Обратимся к одному эпизоду из книги Г.Б. Меттьюза «Философия детства». Однажды молодая мать обратилась к нему за советом по поводу разговора со своим 4-х летним сыном. Мальчик был под впечатлением общения со своим дедушкой, который был при смерти (как выяснилось, дедушка умер неделю спустя). По пути домой мальчик сказал матери: «Когда люди, больны и готовы умереть, как дедушка, их убивают?» Мать была потрясена: «Конечно, нет, -ответила она, - полиции бы это не понравилось» (ответ матери, по классификации Л. Кольберга, ориентирован на еще предморальную стадию развития ребенка). Мальчик некоторое время находился в раздумье, а затем сказал: «Возможно, это можно было бы сделать с помощью лекарств».⁹

Вполне вероятно, что этот четырехлетний ребенок видел или слышал о том, как некоторых серьезно больных или покалеченных домашних животных «избавляли», как говориться, от страданий, умерщвляя. Почему же не поступить так с дедушкой? Ведь именно это чувство движет врачами, которые вводят смертельные дозы лекарств умирающим пациентам, чтобы избавить их от страданий, именно это чувство заставляет многих согласиться, что эвтаназия при определенных обстоятельствах, может быть не только этически оправдана, но и обязательна. В принципе, нет никакой возрастной границы, утверждает Меттьюз, до достижения которой человек не в состоянии обсуждать проблему эвтаназии, как впрочем, и все

9 См.: Matthaws G.B. The Philosophy of Childhood... P. 28.

275

остальные философские проблемы.

Мы полагаем, что признание значимости наивного философствования детства в социокультурном пространстве позволяет увидеть всю условность границы «взрослый - ребенок», постичь целостность человека. Значимость же эпистемологии наивного философствования заключается в возможности непосредственного наблюдения и исследования тех специфических состояний интеллектуальных открытий, которые переживал когда-то каждый, будучи ребенком, но почему-то совсем забыл об этом, когда стал взрослым, хотя то, что он тогда открыл, понял и высказал, по сути, сформировало его взрослую жизнь.

Во-первых, будет бессмысленным предположение, что просто на основании созревания, неким стандартным способом, подростки или взрослые естественно достигают соответствующего уровня зрелости в обработке философских вопросов, таких, например, как проблема начала времени или проблема причинности, а подобными вопросами дети начинают интересоваться очень рано.

Во-вторых, для любого исследователя, столкнувшегося с феноменом наивного философствования, очевидно, что эти вопросы и интерпретации отличаются такой новизной и изобретательностью, которая не всегда доступна взрослым, даже наделенным хорошим воображением. Конечно, свежесть и изобретательность в постановке, обсуждении и решении философских вопросов - это не единственный критерий: дисциплина и строгость мышления - это тоже немаловажный фактор. А как раз дети считаются менее дисциплинированными и менее строгими в плане мышления, чем взрослые. Однако зрелость приносит с собой своего рода «познавательную апатию» и стандартность мышления, это тоже нельзя не учитывать.

В-третьих, как свидетельствует Меттьюз, студенты колледжа быстро узнают, пройдя курс философии, как нелегко избавиться от «стандартных» доводов, даже на время и даже для какой-то определенной исследовательской цели.¹¹ Наш собственный опыт преподавания философии в вузе подтверждает это. Для взрослых избавиться от «стандартных» доводов тем более трудно. Дети же сталкиваются с гораздо меньшим числом подобных проблем. Попытка «начинать все сначала», по сути, и означает возрождение в

¹⁰ См.: Matthaws G.B. The Philosophy of Childhood... P. 29. ¹¹ Ibid. P. 18.

276

себе детской наивности мышления. Это, конечно же, трудно для взрослых, но ведь у детей такой проблемы вообще нет.

Однако мы видим, что поскольку в обыденном сознании господствует социокультурная установка, что детство - это только ступень, ведущая к становлению зрелой и ответственной личности, то общество и культура в таком случае посредством тех или иных «механизмов» чувствуют себя в праве и вменяют себе в обязанность либо формировать из ребенка личность (социоцентристская версия), либо ждать, когда она созреет (биологизаторская версия), либо ждать, когда она сама себя сформирует (либералистская версия). До того человек остается неполноценным, т.е. ребенком, не готовым к ответственности. Поэтому даже при самых романтических оценках детства культура повседневности рассматривает его как подчиненный взрослому этап жизни, как несовершеннолетие, требующее своего преодоления, «снятия». Онтологическая модальность детства -область возможного, но не действительного.