву (на порталах норвежских церквей и на некоторых предметах) и кости (особую ценность имеет «Клермонский ларец»), вышивка на гобеленах.

Трудность изучения литературных памятников состоит в том, что все их записи произведены в христианское время, намного позднее периода их возникновения и полноценного бытования, которое приходится на эпоху от Великих переселений народов (IV–VI вв.) и до эпохи викингов (IX–XI вв.). Героические песни и сказания подверглись впоследствии сознательному или невольному редактированию. Исследователям постоянно приходится реконструировать их «исходное» содержание. Крупнейший германист первой половины нашего века А. Хойслер обосновал теорию развития эпоса от сравнительно краткой героической песни к развернутой эпопее; классическим примером «разбухания» песни в эпос является переход от исландских песней о Сигурде и Атли к обширной рыцарской эпопее — «Песни о нибелунгах».

ФАКТ= ВЫМЫСЕЛ

Оценки – разные. Песнь о Ниб: Гёте – в основе языческая. Шлегель – С/В –христианская.

Черты:

· Фантастика неотделима от реальности

· топографические и этнические координаты в этих поэмах крайне расплывчаты и противоречивы. Еще более неопределенно время действия героических песней. Это славное далекое прошлое, внутри которого отсутствует хронологическая последовательность и все герои существуют в одновременности, хотя бы их исторические прототипы и жили в разное время. Особенно очевиден принцип эпического совмещения во времени в англосаксонской поэме «Видсид», где поэт посещает дворы государей, в действительности не являвшихся современниками.

· Назидание + познание (афоризмы жит мудрости + образцы героич поведения)

· Трагич + фарс, комическое

· Цельность характеров (Беовульф – идеал воина, щедрый король, Гудрун – преданность роду, месть. Всех поубивала и преподнесла сердце детей), Кримхильда – наоборот – поубивала братьев за мужа Зигфрида

· Принимают судьбу как должное

· Нет авторского самосознания (автору это не надо)

· Удовольствие не в получении оригинальной инфы, а узнавание ранее известного. Новое подтверждение старых истин (детская сказка)

· Народная основа + индивидуальное творческое начало

ФОРМА:

1. классика аллитерации. Особенно в Исландии. (Б, СЭ) нет конечной рифмы. (ПоН) – с конечной рифмой. Аллитерация –созвучие начальных звуков слов под смысловым ударением, с дальнейшим повторением. В рус переводе невозможно.