Основания постнеклассического научного рационализма формируются в контексте глобализации - сложных, охватывающих различные сферы человече­ской жизнедеятельности, процессов нарастающей взаимосвязанности, взаимо­зависимости, взаимообусловленности бытия локальных, региональных сооб­ществ в планетарном масштабе. Характерной приметой современной культуры становится актуализация ценности диалога, осмысление диалогизма как опти­мального принципа организации и объединения многообразного и многомер­ного пространства культуры человечества в единое целое.

Помимо этого становление постнеклассической науки связано с достиже­нием такой, следующей за индустриальным обществом ступени развития циви­лизации, как постиндустриальное - информационное общество. Рождение ин­формационного общества было ознаменовано микроэлектронной революцией, которая стартовала на Западе в 80-е гг. прошлого века. По мнению исследова­телей, специфика этого общества заключается в его ориентации не на промыш­ленное, как это было в индустриальном мире, но на информационное произ­водство. Движущей силой общественного развития становится познавательно-теоретический интерес, информация превращается в высшую ценность и ос­новной товар. Героем информационного общества является homo creator – че­ловек творческий, создатель креатосферы, креатогенной цивилизации, которые отличаются от техносферы и техногенной цивилизации, в первую очередь тем, что на первое месте в системе ценностно-смысловых ориентиров выдвигают креативные ценности. Разумеется, это не означает полную свободу информа­ционного общества от утилитаризма, утилитаризм как вечный спутник челове­чества встраивается в культуру информационного общества, внося в ее ценно­стно-смысловую партитуру некоторые типично утилитарные ноты, например, отношение к творчеству как источнику прибыли, т.е. капиталу(12).

Креативная по своей сути идея диалогизма, пронизывая постнеклассиче­скую научную культуру, определяет его общую ориентацию на синтез знаний. Постнеклассическая наука основывается на синтетической научной картине мира, объединяющей представления о различных частях реальности, сложив­шихся в различных областях научного знания. Таким образом, речь идет не о редукционизме, но об особой форме интеграции знания. Возможность такой интеграции появилась благодаря созданию теории глобального эволюцио­низма. Эта теория, не нивелируя специфики каждой отдельной области знания, тем не менее, задает универсальную основу для их синтеза. Принципы гло­бального эволюционизма в равной степени эвристичны в исследованиях про­цессов неживой и живой природы, общества и культуры. Таким образом, пост­неклассическая научная культура выдвигает идеалы метапарадигмальности научного познания, его теоретического и методологического универсализма. В качествеметапарадигмы, интегрирующей разнообразные парадигмы, научно-исследовательские программы и т.д., позиционируется глобальный эволюцио­низм, который не только определяет ориентиры конструирования общенаучной картины мира как целостной системы научных представлений о природе, чело­веке, обществе, культуре; но выступает как универсальная теория и методоло­гия научного знания, задающая основания для междисциплинарного синтеза естественнонаучного, гуманитарного, социального знания. Необходимо отме­тить, что сама концепция глобального эволюционизма появляется в результате синтеза таких направлений в науке XX века как теория нестационарной, рас­ширяющейся и раздувающейся Вселенной; теория биологической эволюции, концепция биосферы и ноосферы, теория самоорганизации – синергетика(13).

Глобальный эволюционизм как теоретический базис постнеклассической науки определяет основные идеалы и нормы исследовательской деятельности, устанавливаемые постнеклассической научной культурой. Во многом, эти идеалы и нормы формируются в результате синтеза классических и некласси­ческих представлений.

В качестве исходного принципа в постнеклассической науке выступает принцип органицизма, с позиций которого мир предстает как сложная, откры­тая, саморазвивающаяся, человекоразмерная система. Понимание мира как жи­вого организма, все части которого взаимосвязаны, обусловливает, его, с одной стороны, многоаспектное, с другой стороны, целостное видение, соответст­венно, предполагает как спецификацию различных дисциплинарных форм ис­следования, так и их интеграцию в системе междисциплинарного синтеза. В рамках организмического подхода окончательно преодолевается отношение к миру как механическому соединению разнородных частей, формируется убеж­дение, согласно которому переустройство человеком мира должно быть огра­ничено рамками его органической целостности. Соответственно на смену ути­литарному отношению к миру как средству приходит новое креативное вос­приятие мира как цели и высшей ценности.

Специфической особенностью постнеклассической научной картины мира является представление о мире как саморазвивающейся системе. Само­развитие, обеспечиваемое таким свойством системы как открытость, осуществ­ляется посредством взаимодействия кооперативных и конкурентных механиз­мов и характеризуется принципиальной необратимостью. Под необратимостью процессов эволюции подразумевается их разомкнутость, принципиальная не­повторяемость, невозможность вернуться к исходному состоянию системы. Идея необратимости выражается при помощи метафоры «Стрела времени»(14). В отличие от классической научной культуры, где понятия будущего и про­шлого равнозначны, поскольку считается, что в любой ситуации при обраще­нии времени система обязательно придет к начальным условиям; в постнеклас­сике бытует представлении о неэквивалентности прошлого будущему. В пост­неклассическом понимании Вселенная, претерпевая непрерывные изменения, эволюционирует ко все более высоким формам сложности, наращивая внут­реннее разнообразие элементов. Сценарий исторической эволюции открытой саморазвивающейся системы представляется как переход от одного относи­тельно устойчивого уровня организации к другому посредством прохождения через состояние неустойчивости (точки бифуркации), когда случайные воздей­ствия могут инициировать появление новых структур.

Постнеклассическая научная культура, снимая логическое противостоя­ние принципов классического жесткого – механистического и неклассического мягкого - статистического детерминизма выходит к принципиально новому пониманию закономерности и причинной обусловленности явлений природы и общества, которое концептуализируется посредством понятия «детерминиро­ванный хаос» и суть которого заключается в соединении детерминистских и индетерминистских представлений на основе принципа дополнительности. Современные исследователи утверждают, что: «в природе имеются имманент­ные ей внутрен­ние законы, однако при этом с той важной поправкой, что в ос­нове любого закона (выбора структуры системы, соответствую­щего ей аттрак­тора) всегда лежит случай». Точнее говоря, поведение системы между двумя точками бифуркации будет полностью детерминированным, однако в точке бифуркации, в которой система начинает выбирать новый аттрактор де­терминированный процесс сменяется стохастическим(15).

Однако специфика постнеклассического понимания детерминизма этим не ограничивается, она также заключается пересмотре роли субъекта познания или вообще человека в процессе эволюции мира. Важнейшей особенностью по­стнеклассической научной картины мира является понимание мира как челове­коразмерной системы. Такое понимание находит выражение в антропном принципе (Картер, 1973), согласно которому Вселенная должна быть такой, чтобы на определенном этапе ее эволюции ее параметры допускали существо­вание наблюдателей. Н.Н. Моисеев следующим образом формулирует антроп­ный принцип: «…человек появился во Вселенной потому, что она такая, какая она есть!»(16). Антропный принцип утверждает, что потенциальные возможно­сти возникновения жизни и разума были заложены уже на начальных стадиях развития Метагалактики - жизнь возникает там, где складываются для этого особые условия. Таким образом, антропный принцип устанавливает связь всего происходящего во Вселенной с человеком как разумным существом. Постне­классическое видение глобальной эволюции заключается в том, что человече­ское действие представляется не только включенным в мировую систему, но и способным влиять на ее развитие. В постнеклассическом толковании человек имеет дело не с жесткими причинно-следственными связями, но с определен­ным набором возможностей, перед ним стоит проблема выбора из множества возможных путей эволюции некоторого оптимального пути.

Специфика постнеклассической научной культуры раскрывается, таким образом, не только и не столько даже посредством выявления особенностей толкования объекта исследования, сколько в интерпретации его субъекта. Субъект исследования предстает одновременно как элемент исследуемого объ­екта и как его реорганизатор, т.к. поиск истины, в конечном смысле, сопряжен с определением стратегии преобразования исследуемого объекта, т.е. «челове­коразмерной» системы. Таким образом, постнеклассическая наука синтезирует классический принцип объективированного субъекта инеклассический прин­цип субъективированного объекта, и формулирует принцип взаимопроникнове­ния, взаимообусловленности, взаимозависимости субъекта (человека) и объ­екта научного исследования («человекоразмерной системы»).

Принцип взаимообусловленности субъекта и объекта научного познания дискредитирует классический идеал ценностной нейтральности научного ис­следования и выдвигает требование включения ценностных параметров в со­став выдвигаемых объяснительных научных конструкций. Научное познание начинает рассматриваться в контексте его социальных последствий, соответст­венно требует соотнесения с гуманистическими ценностями. В результате та­кого эпистемологического сдвига формируется новое представление о субъекте исследования как детерминированном общекультурными целями и ценно­стями, а также представление о науке как обусловленной культурой социаль­ной силе, размываются границы между познавательными целями и ценностями и ценностями гуманистическими. Сложные развивающиеся человекораз­мерные системы, с которыми имеет дело постнеклассическая наука, предпола­гают экспликацию связей между внутринаучными и вненаучными социаль­ными целями и ценностями. Такого рода экспликация выступает как условие получения истинного знания. Одним из ее вариантов является социально-эти­ческая экспертиза научных программ и проектов.

Постнеклассический этап в развитии юридической науки связан с форми­рованием такого направления юридических исследований как юридическая си­нергетика (см. гл. XV). Последняя возникает в результате эстраполяции естест­веннонаучной синергетики в сферу юриспруденции. Тем не менее, и в самой юриспруденции возникают определенные тенденции, связанные с постнеклас­сическими представлениями и принципами. Речь идет об интегративной юрис­пруденции. Представители интегративной юриспруденции – Д. Холл, Г.Дж. Берман, Ж.-Л. Бержель, П.Г. Виноградов, В.С Нерсесянц, А.В. Поляков, И.Л Честнов и др., поставили задачу формирования «синтетического», интегратив­ного понимания права, посредством объединения существующих концепций. Тем не менее, необходимо констатировать, что постнеклассическая юриспру­денция делает первые шаги и ее самоопредление есть дело будущего.

30. Становление, развитие и значение нормативизма. Г. Кельзен.

Политико-правовое учение нормативизма своими корнями восходит к формально-догматической юриспруденции XIX в. Оно сложилось на основе принципов, выработанных в юридическом позитивизме, и представляет собой реакцию на распространение в современном западном правоведении социологических, психологических и новейших этико-философских концепций.

Родоначальником и крупнейшим представителем нормативистской школы был австрийский юрист Гаке Келъзен (1881—1973). Его теоретические взгляды окончательно сформировались в период, последовавший за распадом Австро-Венгерской монархии. В то время Кельзен преподавал в Венском университете и занимался активной политической деятельностью, выступая в роли советника по юридическим вопросам первого республиканского правительства. По поручению К. Реннера, главы кабинета, Кельзен возглавил подготовку проекта Конституции 1920 г., юридически оформившей образование Австрийской республики (с некоторыми изменениями эта Конституция действует и в настоящее время). После аншлюса Австрии нацистской Германией ученый эмигрировал в США.

Кельзену принадлежит большое число работ по общей теории права и государства, по конституционному и международному праву, а также несколько сочинений, посвященных опровержению марксизма. Самая известная его работа – "Чистая теория права" (в заголовок вынесено авторское название нормативизма; книга вышла в 1934 г.).

Под чистой теорией права Кельзен понимал доктрину, из которой устранены все элементы, чуждые юридической науке. Современные юристы, писал он, обращаются к проблемам социологии и психологии, этики и политической теории, пренебрегая изучением своего собственного предмета. Кельзен был убежден, что юридическая наука призвана заниматься не социальными предпосылками или нравственными основаниями правовых установлений, jcaK доказывают приверженцы соответствующих концепций, а специфически юридическим (нормативным) содержанием права.

При обосновании этой позиции Кельзен опирался на философию неокантианства, сторонники которой разграничили две области теоретических знаний – науки о сущем и науки о должном. К первой группе наук, согласно взглядам Кельзена, относятся естественные науки, история, социология и другие дисциплины, изучающие явления природы и общественной жизни с точки зрения причинно-следственных связей. Вторую группу – науки о должном – образуют этика и юриспруденция, которые исследуют нормативно обусловленные отношения в обществе, механизмы и способы социальной регламентации поведения людей. В науках о сущем главным постулатом выступает принцип объективной причинности, в науках о должном – принцип вменения.

В соответствии с этим учением нормативисты призывали освободить юриспруденцию от исследовательских приемов, заимствованных из других областей познания. Как подчеркивал Кельзен, чистая теория "не отрицает того, что содержание любого позитивного юридического порядка, будь то право международное или национальное, обусловлено историческими, экономическими, моральными и политическими факторами, однако она стремится познать право с внутренней стороны, в его специфически нормативном значении".

Чистота теории права предполагает также исключение из нее идеологических оценок. Кельзен одним из первых поставил задачу деидеологизации правоведения создания строго объективной науки о праве и государстве. Согласно его воззрениям, подлинная наука носит релятивистский характер, так как признает возможность существования в обществе множества систем идеологии и отрицает превосходство какой-либо одной из них над другими. "Чистая теория стремится преодолеть идеологические тенденции и описать право таким, каково оно есть, не занимаясь его оправданием или критикой".

Кельзен определяет право как совокупность норм, осуществляемых в принудительном порядке (данное определение в концепции используется для отличия права от других нормативных систем, таких, как религия и мораль).

По учению Кельзена, право старше государства. Оно возникло еще в первобытную эпоху, когда общество, разрешив индивидам совершать акты принуждения (например, акты мести) в одних случаях и запретив – в других, установило монополию на применение силы для обеспечения коллективной безопасности. Впоследствии правовое сообщество перерастает в государство, где функции принуждения осуществляются централизованным путем, т.е. специально созданными органами власти. С образованием таких органов децентрализованные способы принуждения сохраняются лишь за рамками государства – в области международных отношений. Современное ему право Кельзен рассматривает как совокупность государственных правопорядков и децентрализованного международного права.

В национальных правовых системах нормы согласованы между собой и располагаются по ступеням, образуя строгую иерархию в виде пирамиды (среди последователей теоретика такое описание получило название ступенчатой концепции права). На вершине этой пирамиды находятся нормы конституции. Далее следуют "общие нормы", установленные в законодательном порядке или путем обычая. И, наконец, последнюю ступень составляют так называемые индивидуальные нормы, создаваемые судебными и административными органами при решении конкретных дел. В изображении Кельзена и его учеников внутригосударственное право выступает замкнутой регулятивной системой, где каждая норма приобретает обязательность благодаря тому, что она соответствует норме более высокой ступени.

Источником единства правовой системы Кельзен называет основную норму – трансцендентально-логическое понятие ("мысленное допущение"), которое дается нашим сознанием для обоснования всего государственного правопорядка в целом. Основная норма непосредственно связана с конституцией, принятой в государстве, и может быть представлена в виде следующего высказывания: "Должно вести себя так, как предписывает конституция". Такое высказывание не содержит нормативных предписаний в собственном смысле слова. Его назначение в том, чтобы придать нашим представлениям о легитимности существующего правопорядка логически завершенную форму. "Согласно основной норме государственного правопорядка эффективное правительство, которое на основании действенной конституции создает действенные общие и индивидуальные нормы, есть легитимное правительство этого государства", – писал Кельзен.

Нормативистское учение существенно отличалось от предшествующих концепций формально-догматической юриспруденции. Кельзен модифицировал юридический позитивизм, включив в него теоретические конструкции, выдвинутые представителями социологического правоведения и философии неокантианства.

С теоретиками социологической ориентации нормативистов сближает трактовка права как эффективно действующего, динамичного правопорядка. В теории Кельзена понятие права охватывает не только общеобязательные нормы, установленные государственной властью, но и процесс их реализации на практике. Весьма показательно, что применение общих норм судебными и административными органами было истолковано им как продолжение право-творческой деятельности государства, как создание индивидуальных нормативных предписаний. "Применение права есть также и создание права", – указывал Кельзен. В этой части его доктрины методы юридического позитивизма сочетаются с принципами функционального подхода к исследованию нормативных систем.

Политическое учение Кельзена построено на отождествлении государства и права. Как организация принуждения государство идентично правопорядку, считал родоначальник нормативизма. Аргументируя свою позицию, Кельзен пришел к выводу, что любое государство, включая авторитарное, является государством правовым. "Порядок Республики Советов следует понимать как правовой порядок точно так же, как порядок фашистской Италии или демократической капиталистической Франции". Этот вывод резко контрастировал с доктринами либеральной демократии середины XX в., в которых правовое государство рассматривалось как альтернатива тоталитарным политическим режимам.

В противовес этим доктринам Кельзен делил государства на демократические и недемократические. Согласно его учению демократия не сводится к утверждению законов большинством голосов и формально-юридическим способам решения социальных конфликтов. По своей сути демократия есть поиск компромисса: она предполагает уважение к чужим взглядам и требует защиты интересов меньшинства. "Движущим принципом всякой демократии в действительности служит не экономическая свобода либерализма, как иногда утверждали (ибо демократия может быть как либеральной, так и социалистической), а, скорее, духовная свобода – свобода высказывать свое мнение, свобода совести и убеждений, принцип терпимости и, особенно, свобода науки", – утверждал Кельзен. В признании им идеи социалистической демократии сказалась его близость к теоретикам австромарксизма.

В своих работах по международному праву Кельзен выдвинул проект установления мирового правопорядка на основе добровольного подчинения суверенных государств органам международной юрисдикции. Он различал предписания международного права и его основную норму, разрабатывал мысль о том, что основные нормы и конституции государств необходимо привести в соответствие с демократическими принципами (основной нормой) международного правопорядка.

Учение Кельзена оказало глубокое воздействие на теоретические представления и юридическую практику в странах Запада. Под влиянием нормативизма правоведы стали больше уделять внимания противоречиям в праве, формированию стройной системы законодательства. С концепциями нормативизма связано также широкое распространение в современном мире идей верховенства международного права над законодательством государств, учреждение институтов конституционного контроля (создание специального органа конституционной юстиции впервые было предусмотрено в Конституции Австрии 1920 г., которую отредактировал Кельзен).

Нормативизм шел навстречу запросам современной юридической науки, отвечал потребности в формализации права, вызванной развитием автоматизированных способов обработки нормативного материала.