12 ноября в Орше состоялось совещание начальников штабов немецких групп армий под руководством начальника генштаба сухопутных войск Ф. Гальдера. Обсуждался вопрос: продолжать наступление на Москву немедленно или закрепиться на достигнутых рубежах и ожидать весны. Сам факт такого совещания свидетельствовал о кризисе немецкого наступления, о том, что гитлеровские генералы засомневались с способности вермахта достичь поставленной цели. Представители групп армий «Север» и «Юг», наступательные возможности которых были практически исчерпаны[282], высказались за переход к обороне. Представители группы армий «Центр» настаивали на продолжении наступления, считая, что, остановившись в снегах в пятидесяти километрах от Москвы, германская армия подорвет свой боевой дух, а потому необходимо сделать последнюю попытку. Последнее мнение было решительно поддержано Гитлером, который потребовал в ближайшее время «покончить с Москвой». План гитлеровского командования носил авантюристический характер: он заключался в широком охвате Москвы с севера и юга с ее последующим окружением. Дабы воспрепятствовать переброске советских резервов из восточной части страны, предлагалось даже перерезать танковыми ударами железную дорогу под Горьким (Нижним Новгородом). В ответ на это предложение один из генералов бросил: «Сейчас не май месяц, и мы воюем не во Франции!»

15–16 ноября группа армий «Центр» возобновила наступление на Москву. Особенно опасное положение сложилось на северо-западном направлении. 23 ноября фашисты захватили Клин, затем — Истру и Солнечногорск, 28 ноября они ворвались в Яхрому и частично переправились через канал Москва—Волга, 2 декабря заняли Крюково. 3 декабря немецкие войска вошли в Красную Поляну (25 км от Москвы). Возникла угроза обстрела города из крупнокалиберных орудий.

На западном направлении немцы безуспешно пытались атаковать Звенигород и Кубинку, вступили в Наро-Фоминск, однако полностью овладеть городом не сумели и лишь несколько потеснили части Красной Армии на восточном берегу р. Нары севернее и южнее Наро-Фоминска. Передовые немецкие части сумели проселочными дорогами и перелесками прорваться к Голицыно, но вскоре вынуждены были отойти.

На юго-западных подступах к Москве танковая армия Гудериана, не сумев овладеть Тулой, обошла ее с востока и севера, перерезала железную дорогу и шоссе Тула—Москва. Попытка немцев форсировать Оку под Каширой была сорвана контрударом 112-й танковой дивизии.

Из книги английского историка А. Кларка «Барбаросса»

«Немцы обнаружили, что из-за застывшей смазки они могут вести огонь из автоматического оружия только одиночными выстрелами. Снаряды противотанковых орудий 37-го калибра были неэффективны против советских танков. При виде сибирских стрелков, одетых в белые маскхалаты, вооруженных автоматами и ручными гранатами, сидящих на мчавшихся с пятидесятикилометровой скоростью страшных «тридцатьчетверках», нервы немецких солдат не выдержали. Дивизия дрогнула и побежала».

По словам немецкого боевого донесения, этот случай свидетельствовал о том, что «боеспособность пехоты находится на грани истощения, и от нее нельзя более ожидать выполнения трудных задач».

Таким образом, фашистам ни одном направлении не удалось достичь своих целей и прорваться к Москве. Вместе с тем ситуация на фронте складывалась крайне опасная. Обе стороны понесли тяжелые потери. Местами на фронте возникали бреши и разрывы, где вообще не было войск. Именно этим объясняется малоизвестный эпизод, когда немецкий мотоциклетный разведывательный батальон, скорее всего, неожиданно даже для себя самого, ворвался на окраину Москвы, где и был смят выдвигавшейся на позиции советской танковой бригадой.

4–5 декабря немецкое наступление полностью остановилось. Гальдер заявил: «Если фельдмаршал фон Бок считает, что нет никаких шансов на то, что в ходе наступления северо-западнее Москвы противнику могут быть нанесены большие потери, ему предоставляется право прекратить наступательные действия».

Советское командование также пришло к выводу о кризисе вражеского наступления.

Из воспоминаний Г.К. Жукова

«В последних числах ноября допросы пленных, данные разведки и особенно информация партизанских отрядов, действовавших в Подмосковье, дали нам возможность установить, что в тылу врага нет больше резервных войск. В первых числах декабря мы ощутили, что враг выдыхается и что для ведения серьезных наступательных действий на московском направлении у него не хватает сил».