Снежная буря, бушевавшая ночью, постепенно затихла, и небо утром выглядело полупрозрачным.
Звуки тяжелых шагов грубо разбудили спящих узников. Они быстро отпустили руки, которые не разжимали всю ночь, и быстро закрыли отверстие в стене ещё до того, как полностью открыли свои глаза. Шаг за шагом чёрные сапоги приближались, стуча по грязному полу тюрьмы. Чёткий звук, звенящий в тишине, эхом отскакивал от каменных стен.
С громким лязгом открылась дверь, и около пятидесяти солдат вошло в помещение с камерами, полностью заполнив место перед решётками. Воины Императорской Гвардии были одеты в синие доспехи, а их плечи покрывали тёмно-зелёные плащи.
Один из тюремщиков остался стоять позади вошедших солдат, согнув спину и не поднимая головы. Чу Цяо сидела в углу, холодно глядя на воинов Императорской Гвардии, а её сердце тревожно сжалось от нехорошего предчувствия.
Янь Сюнь также расположился на полу. Его широко открытые глаза на обращённом к двери лице, не моргая, следили за охранниками. Аура тепла вокруг юноши исчезла. Он вернулся к своему высокомерному виду, показывая всем присутствующим, что они не достойны его внимания.
Глава стражников холодно смотрел на Наследного Принца Яньбэя, на человека в жилах которого текла кровь Правителей Северной Янь, принадлежащая ещё первым Императорам, но при этом, на лице командира Императорской Гвардии не проявлялось ни подобающего почтения, ни уважения.
Развернув Императорский Указ, он начал громко читать хриплым голосом: «По приказу Дворца Шенджин, Янь Сюнь, Принц Яньбэя, должен проследовать к месту Цзюйтай, чтобы выслушать там свой приговор».
Другой охранник шагнул вперёд и, усмехнувшись, с презрением произнёс: «Прошу Вас, Янь Шидзи».
Молодой человек медленно поднял глаза, и его тяжёлый взгляд остановился на позволившем себе вольность страже. Неконтролируемая холодная дрожь прошла по позвоночнику солдата.
Только сейчас Янь Сюнь полностью начал понимать, что происходит, но продолжал сохранять высокомерное выражение на своём лице. Он поднялся и пошёл к выходу из камеры, упрямо игнорируя охранников.
Двое солдат держали оковы, приготовленные заранее.
Они какое-то время раздумывали, прежде чем спрятать их за спину. Посмотрев друг на друга, солдаты медленно последовали за Янь Сюнем.
Плащ Шидзи отороченный белый мехом волочился по полу, поднимая древнюю пыль, которая грязными хлопьями оседала на сапогах из белой оленьей кожи. На плаще был вышит золотой дракон с пятью когтями, напоминая окружающим, что Наследный Принц Северной Янь состоит в родстве с Императорским Домом.
Под лучами утреннего солнца всё это можно было разглядеть чётко и ясно. Даже в такой жалкой ситуации Янь Сюнь всё ещё высоко возвышался над окружающими его людьми. Казалось всё вокруг, посылало напоминание о том, что правители Яньбэя принадлежали к первым Властителям этой Империи, и, несмотря ни на что,  древняя императорская кровь всё также продолжает течь в их потомке.
Ветер, добравшись сюда, уже еле дул в длинном тёмном коридоре, но он всё же принёс с собой остатки свежего воздуха и пронзительный холод с улицы.
Тонкая рука неожиданно проскользнула сквозь прутья решётки соседней тюремной камеры. Бледная и хрупкая, словно сделанная из изысканного фарфора, она создавала иллюзию, что её легко сломать, приложив всего лишь небольшое усилие. Однако, именно эта рука остановила всю процессию, решительно схватив Янь Сюня за ногу, крепко удерживая и не отпуская.                                                                                                                                         «Что ты делаешь? Тебе жить надоело?!» - Охранник в ярости шагнул вперёд, громко крича на девочку.
Янь Сюнь оглянулся и холодно посмотрел на него. Высокомерное и мрачное выражение лица юноши подавляло любые дальнейшие слова, которые хотел сказать солдат.
Молодой человек присел на корточки и взял тонкие пальцы Чу Цяо в свои руки. Тёплая сила пришла вместе с этим прикосновением. Янь Сюнь нахмурился, глядя на хрупкую девочку перед собой, а потом тихо сказал: «А Чу, тебе не надо в это ввязываться».
«Вы нарушили своё обещание! - Глаза Чу Цяо ярко горели, она упрямо смотрела на юношу. - Вы сказали, что не покинете меня».
Там, снаружи, происходили вещи, о которых Янь Сюнь ничего не знал, и в ближайшем будущем могло произойти ещё многое, не подвластное его воле. Трудно было догадаться, что случилось за стенами этой тюрьмы. Скорее всего, произошла какая-то трагедия. Как он мог позволить Чу Цяо рисковать, связав её жизнь со своей?
Юноша сдвинул брови и тихо сказал: «Я не оставляю тебя. Подожди меня, я скоро вернусь».
«Я тебе не верю, - упрямо ответила девочка, не ослабляя хватку на его ноге. - Возьми меня с собой».
Один из охранников внезапно яростно закричал: «Такая смелая рабыня!»
«Как ты смеешь называть её рабыней! - Янь Сюнь резко повернул голову, посмотрев на солдата, и холодно добавил. - Когда закон Империи так изменился, что дозволил тебе сейчас кричать передо мной?»
Лицо мужчины резко покраснело, а его глаза налились кровью. Охранники с обеих сторон схватили сослуживца, опасаясь, что тот в гневе совершит необдуманный поступок.
Не обращая больше внимания на солдата, Янь Сюнь повернул голову, посмотрел на бледное лицо девочки и, нахмурившись, сказал: «А Чу, послушай меня, это - ради тебя».
«Возьми меня с собой, если беспокоишься обо мне, это - будет лучше всего, - Чу Цяо наклонилась, прислонившись лбом к прутьям решётки, сильнее сжала ногу юноши и решительно повторила - Возьми меня с собой!»                           Время шло незаметно, лёгкая рябь из поднятой ветром пыли вилась между ними. Янь Сюнь молча смотрел в глаза девочки.
Учитывая ум Чу Цяо, он понимал, что она полностью осознаёт опасность, которая поджидает её рядом с ним. Губы Янь Сюня мягко двинулись, словно хотели что-то сказать, но, остановленные решительным взглядом ярких глаз, они ничего не смогли произнести.
Наконец, юноша выпрямился в полный рост, повернулся к охранникам, стоящим позади него, и сказал: «Откройте дверь».
«Янь Шидзи, только один человек призван Императорским Указом ...»
Прежде, чем солдат закончил то, что начал говорить, Янь Сюнь развернулся, сделал большой шаг назад, в сторону своей тюремной камеры, и холодно сказал: «Тогда, вы сможете забрать в Шенджинский Дворец для допроса только мой труп».
«Янь Шидзи!» - Охранники долго что-то обсуждали между собой, прежде чем всё-таки открыли дверь тюремной камеры Чу Цяо.
В конце концов, это - просто маленькая рабыня.
На улице было уже светло. Янь Сюнь быстро пошёл впереди всех, крепко сжимая руку девочки, не позволяя солдатам связать её и вести за веревку. У юноши был решительный, даже угрожающий взгляд, пресекающий любые протесты со стороны охранников.
Янь Сюнь посмотрел на Чу Цяо, которая была намного ниже его ростом, и тихо спросил: «Ты боишься?»
Девочка подняла глаза и легко ему улыбнулась: «Нет».
Янь Сюнь тихо посмеивался, направляясь к выходу рука об руку с Чу Цяо.
Дверь тюрьмы Цзя Ци Ли открылась. Внушающие страх мечи взметнулись в воздух, и множество доспехов, ослепляя, заблестели в лучах утреннего солнца. Солдаты стояли рядами, с настороженным выражением на лицах, так, как будто они ожидали нападения большой вражеской армии.
Простые люди располагались далеко за пределами охраняемого периметра, они поднимались на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Их глаза наполняли любопытство и страх, которые невозможно было скрыть: какой же человек удостоился такой чести, быть отправленным в Золотой Дворец под охраной Императорской Гвардии?
Но когда на пыльную дорогу, начинающуюся от ворот тюрьмы, вышли двое юных узников, один из которых был молодым юношей в богатой одежде, а другой – скромно одетой девочкой лет восьми, вся толпа затихла. Потрясённо смотрели горожане на этих «преступников».                             Только северный ветер продолжал шуметь, он срывал хлопья снега с карнизов домов и нёс их вдоль дороги.
То раннее утро жители города Чанъань никогда не забудут, ведь именно тогда Великая Вэй сделала первый шаг к своему грядущему краху. Историки более поздних поколений, открывая пыльную книгу с описанием событий тех лет, могут только вздыхать над недальновидностью своих предков.
Никто не знает, почему две, казалось бы, безвредные овцы, превратились в жестоких тигров после того, как их втянули в эту отчаянную борьбу за выживание.
Ситуация изменилась в этот момент, и великолепные свитки, ранее восхваляющие деяния Империи могут быть теперь выброшены. Детям, которые сейчас стояли в пыли и держались за руки, суждено в будущем пройти бок о бок под огнём, развязав одно из самых кровавых восстаний.
Резкий порыв ветра пронёсся по земле. Орлы летали в небе Чанъаня, разрезая белыми крыльями облака, высоко в небе раздавались их резкие крики. Все люди, стоявшие перед тюрьмой, одновременно подняли глаза: в этот момент они, похоже, услышали первый звук, который предвозвещал начало падения Империи Вэй.

ГЛАВА 40: Я НЕНАВИЖУ.

Императорская столица разделена на две части, восточную и западную. От тюрьмы шли две основные дороги. Восточная дорога вела к главной улице Цзывэй. По ней шли заключенные, которых освобождали или отправляли в изгнание. Западная дорога направлялась к площади Цзывэй, где выносились приговоры.
В Империи не существовало ни судебных механизмов, ни так называемых, судебных процессов, криминальных расследований и проверки личности.
Наказание и смертные приговоры приводились в исполнение сразу же на площади Цзывэй. Для этого были приспособлены девять изолированных уступов на выступах горы Ланг, на склоне которой возвышался Золотой Императорский Дворец династии Вэй.
Сейчас у главных ворот тюрьмы стоял одинокий боевой конь тёмной масти.
Увидев Янь Сюня, он радостно заржал и начал его обнюхивать.
Юноша устало улыбнулся, погладил голову своего любимца, вскочил в седло и, прежде чем кто-то смог его остановить, поднял Чу Цяо, усадив её перед собой на спину коня.
Вся процессия начала продвигаться вперёд по улице Чжу У вместе с толпой, следующей за ними. По пути к ней присоединялись другие горожане и приезжий люд, которые боролись за то, чтобы оказаться поближе к главными действующим лицам предстоящего зрелища. Все вместе они медленно продвигались к площади Цзывэй.
Небо постепенно затягивало тёмными низкими облаками, и если бы кто-нибудь сейчас посмотрел в дальний конец улицы, то ему показалось бы, что тучи касаются голов идущих людей.
Поднялся сильный ветер. Неся снег, он пробирался под одежду, заставляя всех плотнее запахнуть развивающиеся накидки и верхние халаты. Янь Сюнь же, наоборот, распахнул свой тёплый плащ и закутал в него, сидевшую перед ним Чу Цяо. На ветру осталась только голова девочки.
Чу Цяо подняла лицо и вопросительно посмотрела на надменного юношу. Опустив глаза, Янь Сюнь улыбнулся и крепко сжал руки девочки, согревая их.
Юные пленники не знали, какая судьба ждёт их впереди. Ветер в этом мире слишком силён, они могут только спотыкаться и идти вперёд, стараясь сохранить лицо, и ожидая момента, когда наступит буря.
Внезапно раздался громкий звон. Люди, идущие по улице, бессознательно остановились и, обернувшись, посмотрели на горы, возвышающиеся над долиной Хунчуань.
Там находился храм Чэнгуандзы, принадлежащий Шенджинскому Дворцу. Его тяжёлый колокол, висящий среди золотой колоннады, отбил тридцать шесть ударов, отозвавшихся во всех уголках земли Хунчуань.
Лицо Янь Сюня внезапно стало бледным. Чу Цяо явственно почувствовала, как сильно задрожали его руки. Она удивленно подняла брови и посмотрела на юношу, но тот не проронил ни слова.
В соответствии с традициями Империи, когда Император Великой Вэй умирал, колокол должен был ударить сорок пять раз, оповещая всех граждан страны об этом событии. Если же звучало тридцать шесть ударов, то это означало, что умер кто-то из членов Императорской Семьи.
Кровь правящей династии Вэй текла и по венам Янь Сюня. Много лет он с уважением относился к клану Юань, занимающему Императорский трон, но сейчас юноша только холодно улыбнулся, не скрывая своего презрения.
Вокруг площади Цзывэй сегодня вывесили яркие флаги. К северу от этого места можно было увидеть величественные ворота Цзи Цзинь, красные стены вокруг которых были облицованы золотыми плитками, придающими им величественный вид.
Посреди площади находилось возвышение из чёрного камня. Белый снег на тёмном фоне своим контрастом заставлял всё вокруг выглядеть ещё более торжественным.                                                                                                             Янь Сюнь слез с лошади и приготовился подняться по возвышение. В этот момент к нему подошел мужчина средних лет в одеждах охраны Императорского Дома и сказал: «Принц Янь, пожалуйста, пройдите сюда».
«Генерал Мэн Тянь? - Янь Сюнь слегка приподнял брови, взглянув в том направлении, куда указывал мужчина, и спросил. - Разве я должен сидеть там?»
«По приказу Дворца Шенджин, Принц Янь займёт своё законное место».
Юноша мрачно посмотрел на скамьи, располагавшиеся рядом с чёрным возвышением. Если человек, который должен быть убит сегодня, не он сам, то кто бы это мог быть?
«Итак, уважение - хуже смерти», - подумал Янь Сюнь.
Юноша обернулся, ещё раз кинув взгляд на чёрное возвышение в центре площади, а затем, прошёл и сел там, где расположились судебные чиновники и представители правящих кланов. Теперь, рядом с ним, находились те, кто должен был судить его. Казалось, бледное лицо Янь Сюня было вырезано из нефрита, а холодный взгляд юноши не выражал каких-либо признаков тревоги или беспокойства.
Время шло медленно, по улице Чжу У больше не вели ни одного преступника. В момент, когда ожидание достигло апогея, раздался грохот, и створки ворот Цзи Цзинь начали медленно открываться. Оттуда на площадь вышли генералы внешнего двора, воины и господа из внутреннего зала, представители Совета Старейшин. Среди присутствующих были Юйвень Хуай, Вэй Шу Ю и другие молодые люди из знатных кланов, которые проходили и занимали свои места перед возвышением.
Вэй Шу Ю выглядел немного бледным, кисть его руки была спрятана в широкий рукав, скрывая любые признаки травмы. Острый взгляд юноши нашёл Чу Цяо, которая сейчас стояла за спиной Янь Сюня, и вспыхнул ненавистью.
Заметив это, Принц Янь с раздражением посмотрел на Вэй Шу Ю. Казалось, что воздух вокруг двух молодых людей, сейчас заискрится и вспыхнет от этих взглядов. Но спустя мгновение, они холодно улыбнулись друг другу в знак приветствия и притворились, что ничего не случилось. Юноши приняли расслабленные позы, а их лицах не осталось никаких признаков волнения.
Над тёмными тяжёлыми облаками, наверное, светило солнце. Был почти полдень.
Старейшина Хуан Циньчэн, чиновник ответственный за наказания, выступил вперёд. Поднявшись на возвышение, он указал на солнечные часы в центре чёрной площадки и, склонив голову в знак уважения, сказал: «Янь Шидзи, пришло время казни».
Янь Сюнь легко улыбнулся. Солдаты вокруг насторожились, приготовившись вмешаться, если ситуация выйдет из-под контроля, но Принц Янь лишь махнул рукой и ответил: «Старейшина Хуан, прошу».
Хуан Циньчэн, голос которого, не смотря на преклонный возраст, разносился далеко вокруг, выпрямился и громко воскликнул: «Час настал. Выведите заключенных на казнь!»
«Исполнять!» - Громкий голос, раздавшийся на площади возле Золотых Ворот, испугал птиц, сидящих на стене. Взлетев, они громко захлопали крыльями.
С грохотом снова открылись тяжелые створки, и двадцать солдат в доспехах Императорской Гвардии, держа в руках подносы, покрытые белой тканью, медленно вышли на площадь. Их лица ничего не выражали, когда они чинно поднимались по ступенькам на чёрное возвышение.
Вэй Шу Ю вдруг ухмыльнулся, холодно глядя на разворачивающиеся представление, а его рот при этом насмешливо скривился.
Янь Сюнь хмурился, предчувствие чего-то страшного поразило его сердце.
Он крепко сжал подлокотники своей скамьи, и на руках юноши чётко проступили голубые вены.                                                                                                                                            Двадцать солдат Императорской Гвардии, застыв, стояли на чёрном возвышении, следя за толпой перед ними. Затем, первый генерал Императорской Армии Мэн Тянь тоже поднялся на площадку. Громко, чтобы было слышно всем, он спросил солдат: «Можете ли вы подтвердить, что тела принадлежат преступникам?»
Лицо отвечающего генералу солдата ничего не выражало, глядя перед собой, тот произнёс так же громко, как и генерал: «Отвечаю генералу: нет, не можем!»
Мэн Тянь нахмурился и спросил: «Почему?»
«Сообщаю генералу, у нас нет таких знаний и полномочий! По приказу Золотого Дворца ответственность по исполнению несёт Министерство Наказаний».
Мэн Тянь кивнул. Он обернулся, посмотрел на Янь Сюня, сидевшего в главной части расположенных полукругом скамей, и сказал: «Янь Шидзи, мне жаль беспокоить Вас».
Янь Сюнь сжал губы, продолжая хмуриться. Чувство тревоги и страха внутри него становилось невыносимым, заставляя юношу, терять присущее ему обычное спокойствие. Он с трудом сохранял холодное выражение на своём лице. Чтобы произнести сейчас даже одно слово, Янь Сюню потребовалось бы немалое усилие.
Чу Цяо, стоявшая позади него, видимо почувствовала что-то, поскольку внезапно, протянула свою маленькую белую ручку и крепко сжала плечо юноши.
«Откройте короба и подтвердите личности преступников!»
Двадцать Императорских Гвардейцев действовали как один.
Они одновременно сняли белую ткань с подносов, предоставив взглядам всех присутствующих, двадцать коробов из золота. Золотые ключи повернулись в замочных скважинах с громкими щелчками. Солдаты подняли крышки коробов и обнажили содержимое перед Небесами!
В тот же миг, глаза Янь Сюня расширились, на лбу проступили голубые вены, а из его горла вырвался низкий, похожий на звериное рычание, крик. Юноша быстро вскочил со своего места, пытаясь запрыгнуть на чёрную площадку. Императорские солдаты с обеих сторон кинулись вперёд, чтобы перехватить его. Лязг мечей, покидающих ножны, отозвался эхом в наступившей тишине.
Белый снег отражал яркий блеск железа. Движения с обеих сторон были молниеносными. В этот момент перед солдатами появилась маленькая тень. Несколько ударов, и оружие полетело на землю. Нахмурившись, Чу Цяо закрыла собой Янь Сюня, не позволяя никому и близко приблизиться к нему.
Поднималась метель, небо и земля смешались, тёмные облака казалось пали вниз. Тёмные вороны, подхваченные ветром, с громкими криками метались над площадью, прорывая снег своими крыльями.
Люди внизу прикрывали лица широкими рукавами, защищаясь от ледяных порывов ветра.
Только несколько человек остались безразличными к буйству природы, они сосредоточено следили друг за другом, готовые кинуться в смертельную схватку, которая должна была вот-вот начаться. Сверху раздавался грохот, словно древние боги смеялись над самонадеянностью смертных, и их голоса проникали в сердца людей, напоминая о хрупкости их человеческого мира.                                 Мэн Тянь, стараясь перекричать окружающий шум, громко произнёс: «Ситу Юнден, назовите их!»
«Да!» - Молодой генерал, с вышитой на плече птицей, вышел вперёд. Он указал на первый золотой ящик, в котором находилась человеческая голова с засохшими пятнами крови. Ситу Юнден говорил громко и твердо: «Наследственный Правитель Яньбэя! Двадцать четвёртый потомок Императора Пей Ло! Генерал Императорской армии! 567-е место в храме Чэнгуанцзы Дворца Шенджин! Ван столицы Яньбэя! Умер 16-го дня, четвёртого месяца на равнинах Хуолэй в Яньбэе!»
Закончив, Ситу Юнден подошёл ко второму коробу и продолжил: «Потомственный Принц Яньбэя! Двадцать пятый потомок Императора Пей Ло! Посланник Империи в Северо-Западные земли! 577-е место в храме Чэнгуанцзы Дворца Шенджин! Старший сын Янь Шичэна, правителя Яньбэя, Янь Тин. Казнён в 14-й день четвёртого месяца на стене Сюнь Лей в Яньбэе!»
Третий короб: «Потомственный Принц Яньбэя! Двадцать пятое поколение потомков Императора Пей Ло! Вице-посланник в Северо-Западные земли! 578-е место в храме Чэнгуанцзы в Дворце Шенджин! Третий сын Янь Шичэна, правителя Яньбэя, Янь Сяо. Убит в 16-й день четвёртого месяца на равнинах Хуолэй в Яньбэе!»
«Урождённая Принцесса Яньбэя! Двадцать пятое поколение потомков Императора Пей Лоо! 579-е место в храме Чэнгуанцзы в Дворце Шенджин! Старшая дочь Янь Шичэна, Вана Яньбэя, Янь Хонгсяо. Убила себя, утопившись в озере на 16-й день четвёртого месяца».
«Потомственный Принц Яньбэя! Двадцать четвёртое поколение потомков Императора Пей Ло! Заместитель командующего Северо-Западной Армией Империи Вэй! 580-е место в храме Чэнгуанцзы в Дворце Шенджин! Младший брат Янь Шичэна, правителя Яньбэя, Янь Шифэн. Казнён в 9-й день четвёртого месяца на плато Шен Шэнь!»
«Наследственный ... Яньбэя ...» - продолжал говорить Ситу Юнден.
Список имён, наконец, подошёл к концу. Ветер неумолимо продолжал дуть над площадью Цзю Уэ. Мэн Тянь стоял на каменном возвышении. Твёрдо глядя в глаза Янь Сюня, он произнёс: «Имена названы! Янь Шидзи, пожалуйста, подтвердите личности преступников!»
С громким хрустом ветер сломал старое дерево, росшее рядом с каменной площадкой. Гигантские ветви просвистели по воздуху и врезались в центр возвышения, туда, где находились золотые солнечные часы.
Глаза всех присутствующих людей непроизвольно обратились к месту падения, но, не задержавшись там, снова вернулись к юноше, мрачно смотревшему на каменную платформу!
Ненависть, которую сейчас чувствовал Янь Сюнь, была безмерна… и безгранична!
Он медленно закрыл глаза. Когда юноша снова открыл их, они были налиты кровью.

ГЛАВА 41: ОПЛАКИВАЕМЫЕ.

Раздавшийся в тёмном небе грохот, прокатился над городом. Северный ветер рычал как дикий зверь, чёрные облака почти касались земли, снег и поднятая пыль слепили глаза.
Несмотря на происходившее вокруг, холодное выражение лица главы клана Мэн, не изменилось: «Янь Шидзи, подтвердите личности преступников».
Сильный порыв ветра снова пронёсся по площади, когти золотого дракона словно стремились прорваться сквозь чёрную ткань флага, взметнувшегося в воздухе.
Янь Сюнь стиснул зубы, его глаза налились кровью, лицо стало белым от гнева. Он сжал кулаки, казалось, огонь Небес разгорался в его груди.
Внезапно Янь Сюнь заревел, подобно раненому зверю! Как пантера, которая кидается на свою жертву, он бросился вперёд, ударил одного из солдат и выхватил оружие. Затем, юноша начал свирепо пробираться сквозь толпу, прокладывая себе путь к возвышению.
В этот момент раздался громкий приказ, и Императорские стражи бросились вперёд. Чу Цяо, стоявшая за Янь Сюнем, следила за происходящим, быстро оценивая ситуацию. Вдруг девочка резко обернулась и ударила одного из нападающих солдат по ноге. Используя отдачу от удара для прыжка, Чу Цяо взлетела в воздух, перехватив веревки флагштоков, находящихся на каменной платформе. С громким свистом многочисленные чёрные флаги с изображением дракона упали вниз, в толпу.
«Схватите его!» - закричал Вэй Шу Ю, будучи первым из тех, кто выбрался из-под упавшего флага. Он указывал на Янь Сюня, который пробирался к возвышению: «Не позволяйте этой дикой собаке из Яньбэя сбежать!»
Солдаты Императорской Гвардии быстро приближались. Чу Цяо прикрывала юношу, который в своей ярости ничего не видел вокруг. Оглядевшись, она внезапно размахнулась и бросила свой меч вперёд одной рукой. Клинок по косой попал в жаровни, стоящие по краю чёрного возвышения, которые, одна за другой, упали вниз. Древесный уголь и масло оказались раскиданными и разлитыми, и на заснеженной земле вспыхнуло пламя.
«УХОДИМ!» - крикнула Чу Цяо, потянув Янь Сюня в сторону улицы Чжу У. Но юноша с невероятной силой освободился от её хватки и, отскочив, кинулся вперёд к платформе, где стояли вооруженные солдаты!
«Янь Сюнь!» - тёплая повязка слетела с головы Чу Цяо, её волосы разметались на ветру. Испугавшись за него, она громко крикнула: «Вы с ума сошли! Вернитесь!»
Но юноша не слышал. Ослепленный ненавистью, он стремился к своей цели, идя напролом.
Янь Сюнь жил в Чанъане долгое время. Все хорошо знали, что он был раскованным и безудержным, но никто (даже такие молодые наследники кланов, как Юйвень Хуай) никогда не видел его таким. Увидев Янь Сюня в этот момент, свирепого, с кровожадными волчьими глазами, двигающегося также быстро, как разозленный леопард, даже опытные солдаты, прошедшие не одну войну, были скованы ужасом.
В это мгновение, брызги крови окрасили снег, и первые убитые опустились на землю.
Это была не та сила, которая основывалась на знании боевых искусств, мудрости и долгих тренировках, а та грубая мощь, питающаяся глубоко укоренившейся ненавистью, чувством убежденности и смешением безумия и решимости, которую невозможно остановить ни смертным, ни Божественным вмешательством.                                                                                         Ветер бушевал, ломая старые деревья. Сломанные ветки издавали жалкий звук, похожий на крики поверженных духов. Волосы Янь Сюня, тёмные как ночь, выбились из-под повязки и, закрывая его лоб, лезли в глаза. На плече выступили пятна крови, окрасив светлую ткань. Алые брызги на белом мехе выглядели неуместно. Синие вены чётко проступали на его руках. Своим взглядом Янь Сюнь напоминал загнанного в угол зверя. Удерживая в руке меч, запятнанный кровью, юноша, шаг за шагом, продвигался вперёд, к чёрному возвышению.
Солдаты с обеих сторон колебались, они наклонились вперёд, но не готовы были нападать. Воины не знали, что с ними случилось. Солдаты, много лет служившие в Императорских Войсках, не осмеливались сделать следующий шаг, столкнувшись с тем безумием, которое бушевало в глазах юного Князя. Убийственная сила дрожала в воздухе, привлекая воронов и стервятников, которые кружили высоко в небе, ожидая приближающегося пира.
Но вот, шаг за шагом, Янь Сюнь достиг своей цели. Сейчас он стоял на чёрном возвышении, с ненавистью оглядываясь вокруг.
В это мгновение, в наступившей тишине, напоминая кусок разбившегося льда, раздался голос генерала Мэн Тяня: «Янь Шидзи, Вы поднялись сюда, чтобы опознавать преступников?»
Янь Сюнь медленно поднял голову. Капли крови текли по его лицу, но было не понятно, его ли это кровь или кого-то из Императорских солдат. Хриплым голосом юноша проговорил: «Убирайся с дороги!»
Высоко в небе раздался грохот. Хотя и стояла зима, но это был действительно гром! Снег, наконец, перестал падать, и его остатки развеял ветер. Янь Сюнь поднял свой окровавленный меч и, указывая на Мэн Тяня, мрачно произнёс одно слово: «Вон!»
Генерал вздрогнул, а затем, неожиданно высоко подпрыгнув, ногой ударил юного Князя в грудь. Янь Сюнь пролетел по воздуху, отброшенный назад. Сгустки крови падали на снег. Подобно подбитому в полёте коршуну, юноша тяжело приземлился на каменную платформу.
«Янь Сюнь!» - закричала Чу Цяо, глаза девочки были полны слез. Она бросилась вперёд, сжимая в руках нож. Солдаты, наконец, отреагировали и окружили ребёнка, не позволяя ему пробиться на платформу. В конце концов, Чу Цяо была маленькой и слабой, у неё не хватало сил противостоять стольким людям. После прошедшего сражения у девочки остались неглубокие раны по всему телу. Сейчас она стояла неподвижно, более десятка мечей были прижаты к её шее.
«Янь Сюнь!» - закричала Чуй Цяо в отчаянии. Глаза девочки были красными, а заломленные за спину руки не позволяли ей освободиться.
Время словно остановилось. Всё вокруг кроме ветра, напоминающего кричащую душу, метающуюся на страшной площади, затихло. Казалось, что все жители города Чанъань, чиновники, генералы, солдаты, простые люди, затаили дыхание, жадно глядя на юного Князя в окровавленной одежде.
Возможно, прошло много времени, а возможно - и краткий миг. Сейчас Янь Сюнь лежал лицом вниз на чёрном камне.
Спустя ещё какой-то промежуток времени, юноша смог слегка пошевелить пальцами. Он пытался подняться, царапая пальцами заиндевевшую землю и ломая ногти. Наконец, Янь Сюнь встал. Шаг за шагом он снова начал двигаться вперёд, приближаясь к своей цели, держа меч, и слегка покачиваясь.                                                                                                                  «Чёрный камень на площади Цзывэй - священное место Чанъаня. Принц Янь, пока ты не раскроишь свои намерения, ты не имеешь права ступать на это место. Даже являясь родственником Императора, ты всё равно не можешь войти. Я еще раз спрашиваю тебя, ты поднялся сюда, чтобы подтвердить личности преступников?»
Флаги падали на землю под ноги молчавших людей. Юноша с ледяным безжизненным взглядом яростно провёл рукой по губам и тихо сказал: «Вон».
Последовал ещё один сильный удар, грохот, и юный Князь снова был сбит с ног.
«Янь Сюнь! – не в силах сдержать себя, закричала Чу Цяо. - Ты идиот! Ты пытаешься стать смертником?! Прекрати!»
Но юноша уже ничего не воспринимал, страшная боль ревела внутри него, и только её он сейчас слышал. Лицо Янь Сюня опухло и покрылось мелкими царапинами от песка, запорошившего каменное возвышение, а тело болело, словно избитое тысячей камней. Его руки были в крови, как будто юноша упал в кровавую лужу.
Кажется, кто-то звал его, но он ничего не слышал. В голове Янь Сюня остались лишь звуки, которые принадлежали Яньбэю.
Юноша слышал беззаботный смех отца, бесконечное ворчание старшего брата. Слышал, как его третий брат и вторая сестра спорили из-за нового хлыста. Юный Князь видел родного дядю, играющего на флейте, и подчиненного своего отца, который нёс Янь Сюня на плечах, когда он был маленьким, играя с ним в лошадку… .
Однако… все они уходили вдаль, и их лица было уже не различить.
Небо стало совсем чёрным, а в голове юноши продолжало звучать прошлое. Но вот один голос перекрыл другие, он произнёс: «Янь Сюнь, встань, встань, встань. Будь мужчиной, которым может гордиться Северная Янь».
Небеса не смотрели вниз на тусклый мир, но духи предков сквозь время следили за своим потомком, наблюдая, как окровавленный юноша встаёт с колен, и, шаг за шагом, опять поднимается вверх: один… два… три… Кровь капает на чёрные каменные ступени, и снег под ногами превращается в мокрое месиво алого цвета.
Солдаты напряжённо следят, как юный Князь, шатаясь, поднимается по лестнице. Генерал не выдерживает и на последней ступени наносит ещё один удар.
В толпе раздаётся возмущенный шёпот, слышатся чьи-то всхлипывания. Постепенно голоса становятся всё громче. Это - бедные люди, наблюдавшие за избиением, происходящим на площади, были не в силах подавить горе в своих сердцах. В конце концов, солдаты на глазах горожан избивали юношу, который был ещё совсем молодым, и, к тому же, в один миг потерял всех своих родных.
Ледяной ветер продолжал бушевать, но у Янь Сюня больше не было сил подняться. Первый генерал Императорской Армии Мэн Тянь, сильный как гора, имел великолепные навыки в боевых искусствах. Однажды, он принял бой с почти двумястами воинами Западного плато и победил их. Сражаться с ним - то же самое, что подписать себе смертный приговор.
Никто не знал, какая сила поддерживает Янь Сюня, но он, используя свои окровавленные руки в качестве поддержки, продолжал медленно ползти на платформу.                                                                                                                                  Ударив юношу в последний раз, генерал нахмурился и приказал охранникам: «Нет необходимости в проверки трупов. Свяжите его и продолжайте казнь!»
«Генерал Мэн Тянь!» - произнёс Вэй Шу Ю, поднявшись и нахмурившись. - Я боюсь, что это - не соответствует правилам. Приказ Дворца Шенджин заключался в том, чтобы Янь Шидзи подтвердил личности тел преступников. Как Вы можете так несерьёзно к этому относиться?»
Глаза всех людей следили за Янь Сюнем, уважаемым и благородным в прошлом, который сейчас, окровавленный, лежал на чёрных ступенях. Юноша медленно поднялся на ноги в луже крови и, оставляя красные следы, шаг за шагом, пошёл к своей цели.
Генерал нахмурился. Не зная, что сказать, он тоже смотрел на юного Князя, который шатаясь, пытался подняться по лестнице. Единственное, что мог Мэн Тянь, - это опять скинуть его с платформы.
Генерал повернулся, мрачно глядя на молодого лидера клана Вэй, и, указав на Янь Сюня, ответил: «Как Вы думаете, Он всё ещё будет следовать приказам, данным ему Императором?»
Никто и не хотел, чтобы Янь Сюнь следовал приказу Императора. Дворец Шенджин просто искал подходящую причину, чтобы убрать его. В восстании на Северо-Западе, Император и Совет Старейшин правящих кланов обвинили Наместника Яньбэя, истребив под этим предлогом всю его семью. Янь Сюнь был единственным членом опального клана, всё ещё остававшимся в живых.
Юноша, который много лет прожил в столице, не был на плато Шен Шень и не мог быть замешан в заговоре. С кончиной Янь Шичэна, Янь Сюнь по праву становился следующим правителем Яньбэя. Но как могут рисковать правящая династия и Совет Старейшин, освободив этого глупца?
Следовательно, они расставили для него эту ловушку. С одной стороны - если Янь Сюнь не будет следовать Императорскому Указу, то он будет восприниматься как предатель, который не лоялен к власти правящей династии. С другой же - если юноша его выполнит, его будут считать трусом и непочтительным сыном. Независимо от выбора, для Янь Сюня сложившаяся ситуация была даже хуже смерти.
Всё разворачивающееся действие создавалось лишь для того, чтобы показать мирным жителям и другим правителям справедливость Золотого Дворца. Но кого это могло обмануть?
Настоящая причина не могла быть оглашена средь бела дня. Вэй Шу Ю, явно разъяренный, посмотрел на Янь Сюня и холодно заметил: «Генерал Мэн, делая это, разве Вы не боитесь гнева Императора и Совета Старейшин?»
«Я возьму на себя ответственность за всё, что здесь происходит. Вам не нужно беспокоиться, - Мэн Тянь обернулся, посмотрел на окровавленного юношу, вздохнул и, повернувшись, сказал. - Продолжайте казнь».
В это мгновение вдруг раздался старческий голос. Хуан Ци, помощник из министерства Исполнения Наказаний, медленно пробирался к возвышению. Щурясь, он тихо произнёс: «Генерал Мэн, согласно приказу Старейшины Му Хе, вот Вам письмо с указаниями, если всё будет идти не так, как планировалось».
Мэн Тянь взял письмо. Когда он прочитал его, выражение лица генерала резко изменилось. Мэн Тянь долго в молчании стоял на возвышении, прежде чем снова повернул голову, чтобы посмотреть на Янь Сюня. Наконец, он медленно произнёс: «Принц Янь, пожалуйста, перестаньте сопротивляться. «Да» или «нет», Вам просто нужно кивнуть головой. Это - Ваша родная семья, и только Вы являетесь тем, кто может опознать её».
Янь Сюнь всё ещё лежал на земле. Глядя на него сейчас, сложно было узнать в нём уверенного в себе Наследника Яньбэя. Сейчас он походил на демона из ада, переполненного негодованием и жаждущего крови.
Мэн Тянь смотрел в глаза юноши, который ничем не показывал того, что его противостояние дрогнет. Генерал беспомощно вздохнул и продолжил: «Так как Принц Янь отказывается подчиниться Императорскому Указу... солдаты!»
«Стойте!» - внезапно ясный голос прозвучал среди безжалостного завывания ветра. На площадь со стороны Золотых Ворот въехала женщина с длинными чёрными волосами, одетая в белую одежду: «Я их опознаю!»

ГЛАВА 42: ИЗ КНЯЗИ В ГРЯЗИ.

«Мама?» - Лежащий в луже крови юноша, резко повернул голову и посмотрел на, восседающую верхом на коне, женщину.
С севера налетел сильный порыв ветра, и, в то же мгновение, с неба повалил ещё более густой снег. Пушистые хлопья легко кружились в воздухе, словно вата. Одежда женщины была белее снега, рукава струились будто облака, а по спине, напоминая великолепный хуайсунский атлас, рассыпались гладкие чёрные волосы. Несмотря на то, что ей было почти сорок, чистое, подобное белому лотосу прекрасное лицо, по-прежнему оставалось молодым. Её глаза смотрели ласковым взглядом, напоминая родниковую воду с вершины Снежной горы, и даже тонкие морщинки возле них выглядели мягкими и спокойными.
Женщина бесшумно спрыгнула с коня и подошла к Янь Сюню. Стоявшие с двух сторон стражники, словно застыли от удивления, ни один из них не вышел вперёд и не остановил её. Женщина обхватила ладонями голову сына и, аккуратно вытерев его окровавленное лицо белым рукавом своего платья, нежно улыбнулась: «Сюнъэр».
Из глаз юноши брызнули слёзы, и на виду огромной, безразличной к чужой беде толпы, Янь Сюнь разрыдался. Сжав рукав женского платья, он громко спросил: «Мама, почему? Как могло такое случиться?»
«Сюнъэр, - женщина ласково стерла кровь из уголков его глаз и тихо спросила, - Ты веришь своему отцу?»
Задыхаясь от слёз, Янь Сюнь утвердительно кивнул головой: «Верю».
«Тогда, не спрашивай, почему, - женщина обняла сына, спокойно обвела взглядом сидящих на возвышении и наблюдающих за казнью аристократов, и шёпотом произнесла. - Не всё в этом мире можно объяснить. Тигры охотятся на волков, волки едят кроликов, кролики щиплют траву, нет этому объяснения».
«Мама! - Янь Сюнь внезапно повернул голову и, безразлично взглянув на этих, роскошно одетых, аристократов, холодно произнёс. – Они… они уничтожили Яньбэй?»
Яростный, обжигающий как лёд, взгляд юноши, мгновенно пронзил снежную пелену. От этого взгляда у всех представителей знати вдруг прошла дрожь по всему телу. Взглянув на прекрасную, словно цветок, женщину, они увидели, как та бледно улыбнулась и вытерла слезы в уголках глаз сына: «Сюнъэр, не плачь. Дети Янь, даже истекая кровью, не плачут».
«Генерал Мэн, я их опознаю. Перечисленные люди это - мой муж, мои сыновья, моя дочь и моя родня. Я убеждена, что в этом мире нет никого, кто мог бы справиться с этим Имперским Указом лучше меня».
Мэн Тянь нахмурился, в его глазах клокотало что-то тёмное. Глядя в чистое, как цветок, лицо женщины, этот суровый Имперский генерал вдруг онемел. Воспоминания давно ушедших времён нахлынули на него подобно морскому приливу.
Он вспомнил как однажды давно, ранней весной, он и Шичэн, вместе с ещё одним человеком, которого теперь даже нельзя называть прямо по имени, на берегу озера в Бяньтан, случайно встретили удивительную девушку. В то время они все были ещё очень молодыми. Девушка в светло-зелёной одежде, с закатанными до колен штанинами, открывающими белые словно нефрит щиколотки, придерживала лодку и, весело смеясь над тремя глупо вытаращившимися юношами, громко крикнула: «Эй, вы, трое «великанов», вы собираетесь садиться в лодку?»
В мгновение ока, перед глазами генерала пронеслись тридцать лет, наполненных кровопролитием, множеством битв и бесчисленных коварных интриг. Они втроём крепко взялись за руки, и двигаясь вперёд плечом к плечу, прорвались через этот кровавый туман. В те времена молодые люди даже не предполагали, что сегодня, тридцать лет спустя, окажутся в такой ситуации. А если бы они тогда знали это, то смогли бы так же делить радость и горе, быть едиными словно сросшиеся ветви, смогли бы так же, рискуя собственной жизнью, помогать друг другу? Неужели всё это было лишь для того, чтобы спустя годы поднять друг против друга мечи и обезглавить противника? Мэн Тянь тяжело вздохнул и хмуро произнёс: «Тебе не следовало приходить».
«ОН сказал, что внутри Дворца я - совершенно свободна. Мне лишь запрещено покидать Чанъань, так что, никто не может меня останавливать. Генерал Мэн, это Императорский Указ, и Вы не можете идти ему наперекор. Это всё равно, что вести солдат против Яньбэя. Хотите Вы того или нет, но выбора у Вас нет», - Женщина подобрала край юбки и, шаг за шагом, поднялась на высокую платформу. Её движения выглядели очень лёгкими, но, на самом деле, шаги были очень тяжелыми. «Мама!» - поспешно выкрикнул Янь Сюнь и тут же поднялся, намереваясь подойти, однако, не успев сделать и шага, юноша упал на землю и мучительно застонал.
Увидев это, Чу Цяо тут же вырвалась из-под стражи. В этот раз, окружавшие её охранники уже не смогли сдержать девочку. Она подбежала к Янь Сюню и, придерживая его, взволнованно спросила: «Ты в порядке?»
В воздухе кружился снег, завывал северный ветер, пронзительно кричал ястреб, повсюду была свежая кровь, упавшие флаги и рухнувшие жаровни. Тысячи глаз пристально наблюдали за силуэтом женщины, которая с каждым шагом умирала и спускалась в ад. Яростный ветер раздувал её платье. Казалось, женщина парит. Ещё чуть-чуть, и она поднимется в небо, словно белая птица, не решающаяся взлететь посреди урагана.
Её пальцы коснулись первой золотой коробки, в которой лежала голова мужчины. Чёрная кровь запеклась на его острых бровях, но лицо этого человека не вызывало ужаса. Глаза были плотно закрыты, будто он просто уснул, высокий прямой нос и немного сжатые губы словно собирались сказать «что это за вздор?», но так и не произнесли этих слов. Женщина смотрела на своего мужа. Её пальцы нежно поглаживали нижнюю часть коробки, как будто там всё ещё было его могучее тело.
Она не плакала, просто склонила голову и, мягко улыбнувшись, тихо сказала: «Это - мой муж, Наследный Правитель Северной Янь, двадцать четвертое поколение потомков Великого Государя Пэй Ло, Главнокомандующий Северо-Западных Войск Империи, 576-е место в храме предков Чэнгуанцзы Золотого Дворца, Наместник Яньбэй Князь Янь Шичэн».
Снежинки оседали на бровях и висках женщины, но не таяли. Её лицо немного побледнело, однако голос остался по-прежнему теплым, а взгляд спокойным, как будто голова, на которую она смотрела, сейчас откроет глаза и улыбнется ей. Женщина коснулась рукой лица мужа. На его ухе имелся очень старый крохотный шрам, заметить который было практически невозможно, если внимательно не приглядываться: «Этот шрам он получил в тот год, когда Князь Цан Лань поднял мятеж… ворота Йоувэй были разбиты. Император тогда стал жертвой злого умысла, он принял траву «души мёртвых» и чувствовал слабость во всём теле. Тогда Шичэн и генерал Мэн вошли во Дворец через Восточные и Западные ворота, чтобы спасти Императора. Шичэн нашёл его первым. В то время, Император был ещё Наследным Принцем. Взвалив на спину, пребывавшего в бессознательном состоянии Императора, он, в одиночку, прорвался через трёхтысячную армию, окружившую Золотой Дворец. На теле Шичэна осталось более тридцати ран, и после этого он ещё полгода не мог подняться с постели. Ему тогда было всего семнадцать».
«Этот шрам он получил вовремя сражения при Байма, - женщина провела пальцем по отчётливо видневшемуся на подбородке красному рубцу и продолжила говорить - В 447-м году по Байцанли, Император отправился в храм Яошуэй поклониться предкам. Его сопровождали Старейшины и вся родня. Но в это время князь Цзинь Цзян поднял восстание и, вступив в преступный сговор с врагами, открыл для них ворота Байцан, позволив цюаньжунам вторгнуться на территорию Империи. Яошуэй окружила трёхсоттысячная армия цюаньжунов. Узнав об этом, Шичэн лично возглавив войско, выступил из Яньбэй. Семь дней и семь ночей они скакали без остановки, не снимая доспехов и не вылезая из седла. В Яошуэй Шичэн повёл за собой войска в бой и разбил неприятеля, опасность была ликвидирована. После этого там же, в храме Яошуэй, около заставы Байма, ваш Император принёс клятву о вечной дружбе между Империей и Северной Янь. Большинство из вас тогда тоже присутствовали там».              Уважаемые министры Империи тут же заерзали на своих местах. Преданное забвению прошлое, было вновь растревожено, а их старые затуманенные глаза, словно вновь увидели тот день: в кроваво-красном закате, под развивающийся на ветру флаг, с изображённым грозно-рычащим львом Северной Янь, армия варваров была полностью разбита. В то время все эти министры Империи были ещё молодыми. Взволнованно обступив Шичэна со всех сторон, они хлопали по плечу этого смелого молодого юношу и, громко смеясь, поднимали за него чаши с вином.
«А этот шрам… 16 апреля на равнине Хуолэй, генерал Мэн, Вы оставили ему своей собственной рукой. Генерал, Вы - уже взрослый человек, Вы сами нанесли ему смертельный удар и не могли не узнать работу своего меча. Это ведь Вы нанесли его? Этот человек - Янь Шичэн? Разве Вы не узнаёте его?»
Мэн Тянь вдруг онемел, его лицо застыло, потрясённый, он не мог произнести ни слова.
«Я подтверждаю, что этот человек - мой муж, Наместник Северной Янь, Князь Янь Шичэн. Это - истинная правда», - Как только она произнесла эти слова, крышка золотой коробки с шумом закрылась, а женщина, развернувшись, направилась к следующей.
«Это - мой сын, Наследный Принц Северной Янь, двадцать пятое поколение Императора Пэй Ло, Наместник северо-западных земель Империи, 577 табличка в храме предков Чэнгуанцзы, старший сын Янь Шичэна Наместника Яньбэя, Янь Тин. В этом году ему исполнился двадцать один год. Он служил в армии с тринадцати лет, начав как обычный рядовой. За восемь лет Янь Тин двадцать четыре раза получал повышение по службе, шестьдесят семь раз отбивал нападение армии цюаньжунов, у него - огромное количество боевых заслуг, семь раз его награждал Золотой Дворец совместно с Советом Старейшин. С восемнадцати лет, назначенный на должность младшего Наместника, командующего пограничными войсками северных границ Империи, он ни разу не потерпел поражения. 14 апреля был затоптан копытами тысяч лошадей под стенами Суньлье, его лицо было изуродовано до неузнаваемости, осталось лишь кровавое месиво… .
Это - мой сын, Наследник Княжеского Престола Северной Янь, двадцать пятое поколение Императора Пэй Ло, помощник Наместника северо-западных земель Империи, 578 табличка в храме предков Чэнгуанцзы, третий сын Наместника Яньбэя, Янь Сяо. Ему исполнилось шестнадцать лет. Зачислен на службу - с тринадцати лет. Вместе со своим отцом участвовал во многих сражениях, трижды ходил в походы на варваров из северных земель, где храбро сражался с врагами Империи. Он поклялся до самой смерти служить Родине верой и правдой и никогда не отступать назад даже на полшага. На его теле - более сорока шрамов, полученных за народ Яньбэя. 16 апреля он пострадал во время обстрела стен катапультами, его позвоночник был раздроблен, ему отрубило обе ноги, он умер от потери крови.
Это… это - моя дочь, - голос женщины вдруг стал сдавленным, голова в золотой коробке была бледно-белого цвета, распухшая от долгого пребывания в воде, вокруг глаз и носа остались фиолетовые кровоподтёки, - Принцесса Северной Янь, двадцать пятое поколение Императора Пэй Ло, 579 табличка в храме предков Чэнгуанцзы! Старшая дочь Янь Шичэна Наместника Яньбэя, Янь Хон Сяо. 16 апреля она поскакала верхом на помощь своей, попавшей в плен, матери. Пересекая озеро Хунху, Янь Хон Сяо была захвачена войсками Четвёртой Западной Армии под командованием Му Хе, умерла в результате группового изнасилования, после чего, её труп бросили в воду».
Бушевавшая в небе метель, резко усилилась. Голос женщины стал более надрывным, а лицо - ещё бледнее. В каждом её слове звучала такая горечь, будто она плакала кровавыми слезами. Метель завывала, снег носился в воздухе, хлопая крыльями. Огромное множество хищных птиц, вместе с развивающимся чёрным драконом на боевом знамени, сражались с тёмным пасмурным небом.                                                                                                                  «Эти люди - солдаты Северной Янь, они предатели и мятежники, генерал Мэн, казните их!»
На высокую платформу Цзывэй подняли огромный бронзовый чан, в котором полыхал огонь. Мэн Тянь печально нахмурился, затем, наконец, тяжело проговорил: «Начинайте казнь!»
Двадцать золотых коробок были немедленно брошены в огромный бронзовый чан, глаза Янь Сюня внезапно вспыхнули, а из его горла вырвался ужасающий, словно рык дикого зверя, вопль. Он собирался встать и броситься туда, но стражники вышли вперёд и преградили ему путь. Чу Цяо крепко обхватила Янь Сюня, упрямая девочка, наконец, не выдержала, и слёзы вырвались из её глаз. Находясь в объятиях ребёнка, юноша надрывно завывал. Он стоял на коленях и, судорожно сжимая кулак, изо всех сил, удар за ударом, долбил им по каменной плитке на площади Цзывэй. Руки юноши были все в крови, но он не замечал этого, продолжая издавать пугающие рычащие звуки.
Женщина обернулась и посмотрела на, издающий свистящие стоны, пылающий бронзовый чан. Слёзы, которые она была не в силах больше сдерживать, потекли из её глаз. Женщина протянула руку и коснулась верхней части горящего сосуда, лицо у неё было печальным. Бросив на сына нежный взгляд, она повернулась к Мэн Тяню и медленно произнесла: «Брат Мэн, скажи ЕМУ, пусть не забывает своих слов».
По телу Мэн Тяня пробежала дрожь. Эти слова, «брат Мэн», будто вернули его на тридцать лет назад. Никакие надрывные речи не могли заставить генерала смягчиться, но от этих двух слов руки его затряслись. Он шагнул вперёд и осевшим голосом, будто находясь в кошмарном сне, произнёс: «Бай Шен...»
Но в этот момент, одетая в простое платье женщина, вдруг развернулась и, стремительно двигаясь, точно падающая звезда, ударилась головой о край чана.
«Бай Шен!», «Мама!», «Ах!»
На площади Цзывэй раздались крики. Тысячи людей, одновременно, испуганно вскрикнули от ужаса. Алая кровь залила лоб женщины, и её рука, лежавшая на стенке бронзового чана, мягко упала вниз.
«Быстрее, зовите врача!» - подхватив женщину на руки, растерянно, во всё горло закричал на подчиненных Мэн Тянь, его стальное выражение лица, наконец, исчезло.
Янь Сюнь, пошатываясь, взобрался на платформу. Подхватив женщину, он свирепо отпихнул генерала и громко воскликнул: «Мама!»
Небо и Земля полны ярости, растения прячут скорбь, горизонт сотрясают приглушённые раскаты грома, над землёй стенает северный ветер, с неба стеной сыпется снег. Женщина медленно открыла глаза. Посмотрев в лицо сына, она мягко улыбнулась, отчего кровь пошла ещё сильнее.
«Мама! - из глаз юноши текли слезы, руки были в крови, он отчаянно кричал. - Почему? Почему так? Отца и братьев уже нет, все близкие умерли, а теперь и ты хочешь покинуть Янь Сюня? Мама, почему?!»
Слёзы медленно стекали по лицу женщины. Превозмогая слабость, она крепко обхватила руки своего сына: «Сюнъэр... Пообещай мне, что ты выживешь. Даже, если твоя жизнь превратиться в ад, ты всё равно должен жить. Не забывай, что у тебя ещё очень много незаконченных дел».                                                                                                                                   Взгляд женщины вдруг стал рассеянным, она лежала на тёмном, цвета китайской орхидеи камне, одетая в простое белое платье, на котором, словно цветы сливы, распускались кровавые пятна. Её свежее как цветок, не накрашенное лицо побелело, став почти прозрачным. Тихо улыбаясь, она чуть слышно произнесла: «Я всегда думала, что больше всего на свете люблю леса и горы Баньтан. Там нет ни зимы, ни осени… не бывает снега, а год не делится на четыре сезона. Но, теперь я знаю, что ошибалась. Больше всего на свете я люблю Яньбэй, и сейчас я возвращаюсь к нему вместе с ними».
Неожиданно, она будто увидела там, высоко над чёрными тучами, ясное небо, далекие степи Яньбэя, и ясные глаза мужчины, сидящего верхом на коне. Он мчится к ней… его звонкий голос, проникая сквозь солнечные лучи, льется над зелёной травой, а далекие горы хором вторят ему и, вместе с ним, зовут: «Ашен...»
«Ашен, всё самое лучшее, что есть в этом мире, я хочу отдать тебе. Скажи мне, что ты больше всего любишь?» - громко смеётся, сидящий на коне мужчина.
Глупец, всё самое лучшее в этом мире, я уже давно получила. Это - наш дом, наши дети и наш Яньбэй.
Белая рука беспомощно упала… над Чанъаном, внезапно, пронёсся резкий, словно лезвие ножа, северный ветер. Ястребы яростно боролись с ним в вышине, ураган раздувал чёрные перья на их крыльях, в то время как белый снег застилал всё небо.
«Мама!» - юноша обнимал тело женщины, его красные от слёз глаза мгновенно провалились в беспредельную тёмную ночь.
Восьмилетняя девочка, с крепко сжатыми кулаками и лицом мертвенно-бледного цвета, стояла рядом, защищая его. Холодный ветер раздувал падавшие на глаза растрепанные волосы ребёнка. Внезапно, девочка подняла голову и пристально посмотрела на север, туда, где возвышался большой Золотой Дворец, - величественный, грандиозный, наполненный всесокрушающей силой и, одновременно, угнетающий.
В этот день острый шип внезапно пронзил сердце Чу Цяо, которая, сжав кулаки и прищурив глаза, молча стояла, не говоря ни слова. Однако семя, посаженное сегодня, прочно пустило корни в её сознании. Спустя годы, пережив дожди и бури, оно превратилось в огромное дерево.
Посреди метели раздавался погребальный звон, на территории Золотого Дворца, в храме предков Чэнгуанцзы, чёрный силуэт медленно развернулся и, шаг за шагом, по длинному коридору медленно вошёл в сердце Великой Вэй. Огни ламп, мерцая, освещали его спину, отбрасывая длинную тень на земле.