Само собой понятно, что предмет философии науки – наука в её целом, подобно тому как предметом философии математики является математика, предметом философии религии – религия и т.п. Что же именно, однако, в науке интересует философию?

Философия науки XX в. преимущественно рассматривает не содержание, а форму научного знания, а именно занимается его логическим и методологическим анализом.

Логический анализ - это систематическое рассмотрение наиболее общих форм научной мысли: понятий, способов суждения (высказывания) и рассуждения (умозаключения, вывода, обоснования, доказательства). С логической точки зрения наука представляется как система рассуждений, и философия науки стремится выявить особенности именно научных рассуждений, показать, каким образом связаны друг с другом научные понятия и утверждения.

Методологический анализ – это изучение методов, способов, приёмов, при помощи которых создаётся и проверяется научное знание.

Логика и методология науки связаны друг с другом, частично совпадают, однако между ними есть и существенные различия. Если логика рассматривает структуру уже наличного, готового знания, и остаётся «внутри» системы знаний, выраженной в языке, то методология изучает процесс возникновения знания, его изменения, развития, проверки на истинность. Логика требует внутренней самосогласованности знания, его формальной правильности, а методология изучает и отношение знания к внеязыковой реальности, к субъекту познания (деятельности учёных) и к объекту познания (внешнему миру, природному или социальному).

Изучать логическое строение знания невозможно без выражения этого знания в том или ином языке, естественном (разговорном) или искусственном (специальных символах и терминах математики или конкретных наук). Необходимо отличать мысль (понятие, суждение) от её языкового выражения (слова, высказывания). Мысль идеальна, язык материален. Язык - система чувственно воспринимаемых знаков, материальное воплощение мыслей. Всем понятно, что одну и ту же мысль можно выразить на разных языках, разными знаками. Менее очевидно различие, например, между числом и цифрой, однако число «два» – нечто совершенно иное, нежели цифра, т. е. условный знак, которым это число обозначалось в разные времена, в разных культурах (и нечто совершенно иное, чем слово «два»). Формы языка изучает грамматика, а не логика. Одна и та же логическая структура может быть выражена в различных грамматических структурах. Кроме того, мышление выражает себя не только в языке, но и в самых разнообразных действиях человека, а тем самым – и в других формах культуры. Вместе с тем, язык занимает привилегированное положение среди других форм выражения мыслей. Мысль (знание) и её выражение в языке (слова, высказывания, утверждения) «переплетены» друг с другом настолько тесно, что начиная с древности (с логики Аристотеля) и до сего дня логические формы (формы мышления, знания) раскрываются главным образом посредством анализа языка, то есть, в интересующем нас случае – посредством анализа научных текстов.

Начало философии науки XX в. и было положено логическим анализом языка науки, или, иначе говоря, построением логических моделей научного знания средствами классической формальной логики (созданной Аристотелем), а также новой символической (математической) логики (созданной в XIX – начале XX вв.).

Необходимость логического анализа была вызвана революционными изменениями в математике и точном естествознании XIX- начала XX вв., такими, как создание неевклидовых геометрий, теории множеств, теории относительности, квантовой механики. Эти изменения заставили учёных - логиков, математиков, физиков – задаться вопросами о наиболее общих основаниях, структуре и методах научного познания, об отношении научных теорий к действительности.

Целью логико-методологического анализа было прежде всего точное определение критериев научности знания, т.е. решение проблемы демаркации, проведения точной границы между научным знанием и всеми иными видами знаний. Вторая задача - удаление из науки на основе этих критериев всего примешанного к ней ненаучного содержания, особенно –метафизики (философии, умозрительной «спекуляции»). В-третьих, была поставлена задача создания универсального и идеального языка науки - такого языка, в котором структура языка (грамматика) точно соответствовала бы логической структуре, благодаря чему логическая структура научного знания стала бы явной, полностью «прозрачной». Логическая прозрачность необходима для того, чтобы избежать противоречий, парадоксов, а также точно определить отношение всех научных понятий, утверждений и теорий к единственному прочному основанию науки – опыту, как совокупности надёжно установленных фактов. Именно точное определение соотношения теоретического и эмпирического знания в науке было главной философской целью логического анализа.

Первая целостная концепция такого рода, ориентированная на математику и точное естествознание (экспериментально-математическую физику), была создана в 20-х гг. XX в. в рамках концепции логического эмпиризма (или неопозитивизма), основы которой были заложены в так называемом «Венском кружке», который работал в Венском университете под руководством Морица Шлика. Философскую основу этой концепции дал «Логико-философский трактат» Людвига Витгенштейна (опубликованный в 1921 г.). Неопозитивистская программа построения философии науки была связана с большими надеждами, на её основе было построено значительное число логических моделей отдельных фрагментов научного знания. Однако реализация программы логического эмпиризма в целом со временем столкнулась с непреодолимыми трудностями, в результате которых она уступила место другим взглядам на строение научного знания.

На смену неопозитивизму пришёл постпозитивизм. Главную роль в переходе от первого ко второму сыграл Карл Поппер, создатель критического рационализма, или фальсификационизма в философии науки. Поппер также исходил из проблемы демаркации, однако не принял разработанного в неопозитивизме принципа верификации (в качестве критерия научности) и заменил его принципом фальсифицируемости.

Принцип верификации требует признавать научными лишь такие теории, которые могут быть подтверждены опытом, и на основе достаточного эмпирического подтверждения могут быть признаны истинными.

Согласно же принципу фальсифицируемости, научными следует признать лишь такие теории, которые (в принципе) могут быть опровергнуты опытом (фактами). В случае опровержения теория должна быть отброшена, как ложная. В случае подтверждения она считается «подкреплённой», но не «истинной» и подвергается дальнейшему совершенствованию и дальнейшим проверкам.

В отличие от неопозитивистов, изучавших структуру наличного научного знания, Поппер считал главной проблемой философии науки рост научного знания, т.е. процесс его проверки и совершенствования, в том числе опровержения и последовательной смены научных теорий.

Естественно, что под влиянием трудов Поппера философия науки существенно расширила предмет своего исследования, включив в него историю науки. Однако история науки – отдельная конкретная наука (вернее, семейство конкретных исторических дисциплин), и она необозрима. Для философии науки принципиально важны лишь отдельные явления в истории науки, прежде всего – идеи и события, связанные с радикальными изменениями в научных взглядах на мир, с научными революциями. Стало ясно, что без осмысления этих событий в истории науки невозможно построить философскую теорию науки. Один из ведущих философов науки XX в., ученик и последователь Поппера, Имре Лакатос, перефразировав известное изречение Канта об отношении мышления и созерцания, сказал: теория без истории пуста, история без теории слепа. Поэтому и нам необходимо будет хотя бы в самых общих чертах представить историю мировой науки.

Однако обращение к реальной истории науки, исследование закономерностей развития научного знания ещё более расширило предмет философии науки: история науки показала, что невозможно понять развитие научного знания, не изучая то общество, в котором оно появилось, ту культурную среду, в которой оно было создано и применялось. Этот несомненный факт породил дискуссию интерналистов и экстерналистов: первые полагали, что развитие научного знания можно понять, оставаясь «внутри» самой науки, из соотношения между научными фактами и научными теориями; вторые же утверждали, что внешнее социально-культурное окружение определяет идеалы, нормы, основания, методы, и само содержание научного познания, что развитие науки можно понять лишь как момент, часть, аспект развития общества и его культуры.

Интерналисты склонны к рационализму в философии науки: они полагают, что возникновение и развитие научного знания рационально, имеет внутреннюю логику, поддаётся рациональной реконструкции (так думал Лакатос). Экстерналисты, напротив, склонны к иррационализму в понимании истории и развития науки: влияние социокультурной среды, внешних для самой науки обстоятельств делает её историю в существенной мере нерациональной. Элементы экстернализма и иррационализма присущи концепции американского историка науки и философа Томаса Куна.

В результате обращения философии науки к истории развития науки и социокультурному контексту научной деятельности произошло постепенное ослабление методологических стандартов, т.е. критериев самой научности знания, постепенное размывание линии демаркации между научным и ненаучным знанием. Эволюция постпозитивизма привела в конечном итоге к концепции эпистемологического анархизма, которая не признаёт вообще никаких универсальных стандартов научности. Её автор, Пол Фейерабенд, подвергает критике саму научную рациональность, и по существу стирает границу между наукой и другими видами знания – мифом, религией, метафизикой, художественными и обыденными представлениями. Постпозитивизм в конечном итоге фактически отказался от понятия истины, к которой наука стремилась на всём протяжении своей истории.

Это означает, что философия науки XX в. пришла в итоге к глубокому кризису, можно сказать – к самоотрицанию. Отрицая проблему демаркации, с которой и началась философия науки XX в., отрицая принципиальные отличия и существенные преимущества научного знания в сравнении с другими видами знания, философия науки просто утратила свой предмет.

Необходимо понять причины столь неудовлетворительного результата. Возможно, что главной причиной была исходная позитивистская установка основоположников современной философии науки. Общий замысел так называемого «позитивного мышления» Огюста Конта состоит в том, время собственно философии (метафизики) прошло, и пришло время зрелого, собственно научного мышления, которое отказывается от «вечных» и неразрешимых вопросов о всеобщем и абсолютном (предметов бесплодной «умозрительной спекуляции» и бесконечных словесных споров), и занимается только конкретными, ясно и точно сформулированными, практически полезными и эмпирически (на основе наблюдений и экспериментов) разрешимыми проблемами. Эволюция неопозитивизма и постпозитивизма в XX в. и её неутешительный итог заставляют подвергнуть сомнению этот исходный пункт и посмотреть на философию науки в более широком историческом и философском контексте. Научное знание было предметом размышлений философов не только в XX в., но и на протяжении всей истории философии, начиная с классической древности. Может быть, во взглядах философов прошлого и в работах мыслителей непозитивистской (и антипозитивистской) ориентации мы найдём более глубокие, более интересные и более важные для всякого учёного мысли о сущности, строении и назначении науки?