Свои косматые дружины

Своих морозов и снегов, —

Навстречу ей трещат камины,

И весел зимний жар пиров.

(А.С. Пушкин)

Когда на площадях и в тишине келейной,

Мы сходим медленно с ума,

Холодного и чистого рейнвейна

Предложит нам жестокая зима.

<...>

Но северные скальды грубы,

Не знают радостей игры,

И северным дружинам любы

Янтарь, пожары и пиры.

          (О. Мандельштам)

    Выделенные тексты-источники не просто отсылают к определенным культурным традициям, но и позволяют осмыслить логику соединения разнородных мотивов в стихотворении Мандельштама.

Стихотворение “Когда на площадях и в тесноте келейной...” начинается на первый взгляд с обычного для русской анакреонтики противопоставления зимней стужи и пирушки, заставляющей забыть о морозах ( “Когда на площадях и в тишине келейной / Мы сходим медленно с ума, / Холодного и чистого рейнвейна / Предложит нам жестокая зима”). Но необычно уже то, что вино, которое в традиционном развитии поэтической темы побеждает зимнюю стужу, у Мандельштама предлагает сама зима, стужа (“В серебряном ведре нам предлагает стужа / Валгаллы белое вино”). Необычным выглядит и отказ героини от вина в финале стихотворения (“И все-таки упрямая подруга / Откажется попробовать его”). Вино в этом стихотворении — это вино из царства мертвых, вино Валгаллы, смертная чаша, а значит перед нами не обычная дружеская пирушка, не уход от зимы, а переход в ее мир. Герои стихотворения оказываются в мире, где смерть (чума) становится не финалом, завершившим “праздник жизни”, а повседневным состоянием. Действие стихотворения разворачивается не просто на границе между миром живых и миром мертвых, а в атмосфере почти утраченной границы между мирами, когда мир смерти и мир жизни едва ли не меняются местами.

    Функции «чужого слова» в лирическом стихотворении, как мы видели, весьма многообразны. Наиболее типично использование стилистически чужеродных элементов как средства полемики (ср. «стилистические поединки» в диалогах Пушкина и сопоставление слов из разных стилистических систем в стихотворении Маяковского «Послушайте!»). Особенно ощутима полемическая функция в пародийных жанрах. Приведем в качестве примера отмеченный еще К.И. Чуковским[72] отрывок из шуточного стихотворения М. Исаковского «В позабытой стороне…».

     В позабытой стороне,

     В Заболотской волости,

     Ой, понравилась ты мне

     Целиком и полностью.

     Как пришло – не знаю сам –

     Это увлечение.

     Мы гуляли по лесам

     Местного значения

    В словаре этого текста отчетливо выделяется лексика и фразеология делового, канцелярского стиля (волость, целиком и полностью, местного значения), сочетающаяся с элементами фольклора (в позабытой стороне, ой, понравилась ты мне). Комический эффект создается как сочетанием обычно не сочетаемых стилей, так и резким несоответствием лексики стихотворения его содержанию.

    Однако «чужое слово» в поэтическом тексте может не противопоставлять, а, напротив, сопрягать, соединять разнородные стилистические пласты. Рассмотрим отрывок из стихотворения Н. Заболоцкого «Читайте, деревья, стихи Гезиода…»:

     Читайте, деревья, стихи Гезиода,

     Дивись Оссиановым гимнам, рябина,

     Не меч ты поднимешь сегодня, природа,

     Но школьный звонок под щитом Кухулина.

     Еще заливаются ветры, как барды,

     Еще не смолкают березы Морвена,

     Но зайцы и птицы садятся за парты

     И к зверю девятая сходит Камена.

     Березы, вы школьницы! Полно калякать,

     Довольно скакать, задирая подолы!

     Вы слышите, как через бурю и слякоть

     Ревут водопады, спрягая глаголы.

    В тексте прежде всего выделяется группа собственных имен (Гезиод, Оссиан, Кухулин, Морвен, Камена), отсылающих к определенным культурным традициям и – шире – к миру человеческой культуры в целом. К этим словам примыкает и традиционно-поэтическая лексика (гимны, меч, бард, щит). Конкретная лексика, называющая природные явления (деревья, рябина, ветры, березы, зайцы, птицы, буря, слякоть, водопады), составляет второй стилистический пласт; «школьная лексика» (школьный звонок, парты, школьницы, спрягая глаголы) – третий, и, наконец, сниженная разговорная лексика (полно калякать, скакать, задирая подолы) – четвертый.

    Чужеродность указанных стилистических пластов достаточно ощутима: все они соотносятся именно как разные типы «чужого слова», отсюда и шутливый тон стихотворения. И все-таки в тексте очевидна иная тенденция – к объединению чужеродных пластов в новое стилевое целое. Так на стилистическом уровне находит свое выражение мысль поэта о будущем – ожидаемом единстве человеческой культуры и стихийной природы, о «воспитательном» воздействии человеческого разума на «непросветленную» природу.

                                 ------------------

    Приведенные примеры отнюдь не исчерпывают всех возможных случаев функционирования «чужого слова» в поэтическом тексте. Работа над этим аспектом словаря лирического стихотворения выходит за пределы одного текста, требует активного привлечения экстралингвистических факторов: фразеологии определенной поэтической системы, фактов истории языка художественной литературы, текстов-источников и т.п. Именно на данном этапе анализа поэтического текста особенно ощутимой становится семантическая осложненность каждого слова, и лишь осознав ее, читатель приближается к адекватному пониманию смысла лирического стихотворения.

                           Литература

Белый Андрей. Поэзия слова. – Пг.: Эпоха, 1922.

Бройтман С.Н. Русская лирика XIX – начала XX века в свете исторической поэтики: Субъектно-образная структура. М., 1997.

Гаспаров М.Л. К анализу композиции лирического стихотворения // Целостность художественного произведения и проблемы его анализа в школьном и вузовском изучении литературы. Донецк. 1977. С. 160-161

Гаспаров М.Л. «Когда волнуется желтеющая нива…»: Лермонтов и Ламартин; Фет безглагольный: (композиция пространства, чувства и слова) // Гаспаров М.Л. Избранные статьи. – М., 1995.

Григорьева А.Д. Иванова Н.Н. Поэтическая фразеология Пушкина. – М., 1969.

Жирмунский В.М. Поэзия Александра Блока. – СПб., 1922.

Кожевникова Н.А. Словоупотребление в русской поэзии начала ХХ века. – М., 1986.

Кожевникова Н.А., Петрова З.Ю., Бакина М.А., Виноградова В.Н., Фатеева Н.А. Очерки истории языка русской поэзии ХХ века: Образные средства поэтического языка и их трансформация. – М., 1995.

Левин Ю.И. О. Мандельштам. Разбор шести стихотворений // Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. – М., 1998  

Левин Ю.И. О некоторых чертах плана содержания в поэтических текстах // Структурная типология языков. М., 1966

Левин Ю.И. О частотном словаре языка поэта // Russian Literature. 1972. № 2      

Павлович Н.В. Язык образов: Парадигмы образов в русском поэтическом языке. – М., 1995.

Эткинд Е.Г.  Слово и контекст // Эткинд Е.Г. Материя стиха. – СПб., 1998.

                                 Глава третья