Развитие когнитивной лингвистики повлияло на пересмотр предмета исследования во многих лингвистических науках, в том числе в переводоведении. В когнитивном аспекте стало возможным представить предмет переводоведения при помощи новых моделей. В центр внимания исследователей перевода попадает переводящая личность, которая становится антропоцентрическим фактором процесса перевода. В этой связи представляется очевидным, что переводчик – не просто участник межъязыковой коммуникации, но прежде всего личность, которая определяет весь ход межъязыковой коммуникации. Таким образом, можно полагать, что переводчик является разновидностью языковой личности – переводящей личностью.

Антропоцентризм – это особый принцип исследования, заключающийся в том, что научные объекты изучаются по их роли для человека, по их назначению в его жизнедеятельности, по их роли в развитии самого человека (Богин 1989, Галеева 1997, Демьянков 1983, Залевская 2001). Используя данное понятие относительно трактовки перевода, можно охарактеризовать его как процесс, полностью зависящий от компетенции переводчика как переводящей личности.

Известно, что языковую личность определяют с учетом пяти факторов: 1) языковой способности, 2) коммуникативной потребности, 3) коммуникативной компетентности, 4) языкового сознания, 5) речевого поведения (Карасик 2003: 24). Особенность переводческой личности зависит в большей степени от трех факторов: 1) языковой способности как возможности вести общение на иностранном языке, 2) коммуникативной компетентности как умения осуществлять общение в определенной сфере, 3) языкового сознания как особой формы соотнесения своего и чужого знания.

Роль человека в науке по-разному оценивалась исследователями. По мнению М.Фуко, ни одна из наук XVII-XVIII вв. ни разу не столкнулась с таким предметом, как человек (Фуко 1994). М.А.Дмитровская также считает, что на всем протяжении развития философской и логической мысли познающий окружающий мир человек оставался обезличенным (Дмитровская 2003: 48). Приведенные высказывания заставляют задуматься, почему именно лингвистика «бросает вызов» антиантропоцентризму. Никто не сомневается, что главным фактором в языке является человек. Однако это утверждение стало настолько самоочевидным, что до последнего времени оставалось на уровне декларации. Думается, что трактовка антропоцентризма как основного фактора предмета лингвистических исследований способствует решению проблем, прямо или косвенно связанных с человеческой деятельностью.

Следует отметить, что вопрос о значимости антропологии для лингвистики решал Э.Сепир. Ему удалось показать, что современному лингвисту трудно ограничиваться лишь своим традиционным предметом и «он не может не разделять взаимных интересов, которые связывают лингвистику с антропологией» (Сепир 2003: 130).

Антропоцентризм отнесен Е.С.Кубряковой к основным принципам развития лингвистики конца ХХ в. По ее мнению, «антропоцентризм как особый принцип исследования заключается в том, что научные объекты изучаются прежде всего по их роли для человека, по их назначению в его жизнедеятельности, по их функциям для развития человеческой личности и ее усовершенствования» (Кубрякова 1995: 212).

Известно, что в лингвистике принцип антропоцентризма проявляется в стремлении изучать язык в триаде человек-текст-культура. В этом смысле можно утверждать, что наука как часть культуры существует в форме текстов – знаковых произведений духовной деятельности человека (Мурзин 1994).

Цель данного исследования заключается в том, чтобы показать, что антропоцентризм не просто является принципом  развития современной науки, но и определяет предметы отдельных наук, в частности научного перевода. Соединение понятий антропоцентризма и перевода вполне оправданно, поскольку «субъект не может иметь мысли, если он не переводит речь другого» (Дэвидсон 2003: 224). Известно, что по своей природе наука интернациональна, т.е. не имеет национальной принадлежности. Семиотической базой науки является множество конкретных текстов, находящихся в состоянии постоянной взаимоинтерпретационности и взаимопереводимости. В антропоцентрическом смысле наука отражает интеллектуальную деятельность человека, лежащую в основе принципа перевода научных текстов.

Главной теоретической посылкой в работе является следующее. Переводческая деятельность в области научного перевода представляется нам сложным и противоречивым процессом. Несмотря на то что текст перевода можно рассматривать как абсолютно новый феномен, в ходе перевода переводящая личность приспосабливается и «вживается» в систему нового знания.

Антропологизм как феномен был изучен и описан в трудах академика В.И.Вернадского, который полагал, что под влиянием научной мысли и человеческого труда биосфера переходит в новое состояние – в ноосферу (Вернадский 2003: 252). Антропологизм, по В.И.Вернадскому, проявляется в том, что научное знание есть создание и выражение человеческого духа. Вполне естественно, что научное знание формируется в борьбе отдельных творческих личностей, т.е. проявляется через противостояние индивидуальных оценок, взглядов и идей. Таким образом, антропологизм как фактор разнообразной научной деятельности человека является свойством ноосферы.

К понятию антропологизма обратился Г.П.Щедровицкий, который внес вклад в развитие идеи о включении человека в предмет научных исследований. Он считал, что отдельные изолированные представления о человеке (как о биоиде, индивиде, личности) не описывают реальных свойств человека. По его мнению, существует необходимость создания целостного и полного теоретического представления о человеке (Щедровицкий 1995: 369). Современные модели человека должны фиксировать факт и необходимость двух переходов: 1) перехода от изменений, произведенных человеком в окружающих его объектах, к самим действиям, деятельности, поведению или взаимоотношениям человека; 2) перехода от действий, деятельности, поведения, взаимоотношений человека к его внутреннему устройству и потенциям, которые получили название способностей и отношений (там же: 374). Г.П.Щедровицкий имел в виду, что модели должны изображать человека в его поведении, деятельности, взятых с точки зрения изменений, производимых человеком в окружающем мире благодаря этой деятельности. Под деятельностью он понимал прежде всего мышление человека, которое не является самостоятельным, а обнаруживается в языке. Таким образом, предметом исследования, по Г.П.Щедровицкому, должно быть языковое мышление.

В настоящее время термин антропоцентризм используется для обозначения трёх основных значений: 1) антропоцентризм как течение (входит в предмет философии); 2) антропоцентризм как феномен (связан с предметами психологии, психолингвистики и др.); 3) антропоцентризм как принцип развития (формирует предмет наук, изучающих человеческую деятельность: лингвистики, переводоведения, терминоведения, дидактики и др.). Все эти смыслы оказываются чрезвычайно важными при выявлении характера современной науки, однако для нашего исследования наиболее существенным оказывается последний из смыслов.

Антропоцентризм в значении принципа развития связывается с антропоцентрическими тенденциями, характерными для науки в целом. Мы разделяем мнение В.В.Красных, которая считает, что «антропостремительные тенденции в научных исследованиях (причем не только в гуманитарных) и антропоцентризм научных подходов, и развитие дисциплин, так или иначе связанных с изучением человека (психолингвистика, когнитивная лингвистика, этнопсихология, этнопсихолингвистика и др.), далеко не случайны» (Красных 2003: 8). Современные тенденции развития науки свидетельствуют о том, что в центре внимания исследователей стоит Человек, причем уже не просто homo sapiens как некий индивид, но homo sapiens – личность, носитель сознания, обладающий сложным внутренним миром, принадлежащий той или иной культуре.

Плодотворным оказалось сотрудничество антропологии, науки о человеке, и теории перевода, науки о языковой деятельности человека. Антропоцентризм как методологический принцип известен давно и достаточно широк в применении: он лежит в основе любого типа перевода, поскольку любой перевод – проявление человеческого духа. Классические теории перевода предполагали только объект изучения, субъект перевода при этом игнорировался. Антропоцентризм в традиционном понимании не затрагивал глубинной природы данного вида деятельности, скользил лишь по поверхности, что привело к созданию формализованных методов в переводческой практике.

В настоящее время в переводоведении возникла потребность в воскрешении принципа антропоцентризма, достаточно гибкого принципа, позволяющего по-новому осмыслить предмет переводоведения. На основе принципа антропоцентризма перевод можно представить как процесс, характеризующийся высокой степенью свободы переводящей личности.

Из множества аспектов рассмотрения антропоцентризма в переводе мы выбрали стереотипизацию и индивидуализацию, имеющее место в любых формах человеческого общения и характеризующее интеллектуальные способности личности. В рамках классического (стереотипизирующего) переводоведения перевод трактовался в основном как результат деятельности, как результат воздействия текста оригинала на переводчика. Традиционно предмет науки о переводе характеризовался тремя признаками: 1) рассмотрением текста в самом себе, 2) извлечением информации из текста, 3) эквивалентным детерминизмом перевода. В центре внимания исследователей был поиск инвариантных, т.е. стереотипных, языковых соответствий текста перевода и текста оригинала. При этом переводчик рассматривался как пассивный объект, подвергающийся воздействию текста оригинала.

Современное состояние теории переводоведения характеризуется новым осмыслением имеющихся проблем, к числу которых относится разработка критериев и принципов перевода. В настоящее время принцип антропоцентризма становится основным методологическим принципом в переводоведении. В современном переводоведении появились теории, в которых «переводчику отводится роль не «вербального перекодировщика», но интерпретатора смыслового кода, заложенного в исходном тексте» (Фесенко 2002: 66). Т.А.Фесенко совершенно справедливо полагает, что «переработка информации при переводе носит когнитивный характер, поскольку трансформирующей инстанцией является когнитивная система человека», а качество перевода зависит от когнитивных ресурсов переводчика (там же: 68). Ю.А.Сорокин, вслед за Р.Якобсоном, высказывает мнение о том, что перевод – и как процесс, и как результат – есть лишь реализация когнитивно/культурно возможного (Сорокин 2003: 70). По его мнению, «в деятельностной переводческой парадигме основным понятием является понятие психотипического подобия, … позволяющего двум отдельностям, автору и переводчику, истолковывать друг друга, опираясь на инвариантные свойства речевых и неречевых программ» (там же: 33). И.Э.Клюканов  (1998: 17) определяет эгоструктуру личности как точку отсчета в переводоведении.

Введение антропоцентризма в общую систему методических принципов не отрицает специфики его применения в отдельных видах перевода, где складывается другая ситуация. На наш взгляд, именно в научном переводе данный принцип является не просто подтверждением того, что переводной текст – творение человека. Антропоцентризм научного перевода обусловлен тем, что данный вид деятельности требует от переводящей личности особых интеллектуальных усилий ввиду специального характера знания, заключенного в исходном тексте.

Антропоцентризм в научном переводе проявляется в поиске ответов на вопросы: каким образом проявляет себя переводчик как субъект переводческого процесса, как он относится к тому, что переводит? Отвечая на первый вопрос, можно сказать, что переводчик в ходе понимания исходного смысла неизбежно преобразует его в некий особый, только ему свойственный смысл, отражающий его субъективное знание. В научном переводе, в отличие от художественного, где автор исходного текста и переводящая личность являются конкурирующими личностями, автор и переводчик изначально настроены на диалог и согласие. Переводчик художественного текста автономен и самодостаточен. В то время как переводчик научного текста полностью подчинен авторской мысли (идея переоткрытия авторского открытия). В самом общем смысле понятие антропоцентричности в научном переводе можно толковать как напряженное внимание переводчика к «чужому» тексту.

На начальном этапе осмысления цели своей деятельности переводчик научного текста встречается с противоречием между намерением создать адекватный перевод и осознанием недостижимости своего намерения. В этом смысле данное противоречие можно трактовать следующим образом: чего хочет достигнуть переводчик, и чего он может достигнуть. В научном переводе создается ситуация, в которой переводчику трудно идентифицировать себя с членами той социальной группы (учеными), для которой он делает перевод. Будучи неспециалистом, переводчик каждый раз осознает тот факт, что его перевод специального текста будет в определенной мере ущербным. П.Ньюмарк рассматривал научный перевод как вид энциклопедической деятельности (“non-literary translation is encyclopedic”), приписывая ему специальный характер (Newmark 2003: 18).

Ответ на второй вопрос предполагает модификацию понятия процесса коммуникации в условиях научного перевода. Суть модификации заключается в том, что в отличие от моноязыковой научной коммуникации, в рамках которой адресант является активным участником коммуникации, в межъязыковой научной коммуникации автор оригинала и переводчик меняются своими ролями: переводчик становится активным участником научной коммуникации. Переводчик стремится создать «образ себя как исследователя». Это значит, что созданный переводчиком текст, воплощающий личностные признаки, перерастает из субъективного вида в объективный, поскольку в конечном счете он выполняет социальную функцию, т.е. объективируется. Возникнув в сфере переводческого замысла, перевод научного текста становится явлением социальной действительности. В этом плане от переводчика зависит, будет ли его перевод востребован в научном сообществе. Отсюда вытекает проблема качества научного перевода, поскольку научный перевод всегда должен быть осмысленной интерпретацией.

Мы пытаемся определить понятие антропоцентризма научного перевода, которое во многом предопределяет предмет научного перевода и деятельность переводчика. Обоснование принципа антропологизма в научном переводе происходит в полемике с теми исследователями, которые утверждают, что главной трудностью в научно-техническом переводе является перевод терминов, т.е. лексическая трудность. Большим недостатком такого взгляда на научный перевод является то, что он предполагает использование методов, которые идут вразрез с общенаучными методами познания и трансляции знания. Вслед за Т.А.Фесенко, мы утверждаем, что переводу подвергаются не вербальные знаки, а стоящие за ними концепты (Фесенко 2002: 67). Данное утверждение соотносится с критическим высказыванием М.Полани, который усматривал в идее сравнивать термины с именами объектов традиции номинализма (Полани 1962: 165).

В самом общем смысле антропоцентризм соотносится с таким взглядом на перевод, который позволяет рассматривать человека (переводящую личность) как основную категорию переводческого процесса. При этом исходный научный текст считается лишь частью большого научного процесса, в котором автор и переводчик взаимодействуют друг с другом. Очевидно, что понятие антропоцентризма непосредственно примыкает к понятию дискурса, понимаемого в трудах А.Е.Кибрика (1987) как коммуникативная ситуация, включающая сознание коммуникантов и создающийся в процессе общения текст. Дискурсивные явления имеют место в «человеческом пространстве» (“people space”, по Harre, Gillet), создаваемом общающимися индивидами, играющими соответствующие коммуникативные, социальные, культурные, межличностные, идеологические и другие роли (см.: Макаров 2003: 17).

Антропоцентризм в научном переводе означает, что создание текста перевода полностью зависит от способности переводчика понять исходный текст. Действительно, любое научное произведение ставит вопрос. Поэтому если переводчик понял вопрос, поставленный исследователем, он воспринял его логику. Все это является «заготовкой» будущего текста перевода.

Антропоцентрический аспект в научном переводе может быть рассмотрен в виде трех составляющих:

1) антропоцентрической предопределенности текста оригинала;

2) антропоцентричности как переводческой потенции;

3) антропоцентричности как ментального начала в переводе.

Данные составляющие могут показаться очевидными. Но если мы рассмотрим их в свете современной методики перевода, то получим ответ на вопрос о специфике научного перевода в сравнении с другими видами.

Антропоцентричность научного текста предопределена природой самой науки. По выражению академика В.И.Вернадского, наука – отражение человеческой личности, проявление человеческой мысли (Вернадский 2003: 193). Научный текст отражает потребность человека в знании. В аспекте перевода научные тексты можно назвать валидными (термин П.Ньюмарка), поскольку они изначально предполагают переводимость, содержат логику и другие параметры научного изложения. Переводчик не может не учитывать типологические свойства научного текста, даже если в отдельном случае у него есть, что противопоставить данной логике. Этот факт предполагает большую ответственность переводчика в трансляции именно данного параметра научного текста.

Антропоцентризм в научном переводе выражается, с одной стороны, в степени возможного (потенциального) выражения исходного смысла. С другой – цель научного перевода заключается в наиболее точной передаче исходного смысла, в противном случае перевод никогда не будет востребован в сфере социального. Речь идет о соотнесении двух пространств: индивидуального когнитивного пространства, определяемого как совокупность знаний и представлений, которыми обладает языковая личность, и коллективного когнитивного пространства, характеризующегося знаниями и представлениями, которыми необходимо обладают все личности, входящие в тот или иной социум (Красных 2003: 61).

Антропоцентризм в качестве ментального начала научного перевода определяется как поиск общей логики изложения в исходном тексте, а также как стремление переводчика «помыслить» вместе в автором оригинала. В связи с этим мы можем утверждать, что принцип антропоцентризма лежит в основе модели коммуникативных действий переводчика, поскольку деятельность переводчика не просто имеет своим результатом создание некоторого текста, но и входит в структуру самой научной коммуникации, по-своему придавая ей некоторую динамику и развитие. В данном случае мы имеем в виду создание единого переводческого дискурса, характеризующегося внутренним теоретическим единством входящих в него ментальных моделей.

Сказанное означает, что переводчик действует в рамках определенной идеи или в пространстве идей, поскольку имеет дело с текстом, содержащим готовое решение. Это, казалось бы, не открывает возможности порождения индивидуального смысла, а ограничивает переводчика воспроизведением готовых схем, т.е. стереотипизацией. Однако перед переводчиком стоит задача выявить и передать типы отношений между отдельными концептами. Это требует от него углубленной деятельности по освоению новых («чужих») понятий специального знания, включающей те же параметры, которыми характеризуется деятельность автора исходного научного текста. Поэтому неверным было бы полагать, что научный перевод характеризуется только стереотипными принципами. Данный тип деятельности воплощает как стереотипные (алгоритмические) принципы действия, так и свободные, творческие.

В условиях научного перевода переводчик, в отличие от автора текста оригинала, обладающего опытом и мышлением, полагается лишь на мышление. Поэтому субъективные трудности научного перевода преодолеваются в основном за счет мышления. При помощи анализа исходного материала и соответствующих умозаключений переводчик воссоздает сделанное автором исходного текста научное открытие. Уверенность в адекватности своего текста оригиналу достигается путем постоянного сопоставления воссоздаваемого и исходного.

Задачей переводчика научного текста является выявление основы уже сооруженной ментальной конструкции, т.е. ее геометрии, основанной на логике. В этом смысле логика является аналоговым кодом для создания текста перевода. Известно, что большой трудностью в научном переводе является создание адекватного текста перевода. Эта трудность имеет прежде всего объективные предпосылки как следствие увеличения и усложнения человеческих знаний об окружающем мире. В связи с этим возрастает возможность неверного истолкования переводчиком нового знания, который не всегда может ориентироваться в ценностях, целях и оценках результатов научных исследований, излагаемых в научных текстах.

Какой бы способ презентации авторского знания ни избирал переводчик, главным для него является передача в тексте перевода исходных логических связей между понятиями. Данное утверждение может показаться противоречивым. Действительно, если логика предоставляет переводчику аналоговую систему мышления, призванную «выдавать» уже готовые решения, которые в известной степени ожидаемы переводчиком, то в чем заключается собственно творческое и неожиданное?

Безусловно, понятие научного перевода не сводится к процессу простого воспроизводства исходной логики. В процессе научного перевода каждый раз происходит неизбежное столкновение аналогового и субъективного. Переводчик не может довольствоваться простой передачей логики, он пытается включить переводимые концепты в свою собственную систему знания. Поэтому в процессе научного перевода обнаруживается двоякая тенденция: 1) трансляция логического, объективного, 2) «онаучивание» субъективного компонента коммуникации.

Полагаем, что в качестве основного фактора, помогающего переводчику создавать адекватные научные тексты, выступает логика. Логика, будучи типологическим параметром научного текста, определяет общие принципы построения научного текста. Известно, что предложения языка располагаются в логическом пространстве таким образом, что «структура отношений между предложениями во многом подобна структуре отношений между мыслями» (Дэвидсон 2003 :225). Логика далеко не «безразлична» к определению понятий, аргументации, причинно-следственной связи. Следовательно, именно логика препятствует образованию несоизмеримых понятий в научном тексте, она же является критерием адекватности научного перевода.

На основании изложенного становится очевидным, что наибольшую трудность для переводчика представляет выявление концептуальной структуры исходного текста, основанной на логических отношениях, и ее адекватная передача в тексте перевода. Действительно, в научном переводе переводчик каждый раз сталкивается с абсолютно новым и беспрецедентным для него научным знанием. Поэтому он должен полагаться на свою способность приспосабливаться к новому знанию. На основании этого мы делаем вывод о том, что переводческая деятельность в сфере научного перевода является адаптивной. Адаптация, основанная на личном вмешательстве переводчика в новые концептуальные схемы, является творческим, эвристическим актом. Переводчик вынужден постоянно обогащать и оживлять свою концептуальную систему, усваивать новый научный опыт. Все это является признаками интеллектуальной личности. С другой стороны, переводчику научного текста нужны навыки распознавания и идентификации исследуемого автором объекта или явления. Ошибки в этом плане полностью зависят от «человеческого фактора», т.е. от мыслительных способностей переводчика.

Приведем примеры. Известно, что основными типами логических связей являются отношения части и целого, а также родовидовые отношения. Приведем примеры переводческих неудач, основанных на затруднении переводчика в понимании авторской логики:

“I believe in the fundamental value of a common language, as an amazing world resource which presents us with unprecedented possibilities for mutual understanding, and thus enables us to find fresh opportunities for international cooperation” (Crystal 1997: xiii).

«Я верю в основополагающую ценность всеобщего языка – этого удивительного средства общения, предоставляющего нам уникальные возможности для взаимопонимания и тем самым позволяющего открыть новые пути для международного сотрудничества» (Кристал 2001: 11).

       В данном случае переводчик неверно отобразил тип логической связи. В исходном тексте актуализирован родовой компонент world resource , в то время как в тексте перевода использован видовой компонент средство общения родовидового типа связи. Подобное наблюдается в следующем примере:

“A large part of my academic life, as a researcher of general linguistics, has been devoted to persuading people to take language and languages seriously, so that as much as possible of our linguistic heritage can be preserved” (Crystal 1997: xiii).

«Значительную часть моей научно-преподавательской работы как исследователя в области общей лингвистики посвящена стремлению убедить людей серьезно относиться как к своему родному, так и к другим языкам для максимального сохранения нашего общего языкового наследия» (Кристал 2001: 11).

       В тексте оригинала слово language употреблено как обобщенное понятие, а слово languages имеет в данном контексте более конкретный смысл, т.е. отдельные национальные языки. В тексте перевода произошло нарушение передачи типа связи (общее – специальное). Как видно из данного примера, общий компонент связи переместился в позицию специального, что повлекло за собой изменение исходного смысла, связанного с проблемой глобализации английского языка.

Методика научного перевода должна строиться, на наш взгляд, с учетом венатического принципа (термин М.Морриса). Данный термин происходит от лат. venatio «охота», venari «охотиться». Смысл его связан с исходным значением идти по следу, собирать метки, характеризующим действия охотника, идущего по следу зверя. Переводчик должен обладать венатическими навыками, позволяющими ему обнаруживать логику автора исходного текста, иными словами, уметь устанавливать типы логических связей. В этом смысле логика венативна по своей природе, поскольку, во-первых, она помогает переводчику распознавать новые объекты или явления, во-вторых, она способна «подбирать ключи» к новым теориям, идеям и ситуациям.

Подводя итоги, выразим следующее. Диалектика стереотипного и творческого в научном переводе заключается в том, что переводчик старается передать исходную информацию такой, какой она задумана автором. Одновременно он пытается должным образом прояснить незнакомое для него содержание исходной информации, вложив в нее свое понимание. Поэтому, с одной стороны, переводчик «видит» вещи через их стереотипизированное изображение (эффект глобального изоморфизма), навязанное автору предшествующим знанием, с другой – он способен воспринимать новизну знания. Антропоцентризм дает возможность осознать особенности мышления переводящей личности, почувствовать специфику отношений между автором оригинала и переводчиком. Мы надеемся, что данный принцип приблизит время создания новых методик перевода, позволяющих предусмотреть всю сложность деятельности переводящей личности.