Что такое наука?

Ø особого рода знание

Ø особого рода деятельность

Ø особый социальный институт

В чём же состоит эта особенность? Начнём с научного знания.

Предварительно можно сказать, что научное знание по своему содержанию выделяется из других видов знания своей объективностью и обоснованностью, по своей форме – систематичностью. Наука, прежде всего, – это коллективная деятельность, цель которой – познание мира.

Наиболее строгое понятие науки, которое предъявляет к научному знанию предельно высокие требования, можно найти у Аристотеля, Евклида, Канта и других мыслителей: наука - это система истинных знаний, доказанных, исходя из точных определений и самоочевидных аксиом, обладающих всеобщностью и логической необходимостью. Такое знание с древности называлось аподиктическим. В настоящее время, согласно утверждениям ведущих философов науки XX в., этот идеал научности окончательно устарел. Современная философия науки требует от научного знания преимущественно систематичности (логической упорядоченности) и достаточной, с точки зрения авторитетного научного сообщества, подкреплённости научными наблюдениями и экспериментами.

Необходимо особо подчеркнуть, что наука существенно изменялась со временем, существенно изменялось и представление о науке в сознании самих учёных и философов.

Пытаясь дать наиболее общее, целостное представление о науке, свободное от узости, односторонности, пристрастности, очень важно учитывать это многообразие форм и видов научного знания, способов научной деятельности.

Во-первых, многообразие историческое. Можно выделить несколько основных исторических этапов в развитии мировой науки и соответствующих этим периодам исторических типов научной рациональности:

Ø - древневосточная наука;

Ø - античная наука;

Ø - средневековая наука;

Ø - наука Нового времени (классическая наука);

Ø - неклассическая наука;

Ø - постнеклассическая наука.

Эти типы существенно отличны друг от друга. Древневосточная наука имела практически-рецептурный характер, античная наука, напротив, носит теоретически-созерцательный характер, средневековая опирается на религиозную веру, новоевропейская начинается с идеи суверенности разума и эксперимента, и ставит своей целью покорение природы, немыслимое ни в античности, ни в Средние века. Неклассическая наука отказывается от наиболее фундаментальной предпосылки классической науки о принципиальном отличии субъективного от объективного и возможности чисто объективного (абсолютного) описания и познания реальности.

Нужно представлять себе эту глобальную эволюцию науки, а не сочинять произвольное и абстрактное «определение» науки, исходя из случайных и субъективных личных предпочтений.

Во-вторых, многообразие современных видов научного знания, многообразие научных дисциплин (отдельных наук). Это многообразие в первом приближении сводится к четырём основным группам наук:

Ø - логико-математические («формальные»)

Ø - естественные

Ø - социально-гуманитарные

Ø - инженерно-технические

Различия этих наук существенны. Математика преимущественно свободно конструирует свои объекты, рассматривает их умозрительно, опираясь на логику, дедукцию, и то, что Кант назвал «чистым созерцанием». Естественные науки основаны главным образом на наблюдении и эксперименте, для проведения которых имеются общепризнанные точные правила, результаты которых должны быть описаны математически. Однако с увеличением сложности реальных объектов исследования растёт число переменных, описывающих объект, сложнее получить точные результаты. В общественной жизни число переменных слишком велико, чтобы получить точное знание или сделать надёжное предсказание. Эксперимент редко возможен, факторы, влияющие на его результат, невозможно изолировать, разделить и изучить их влияние по отдельности, невозможно многократно и в точности воспроизвести одни и те же условия, да и человек, как свободное и невероятно сложное существо, даже в одних и тех же условиях может действовать по-разному. Гуманитарное знание принципиально субъективно в том смысле, что из его содержания невозможно удалить социальные интересы и ценностные интерпретации фактов. Невозможно без оценок говорить о характере власти, социальной несправедливости, насилии, войнах и т. п. Чистая объективность здесь невозможна, всегда имеется некоторое априорное «предпонимание», некоторая «установка» исследователя, обусловленная мировоззрением, воспитанием, образованием, опытом жизни и т. д. Гуманитарное знание тесно связано с идеологией, затрагивает интересы государственной власти, испытывает мощное влияние частных интересов различных социальных групп. Несомненно, что если бы даже очевидные, простейшие математические положения затрагивали чьи-то жизненно важные интересы, то и они бы оспаривались. Различные интерпретации фактов и плюрализм теорий в обществознании имеются в значительно большей степени, чем в естествознании (где они, однако, также имеют место). Означает ли всё это, что заниматься научным исследованием общества невозможно и не нужно, что современные науки об обществе – это и не науки «в собственном смысле слова»? Следует помнить, общество и человек, как разумное и свободное существо, – не менее интересный и важный объект познания, чем природа, что естествознание XVII-XX вв. – лишь часть научной мысли, и что переносить её свойства на всё научное знание, очевидно, ошибочно. Мерки естествознания не подходят ни математике, ни социальным, ни гуманитарным наукам. Общее понятие науки должно быть таким, чтобы охватить все проявления познавательного, исследовательского интереса, все различия между математикой, физикой, биологией, социологией, филологией, историей, теологией и многочисленными другими науками.

Трудность вопроса об общей сущности науки, охватывающей всё многообразие её явлений, усугубляется тем обстоятельством, что прояснение понятия науки – это философский вопрос, а философия по сути своей плюралистична, состоит из множества учений, расходящихся друг с другом в самых своих исходных основах, поэтому проблема сущности науки решается в них весьма различно, в зависимости от их исходных принципов.

Это многообразие и эти принципы, позволяющие составить достаточно широкое и глубокое представление о науке, мы и рассмотрим в дальнейшем.

Для первичной ориентировки в богатейшем материале истории и философии науки перечислим те критерии или признаки научности знания, которые называются в литературе.

Научное знание -

Ø предметное: оно всегда описывает совокупность определённых объектов, их свойств и отношений, подчинённых общим законам, правилам; главное в науке - объективные суждения о некоторых объектах, о том, что им присуще самим по себе, независимо от познающего субъекта;

Ø записанное с использованием знаков искусственного языка и специальной терминологии; усвоение этого языка требует специальной подготовки;

Ø более определённое, более точное (в том числе благодаря использованию математики), чем обыденное, повседневное и любое иное знание; наука стремится к однозначности понятий и утверждений, учитывает и указывает возможную погрешность наблюдений и измерений;

Ø это знание общего, знание о сущности или законах, а не об отдельных, единичных вещах, явлениях или событиях; невозможно знать общее, не обращаясь к отдельным вещам, но науку в единичных объектах всегда интересует нечто общее (существенное); наиболее ценное содержание научного знания формулируется в виде универсальных суждений (гипотез, теорий); поэтому наука непосредственно описывает лишь идеализированные и идеальные объекты, которым присуще особого рода бытие – не материальное (физическое), но и не субъективно-психическое;

Ø систематическое, или логически упорядоченное; в науке одни утверждения всегда имеют значение и смысл лишь в связи с другими, «вытекают» (следуют) из других, основываются на них, обосновываются ими, предполагают их истинность и т. п., так что истинность одних утверждений необходимо предполагает истинность или ложность других, и эта логическая зависимость имеет объективный (интерсубъективный) характер;

Ø доказательное, хорошо обоснованное: оно опирается на прочно (интерсубъективно) установленные факты, повторяемые и проверяемые, и на логику рассуждения; важнейший признак научного утверждения состоит в том, что оно сопровождается описанием того способа, которым оно было получено, чтобы другие учёные могли вопроизвести эксперимент или проверить ход рассуждений и доказательств; научные суждения о предмете должны принимать во внимание все факты, имеющие отношение к делу, в науке недопустима предвзятость, вопросы должны рассматриваться всесторонне;

Ø верифицируемое; в широком смысле это означает, что утверждение, претендующее на статус научного, может быть проверено на истинность; в науке и факты, и расчёты, и доказательства подвергаются неоднократной проверке с целью исключить ошибки, влияние случайных обстоятельств, субъективных эмоций и т. п.; наука – это система организованного скептицизма по отношению к любым утверждениям, это принципиально антидогматическое предприятие; свободная дискуссия, открытая к любому результату (который не должен быть дан заранее), составляет необходимое условие возможности существования и прогресса науки; в узком и специальном смысле принцип верификации, сформулированый в неопозитивизме, утверждает, что научный смысл имеют лишь такие высказывания, которые посредством логического анализа могут быть сведены к элементарным фактам опыта (принцип логического эпмиризма);

Ø фальсифицируемое: к науке относятся лишь такие утверждения, которые могут быть опровергнуты опытом; утверждения, которые никаким опытом вообще не могут быть опровергнуты, к науке не относятся (например, несокрушимая вера в Бога); автор принципа фальсифицируемости, К.Поппер, писал в этой связи, что всё абсолютно истинное – всегда субъективно (убеждение, принятое на веру), поэтому находится вне науки, а всё объективно истинное – всегда относительно, не вполне достоверно, и потому в принципе может быть опровергнуто новым опытом;

Ø объективно-истинное, т. е. соответствующее своему предмету, а не выражающее субъективные особенности того или иного человека; этот критерий подвергается критике, особенно после создания квантовой механики, и понятие истинности применительно к научной теории в современной методологической литературе дискредитировано; однако эта критика основана на смешении самой науки и её философской интерпретации: философ имеет право сомневаться в объективной значимости науки, однако любой настоящий учёный всегда стремится узнать только одно - как на самом деле устроен мир, что произошло в действительности, какова истинная причина того или иного наблюдаемого явления или события;

Ø общезначимое и общечеловеческое, т. е. не зависящее в своём содержании и в своей ценности от национальных, возрастных, индивидуальных, религиозных, политических и прочих особенностей и различий тех людей, которые его создали; научное знание создаётся всемирной республикой учёных, не имеющей временных и пространственных границ, и принадлежит всему человечеству;

Ø только то, которое позволяет надёжно и постоянно предсказывать (ретросказывать) или предвидеть те или иные явления, относящиеся к ведению данной науки; если теория всё может объяснить, но ничего не может надёжно и точно предсказать, она явно имеет ненаучный характер;

Ø практически полезное, увеличивающее его возможности, могущество, позволяющее ему действовать и достигать своих целей более эффективно, чем на основе иного знания; конечная цель науки - создавать любые вещи с любыми заранее заданными свойствами.

Оценивая эти критерии, необходимо помнить, что совершенно чёткую линию, отделяющую научное знание от других форм познания, провести невозможно. Научное знание «вплетено» в сложную ткань человеческого познания вообще, как научная деятельность отдельного человека вплетена в контекст его жизни. И тем не менее, разные вещи различать необходимо, и не стоит путать научное знание с обыденными житейскими представлениями, религиозной верой или художественным вымыслом.

Наука как деятельность

Из общих соображений ясно, что любая сознательная деятельность предполагает: 

Ø - субъект этой деятельности (кто действует);

Ø - предмет (объект) этой деятельности (на что она направлена, к чему она приложена);

Ø - цель этой деятельности, её результат;

Ø - средства, используемые в этой деятельности;

Ø - собственно, сам процесс деятельности (действия субъекта).

Кто является субъектом научной деятельности и научного знания, кто его создатель, где оно существует? Ответ кажется очевидным, однако он зависит от решения более общего вопроса: «где» и каким образом вообще существуют мысли, идеи, знания? Допустим, теорему о соотношении катетов и гипотенузы доказал Пифагор, однако где и каким образом она продолжает существовать? И то мышление, которое проявило себя в Пифагоре и благодаря которому было установлено отношение катетов и гипотенузы – разве оно было личным свойством Пифагора? И разве в содержании этой теоремы есть хоть что-нибудь от личности и индивидуальности Пифагора? Разум кажется способностью отдельного человека, однако он - общее достояние, что выражается в неотделимости мышления от языка, а язык - средство общения. Люди становятся разумными лишь в общении и совместной деятельности, и лишь сообща они сохраняют в себе это общее владение – разум, мышление, знание.

Научные идеи обладают независимостью от отдельных людей, учёных – и не только в своём содержании, но и в своём рождении. К одним и тем же идеям приходят разные учёные. Одни и те же идеи переходят из века в век – люди и их сообщества приходят и уходят, а идеи остаются, и ведут, как кажется, самостоятельное существование, подобно платоновскому миру идей. Отношение длины окружности к диаметру совершенно не зависит от того, знает о нём кто-нибудь или не знает, мыслит кто-нибудь это отношение или не мыслит. В нём нет абсолютно ничего антропологического. Более того, в нём нет времени, поэтому и «рождается» это знание, как кажется, только для людей (т. е. оно не создаётся ими, но лишь осознаётся, или открывается), но сама идея, само это отношение, как кажется, существует вообще вне времени и вне зависимости от человека.

В то же время эта самостоятельность идей не абсолютна, ведь для продолжения своего существования они должны быть выражены в каких-либо материальных знаках, в текстах, которые могут быть переданы другим людям, другим поколениям. Однако эти тексты сами по себе – только вещи (например, бумага и краска). Эти вещи становятся текстами, содержащими идеи, только для мыслящей головы, понимающей идеальное значение материальных знаков. И одна и та же идея может быть выражена в совершенно различных текстах, на разных языках, разными и вообще говоря, совершенно условными и произвольными знаками. Получается, что научные идеи для своего существования нуждаются и в существовании отдельных живых людей и их мыслящих голов (существовании сознания, ума, мышления), и в их общении между собой, и в существовании какого-нибудь материального носителя (знаков, языка), но в то же время её существование независимо от всех людей и текстов, от каждого из них в отдельности. У них есть своё собственное содержание, своя собственная, идеальная (не физическая и не психическая) реальность.

Окружность, диаметр и их отношение - не действие сознания, не акт психики, а тот идеальный объект, на который направлено это действие и существующий вне и независимо от любого отдельного сознания. Абсолютно тот же самый объект осознаётся в это же время и в другие времена в актах сознания многих других людей. Современное научное знание в принципе не может «уместиться» ни в какой совокупности голов и умов, наличных в данное время. Никто не знает всего, что знает «наука», никто не знает всего, что познаётся в современной науке. Так кто же познаёт и кто всё это знает, кто способен вместить всю сумму научных знаний, и сегодня, и во все времена?

Может быть, отдельные люди и научные сообщества лишь кажутся субъектами научных знаний, а на самом деле истинный субъект научного познания – некий «мировой дух», «бесконечный разум», Бог, вездесущее «информационное поле» и т. д., - некая абсолютная духовная реальность, к которой отдельные люди лишь причастны в момент научного открытия и познания истины?

Может быть, субъекта научного знания вообще нет, и оно существует само по себе, без всякого создателя и носителя?

Мы знаем совершенно достоверно о существовании лишь одного мыслящего субъекта – человека. Поэтому при всех возникающих здесь проблемах истинным субъектом науки следует признать мировую республику учёных, объединяющую мыслящих людей, независимо от временных и пространственных границ. Это понятие, однако, нуждается в подробной разработке в теории науки как социального института.

На что направлена научная деятельность? Это деятельность с чем? Полученное научное знание – о чём? Кажется, что предметом научного исследования может быть всё, что угодно. Однако, с самого возникновения науки её предметом считается нечто скрытое, тайное, глубокое, существенное, важное, значительное, наиболее совершенное. Непосредственно нам дано множественное, единичное, случайное, мимолётное, но наука ищет скрытое за ним – единое, общее, необходимое, сохраняющееся при всех изменениях, в пределе – вечно-неизменное, абсолютное. Наука – мыслящее отношение к миру, а мыслится, как заметили уже Платон и Аристотель, всегда нечто общее, единое. Науку не интересует чисто личное, субъективное, для неё имеет значение лишь объективное, общезначимое, открытое для совместного испытания и обсуждения.

Важно различать непосредственно данный единичный объект внимания и тот настоящий предмет, на который направлен познавательный научный интерес. Уже Сократ и Платон обратили внимание на то, что математик рисует и видит глазами одно, некий единичный материальный предмет, а имеет в виду нечто совершенно иное, и тот настоящий предмет, к которому относятся его утверждения, - бестелесные, чувственно невоспринимаемые, умопостигаемые сущности. Говоря о единичных предметах, учёный всегда имеет в виду их общие свойства. Физик, работая в лаборатории, видит одно, а говорит о другом: видит отклонение стрелки, говорит о силе тока. Широко распространённое объяснение этого факта, согласно которому учёный, имея дело в лаборатории с реальными предметами, абстрагируется от множества их свойств, и идеализирует их, создавая мысленные модели, к которым и относятся его утверждения, может ввести в глубокое заблуждение. Реальность приписывается непосредственно данным единичным материальным предметам, а наука сводится к описанию лишь мысленных (воображаемых) моделей, т. е. чего-то реально не существующего. Вся суть дела, однако, в том, что истинная реальность не дана в обыденном опыте всем и каждому, не лежит на поверхности явлений; учёный находит и описывает более глубокую реальность, скрытую за обыденностью повседневного опыта, и лишь в незначительной мере проявляющую себя в восприятии отдельных предметов. Ту, которую начали искать античные натурфилософы, писавшие не о вещах, а о природе вещей. Гравитация – нечто несравненно более реальное, нежели любое отдельное тело, его ощущаемый вес и его падение здесь и сейчас.

Кажется, что проще всего ответить на вопрос о цели научной деятельности: её особенность в том, что это – познавательная (когнитивная) деятельность, цель которой - получение нового знания, а также его проверка, сохранение, усовершенствование, передача другим людям. Можно ли, однако, признать познание конечной и самодостаточной целью научной деятельности? Или всякое знание - лишь средство для более важной, практической цели? Высшая цель науки - истина или благо?

В наше время, в условиях «цивилизованного общества», или «общества потребления», основанного на рыночной экономике и политическом либерализме, наука считается лишь средством, необходимой частью так называемой инновационной деятельности: она должна приносить практическую пользу, быть эффективной, создавать всё новые и новые потребительные стоимости, удовлетворять потребности масс людей. Вопрос в том, выражает ли это понимание цели науки её собственную сущность, или же это – внешнее для самой науки требование общества указанного типа, власть в котором (и ресурсы, необходимые для научного исследования) принадлежит преимущественно «деловым людям», для которых и наука – лишь инструмент увеличения прибыли, а учёные - рядовые наёмные работники?

Поскольку речь идёт о познавательной деятельности, ответ зависит от решения более общего философского вопроса: почему человек вообще стремится к познанию? Познание – только средство выживания и практической деятельности, или главная и высшая потребность человека, и его самая сильная страсть, способная подчинить себе все другие потребности и страсти? Если сущность человека в том, что он – разумное существо, если его высшая способность – мышление, то применение разума и реализация способности мыслить должны быть его высшим благом, должны доставлять ему высшее удовлетворение. Низшее (еда, питьё, чувственное удовольствие) должно служить высшему (размышлению, пониманию, познанию), но не наоборот. Может быть, практическая ориентация науки и означает такое извращённое подчинение высшей способности – низшим потребностям человека, когда разумное начало служит животному и растительному? Когда мозг нужен для наполнения желудка, а не желудок – для питания мозга. Может быть, такое положение дел – следствие социального извращения, когда учёные, художники, воины – лишь слуги торговцев?

Если признать, что единственная цель науки - познание, а применение полученного знания – дело других форм сознания и деятельности, то возникает новая проблема: цель науки - познание сущности вещей, понимание и объяснение мира, или же одно лишь точное, сжатое и систематизированное описание наблюдаемых в опыте явлений? Решение этого второго вопроса зависит от решения первого.

Какими средствами (орудиями, инструментами) пользуется учёный в своей деятельности? И здесь есть то, что лежит на поверхности (линейка, часы, весы, термометр, барометр, телескоп «Хаббл», ускоритель БАК, наблюдение, измерение, эксперимент и т. д.), и то, что требует более углублённых и нетривиальных размышлений. Средства научного исследования – и собственное тело исследователя (научная деятельность не менее телесна, чем любая другая), и язык вообще (устная и письменная речь), и специальный язык той или иной науки, и труды (книги, статьи) других учёных, и математика (в качестве общего языка науки), и разнообразнейшие средства наблюдения (в том числе собственные органы чувств) и бесчисленные частные методики наблюдения и эксперимента, измерения, статистической обработки данных, их обобщения, различные методы построения теорий (идеализация, моделирование, формализация, аксиоматизация и т. д.) – одним словом, совокупность разработанных в ходе многовековой истории науки способов, образцов деятельности, обеспечивающих получение и фиксацию обоснованного, хорошо проверенного, достоверного знания, а также соответствующих материальных ресурсов, создаваемых цивилизацией (зданий, источников энергии, материалов, инструментов, столов, ручек, чернил, бумаги, компьютеров и т. п.).

 В первой в истории теории науки (Аристотеля) главным и абсолютно всеобщим инструментом («органоном», орудием) любой науки были признаны строго определённые способы рассуждения – обсуждения, анализа понятий, обоснования своих суждений, логического вывода, систематизации знаний и доказательства. Главный инструмент учёного – логика. Если она не используется, не соблюдается, то всё остальное бесполезно. С тех пор существо дела не изменилось: как бы далеко ни ушло экспериментальное искусство и материально-техническое оснащение научной деятельности, наука - это прежде всего рассуждение. Всё остальное – лишь вспомогательные средства, используемые в ходе размышления, рассуждения, совместного обсуждения. Поэтому философия науки от Аристотеля до Поппера - это логика науки.

Получило широкое распространение убеждение, будто главное в науке – точность, цифры, поэтому и главный инструмент науки - математика. В подтверждение иногда ссылаются даже на авторитет Канта, согласно которому якобы «во всякой науке столько же истины, сколько в ней математики». В действительности Кант писал, что в любом частном учении о природе можно найти науки в собственном смысле лишь столько, сколько имеется в ней математики. Наукой же в собственном смысле слова вообще, по Канту, можно назвать лишь ту, достоверность которой аподиктична, а такой достоверностью обладает лишь априорное знание, иначе говоря – лишь чистая математика и метафизика (трансцендентальная философия). Высшая и важнейшая наука – метафизика, в которой математика вообще не применяется. А физика является наукой лишь благодаря тому и лишь в той мере, в какой содержит априорные принципы (математику и философские основоположения). Её эмпирический характер, напротив, лишает её аподиктической достоверности и делает её положения недостоверными, погрешимыми. Поэтому физика (всё эмпирическое естествознание) не может быть наукой в собственном смысле!

В нашей стране долгое время всеобщим средством (методом) научного познания считали диалектическую логику в смысле материалистически истолкованной Марксом, Энгельсом и Лениным диалектики Гегеля. Этот взгляд имел некоторые основания, поскольку диалектическая логика раскрывает общие закономерности развития, в том числе – развития познания, и содержит в себе ценные во многих случаях методологические предписания, требующие рассматривать объекты и процессы всесторонне, во взаимной связи, во всевозможных отношениях, конкретно, в развитии, во внутренней противоречивости и т. д. Однако в общем и целом навязывание учёным догматизированных (и идеологизированных) диалектических схем привело к негативным для развития отечественной науки последствиям. Причины такого положения дел требует специального анализа, но во всяком случае «виновата» не диалектика (сама по себе – одно из величайших достижений научно-философской мысли), а политика, и конкретные люди с присущими им слабостями и недостатками.

Как, собственно, протекает сам процесс научного познания? Что именно делает учёный, когда «познаёт»? Какие действия человека и в какой последовательности включает в себя научное исследование? Для начала, в первом приближении, можно ограничиться тремя моделями научной деятельности, имеющими довольно абстрактный и приблизительный характер, но показывающими существенные различия в понимании научной деятельности. Эти различия обусловлены расхождением философских позиций учёных.

1. Эмпиризм и индуктивизм (бэконовская модель) усматривают первичную основу и главный источник научного познания в чувственном восприятии, наблюдении и экспериментировании. Необходимо на всех этапах исследования придерживаться путеводной нити фактов. Первым делом надо собрать данные. Однако отдельные факты должны быть увязаны друг с другом, и связать их можно лишь посредством обобщения, перехода от частного – к общему, иначе говоря – индуктивного выдвижения гипотезы, которая должна объяснить эти факты, найдя их общую причину. Всё достоинство науки – в едином объяснении множества отдельных фактов. Поэтому тщательное изучение фактов необходимо именно для нахождения гипотезы. Общие гипотезы и теории ценнее для науки, чем отдельные факты. Но факты должны ограничивать свободный полёт фантазии, они сами должны наводить на обобщающие гипотезы (индукция, по-гречески, и означает «наведение»). Существует ряд методов эмпирического исследования, при помощи которых можно проанализировать и обобщить факты и сформулировать гипотезу. Вообще говоря, одни и те же факты могут наводить на различные предположения, может быть выдвинуто несколько гипотез. Поэтому на следующем этапе гипотезы подвергаются сравнению и проверке посредством новых наблюдений и экспериментов. В результате должна быть отобрана гипотеза, лучше отвечающая фактам. Эта гипотеза далее развёртывается в теорию посредством применения различных методов построения теории, в том числе мощных формально-дедуктивных и математических средств. Теория также должны быть проверена на опыте. Конечная цель – построение истинной теории, которая представляет собой мысленную картину (образ) подлинной реальности, которая обнаруживала себя сначала в отдельных фактах. Реальный мир дан нам только в опыте, другого «канала связи» с ним у нас нет. Поэтому учёный должен постоянно держаться путеводной нити фактов, и шаг за шагом «вытягивать» из них теоретические предположения о природе вещей.

Эта модель научной деятельности выглядит убедительно. С чего, однако, начинать? С каких фактов? Как их устанавливать? Что именно внимательно наблюдать? Что существенно в бесконечно разнообразном материале чувственных впечатлений? Как поставить эксперимент? Ответ на эти вопросы определяют понятия учёного, его идеи. Самое обыденное знание является эмпирическим, самые фантастические и ненаучные «теории» также ссылаются на факты, на показания «очевидцев». Научное знание отличается от обыденного или фантастического не тем, что оно опирается на факты, а тем, на какие факты и каким образом оно на них опирается. Это определяется мышлением – понятиями, идеями, принципами, рассуждениями. Мышление должно изначально направлять наблюдение, придумывать эксперимент – лишь благодаря идеям и принципам они могут стать систематическими, достоверными, научными фактами. Опыт в науке – вспомогательное средство в ходе размышлений. Поэтому главное в науке – идеи, а не факты. А математика, образец научности, строится вообще без опоры на опыт.

2. Рационализм, априоризм и дедуктивизм (декартовская модель) усматривает первооснову и главный источник научного знания в деятельности мышления (ума). Исходный пункт научного исследования – рефлексия, в которой мышление, как бы оттолкнувшись от чувственных восприятий и данных в них объектов, обращается к себе самому, и в себе самом находит абсолютно достоверные истины, лишь опираясь на которые можно познавать любые объекты, данные в опыте. Самопознание разума должно лежать в основе познания любых возможны объектов разума. Рационализм доверяет мышлению больше, чем чувственному восприятию, самосознанию – больше, чем сознанию внешнего мира. В более мягком варианте рационализм заключается в признании того, что с самого начала в основу научного исследования должны быть положены (или всегда неявно лежат) некоторые очень общие идеи, понятия и принципы (единства, сущности, субстанциальности, причинности, порядка, последовательности, гармонии, инвариантности, закономерности, качества, свойства, количества и т. д.), но не отдельные факты опыта. Эти идеи обусловлены структурой самого разума, не заимствованы так или иначе из опыта, но предшествуют ему, лежать в основании самого опыта, делают его возможным.

Рационализм существует в различных формах, можно говорить о степени рационалистичности в методологии науки. В своей наиболее жёсткой, крайней форме рационализм признаёт наукой в собственном смысле слова исключительно деятельность чистого мышления, безо всякой опоры на чувственное восприятие, чисто логическое движение в одних лишь понятиях, не связанное вообще ни с какой наглядной образностью. С этой точки зрения единственная настоящая наука – спекулятивная, умозрительная метафизика (образцы – рассуждения Парменида о Едином или «Наука логики» Гегеля). Лишь в такой науке можно достичь абсолютно достоверного знания, познать вечную истину. Любая примесь чувственного и эмпирического лишает знание достоверности, делает его несовершенным - относительным, смутным, случайным, временным, субъективным и т. п.

В более мягкой форме рационализм исходит из того, что лишь часть науки (первая и главная, её исходные принципы, основоположения) имеет априорный характер, не зависящий ни от какого опыта. Эти исходные основоположения не из опыта, а для опыта: они необходимы для того, чтобы наблюдения и эксперименты имели научный характер, а их результаты могли приобрести систематический и объективный характер. Опыт также необходим для науки, но он имеет подчинённое значение, зависит от теоретических (философских) идей и решает лишь частные вопросы. Всякая частная эмпирическая наука – прикладная философия, поскольку представляет собой применение и конкретизацию общих априорных принципов. Самые фундаментальные и строго всеобщие законы природы, например, могут и должны быть найдены независимо от всякого опыта, совершенно a priori (Декарт, Кант). Опыт не может ни подвердить, ни опровергнуть их. Однако частные законы природы могут найдены только на основе опыта.

Обе эти модели, эмпиризм и рационализм, объединяет фундаментализм. Первая полагает, что можно установить абсолютно достоверные факты опыта, и необходимо шаг за шагом индуктивно подниматься от них к истинной теории. Вторая уверена, что можно установить абсолютно достоверные истины разума (принципы, основоположения, аксиомы), и, исходя из них, дедуктивно спускаться ко всё более частным истинам, в том числе - истинам факта. Обе модели признают наличие абсолютно прочного фундамента науки, признают целью науки получение истинного знания.

3. Проблематизм (попперовская модель) совмещает идеи эмпиризма и рационализма, отказываясь от фундаментализма. Это своего рода «рациональный эмпиризм» или «эмпирический рационализм». Проблематизм вслед за рационализмом признаёт ведущую роль мышления и общих идей (универсальных высказываний) в науке. Теория господствует над всей экспериментальной работой, от первоначального замысла эксперимента до истолкования полученных в нём результатов. Научное исследование всегда начинается с постановки проблемы и выдвижения гипотезы на основе уже существующих теоретических представлений. Однако проблематизм, далее, принимает и идею эмпиризма о том, что единственный способ соотнести идеи (гипотезы общего характера) с реальностью и проверить их – это опыт, чувственное восприятие мира, существующего независимо от нас, наблюдение и эксперимент. Поэтому, в отличие от рационализма, проблематизм не признаёт никаких безусловно априорных истин: любые научные теории могут придти в противоречие с опытом, могут быть им опровергнуты (фальсифицированы). Не выдержавшие проверок теории должны быть отброшены как ложные, выдержавшие разрабатываются далее, применяются в новых областях, что порождает новые проблемы.

Никакие гипотезы и теории не рассматриваются как «истинные». В случае подтверждения своих эмпирических предсказаний они принимаются временно, как подкреплённые опытом. В науке нет незыблемых основ, архимедовой точки опоры, нет окончательно установленных истин. Наука по существу своему – лишь процесс постановки проблем и совершенствования знаний. Совершенствование (прогресс) в науке есть, но совершенства ни в чём нет. Всякое знание, и эмпирическое, и теоретическое, погрешимо – может быть улучшено и опровергнуто (фаллибилизм).

Таким образом, деятельность учёного в своей сущности – выдвижение общих идей, объясняющих с единой точки зрения множество фактов, и постоянное стремление «столкнуть» их с реальностью, с новыми фактами, с упором скорее на их опровержение, нежели на их подтверждение. Учёный должен быть смелым в выдвижении гипотез и беспощадным в их испытании и опровержении на основе фактов. Он должен быть открыт к критике и готов обсудить и пересмотреть свои взгляды – вплоть до самых общих философских идей.