Ликование руководителей рейха оказалось преждевременным. Вновь, как и в летни месяцы 1941 г., окруженные советские войска не помышляли о сдаче, а продолжали сражаться с неослабевающим упорством. Окруженные части Брянского фронта пошли на прорыв, задержав тем самым наступление Гудериана к северо-востоку от Орла. К 23 октября все три армии ценой тяжелых потерь (в 50-й армии погибли даже командующий и член военного совета) пробились из окружения и заняли оборону на новых рубежах.

У Мценска немецкие части подверглись сильнейшему контрудару. Бригада М.Е. Катукова, оснащенная танками Т-34, уничтожила целую танковую дивизию, составлявшую авангард наступавшей на Тулу вражеской группировки. Генерал Гудериан тревожно записал в дневнике: «До настоящего времени мы пользовались преимуществом в танках. Но отныне положение радикально изменилось».

В результате упорного сопротивления частей Брянского фронта гитлеровцам не удалось с ходу ворваться в Тулу. Получив передышку, защитники города-арсенала превратили его в настоящую крепость.

Под Вязьмой события приняли более тяжелый оборот. Немцы сумели создать вокруг окруженных советских армий плотное кольцо. Но окруженные под командованием генерал-лейтенанта М.Ф. Лукина продолжали борьбу.

Из воспоминаний участников боев в вяземском котле

«Атаки наших войск следовали одна за другой, им предшествовала артподготовка. Особенно яростными были наши атаки 8–12 октября, когда в боевые действия включилась батарея «катюш» капитана Флерова… Для немцев наступление окруженных батальонов и полков советских войск было полной неожиданностью. Фашисты, видимо, считали, что раз наши части окружены и понесли значительные потери, то они уже не опасны, с ними покончено. И вдруг эти полки и батальоны нашли в себе силы и пошли вперед в восточном направлении. Немцам пришлось поспешно стягивать сюда крупные соединения, технику».

Вырваться из котла удалось немногим. Большинство окруженных погибли, или, оставшись без боеприпасов, вынуждены были сдаться в плен. По немецким сведениям, под Вязьмой было захвачено 663 тыс. военнопленных. Казалось, вермахт добился еще одного грандиозного успеха. Но для ликвидации окруженной группировки командованию группы армий «Центр» пришлось выделить 28 дивизий.

Из воспоминаний Г.К. Жукова

«Благодаря упорству и стойкости, которые проявили наши войска, дравшиеся в окружении в районе Вязьмы, мы выиграли драгоценное время для организации обороны на можайской линии. Кровь и жертвы, понесенные войсками окруженной группировки, оказались не напрасными».

Из остатков Западного и Резервного фронтов, а также частей резерва Ставки был сформирован новый Западный фронт. Командовать им 10 октября был назначен Жуков, отозванный из Ленинграда. Прежний командующий генерал-полковник И.С. Конев оñòàëñÿ заместителем Жукова, а через неделю возглавил новый Калининский фронт, созданный из частей Западного и Резервного фронтов, оставшихся севернее немецкого удара[280].

К середине октября немецкие войска вышли к можайской линии обороны и в результате тяжелых боев прорвали ее. К концу октября линия фронта установилась на рубеже Калинин — Волоколамск — Кубинка — Наро-Фоминск — Серпухов — Таруса — Алексин — Тула (подчеркнуты города на советской стороне фронта). 27 октября немецкие войска, понесшие большие потери в личном составе и технике, перешли к обороне для перегруппировки перед последним броском к Москве. Официальная геббельсовская пропаганда сообщила, что «наступление временно приостановлено из-за погоды».

Москва прифронтовая

Все это время советская столица жила жизнью прифронтового города. Подготовка Москвы к обороне началась еще летом. Сотни тысяч жителей Москвы и Подмосковья (в основном — женщины и подростки) трудились на сооружении ржевско-вяземской и можайской линий обороны. В Москве было сформировано 12 дивизий народного ополчения (около 120 тыс. чел.), 25 истребительных батальонов (18 тыс. чел). В ополчение ушли многие из тех, кто не подлежал призыву в армию по возрасту и состоянию здоровья, ополченцами стали студенты и преподаватели московских ВУЗов, сотрудники научных институтов.

На московских предприятиях выпускали продукцию для фронта: боеприпасы, стрелковое вооружение, авиационные моторы, минометы. На заводе «Компрессор» был доработана и запущена в серийное производство реактивная пусковая установка БМ-13 («Катюша»).

С конца июля началась эвакуация из Москвы населения, предприятий и учреждений. К концу 1941 г. в городе оставалось 2,5 млн. жителей. На улицах и площадях выросли сваренные из рельсов противотанковые ежи, надолбы, баррикады. В городе были сооружены три оборонительных рубежа: по Окружной железной дороге, Садовому и Бульварному кольцу. В вечерние и ночные часы Москва была полностью затемнена. В городе постоянно дежурили добровольцы из 13 тыс. противопожарных команд. На крыше каждого высокого дома стояли ящики с песком для тушения зажигательных бомб. Практически каждую ночь город оглашало завывание сирены, и тревожный голос диктора сообщал: «Граждане! Воздушная тревога!». Многие москвичи привыкли постоянно ночевать в бомбоубежищах, на станциях метро, в подвалах. В московское небо поднялись заградительные аэростаты, Кремль был укрыт маскировочной сеткой.

Первый воздушный налет на столицу произошел в ночь на 22 июля, через месяц после начала войны. Борьбу с немецкими бомбардировщиками вели силы ПВО: истребительная авиация и зенитчики. За пять месяцев немцы совершили 122 воздушных налета на Москву. Но из 8 тыс. участвовавших в них самолетов к городу прорвались только 229. Около 1300 немецких самолетов были сбиты. В боях на подступах к Москве летчик В. Талалихин совершил первый в истории авиации ночной таран. Из-за высоких потерь германское командование отказалось от налетов сплошных масс бомбардировщиков, которые пыталось применять поначалу. Теперь немецкие пилоты стремились прорываться в московское небо малыми группами. В ходе бомбежек в Москве погибло свыше 1,2 тыс. чел. и около 5,4 тыс. было ранено. Но все же успешные действия ПВО не позволили гитлеровцам причинить Москве большие разрушения, подобные тем, что были в Лондоне.

16 октября было принято решение об эвакуации правительственных учреждений и дипломатических представительств в Куйбышев (Самару). Во дворах многочисленных контор начали жечь документы, вереницы машин потянулись к Казанскому вокзалу. По Москве поползли слухи о подготовке города к сдаче. Опасения москвичей были небеспочвенными: возможность сдачи столицы действительно обсуждалась командованием. Вокзалы, мосты, важнейшие предприятия, московский метрополитен были заминированы. Есть сведения, что и сам Сталин собирался покинуть Москву[281]. В конце концов Ставка и ГКО все же остались в Москве.

Слухи о близкой сдаче столицы вызвали панику. Десятки тысяч людей в беспорядке пытались выбраться из города. Начались погромы и грабежи магазинов. В этих условиях 20 октября Москва была объявлена на осадном положении. В городе запрещалось без специальных пропусков всякое движение с полуночи до пяти часов утра. Ответственность за поддержание порядка возлагалась на военного коменданта, которому были подчинены милиция и войска внутренней охраны НКВД. Постановление ГКО требовало: «Нарушителей порядка немедленно привлекать к ответственности с передачей суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте». Чрезвычайные меры позволили погасить панику, овладеть ситуацией в городе.

Приостановка немецкого наступления позволила провести 7 ноября парад на Красной площади. Это был необычный парад, непохожий на торжественные мероприятия предыдущих и последующих лет. Солдаты некоторых частей, направлявшихся к фронту из тыловых районов страны, буквально накануне парада узнали, что им предстоит пройти по Красной площади. Прямо с парада они отправлялись на передовую. А накануне состоялось торжественное заседание, посвященное годовщине революции. Правда, проходило оно не в зале Большого Кремлевского дворца, а на перроне станции метро «Маяковская». Парад имел огромное моральное значение: он вселил в души людей уверенность в том, что Москва сдана не будет.