В настоящее время во многих психологических исследованиях, часто в неявной форме, продолжает существовать исследовательская парадигма при­дания физиологическим данным статуса объективных. Понятие «объектив­ные» имеет множество значений. В этом контексте такие данные восприни­маются как более надежные и достоверные в сравнении с психологически­ми, как имеющие большую значимость, подтвержденную практикой. Допус­кается, что на них можно опираться, проверяя правильность психологичес­ких интерпретаций и выводов, используя их как основу доказательств. При этом упускается из виду, что такая парадигма полностью противоречит мно­гим проверенным принципам и теориям: теории управления, теории систем, кибернетическим принципам, основным принципам биологии.

В целостной психофизиологической организации человека психика за­нимает верхние уровни регуляции. Иначе природа человека, как существа социального, и не может быть устроена. Эта позиция в основе тех подхо­дов, которые разрабатывал Б. Г. Ананьев и другие выдающиеся ученые-пси­хологи.

Субъективный характер психической реальности не превращает ее в ре­альность второго сорта. Изучение этой реальности в психологических иссле­дованиях может и должно быть, при возможности, сопоставлено с данными биохимических, физиологических, медицинских, социологических, педаго­гических и др. исследований. Парадигма междисциплинарного подхода дос­таточно утвердилась в современной науке. Однако эта парадигма не содер­жит оснований принимать данные какой-либо из перечисленных дисциплин как критерий объективности по отношению к другой дисциплине.

Т. Сох (1985), рассматривая современные теории стресса, пришел к вы­воду, что прямая физиологическая оценка стресса невозможна; возможно лишь выявление его физиологических коррелятов. В центре определения понятия «стресс» должно находиться психологическое состояние индивида с учетом восприятия им своего окружения и эмоциональных реакций по отношению к этому окружению.

Обсуждаемый взгляд на психофизиологические показатели вполне ха­рактерен для ряда исследований психических состояний. Подходы, в ко­торых используются один или несколько физиологических индикаторов состояния и устанавливаются психофизиологические корреляты поведе­ния и состояния, нередко страдают недооценкой зависимости состояний от особенностей личности, сознательного характера процессов саморегу­ляции (Наенко, 1973). С другой стороны, влияние парадигмы объективно­сти физиологических показателей сказывается в том, что считается недопустимым изучать психологические регуляторы состояния без привлече­ния психофизиологических параметров. Вероятно, данная асимметрия в методологическом взгляде является следствием длительное время суще­ствующего рассмотрения психологии как ветви философии, как науки, которой не нужны (или даже чужды) методы, процедуры и критерии есте­ственных наук.

Экспериментально установлено, что в некоторых пределах существу­ет обратное отношение между вегетативным возбуждением (измеряемым при помощи КГР) и возбуждением, выражающимся в поведении: более сильным проявлениям возбуждения в поведении у многих лиц соответ­ствует более слабая вегетативная реактивность, и наоборот. Замечено, что изменения в деятельности различных внутренних органов и систем (кровообращения, дыхания, пищеварения) при эмоциональном возбуж­дении не одинаковы по величине; в определенных условиях изменения в одних органах бывают более значительными, чем в других (Рейковский, 1979).

В эксперименте Randall Т., Crabtree D., Antrim L. (1989) изучалась связь между личностными и физиологическими изменениями при стрессе. Лич­ностные характеристики оценивались с помощью опросника, физиологи­ческие - при помощи заданий на слежение. Выявлено, что эти два вида данных несут противоречивую информацию. Благополучные физиологи­ческие показатели могут маскировать снижение эффективности в дости­жении конечного результата (Завалова, Пономаренко, 1983). Сложны и нео­днозначны отношения между успешностью выполнения деятельности и мобилизованностью, оцениваемой по различным физиологическим и пси­хологическим параметрам (Марищук, 1974; Одерышев, 1981; Рапохин, 1981;Хилова, 1974).

Изучая взаимосвязи физиологических и психологических показателей в стрессовых состояниях, Л. Леви (1970) пришел к выводу, что физические характеристики стрессовой ситуации (шум, свет, задача, которую необхо­димо решить) меньше влияют на уровни выделения катехоламинов (широ­ко используемый физиологических индикатор степени эмоционального воз­буждения), чем отношение испытуемого к экспериментальной или жизнен­ной ситуации во всей ее полноте.

Разнообразие и сложность психических явлений больше, чем физиоло­гических. Психическая активность - более высокий (по сложности) уро­вень движения материи. В нем переплетаются экономические, политичес­кие, этические, эстетические и, наконец, собственно социальные факторы в их более узком значении как влияние общества, различных групп, отдель­ных личностей и отношений между ними.

Г. Н. Хилова (1974) приводит данные, доказывающие значительно большую диагностическую ценность психологических методов в экстре­мальных условиях по сравнению с физиологическими. В ряде исследова­ний такими тонкими индикаторами переносимости экстремальных воз­действий оказались показатели эмоциональной сферы, самооценка, пока­затели памяти.

Для того чтобы физиологические показатели можно было взять как кри­терий для различения вариаций психологических параметров, должны быть изучены более основательно проявления индивидуальности в физиологичес­ких реакциях. Например, стресс, вызванный психологическими причинами, в отличие от физиологических, не всегда приводит к стереотипным, ожидае­мым реакциям. В центре внимания физиологов довольно долгое время нахо­дятся низкие корреляции различных индикаторов стрессовых реакций, на­пример, таких, как частота пульса и электропроводимость кожи. Учитывая низкие корреляции между показателями реакций автономной нервной систе­мы, были предложены на обсуждение понятия специфичности стимула и ре­акции. Термин «специфический стимул» выражает идею, возникшую в пси­хосоматической медицине, - идею, по которой каждый тип угрозы порожда­ет свою собственную характерную совокупность симптомов (Лазарус, 1970). Специфичность реакции имеет место тогда, например, когда при наличии угрожающей ситуации у одного индивидуума постоянно повышается кровя­ное давление и не учащается пульс, у другого учащается пульс и падает кро­вяное давление. «Эту специфичность реакции, может быть, более целесооб­разно назвать индивидуальным реактивным стереотипом, особенно в том случае, если мы предположим, что в основе этого стереотипа лежат не только конституционные физиологически, но и психологически факторы» (Лазарус, 1970. С. 202). Значение понятия реактивного стереотипа в том, что у любого индивидуума важно знать его наиболее чувствительный или реактивный фи­зиологический индикатор для того, чтобы сравнивать интенсивность его стрес­совой реакции с реакцией другого индивидуума.

Стоит прислушаться к словам одного из наиболее авторитетных современ­ных исследователей эмоций и стресса Р. Лазаруса: «Анализ физиологического стресса не ведет к пониманию психологического» (Лазарус, 1970. С. 206).

Эти выводы вполне созвучны оценкам сложной и противоречивой при­роды эмоций, без участия которых невозможно представить ни одно психи­ческое состояние. Schwartz G. Е. (1982), обобщая проведенные им и его со­трудниками многие эксперименты, утверждает, что нельзя назвать отдель­ный субъективный, физиологический или поведенческий показатель, кото­рый можно было бы рассматривать как «чистую» меру определенной эмо­ции. Любая эмоция представляет собой сложную интегрированную психобиологическую систему, включающую специфические проявления подсис­тем. Как правило, эмоции проявляются в различных комбинациях и у раз­ных индивидов степень проявления этих подсистем значительно варьирует.

Итак, нет оснований рассматривать физиологические индикаторы как достаточно простые и объективные, поскольку их внутренняя картина не менее сложна, чем у психологических показателей. Важно подчеркнуть, что сами они в свою очередь зависимы от психологических факторов. Это не опровергается ни психологами, ни физиологами, но тем не менее без раз­вернутых обсуждений и явно выраженных оценок молчаливо принимается, что физиологические индикаторы более надежны при исследовании мно­гих сторон человеческого поведения, деятельности, состояния, резервов че­ловека и т. д. Данная ситуация интересна и многозначна, - вероятно, она станет в будущем предметом обстоятельного методологического и историко-психологического анализа для многих ученых.

Сказанное в этом разделе не ставит под сомнение необходимость и зна­чение психофизиологических исследований. Разумеется, функционирова­ние нейрофизиологического субстрата не может не обусловливать всю пси­хическую активность. Моим намерением было лишь привлечь внимание к необходимости постоянного учета взаимовлияния процессов, протекаю­щих на разных уровнях, в разных плоскостях жизни человека.

Духовное, душевное (психическое, ментальное) и телесное бытие че­ловека неразрывно. Слияние этих трех миров в человеческом существе со­здает его уникальность как космического явления. Любой значимый про­цесс индивидуального бытия имеет свои проявления в каждой из трех сфер. Например, экзистенциальный вакуум (термин Виктора Франкла), душев­ная (психическая) опустошенность и тягостные телесные ощущения (ви­тальная тоска) могут быть одним и тем же явлением, но раскрытым с раз­ных сторон и по-разному описанным. Какое проявление поставить в центр внимания, а какое рассматривать как связанное с ним (как «коррелят») -зависит от выбора предмета и целей исследования. Ошибочно оценивать какое-то из них как более значимое или более достоверное, чем другие.