Мэй пришла ко мне, потому что ее четырехмесячный Линкольн разрушал жизнь всей семьи. «Он не хочет сам засыпать и, проснувшись ночью, не засыпает снова. Если я укладываю его в детскую кроватку, когда он еще не спит, то он плачет – не капризничает, а кричит. Я иду к нему, но его трудно успокоить. Кажется, что ему ничего не надо, кроме бутылочки. В течение дня Линкольн иногда дремлет, но это никогда не происходит в одно и то же время, и продолжительность сна всегда разная. Он может и вовсе не спать днем. Ночью малыш бодрствует. Он не просыпается в одно и то же время; он спит пять-шесть часов, потом просыпается, выпивает из бутылочки 170 граммов и снова засыпает еще часа на два. Иногда он выпивает только 30–60 граммов за одно кормление – я не могу предугадать, сколько он съест». Мэй была обеспокоена, потому что она и ее муж не только лишились сна, но и стали терять терпение. «Линкольн – абсолютная противоположность Тамики, которой сейчас четыре. Она не просыпалась ночью уже с трехмесячного возраста и всегда хорошо спала днем. Я просто не знаю, что с ним делать».

Когда я спросила Мэй, как часто ее сын кушает, она ответила, что через каждые три часа. Я сразу поняла, что Линкольну не хватает правильного распорядка дня. А еще у него явно происходил скачок развития – он просыпался непредсказуемо и выпивал 170 граммов после пяти-шести часов непрерывного сна. Нам надо было сразу же заняться этим, увеличив Линкольну количество пищи, съедаемой за день. Однако также следовало обратить внимание на отсутствие режима у бедного малыша, из-за чего Мэй не могла прочесть сигналы, поступающие от ее ребенка. Здесь имеет место бессистемное воспитание. У Линкольна была зависимость от двух средств поддержки – мамы и бутылочки со смесью. Нам требовалось приучить ребенка к режиму EASY, который должен был решить обе проблемы: недостаточное количество еды и неумение мамы понимать плач и язык жестов своего сына.

Так как Линкольну уже почти исполнилось четыре месяца, нашей задачей было перевести его с режима с трехчасовыми интервалами между кормлениями на четырехчасовые интервалы. Мы могли бы прибегнуть к методу PU/PD, но это, как я предупредила Мэй, займет две недели и больше. Так как малышу не хватало двух недель до четырех месяцев, то он не смог бы сразу выдержать целых четыре часа, поэтому мы начали удлинять время между приемами пищи постепенно, особенно с учетом того факта, что кормления у него тоже были неустойчивыми. Я предложила план из предыдущего раздела этой главы, который мне приходилось использовать сотни раз в подобных случаях. Каждые три дня я заставляла Мэй сдвигать кормление Линкольна на чуть более позднее время – сначала на 15 минут, потом на полчаса. Мы также добавили полчаса к периоду активности (А). Это позволяло нам объединить его четыре периода дневного сна по 40 минут в два более длинных плюс короткий сон, позволяющий вздремнуть в конце дня.

При осуществлении этого процесса Мэй пришлось вести журнал, в котором она должна была в табличной форме записывать кормления, время активности, дневной и ночной сон. Пробуждение происходило всегда в 7.00. Время идти спать наступало в 19.00–19.30, кормление во сне – в 23.00. При увеличении периодов бодрствования время кормлений и дневного сна будет меняться с приращениями по 15–30 минут. Единственный случай, когда я предлагаю смотреть на часы, это в подобной ситуации, а еще тогда, когда в первый раз приучают ребенка в четыре месяца или старше к режиму EASY (см. раздел «Приступаем к режиму EASY в четыре месяца или старше» в главе 1). Соблюдение временны́х рамок, особенно в тех случаях, когда родители не могут прочесть сигналы, поступающие от их малыша, позволит им понять, что ему требуется. В этом возрасте кормление бывает долгим, потому что родители не знают, устал ребенок или голоден.

Я объяснила Мэй, что так как у Линкольна нет систематического сна, то нам рано радоваться и думать, что он приспособится к новому режиму. Мы должны были обучить его этому. И вот когда нам мог пригодиться метод «взять на руки / снова положить». Его следовало применить для удлинения периодов дневного сна (поскольку Линкольн дремал всего 40 минут вместо полутора часов), чтобы ночью малыш мог засыпать самостоятельно, а также при необходимости изменить время утреннего пробуждения.

Естественно, что Линкольн стал сопротивляться новому режиму. В первый день он проснулся в 7.00 – это было хорошее начало. Мэй покормила его, как обычно. Хотя к 8.30 мальчик зевал и выглядел усталым, я рекомендовала продержать его без сна до 8.45, вместо того чтобы уложить и дать ему вздремнуть, потому что мы пытались перевести его на режим с четырехчасовыми интервалами. Матери это удалось, но Линкольн проспал всего 45 минут, что могло произойти как потому, что он привык спать урывками, так и потому еще, что он немного устал, поскольку его продержали дольше и позднее уложили. Вы знаете, что я настаиваю, чтобы сонного ребенка всегда укладывали в кроватку, но в данном случае мы имели дело с особой ситуацией, потому что пытались отрегулировать внутренние часы ребенка. И здесь нам требовалось сохранить тонкое равновесие – держать его без сна не чтобы он устал, а чтобы можно было немного продлить период бодрствования. Удлинить его на 15–30 минут вполне удается в возрасте около четырех месяцев.

Поскольку нашей целью было увеличить продолжительность дневного сна Линкольна хотя бы до полутора часов или, если получится, до двух, когда малыш просыпался в половине десятого, я показывала Мэй, как применять метод PU/PD, чтобы он спал дольше. Ничего не получилось. У женщины уходил на это почти час. Но, так как затем приближалось время кормления, я просила ее прервать усыпление ребенка и унести его из комнаты. Период бодрствования ожидался тихим и спокойным, потому что это было время предполагаемого сна Линкольна. Разумеется, что к 10.00 – ко времени следующего кормления – малыш уже проявлял признаки усталости и капризничал. После долгого плача он чувствовал себя голодным, поэтому он ел хорошо. Однако настоящей проблемой для матери стала необходимость продержать Линкольна без сна до очередного дневного укладывания в 11.30. Мэй упорно продолжала его удерживать без сна. Во время кормления она меняла ему подгузник, а увидев, что малыш засыпает, убирала бутылочку у него изо рта и усаживала малыша вертикально. Большинство детей не могут спать в таком положении, у них сразу же открываются глаза, как у куклы.

К 11.15 Линкольн уже действительно уставал. Мэй проводила ритуал «Четыре S» и пыталась уложить сына без бутылочки. Ей снова приходилось сделать PU/PD. И, хотя она брала ребенка несколько раз и повторяла действия по кругу, малыш не засыпал до 12.15. Я предупредила Мэй, чтобы она не давала ему спать дольше часа. «Помните, что вы пытаетесь приучить его организм спать по режиму», – сказала я. Разуверившись и отчаявшись, Мэй следовала всем моим указаниям и не сворачивала с курса. Уже через три дня она увидела разницу. Хотя Линкольну еще многое предстояло пройти, но к дневному сну он привыкал очень быстро. Мэй продолжала придерживаться плана, и, хотя были дни, когда ребенок возвращался к прежним привычкам, на одиннадцатый день его мать увидела, что наконец-то дело пошло вперед: Линкольн стал съедать больше за каждое кормление, а не перекусывать наскоро, как это было раньше. Меньше времени теперь уходило на PU/PD.

Мэй сама измучилась и не верила, что есть прогресс. Но когда она взглянула на свои записи, то смогла увидеть некоторые улучшения. Это придало ей вдохновения. Если раньше Линкольн начинал плакать в 2.30, то теперь для кормления во сне он начал просыпаться в 4.30, и мать могла дать ему соску, чтобы он поспал на один час подольше. Она кормила его в 5.30, и раньше у нее уже не получалось уложить его после еды; теперь же с помощью метода PU/PD – она получила возможность заставить его снова заснуть. Это занимало 40 минут, но зато потом малыш спал до 7.00. Женщина испытывала искушение дать ребенку поспать подольше (и самой тоже выспаться!), но помнила, что я ей говорила: надо начинать только тогда, когда знаешь, что доведешь дело до конца. Если бы она позволила Линкольну спать после 7.00, это выбило бы его из режима, и все уже сделанное оказалось бы напрасным.

К четырнадцатому дню периоды бодрствования Линкольна стали длиннее, а утром и днем он спал почти по часу. Он перестал требовать бутылочку, когда мать укладывала его спать, и теперь она могла больше не применять метод PU/PD. А если малыш просыпался, ей достаточно было только положить на него свою руку, чтобы он снова заснул.