При всей исторически сложившейся поликонфессиональной российской цивилизации ее культурный генотип складывался под православными знаменами.

Как известно, православный мир многолик (греки, киприоты, эфиопы, народы Кавказа: осетины, грузины, удины, абхазы). Как показала история, не славянское этническое родство является основой для общецивилизационного, геополитического единства современного «русского мира». Славянский мир образует 2 разных цивилизационных ареала: евразийское славянство с великороссами в качестве «осевого народа» и католическое славянство как периферия западно-христианского мира (периферийность обусловила их некоторую маргинальность и, как следствие, болезненное, ущемленное самолюбие, неизжитые историей психологические комплексы, особенно у поляков, прибалтийских народов).

Важный фактор формирования православно-русской цивилизационной идентичности – изначальная географическая удаленность от PAX ROMANA (Римского Мира). Русь исторически развивалась вне его духовного и материального влияния, в отличие от остальной Европы.

Культурным «духовником» Руси, как известно, стала ВИЗАНТИЯ, парадоксально сочетавшая в себе традиции греческой Античности и деспотизм Востока. Русь переняла от Византии не только геральдические символы (например, двуглавого орла). От нее были восприняты 2 культурные парадигмы: аскетизм и гуманизм. Кроме того, постоянное давление Великой Степи (азиатского мира) не было не сказаться на культуре Руси. Впрочем, духовные связи с Азией были слабыми. По словам Д.С.Лихачева, даже в древности Русь обладала «особой сопротивляемостью» к культурам Азии и складывалась на основе творческого диалога с Европой.

Исследователями (С.Аверинцев, Н.Бердяев) отмечалась двойственность Руси.

«Ты и убогая, Ты и обильная. Ты и забитая. Ты и всесильная, Матушка Русь!» (Н.Некрасов)

Суть русского характера, по мнению Н.Бердяева в совокупности противоположностей: свободы и порабощенности, революционности и консерватизма, жестокости и сострадания. Антиномичность «русской души» объясняется тем, что в своих устремлениях она не признает никаких ограничений. В этом смысле есть сходство национального характера и земли, на которой он формируется: та же необъятность, отсутствие каких-либо пределов, устремленность в бесконечное.

Своенравие климата и почвы выдвинуло в русском культурном архетипе установку на «авось» (играть в удачу). Привычку к чрезмерному, но кратковременному напряжению своих сил. Борьба с природой требовала от русских людей солидарных, коллективных усилий («навалиться всем миром»). Природа и судьба приучали русских выходить на дорогу окольными путями. Невозможность рассчитать наперед, заранее составить план действий привели к тому, что у русского человека больше восточной иррациональности, чем западной рациональности и эмоции всегда преобладают над разумом. Страх, порождаемый капризностью и непредсказуемостью природы, опыт суровой жизни воспитывали скорее пассивно-созерцательное, фаталистическое отношение к миру. Русский человек будет склонен скорее обсуждать пройденный путь, чем соображать дальнейший, больше оглядываться назад, чем заглядывать вперед.

Поэтому западные идеи, попадая на «женственную» почву русского Востока, приживались с трудом или претерпевали сильное изменение.

С одной стороны - «Святая Русь» с предназначением человека стремиться к святости и сверхцелью: установление святого царства на Земле.

«Не верь в Святую Русь кто хочет.

Лишь верь она себе самой.

И Бог Победы не отсрочит

В угоду трусости людской» (Ф.Тютчев).    

Об этом говорят и древнерусские имена: Святогор, Святослав, Святополк. С другой стороны - Русь греховная, звериная (оборотная сторона). Отсюда – частые Смуты на Руси. Отсюда - «бессмысленный и беспощадный» русский бунт.

Западный и русский векторы развития разнонаправлены. Запад реализовывал свой проект через развитие государства и гражданского общества. Если на Западе для отношений открыта, прежде всего, область естественного, область государства, то в русской культуре – область духовная, сама человеческая душа. Запад – ни холоден, ни горяч. Русь – прежде всего борьба за идеи, идеалы.

К.Леонтьев определил специфику православно-русской цивилизации как «цветущую сложность». Православно-русская цивилизация исторически допускала широкий спектр идентичностей, сменяющих друг друга во время. Русская цивилизация всегда была главным препятствием на пути Запада к мировому господству (отсюда – его постоянные нападки на Россию-Русь). Россия всегда играла роль противовеса по отношению к его опасным имперским притязаниям (шведов, французов, немцев, сейчас - американцев). Без России сама Европа не могла разобраться со своими «внутренними проблемами».

Духовная природа Запада – «мужская» (терминология Н.Бердяева). Западная сакральность – рациональна и патриархальна (труд как самоцель). Европейский герой – Завоеватель, Покоритель, Конкистадор. Протестантская Реформация в Европе 15 века религиозно узаконит богатство («если ты богат, значит Бог тебя любит»). Собственность оказалась священной. Духовная природа Руси – «женственная». Образ Матери-Земли, Святой Софии (Божественной Премудрости), культ Богородицы. Женское начало – это безличная, природно-родовая стихия, ей присуща пассивность и мягкость. Идеал русского православия – не прогресс, но преображение. Русский народ – соборный монах и труженик, который с легкостью отказывался от мирских благ; витязь и исследователь, готовый жертвовать за правду.

Русский народ никогда не уничтожал малые и слабые народы, никого не русифицировал, расширял территории миролюбиво, в отличие от Запада.

ДВОЙСТВЕННОСТЬ ЦИВИЛИЗАЦИОННЫХ ЧЕРТ (ВОСТОК-ЗАПАД) В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ:

1. Общая инерционность, застойность развития, скорее характерная для восточного типа, сочетается с периодическими драматическими «выбросами» мощной социальной энергии (и народного недовольства). Это выражается в стремлении изменить, перенаправить вектор исторической динамики, встроиться в более активную, прогрессивную - западную (формационную) - модель развития на базе господства частной инициативы и частнособственнических отношений, с опорой на правовые институты, развитую систему самоуправления, индивидуализм сознания, культ знания и активное социальное действие.

2. Восточная ориентированность в культурное прошлое («раньше было лучше», «будущее существует для того, чтобы стать прошлым») уживается с напряженными идеализированными поисками лучшего будущего (и постоянным неприятием несправедливого настоящего).

3. Жизненный традиционализм («где родился, там и сгодился», «дома и стены кормят») – сочетается с «охотой к перемене мест».

4. Социоцентризм общественного сознания («быть как все») совмещается с напряженным внутренним поиском правды (искания абсолютного добра) и истинно славянско-русской готовностью к самоосуждению.

5. Известная природная леность характера уживается с неизбывной жаждой независимости, свободой духа и могучей силой воли, которая прорывается в критические отметки исторического развития.

6. Восточный властецентризм (сакрализация, обожествление власти с безусловной, харизматической верой в лидера) совмещается со здоровым жизненным скептицизмом и насмешливостью (склонность все критиковать и ничем не довольствоваться), с сатирическим направлением ума. «Вечная неудовлетворенность жизнью и вечный поиск правды».

Рабство и бунт, искания Бога и воинствующее безбожие, смирение и наглость, мессианская религиозность и внешнее благочестие, обостренное самосознание и безличный коллективизм – проявление русской двойственности.