После того, как в начале июля 1941 г. пали Остров и Псков, немецкая группа армий «Север» 10 июля начала наступление на Ленинград. Ей противостоял созданный 24 июня на базе Ленинградского военного округа Северный фронт (командующий — М.М. Попов). До начала августа советским войскам удалось задержать продвижение врага на Лужской линии обороны. Менее удачно для Красной Армии развивались события в Эстонии, где немцы 7 августа вышли к берегу Финского залива и отрезали советские войска, оборонявшие Таллин. 19 августа начались бои на подступах к столице Эстонии. В Таллине базировались основные силы Балтийского флота. Главком Северо-Западного направления К.Е. Ворошилов долго не решался начать эвакуацию флота в Кронштадт и Ленинград. Соответствующий приказ был отдан только 26 августа. В результате при переходе через Финский залив корабли подверглись ожесточенной бомбежке, атакам торпедных катеров и артиллерийскому обстрелу. 90% военных кораблей сумели прийти в Кронштадт, но многие вспомогательные суда и транспорты, перевозившие семьи моряков и работников Таллинской военно-морской базы, затонули. Погибли десятки тысяч людей.

31 июля в наступление на Ленинград на Карельском перешейке перешла финская армия. После того, как финны вышли к государственной границе 1939 г., фронт стабилизировался до лета 1944 г. Восточнее Ладожского озера финские войска продвинулись дальше старой границы. После двухмесячных боев они захватили Петрозаводск и вышли к р. Свирь, где также были остановлены до лета 1944 г. Финны отказались продолжить наступление на Ленинград и переправиться через Свирь, невзирая на усиленное давление с немецкой стороны (начальник штаба верховного главнокомандования вермахта фельдмаршал В. Кейтель лично вел по этому поводу переговоры с Маннергеймом). Это позволяет предположить, что, если бы СССР не совершил в 1939–1940 гг. агрессии против Финляндии, она не вступила бы в коалицию с Гитлером в 1941 г.

8 августа началось наступление немецких войск. Они прорвали Лужскую линию обороны и через месяц вышли в Финскому заливу и Ладожскому озеру. 20 августа немцы перерезали железнодорожную магистраль Ленинград—Москва, а 30 августа — последнюю железную дорогу, связывавшую Ленинград со страной через Волхов. 6 сентября Ленинград впервые подвергся массированной бомбежке[272]. С этого дня немецкая авиация систематически бомбила город. 8 сентября гитлеровцы захватили Шлиссельбург и блокировали Ленинград с суши. Однако им не удалось форсировать Неву и соединиться с финнами на Карельском перешейке.

6 сентября Гитлер приказал передать большую часть авиации и танков из-под Ленинграда группе армий «Центр», рвавшейся к Москве. Тем не менее 9 сентября командующий группой армий «Север» фельдмаршал В.-Й. фон Лееб бросил свои танковые дивизии на штурм Ленинграда. Части Ленинградского фронта[273] зàäåðæàли немцев и нанесли им тяжелые потери, но не смогли остановить их продвижение. Командование Ленинградского фронта уже обсуждало меры на случай оставления города, в частности — минирование и взрыв основных военных объектов, мостов, военных кораблей. Ворошилов, все еще живший опытом гражданской войны, приказал ковать пики, сабли и кинжалы, готовясь к уличным боям.

10 сентября командующим Ленинградским фронтом стал Г.К. Жуков[274]. Он немедленно отменил все мероприятия по подготовке Ленинграда к сдаче и заявил, что армия будет защищать город до последнего человека. Жуков действовал, как всегда, чрезвычайно решительно и абсолютно беспощадно. Об этом свидетельствует отданный им чудовищный приказ.

Из приказа командующего Ленинградским фронтом Г.К. Жукова №4976

«Разъяснить всему личному составу, что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны и по возвращении из плена они также будут все расстреляны».

И все же гитлеровцы, хотя и медленно, приближались к Ленинграду. 11 сентября они заняли Красное Село, затем ворвались в Пушкин и Пулково, вышли на ближние подступы к городу. Гитлер, предвкушая близкое падение Ленинграда, приказал: «Чтобы не ослаблять наступление… авиационные и танковые силы не должны перебрасываться до установления полной блокады. Поэтому установленная… дата переброски может быть отложена на несколько дней».

Но после того, как под Колпино немецкие войска встретили особенно яростное сопротивление, гитлеровское руководство, торопившееся с решением главной задачи — организацией наступления на Москву, оêîнчательно отказалось от штурма и решило задушить Ленинград блокадой и голодом. Последних успехов на ленинградском направлении немецкие войска добились 8 ноября: захватив Тихвин, они перерезали железную дорогу, по которой грузы, предназначенные для Ленинграда, доставлялись к берегам Ладожского озера. Однако в середине ноября советские войска перешли под Тихвином в наступление и отбросили гитлеровцев за р. Волхов.

Упорство советских солдат на подступах к Ленинграду не только спасло город от вражеского вторжения, но и задержало отправку немецких подкреплений под Вязьму, отсрочив наступление на Москву. Советское командование выиграло еще несколько драгоценных дней для укрепления оборонительных рубежей и подготовки резервов. Тем самым ленинградцы внесли свой немалый вклад в подготовку разгрома фашистов под Москвой и, в конце концов, в Победу.

Ленинград в блокаде

Поняв, что взять Ленинград штурмом им не удастся, фашисты призвали в союзники голод. В первые месяцы войны, когда еще можно было эвакуировать жителей, руководство городской партийной организации во главе с членом Политбюро ЦК ВКП(б) А.А. Ждановым, стремясь продемонстрировать уверенность в том, что Ленинград не будет сдан врагу, выдвинуло патриотический лозунг: «Ленинградцы! Не покинем свой город!» В результате до начала блокады из 3,1 млн. жителей Ленинграда выехали лишь около 500 тыс. чел. В Ленинграде остались не только работники жизненно важных для обороны предприятий, но и старики, дети, сотрудники музеев и научных институтов. Конечно, присутствие в городе большого числа мирных жителей вдохновляло бойцов Ленинградского фронта на особенно решительное сопротивление, но, с другой стороны, с точки зрения интересов обороны эти люди, не имевшие возможности внести серьезный вклад в борьбу с фашистами, оказались с началом блокады лишними ртами.

Между тем, запасы продовольствия в Ленинграде были крайне ограниченны, так как крупнейшие Бадаевские продовольственные склады сгорели в результате бомбежки 8 сентября. К тому же, в начале войны Жданов просил Сталина не направлять в Ленинград продовольствие сверх плана, поскольку ленинградские склады забиты[275]. Тем самым он обрек тысячи людей на голодную смерть. Сам же глава ленинградских коммунистов во время блокады, мягко говоря, не страдал от недоедания.

На 12 сентября 1941 г. в Ленинграде имелось хлеба, круп и мяса на месяц, жиров — на полтора месяца, сахара — на два месяца, концентратов — на несколько дней. Запасов овощей не было совсем. В этой ситуации пришлось несколько раз уменьшать установленные нормы снабжения по карточкам. С 20 ноября рабочие получали 250 г хлеба в сутки, служащие, дети и иждивенцы — 125 г. Другие товары по карточкам не отоваривали совсем. Хлеб выпекали с большим количеством примесей. Когда кончились запасы отрубей и жмыха, в муку стали добавлять целлюлозу, которую использовали для изготовления бумаги. Ленинградские ученые создали специальную установку для ее переработки в пищевую. Хлеб получался сырой, глинистый, с горьким привкусом. Но это все же был хлеб.

Из воспоминаний сотрудницы Эрмитажа З.А. Берникович[276]

«Конечно, все приходилось есть: и ремни я ела, и клей я ела, и олифу: жарила на ней хлеб. Потом нам сказали, что из горчицы очень вкусные блины. За горчицей какая была очередь! … Очень многие умерли. Все-таки это горчица; говорят, съела кишки… Весной уже был огород. Я была очень счастлива, что мой огород никто не трогал. Я ела, знаете, какую траву? Лебеду и мать-и-мачеху. Как принесу полный мешок, у меня была такая большая бутыль, я туда натрамбую, насолю и с солью ем».

Землю бадаевских складов, пропитавшуюся жиром и сахаром, продавали на рынках наряду с другими продуктами. Ленинградцы-блокадники много лет спустя после войны вспоминали, что вкусом эта черная земля напоминала им жирный творог.

Из воспоминаний врача Г.А. Самоваровой

«Съели всех кошек, съели всех собак, какие были. Умирали сначала мужчины, потому что мужчины мускулистые и у них мало жира. У женщин, маленьких даже, жировой подкладки больше. Но и женщины тоже умирали, хотя они все-таки были более стойкими. Люди превращались в каких-то, знаете ли, стариков, потому что уничтожался жировой слой, и, значит, все мышцы были видны и сосуды тоже. И все такие дряблые-дряблые были».

Голодали и бойцы Ленинградского фронта. Паек бойца, находящегося зимой в окопах, сократился до 500 г хлеба. В декабре солдаты получали на завтрак суп из муки, на обед — суп из муки или мучную кашу с жиром, на ужин — суп из муки. До 15% солдат боевых частей страдали от истощения.

Из воспоминаний бойца Ленинградского фронта, писателя Д. Гранина

«Немцы не жалели ни мин, ни снарядов. Были дни, когда на участке батальона оставалось несколько десятков бойцов. Немецкие окопы у железной дороги были от наших всего метрах в пятидесяти. Насадив на штыки булки, немцы поднимали их над бруствером и предлагали переходить к ним, они обещали сытную кормежку и спокойную жизнь в плену. Они доказывали, что солдаты Ленинградского фронта обречены на гибель и если не подохнут от голода, то будут убиты. Не так-то легко было это слушать. Однако за всю зиму из батальона не было случаев перехода к немцам».

Рабочих на предприятиях старались хоть как-то подкармливать. Многие работницы старались унести полученную в заводской столовой миску жидкого супа или мерзлую картофелину домой — детям. Такая же ежедневная миска супа, выдававшаяся в школе, уберегла от голодной смерти не одну тысячу ленинградских подростков.

Голод привел к массовому распространению болезней. Ленинградские врачи и ученые продемонстрировали в борьбе с ними поразительную изобретательность. Антицинготные настойки изготавливали из хвои. Из табачной пыли, собранной в вентиляционных трубах табачных фабрик, извлекали никотиновую кислоту, необходимую для лечения пеллагры. Для борьбы с алиментарной дистрофией наладили доставку в город казеина[277].

Из-за нехватки топлива остановился городской транспорт, в домах отключили электроэнергию, не работали водопровод, отопление, канализация. За водой приходилось спускаться к Неве, Фонтанке, каналам. В квартирах появились «буржуйки». На дрова разбирали деревянные дома, заборы, топили мебелью и книгами.

За все время блокады от голода умерло в Ленинграде от 650 тыс. до 850 тыс. чел. В это число не входят те, кто умер уже на «Большой земле» после эвакуации. Нередко смерть настигала жертву внезапно: только что человек разговаривал, жаловался на недомогание, и вдруг у него стекленели глаза.

Ленинград не только боролся с голодом — он сражался. Город непрестанно подвергался бомбежке и артиллерийским обстрелам. Следы осколков до сих пор видны на гранитных колоннах Исаакиевского собора. А на Невском проспекте Санкт-Петербурга сохраняется в память о былом надпись: «Граждане! При обстреле эта сторона улицы наиболее опасна». Ежедневно ленинградцы тушили то и дело возникающие пожары, разбирали руины. В основном эта нелегкая работа легла на плечи частей МПВО (местной противовоздушной обороны), укомплектованных почти исключительно женщинами.

Из воспоминаний руководителя МПВО Ленинграда генерала Е.С. Логуткина

«Перед нашими женщинами мы, солдаты, офицеры, мужчины, должны снять шапки, поклониться. Ведь это они сбрасывали зажигательные бомбы с крыш домов, со зданий, тушили пожары, откапывали заваленных, помогали голодным, умирающим, хоронили мертвых, спасая город от эпидемий…»

Не прекращали работу ленинградские предприятия. За время блокады в Ленинграде произвели 225 тыс. автоматов, 12 тыс. минометов, около 10 млн. снарядов и мин, изготовили и отремонтировали 2 тыс. танков и 1,5 тыс. самолетов. Случалось, рабочие многие сутки проводили в цеху — после смены у голодных людей не было сил возвращаться домой, в обледенелые квартиры.

Продолжали работать и ленинградские научные учреждения. В разгар блокады в Эрмитаже даже проводились научные симпозиумы. Многие блокадники вспоминали, что работа, придавая жизни смысл, заставляла людей держаться, но стоило поддаться слабости, перестать вставать, выходить из дому, как человек начинал неудержимо опускаться и погибал.

В дни блокады была написана героическая Шестая симфония Д. Шостаковича. Бывшие блокадники единодушно вспоминали, как поддерживали их звучавшие по радио стихи О. Берггольц.

Конечно, люди по-разному прожили блокаду. Одни до конца сохранили присутствие духа, не позволили себе опуститься, продолжали делиться с окружающими последним крошечным кусочком хлеба. Другие, не в силах справиться с голодом, доходили до грани потери рассудка, отнимали хлеб у собственных детей. Были, увы, и случаи каннибализма, когда обезумевшие от голода люди добивали и поедали упавших на улице от слабости.

Из «Блокадной книги» А. Адамовича и Д. Гранина

«Хорошее выявлялось, обнажалось в своей красоте, плохое — во всей безобразности. Тут было разное: и мародерство, и спекуляция, кто-то наживался на голоде, воровали продукты, выменивали на золото, на драгоценности, картины, меха, были и такие, что пьянствовали, кутили («Однова живем!»),— всякое было в многомиллионном городе. Однако в дневниках [блокадников] эти случаи приводятся редко, о них писали меньше и вспоминают о них неохотно, хотя и соглашаются, что, если избегать этих фактов, картина получится неполной… В блокадные дни на здоровых и сытых лицом смотрели подозрительно, недружелюбно, заранее причисляя к жуликам».

Большинство людей сумело сохранить человеческое достоинство.

Из воспоминаний блокадников

«Начался сильный обстрел… Я кое-как доползла до булочной… Крик там был, шум. Все бросились. Кто лежит на полу, кто спрятался за прилавком. Никто ничего не тронул! Буханки хлеба были — и никто ничего». «Машину снарядом разнесло, хлеб лежит, собирали и никто себе не взял!»

Дорога жизни»

Особая страница истории блокады — «дорога жизни». После захвата немцами Шлиссельбурга связь Ленинграда с «Большой землей» сохранялась только по Ладожскому озеру. До ледостава оружие. Боеприпасы и продовольствие перебрасывались в Ленинград на судах Ладожской военной флотилии и Северо-Западного пароходства. 22 ноября 1941 г., когда укрепился лед, через Ладожское озеро была проложена 30-километровая автомобильная дорога. На дороге жизни трудились 19 тысяч человек.

Из «Блокадной книги»

«За «Дорогу жизни» кипело сражение и на Волховском фронте и на Ленинградском[278], за нее бились зенитчики, и водители, и железнодорожники, никто не жалел себя.

Саму ладожскую трассу все время бомбили, машины гибли, горели, уходили под лед, опускались в воду… Фашисты воевали не только с армиями, они воевали и с «Дорогой жизни». Они все интенсивнее бомбили и обстреливали ладожские трассы. А там к тому же задувал сиверик — ветер, который окутывал озеро непроницаемой белой мглой. Ветер морозил машины, срывал мешки, фонари. Что такое трасса? Это пункты обогрева, это медицинские палатки, пункты питания, это склады, это связь, это ремонтные летучки, мостостроители. Все это на льду, на берегах…»

С освобождением Тихвина по «Дороге жизни» стали ежедневно доставлять по 700–800 тонн грузов. Это позволило в конце декабря 1941 г. удалось увеличить норму выдачи хлеба до 300 г рабочим и до 200 г всем остальным. Только в первую блокадную зиму по «Дороге жизни» в Ленинград доставили 360 тыс. т грузов, а за весь период блокады — 1615 тыс. т. В обратную дорогу грузовики, доставлявшие в блокадный город продовольствие, отправлялись, заполненные эвакуированными. В первую очередь на «Большую землю отправляли детей и тяжелобольных. Зимой 1941–1942 г. из Ленинграда вывезли почти 540 тыс. чел., а всего за время блокады — 1376 тыс. чел.

Прорыв блокады

В течение 1941–1942 гг. Красная армия несколько раз предпринимала попытки прорваться к осажденному городу, но не могла достичь цели. Лишь в январе 1943 г., в ходе общего наступления советских войск, развернувшегося после окружения немцев под Сталинградом, 2-я ударная армия Волховского фронта и 67-я армия Ленинградского фронта освободили Шлиссельбург и пробили сухопутный коридор к Ленинграду вдоль южного берег Ладожского озера. Полностью блокада Ленинграда, продолжавшаяся 900 дней, была снята в ходе Ленинградско-Новгородской операции в январе-феврале 1944 г.

Памятником мужеству и стойкости блокадного Ленинграда стало Пискаревское мемориальное кладбище, в музее которого хранятся образцы блокадного хлеба и трагический дневник маленькой блокадницы Тани Савичевой, завершающийся словами: «Савичевы умерли все. Осталась одна Таня».

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. Проследите по карте продвижение немецких войск к Ленинграду и общий ход военных действий на Северо-Западном направлении в 1941 г.

2. Охарактеризуйте положение в Ленинграде в 1941–1942 гг.

3. Как вы относитесь к мнению о том, что Ленинград следовало сдать немцам, чтобы избавить его жителей от страданий в условиях блокады?

У стен Москвы

Начало «Тайфуна»

Пîñëå оâëàäåíèÿ Киевом и прекращения штурма Ленинграда немцы вновь сосредоточили главные силы на московском направлении. На пути к Москве им противостояли фронты: Западный (командующий — И.С. Конев), Резервный (командующий — С.М. Буденный)[279] и Брянский (командующий — А.И. Еременко).

Соотношение сил на московском направлении к концу сентября 1941 г.

(по официальным советским данным)

Ряд современных исследователей полагает, что превосходство вермахта в советских изданиях значительно преувеличено. Так, в германской сводке по итогам сражения под Вязьмой говорилось о захвате 1242 советских танков и 5412 орудий (без минометов). В то же время, несомненно, к началу битвы за Москву соотношение сил было одним из самых неблагоприятных для Красной Армии за всю войну. Причиной тому были колоссальные потери в живой силе и технике, понесенные в приграничных сражениях, в боях под Смоленском и под Киевом. Очевидно также, что немцам удалось создать подавляющее превосходство на ударных участках.

30 сентября 2-я танковая группа Г. Гудериана нанесла удар по левому флангу Брянского фронта. 3 октября немецкие войска стремительным ударом захватили Орел. 6 октября они заняли Брянск. 3-я, 13-я и частично 50-я армии Брянского фронта оказались в окружении. Так началось немецкое наступление на Москву, носившее кодовое наименование «Тайфун».

2 октября главные силы группы армий «Центр» перешли в наступление против Западного и Резервного фронтов из районов Рославля и Духовщины. Сомкнувшись 6 октября западнее Вязьмы, они окружили 16-ю, 19-ю и 20-ю армии Западного фронта и 24-ю и 32-ю армии Резервного фронта. Войска, оставшиеся вне котла, также понесли тяжелые потери. Часть их отходила на северо-восток, к Калинину, часть — к незавершенной можайской оборонительной линии. Перед немецкими войсками, казалось, открывался беспрепятственный путь на Москву.

Фашистская Германия уже начала праздновать победу. 8 октября берлинское радио объявило: «Верховное командование вермахта сообщает: одержана победа в решающем сражении на Востоке». Фашистские газеты провозглашали: «Исход похода на Восток решен!». Такие же настроения царили на фронте. Генерал Блюментрит вспоминал: «Казалось, Москва вот-вот падет. В группе армий «Центр» все стали большими оптимистами. От фельдмаршала фон Бока до солдата все надеялись, что вскоре мы будем маршировать по улицам русской столицы».

Из директивы Главного командования сухопутных войск Германии

«Фюрер вновь решил, что капитуляция Москвы не должна быть принята, даже если она будет предложена противником… Всякий, кто попытается оставить город и пройти через наши позиции, должен быть обстрелян и отогнан обратно. Небольшие незакрытые проходы, предоставляющие возможность для массового для массового ухода населения во внутреннюю Россию, можно лишь приветствовать… Чем больше населения советских городов устремится во внутреннюю Россию, тем сильнее увеличится хаос в России и тем легче будет управлять оккупированными восточными районами и использовать их».

Гитлер заявлял своим приближенным: «Произведены необходимые приготовления, чтобы Москва и ее окрестности с помощью огромных сооружений были затоплены водой. Там, где стоит сегодня Москва, должно возникнуть огромное море, которое навсегда скроет от цивилизованного мира столицу русского народа».