Вся история человечества — это история ответа на вопрос «Что делает человека счастливым?» Стремление к счастью, довольству, благополучию бросало человечество то в пучину борьбы, войн, то заставляло «брать время» на размыш­ление о сущности человеческой природы, о смысле появления человека на Земле. «Познай самого себя» было высечено на ко­лонне при входе в храм Аполлона в Дельфах.

Античные мысли­тели, размышляя о «вожделеющих началах» человека, стреми­лись понять причины его поступков, внутреннюю противоре­чивость побудителей человеческой деятельности. Платон в своих размышлениях о двойственной природе человека — ра­зумном начале души и «яростном начале» — стремился донести мысль о необходимости гармонического воспитания разума и ярости, «вожделеющего начала».

Начало вожделеющее составляет большую часть души каждого чело­века и по своей природе жаждет богатства. За ним надо следить, что­бы оно не умножилось и не усилилось за счет так называемых телес­ных удовольствий и не перестало бы выполнять свое назначение: иначе оно может попытаться поработить и подчинить себе то, что ему не родственно, и таким образом извратить жизнедеятельность всех начал.

Сократ связывал проблему счастья человека с осуществ­лением таких добродетелей, как благо, мудрость, справедли­вость, причем при условии, что человек согласует свои стремления и желания с нуждами всего общества. Сам Сократ де­монстрировал личной жизнью правильность своих убеждений: аскетизм Сократа хорошо известен всем.

Эпикур утверждал, что полное удовлетворение своих же­ланий, вожделений (потребностей) — единственно правиль­ный путь достижения счастья. Мерилом человеческого счастья Эпикур провозгласил наслаждение, отсутствие страданий и безмятежное состояние души, призывая к соблюдению меры в удовольствиях.

Путь к счастью через наслаждения оказывается сомнитель­ным, так как в жизни довольно трудно соблюдать меру в удо­вольствиях. Это хорошо понимали античные мыслители. До­стижение счастья через самоограничение, через презрение к материальным благам наиболее ярко продемонстрировал сво­им образом жизни Диоген: жил в бочке, ходил в рубище, пи­тался отбросами ради того, чтобы быть свободным от всех и за­ниматься самосовершенствованием. А древнеримский фило­соф Сенека проповедовал в своих сочинениях: «Я рожден для высших устремлений, и я выше того, чтобы быть рабом моего тела; в теле своем я вижу не что иное, как цепи, сковывающие мою свободу».

В Средневековье естественные жизненные потребности рас­сматривались как низменные. Тяжелые жизненные условия людей приводили к мысли, что земная жизнь — это только под­готовка к настоящей жизни, потусторонней. Эту идею как спо­соб оправдать нищенское существование миллионов простых тружеников активно поддерживала церковь. Служители церкви утверждали, что идеал счастья в смиренной материальной скудо­сти, в уповании на загробное блаженство. По словам Августи­на, в молитвах к Богу человек должен просить Христа «низло­жить тяжесть плотских желаний и земных похотей». Высшими провозглашались духовные потребности, по сути равнозначные потребности любви к Богу. Тело греховно и смертно, а душа веч­на, потому и потребности человека должны существовать как потребности души. Фома Аквинский утверждал: «Потен­циями мы именуем способности роста, способность чувствен­ного восприятия, способность желания, способность простран­ственного движения, способность умопостижения».

Новое время изменило взгляд на природу человека и его по­требности. Взгляды мыслителей отражали те противоречивые общественно-политические процессы, которые были обуслов­лены ростом производства, появлением фабрик, увеличением материальных благ и в связи с этим ростом потребления, а так­же появлением новых социальных классов — буржуазии и на­емной рабочей силы. Борьба буржуазии за политическое влия­ние в обществе и ее экономическое влияние породили новое философское воззрение на природу человека, его потребности. Мыслители Нового времени отказались от античного аскетиз­ма земной жизни, средневекового презрения ежедневных жиз­ненных потребностей человека и провозгласили любовь к че­ловеку, свободу, равенство и братство. Впервые потребности и интересы человека стали рассматриваться как природные, а не божественные по своей природе, отмечался их противоречи­вый характер. Так, Т. Гоббс писал: «Люди от природы подвер­жены жадности, страху, гневу и остальным животным “стра­стям”, они ищут “почета и выгод”, действуют “ради пользы и славы”, т.е. ради любви к себе, а не к другим». Ларошфуко замечал, что «страсти — это единственные факторы, доводы ко­торых всегда убедительны», страсти рождены самой природой человека и основываются «на непреложных законах». По сути мыслители Нового времени реабилитировали природу человека, противоречивую, но живую, находящуюся в постоянном поиске и обретении своей человеческой сущности.

Основополагающим во взглядах мыслителей Нового вре­мени было понимание человека и общества как природных по своей сути явлениях (натуралистический подход). В связи с этим потребности человека связывают его с природой, так как через естественные потребности природа подчиняет себе чело­века, в свою очередь естественные потребности проявляются в общественной жизни в виде интересов и стремлений к пользе. Именно через потребности осуществляется сведение социаль­ного к индивидуальному, физическому по своей природе и тем самым сведение общественных законов к естественным, рас­творение общества в природе. Побудителями человеческой дея­тельности являются сами потребности, что стимулирует разви­тие человеческого ума, по мнению Ж.Ж. Руссо, впервые вы­сказавшего мысль о воспитании людей в связи с развитием их потребностей и общественного строя.

П.А. Гольбах одним из первых предпринял попытку клас­сифицировать потребности на «первые» и «мнимые». Первые вложены человеку природой, это естественные потребности в пище, одежде, жилище, семье — все то, что необходимо челове­ку для поддержания биологического существования. Естест­венные потребности выступают побудителями человеческой деятельности и заставляют его трудиться. С естественными по­требностями связаны страсти, чувства, интересы человека. При удовлетворении «первых» потребностей возникают «мни­мые», или «утонченные», потребности — результат действия воображения индивида. По Гольбаху, потребности первичны по отношению к интересам; интересы он понимал как ориен­тированность на личное благо, на личную пользу. Однако эгоистическая природа человека под воздействием общества, воспитания способна примирить личное и общественное бла­го; так как общественное благо включает в себя и личное благо каждого, то оно должно быть критерием нравственного пове­дения людей. Залогом этого является природное равенство лю­дей. Каждому человеку, полагали мыслители Нового времени, независимо от рождения и положения должно быть дано рав­ное право преследовать свои интересы, свою пользу, если это не вредит общественному благу.

Немецкая философия конца XVIII — начала XIX в., отвергая предшествующее понимание человека как природного по сво­ей сути существа, перешла к социально-исторической трактов­ке человека. Несмотря на зависимость развития человека от исторического развития общества, немецкие философы не от­казывали человеку в собственной активности, признавали его деятельную сущность. Однако человек трактовался ими как порождение не природы, а некой духовной силы (абсолютного Я у И.Г. Фихте, Абсолюта у Ф.В. Шеллинга, абсолютной идеи у Г.В.Ф. Гегеля).

Гегель утверждал, что в процессе своей жизнедеятельности человек добивается удовлетворения своих потребностей, инте­ресов, страстей, но попутно осуществляет и нечто большее, что не осознается им, но скрыто в его деятельности. Именно этот результат Гегель связывал с неким мировым разумом, абсо­лютной идеей, осуществляющей себя в истории через много­образие потребностей, интересов и страстей человека. Опира­ясь на принцип противоречивости развития, Гегель высказал идею о динамичности и разнообразии потребностей человека, ибо активен сам человек, противоречива его сущность, дина­мична и разнообразна общественная жизнь. Однако человек у немецких философов был оторван от природы и отдан во власть абсолютного духа.

К. Маркс и Ф. Энгельс в XIX в. внесли существенный вклад в понимание человека и его потребностей. Несмотря на то что в центр своей теории они поставили угнетенный класс — пролетариат, им удалось глубоко исследовать проблему зависимости потребностей человека от конкретно-историче­ских условий. Они утверждали, что происхождение и развитие человеческих потребностей связано с функционированием ис­торически конкретных способов производства, т.е. обусловле­ны общественно-историческим процессом, в котором участву­ют многие разнопорядковые факторы и прежде всего произво­дительные силы и производственные отношения. Чаще всего потребности рождаются прямо из производства или из поло­жения вещей, основанного на производстве. Маркс и Энгельс рассматривали потребности в качестве внутренних, сущест­венных побудительных сил, источника человеческой деятель­ности и активности, существенного момента в содержании от­ношений индивида к окружающему миру, как проявление сущностных сил человека.

«Философия жизни» стала первой критикой марксистского классового подхода к человеку и его потребностям. А. Шо­пенгауэр, родоначальник «философии жизни», в своей рабо­те «Афоризмы для усвоения житейской мудрости» утвердил са­мое ценное для человека — его личность. Счастье человека, считал он, заключается в том, чтобы открыть в себе самом как можно больше источников наслаждения, ибо внешние источ­ники счастья ненадежны, преходящи, ате, что находятся в лич­ности, сохраняются дольше всего. При этом, по Шопенгауэру, духовные потребности для человека гораздо важнее материаль­ных и физических. Для людей с узким, обывательским кругозо­ром проблема в том, что «ничто идеальное не доставляет им ни­какого интереса и развлечения, и они, чтобы уйти от скуки, по­стоянно нуждаются в реальностях. Но эти последние отчасти скоро исчерпываются и тогда, вместо того чтобы развлекать, утомляют, отчасти же навлекают всяческие бедствия; тогда как идеальное неисчерпаемо и само по себе невинно и безвредно». Как видим, и Шопенгауэр односторонне понял природу чело­века и его потребностей, поставив в центр идеальное в жизне­деятельности индивида, и недооценил роль материальных по­требностей и интересов в жизни как человека, так и общества в целом, хотя и не отрицал материальное богатство как универ­сальное средство для удовлетворения всех потребностей чело­века. «Всякое другое благо... может удовлетворить только од­ному желанию, одной потребности: еда хороша для голодного, вино — для здорового, лекарство — для больного, шуба — для зимы, женщины — для молодости... Следовательно, все они хо­роши только относительно. Одни деньги хороши, безусловно, это абсолютное благо, ибо они отвечают не только одной по­требности... но потребности вообще». Установка «философии жизни» была безоговорочно принята многими западноевро­пейскими философскими школами в воззрениях на человека XX в.

Философия экзистенциализма (существования), появив­шись в XX в., во многом продолжила идеи «философии жиз­ни». Несостоятельность классового подхода к человеку, отчу­жденность положения индивида, его незащищенность и оди­ночество — причины популярности идей экзистенциализма, утверждавшего человека центром человеческого общества, индивидуальный гуманизм как более развитую и конкретную форму теории и практики человеколюбия.

Исследуя положение человека в индустриальном обществе, экзистенциализм приходит к выводу, что человек существует в неподлинном бытии. Один из классиков экзистенциализма М. Хайдеггер объясняет это положение человека. В непод­линном бытии господствует некая безличная «Ман», которая побуждает человека действовать не из своих собственных, ин­дивидуальных потребностей, а исходя из истолкования себя по аналогии с другими («как все», «так модно», «необходимо об­ществу» и т.д.). В связи с этим человек приходит в состояние отчуждения от себя, от своего подлинного бытия. Современ­ное индустриальное общество с его «нивелированной индиви­дуальностью», где каждый вынужден быть, как другой, а не са­мим собой, и есть образец неподлинного бытия.

Напротив, подлинное существование выступает как осоз­нание человеком своей конкретной историчности и свободы. Это возникает лишь в условиях, когда человек попадает в по­граничную ситуацию, ситуацию выбора между жизнью и смер­тью. Только в таком случае к нему приходит озарение, понима­ние подлинности своего бытия и человек возвышается над обыденностью, обретает свободу, выражает свою индивиду­альность. Свобода выбора — это единственное, от чего несво­боден человек, и именно эта несвобода выражает подлинную свободную сущность человека. Как утверждал Ж. П. Сартр, че­ловек обречен на свободу — свободу выбора.

Однако экзистенциализм, принимая конкретно-историческое понимание человека, оказался несвободным от субъекти­визма. Это выразилось в том, что фундаментальная категория «существование» трактуется как поток эмоционально окра­шенных переживаний человека, как субъективно идеальное: жизнь человека сводится полностью к духовному, нематери­альному существованию. Такое существование имеет ирра­циональную природу, неподвластную разуму, непознаваемо, и человек может воспринимать его в чувственно-эмоциональ­ном плане как страдающее, озабоченное, преисполненное страхом, беспомощностью и отчаянием. Таким образом, эк­зистенциализм представляет собой своеобразное отражение чувственно-эмоционального положения человека в индустри­альном обществе, где господствует технико-технологическая мощь современной цивилизации.

В середине XX в., в период перехода индустриального об­щества к более высокой фазе развития — информационной ци­вилизации - в западной обществоведческой мысли сложился ряд сменявших друг друга теорий понимания человека и его потребностей, которые в совокупности отражали высокий ди­намизм и сложный характер современного развития человече­ства. Человек выступает в этих теориях не только как индивид, но и как материальное существо, его динамично сменяющиеся потребности являются решающим фактором развития не толь­ко экономики, но и всего общества. В 1950—1960-х гг. в наибо­лее развитых странах мира сформировалось новое общест­во, качественно отличающееся от индустриального общества начала XX в., — общество массового потребления. Соответст­вующий подход в отличие от классового основывался на пони­мании семьи как социальной и потребительской ячейки, на новом представлении о богатстве общества как потоке устой­чивого потребительского спроса, на демократических формах решения острых социальных и политических проблем, на мас­совой занятости населения и высокой оплате труда, а также на надежной системе социального обеспечения населения.

Вы­дающейся теорией такого общества стала теория «общества изобилия» американского экономиста Дж. К. Гэлбрейта. Даль­нейшее научно-техническое развитие человека, которое при­вело к утверждению информационной цивилизации в наи­более развитых странах мира, породило качественно новое состояние общества, названное А. Тоффлером «информаци­онным обществом».

Главной формой богатства такого общест­ва становится развитый интеллектуальный, духовный мир человека. Тенденции развития информационного общества наиболее полно и глубоко систематизированы в теории мега­тенденций Дж. Несбита и П. Абурден. Все теории человека и его потребностей, которые появились в конце XX в., нацелены на активизацию индивидов и рационализацию их действий в условиях демократизации общества.