Вундт был одним из последних универсальных ученых в истории. Его перу принадлежат работы по физиологии, психологии, различным областям философии (в т. ч. «Система философии»), 10‑томная «Психология народов», исследования по филологии и логике.
В общей сложности наследие Вундта составляет примерно 54 000 печатных страниц. Вряд ли когда‑либо существовал психолог, прочитавший все работы Вундта.
В декабре 1879 года в Лейпцигском университете профессор Вильгельм Вундт (1832–1920) создал первую в мире научную психологическую лабораторию, которая вскоре получила статус университетского Психологического института. Большинство психологов сходятся в том, что именно тогда психология стала полноценной наукой.
Вундт показал, что психические процессы можно изучать путем эксперимента. Например, чтобы оценить «длительность апперцепции», надо провести серию опытов, в которых испытуемый будет нажимать на рычаг после того, как услышит звук падения шарика на подставку. Время между стимулом (падением шарика) и реакцией испытуемого регистрируется при помощи хроноскопа. Исследователь может менять обстоятельства проведения опыта, вводить новые переменные, но самое главное – он получает результат, который можно воспроизвести и оценить в любой другой лаборатории.
Главным источником экспериментальных данных являлась для Вундта жестко контролируемая интроспекция (самонаблюдение), т. е. отчеты испытуемых об их реакциях.
Стремясь приблизить психологию к естественным наукам, Вундт пытался представить психику в виде совокупности элементов (элементарных процессов и содержаний), соединяющихся друг с другом по определенным законам. Эти представления Вундта положили начало структурному направлению в психологии. Однако так можно изучать только ощущения, чувства и простейшие ассоциации. Именно они, по Вундту, являются предметом экспериментальной психологии. Высшие же психические явления (мышление, память, сознание) изучаются путем анализа языка, мифов и обычаев и составляют предмет «психологии народов». Так психология у Вундта распалась на две: индивидуальную экспериментальную психологию, относимую к естественным наукам, и психологию народов, относимую к наукам о духе.
Интенциональность сознания
Идеи Франца Брентано легли в основу функционального направления в психологии и оказали мощное влияние на последующее развитие гуманитарной мысли (феноменология Э. Гуссерля, психоанализ, аналитическая философия и др.).
Понятие интенциональности является краеугольным камнем в современной философии сознания. К идее интенциональности сознания восходят представления о ценности и смысле жизни, развиваемые в экзистенциально‑гуманистической психотерапии.
Если Вундт стремился описать элементарные психические явления и найти законы их сочетаний (структурализм), то его оппонент Франц Брентано (1838–1917) видел задачу психологии в описании психических актов. Например, если я воспринимаю или представляю стакан, то образ стакана является содержанием моего сознания. Однако подлинная психическая реальность заключена не в этом содержании, а в самом акте восприятия или представления.
Так возникает четкий критерий отличия психических феноменов от физических. Воспринимаемый стакан является физическим феноменом, а акт восприятия – психическим. Принципиальной характеристикой психических феноменов Брентано называет интенциональность, т. е. направленность на какой‑то объект (термин «интенциональность» был заимствован им из трудов средневековых философов). Сознание – это всегда сознание чего‑то, мышление – это всегда мышление о чем‑то. Физические объекты интенциональностью не обладают (камень не может быть «о другом камне»), в то время как психические феномены не могут ею не обладать.
По способу отношения к предмету Брентано различал три вида психических актов: представления, суждения и чувства. В представлении предмет предстает перед сознанием, в суждении он понимается как истинный или ложный, в актах чувства – как «плохой» или «хороший».
Брентано предлагал различать «генетическую» и «дескриптивную» психологию: первая изучает психические феномены с позиции третьего лица (сейчас это направление называется гетерофеноменологией), а вторая – с позиции первого лица, путем самонаблюдения (интроспекции). Любопытно, что каждый из этих подходов, взятый в отдельности, сталкивается с методологическими ограничениями: метод интроспекции можно критиковать за необъективность, а гетерофеноменологию – за описание феноменов, к которым нет непосредственного доступа.
Постгипнотическое внушение
Ипполит Бернгейм полагал, что поведение, которое человек демонстрирует во время гипноза, является результатом внушения. Его оппонент Жан‑Мартен Шарко считал гипноз патологическим состоянием сознания сродни феномену истерии. Современная точка зрения ближе к позиции Бернгейма, хотя в эриксоновской гипнотерапии симптом считается состоянием, подобным трансу.
Согласно Бернгейму, люди различаются по степени внушаемости. Проблеме внушаемости впоследствии было посвящено огромное число исследований. Оказалось, что даже низкая внушаемость не оказывает существенного влияния на эффективность гипнотерапевтического воздействия.
Франция, город Нанси, конец XIX века. Ясный солнечный день. Ровно в полдень на городскую площадь выходит человек и раскрывает над собой зонт.
Совершивший этот странный поступок человек был одним из пациентов профессора Ипполита Бернгейма (1840–1919) – знаменитого основателя Нансийской психоневрологической школы, который демонстрировал на подобных примерах феномен постгипнотического внушения. Парадокс этого феномена заключается в следующем: хотя человек не помнит инструкцию, данную ему ранее в гипнозе, он все равно ее выполняет.
Бренгейм, как и его старший коллега Огюст Льебо (1823–1904), первоначально применял постгипнотическое внушение для лечения невротических заболеваний (можно ввести человека в гипноз и внушить ему, что у него исчезнут те или иные симптомы). Однако наиболее интересным для Бернгейма стал сам механизм гипноза. Он внушал испытуемым галлюцинации, параличи, покраснение кожи, автоматические действия, а также забывание различных событий и фактов, в том числе забывание инструкции, которую в определенных обстоятельствах испытуемый должен выполнить.
Получалось, что психика человека «помнит» инструкцию, хотя сам он не отдает себе в этом отчета.
Основатель психоанализа З. Фрейд посетил Нанси в 1889 году и пришел в восторг от опытов Бернгейма. В одном из опытов испытуемый раскрывал зонт в комнате. Внимание Фрейда привлекло не столько выполнение человеком инструкции, которую он не помнит, сколько то, как человек объясняет свое поведение. Испытуемый мог сказать: «Мне показалось, что начинается дождь, и я решил проверить, не сломан ли зонт». Иначе говоря, испытуемый всегда находил рациональное объяснение своему поступку. Это натолкнуло Фрейда на мысль о том, что истинные мотивы нашего поведения и причины наших поступков могут быть скрытыми от нашего сознания.
Истерички доктора Шарко
Истерия стала камнем преткновения для психологов и психиатров именно потому, что она демонстрирует возможность самообмана. Существование истерии является убедительным доказательством непрозрачности сознания для самого себя.
Создатель психоанализа З. Фрейд не только успел поработать под руководством Мейнерта, но и съездил на стажировку к Шарко. Как Фрейд вспоминал впоследствии, ни один человек не оказал на него такого большого влияния, как Шарко.
Во второй половине XIX века в европейской медицине разразился настоящий скандал. В клиниках все чаще встречались пациентки с симптомами той или иной болезни, но без какой‑либо патологии, выявляемой при медицинском обследовании. Например, пациентка не может ходить, у нее парализованы ноги, однако неврологическое обследование показывает, что она абсолютно здорова. Подобных пациенток и называли истеричками.
Но является ли истерия болезнью? Медицинское сообщество раскололось на два лагеря. Одни считали истеричек симулянтками. Другие полагали, что истерия – это все‑таки болезнь, хотя и затруднялись описать ее природу. Ярким представителем первого лагеря был знаменитый венский профессор‑невролог Теодор Мейнерт (1833–1892), ходивший с красивой тростью и утверждавший, что… все врут (истерички – симулянтки, их симптомы – это обман). Не менее ярким оппонентом его был французский психиатр и невролог, профессор Жан‑Мартен Шарко (1825–1893).
Шарко считал истерию самостоятельной болезнью, причем именно он доказал, что болеют ей не только женщины, но и мужчины. Он полагал, что у истериков особо чувствительная периферическая нервная система, что предрасполагает их к измененным состояниям сознания и делает подверженными гипнозу. На своих лекциях и публичных выступлениях Шарко демонстрировал пациенток с истерией, которым внушал в гипнозе всевозможные симптомы и гипнотические феномены (паралич одной или другой руки, галлюцинации, каталептический мост и т. д.). Во французских газетах того времени часто можно было встретить анонсы выступлений профессора Шарко с его «дрессированными истеричками».
Для самих больных истерией их симптомы не являются обманом. Скорее при истерии сам организм (или психика) обманывает себя. К такому выводу пришел Фрейд, положивший в основу своего учения анализ случаев истерии.
Рождение психоанализа
С точки зрения психоанализа ни самонаблюдение, ни лабораторный эксперимент не могут раскрыть всю полноту психической жизни человека. Существует бессознательная психика, для доступа к которой требуется особая техника анализа.
Для описания процесса излечения от невротических симптомов в результате возвращения травматических переживаний на уровень сознания Фрейд использовал понятие «катарсис», которое заимствовал из античной эстетики (очищение души при восприятии трагедии).
Хотя Фрейд не был первым, кто открыл бессознательное, именно он сделал бессознательные механизмы психики главным предметом своих исследований.
Зигмунд Фрейд (1856–1939) начинал свою карьеру как обычный венский врач‑невролог, не имеющий средств на женитьбу и содержание семьи. Однако из его писем невесте мы узнаем, что Фрейд с самого начала был уверен в своем предназначении: «я отправлюсь в Париж, стану великим ученым и вернусь в Вену с большим, просто огромным ореолом над головой, мы тотчас же поженимся, и я вылечу всех неизлечимых нервнобольных».
На развитие научных взглядов Фрейда и разработку им собственного метода психотерапии, именуемого психоанализом, повлияли главным образом Жан‑Мартен Шарко, занимавшийся изучением истерии, Ипполит Бернгейм, проводивший опыты с постгипнотическим внушением, и Йозеф Брейер, применявший катартический метод для лечения неврозов. Шарко доказал, что истерические симптомы (например, слепота или паралич при отсутствии неврологической патологии) являются не симуляцией, а формой психического заболевания. Бернгейм демонстрировал, что психика может «помнить» то, что не помнит человек. Брейер практиковал метод «лечения разговором», явившийся прообразом метода свободных ассоциаций Фрейда.
Фрейда, поначалу практиковавшего гипноз, не удовлетворяло то, что результаты лечения часто оказывались лишь временными. Он предположил, что в основе невроза лежит скрытая травма, не осознаваемая человеком. Симптомы невроза будут возвращаться до тех пор, пока травма не будет открыта сознанию. Поэтому Фрейд стал предлагать своим пациентам лечь на кушетку, закрыть глаза и говорить все, что приходит им в голову. Интерпретируя свободные ассоциации, аналитик способствует раскрытию бессознательных содержаний психики.
Сексуальность под запретом
Фрейд разработал систему понятий, описывающих не только бессознательные механизмы, но и сам процесс психоанализа, в том числе – отношения между пациентом и аналитиком. Так, перенос – это перенаправление на аналитика тех чувств, которые пациент испытывает к значимой фигуре (например, матери).
Многие последователи Фрейда отказались признавать главным источником неврозов подавленную сексуальность. Тем не менее психоанализ стал одним из самых мощных направлений в современной психологии и психотерапии. Даже представители других школ и направлений опираются на некоторые положения психоанализа.
С точки зрения психоанализа сознание (то, в чем человек отдает себе отчет) – это лишь верхушка айсберга психики. Мы знаем о себе гораздо меньше, чем не знаем. Бессознательное – это не только то, что мы когда‑то знали, но сейчас не помним. Это бурлящий котел наших скрытых желаний и подавленных эмоций, комплексов и психологических защит.
Бессознательные содержания не допускаются в сознание или предстают перед ним в искаженном виде. Они проявляют себя в невротических симптомах (например, при истерии), оговорках и ошибочных действиях (можно «специально» потерять вещь, подаренную нам человеком, к которому мы испытываем амбивалентные чувства), в символике сновидений, а также в свободных ассоциациях на приеме у психоаналитика («Говорите все, что приходит вам в голову»).
Но почему мы что‑то можем осознать, а что‑то – нет? Что внутри нас есть такого, в чем мы сами не можем себе признаться? Обратимся к одному из случаев, описанных Фрейдом.
Молодая женщина по имени Элизабет в течение двух лет испытывала боли в ногах и с трудом могла ходить. Поскольку неврологических нарушений выявлено не было, этот случай можно было расценить как проявление истерии. Как выяснилось, Элизабет испытывала нежные чувства к мужу своей сестры. Невыносимая истина не могла быть допущена в сознание и приняла форму самонаказания, трансформировавшись в физическую боль. Самым тяжелым моментом для Элизабет стала смерть сестры при родах: скорбь о сестре столкнулась в ее сознании с мыслью о том, что мужчина, в которого она влюблена, теперь свободен.
Когда Фрейд разрабатывал свой метод, в европейском обществе не было принято говорить о сексуальности. Но когда одни запреты снимаются, на смену им приходят другие. Пока существует культура, будут существовать и запреты, поскольку, по Фрейду, функция культуры заключается в подавлении инстинктивных влечений.
Открытие условного рефлекса
Первый российский нобелевский лауреат Иван Петрович Павлов (1849–1936) не был психологом: он занимался физиологией. Однако о его открытии, сделанном почти случайно, знают психологи всего мира.
Методику классического обусловливания можно применять для лечения таких заболеваний, как алкогольная и никотиновая зависимость, фобии и панические атаки.
И. П. Павлов проводил опыты над собаками, изучая функционирование пищеварительной системы. Его задачей было исследование условий выработки пищеварительного сока в разных отделах пищеварительного тракта. В то время для этого требовалось делать собакам сложнейшие операции. Например, ради опытов с мнимым кормлением собаке перерезали пищевод: это позволяло определить, как жевание и глотание пищи (без ее попадания в желудок) влияют на выработку желудочного сока.
Исследуя работу слюнных желез, Павлов обнаружил, что часто собаки начинали выделять слюну до того, как видели пищу или чувствовали ее запах. Оказалось, что они реагируют на вид миски, на появление человека, который ее приносил, и даже на звук его шагов.
Ни миска, ни звук шагов экспериментатора никакими врожденными рефлексами со слюноотделением не связаны. Но рефлекс – выделение слюны – был налицо. Как это объяснить?
Павлов ввел различие между безусловными (врожденными) и условными (приобретенными) рефлексами и в серии блестящих опытов продемонстрировал, как формируется условный рефлекс. Примером безусловного рефлекса является выделение слюны в ответ на предъявление пищи. Чтобы сформировать условный рефлекс, нужно в течение некоторого времени предъявлять пищу одновременно с каким‑то условным стимулом (например, звуком метронома). После нескольких повторений условный стимул начнет вызывать слюноотделение сам по себе.
В психологии этот механизм называется классическим обусловливанием. Он может лежать в основе самых разных физиологических и психологических реакций: повышения или понижения аппетита, чувства усталости и раздражения, веселья или грусти, головной боли, страхов и т. п.
Дата: 2018-12-21, просмотров: 279.
