Итак, мы видим, что конструктивные построения ребенка, приобретают все возрастающую сложность, несмотря на то, что каждое из них начинается с разных проб, частью случайных и содержащих до достаточно позднего времени значительную часть иррационального. Эта возрастающая сложность, согласно Пиаже есть результат саморегуляции, и она выражается через также возрастающее уравновешивание когнитивных структур.8

Пиаже выделяет три формы уравновешивания. Наиболее простая и, как следствие, наиболее ранняя - это уравновешивание ассимиляции и аккомодации. Начиная с сенсомоторного уровня, на котором равновесие стремится одновременно сохранить схему и учесть свойства объекта, оно может, если эти последние являются неожиданными и интересными, повлечь за собой образование некоторой подсхемы или даже новой схемы, которые потребуют своего собственного уравновешивания; разумеется, схема действии, примененная к новым объектам, будет иной в зависимости от свойств этих объектов.⁹ Приведенные выше примеры, на наш взгляд, свидетельствуют о том, что дети хорошо усвоили определенны логические схемы и тут же включили их в смысловую игру т.е. сделали их частью символического пространства своего жизненного мира

Вторая форма равновесия устанавливается между подсистема­ми, идет ли речь о подсхемах в какой-то единой схеме действия или

8 См.: Пиаже Ж. Психогенез знаний и его эпистемологическое значение... С. 106-107. ⁹ Там же. С. 107.

242

подклассах какого-то одного общего класса, или же о подсистемах в множестве операций, которым располагает субъект, как, например, определения геометрических фигур, когда может быть использовано и то, и другое. Но, поскольку подсистемы обычно развиваются с различной скоростью, между ними могут возникать конфликты. Их уравновешивание предполагает в этом случае определенное различение между их общими частями и их отличающимися свойствами и, как следствие, компенсаторную регулировку между утверждениями и частичными отрицаниями, так же как и между прямыми и обратными операциями, или же, в дополнение к этому, использование взаимности. Теперь ясно, как уравновешивание ведет к логической необходимости: развивающаяся внутренняя непротиворечивость (системы), которую ищет и в конце концов достигает субъект, проистекает из простой причинной регуляции действий, результаты которых раскрываются потом как совместимые или противоречащие, затем она приводит к включению связей или импликаций, становящихся выводимыми дедуктивно и, следовательно, необходимыми.¹⁰ В нашем примере - это попытка детей интерпретировать «вопросы без ответов» или же дать определение человеку. Интерпретация дает возможность поддерживать некое логическое равновесие в процессе смысловой игры. Проблемы обыгрываются с помощью определенных ранее ассимилированных логических схем.

Третья форма уравновешивания опирается на предшествующую, но отличается от нее построением некой новой всеобщей системы: а именно, той, которую обусловливает необходимость самого процесса дифференциации новых подсистем и которая требует, следовательно, компенсаторного действия интеграции в некое новое целое. По-видимому, здесь мы имеем дело с простым уравновешиванием противоположных сил: дифференциации, угрожающей единству целого, и интеграции, ставящей под угрозу необходимые различия. Действительно, своеобразие когнитивного равновесия заключается, наоборот, в том, чтобы обеспечить обогащение целого в зависимости от важности дифференциаций и умножение этих последних (а не только их связности) в зависимости от внутренних (или становящихся таковыми) изменений целого и его свойств. Здесь вновь отчетливо проявляются отношения между уравновешиванием и развивающейся логической необходимостью; необходимостью иметь

10 См.: Пиаже Ж. Психогенез знаний и его эпистемологическое значение.,. С. 107.

243

«верхний предел», вытекающей из конечной интеграции или «закрытости» систем.¹¹ В нашем примере - это работа детей над дальнейшей ассимиляцией проблемных зон, с одной стороны, но, с другой стороны, стремление сохранить коммуникативное взаимодействие в смысловой игре, стремление, чтобы проблема была общей для всех.

Одним словом, спонтанно возникающая философская
интерпретация       проблемы       обеспечивает       когнитивное

уравновешивание, «играющее на повышение», т.е. нарушения равновесия ведут не к возвращению к предыдущее форме равновесия, а к некоей лучшей форме, характеризующейся возрастанием взаимозависимостей и взаимодействия. 12

Что же касается знаний, являющихся результатом опыта, то их уравновешивание включает, по Пиаже, кроме предшествующих закономерностей, последовательный переход внешнего (экзогенного) во внутреннее (эндогенное) в том смысле, что все возмущающие воздействия (выход в «пограничье») вначале нейтрализуются, а затем мало-помалу интегрируются (с изменением равновесия) и наконец с помощью интерпретации включаются в систему в качестве внут­ренних вариаций, поддающихся дедуктивному выводу и реконструирующих экзогенное посредством эндогенного.

Характерен в этом плане давний спор представителей рационализма и эмпиризма в лингвистике. По мысли Н. Хомского, определенные лингвистические принципы заложены от рождения и составляют элемент генотипа человека. Поэтому ребенок, например, на первых стадиях усвоения языка не нуждается в объяснении правил языка, поскольку они уже даны ему в силу биологических свойств человеческого мозга. Эти принципы составляют универсальную грамматику и способствуют тому, что нормальный ребенок так быстро усваивает родной язык. Таким образом, в вопросе усвоения языка Хомский отстаивает приоритет генетически обусловленной универсальной грамматики как «видоспецифического свойства человеческого сознания»,¹² при этом окружающей социальной среде отводится роль пускового и регулирующего механизма, заставляющего функционировать врожденную языковую способность. Лингвистические универсалии в этом случае пред-ставляют собой современный аналог классического рационалистиче-

11 См.: Пиаже Ж. Психогенез знаний и его эпистемологическое значение... С. 107-108. 12 Chomsky N. Reflections on language. N. Y., 1975. P. 79.

244

ского тезиса о врожденных идеях. Однако по утверждению Б. Комри, гипотеза о врожденности языковых универсалий принимается ее сторонниками только из-за отсутствия приемлемых альтернативных способов объяснения. Основной недостаток гипотезы врожденности Комри видит в том, что врожденность и сама нуждается в объяснении; проблема, таким образом, не решается, а просто отодвигается на шаг назад.¹³ Тем не менее, исследователи, занимающиеся лингвистической типологией, не отрицают полностью существование врожденной языковой способности, а лишь считают, что неверно было бы использовать ее в качестве единственного фактора, объясняющего существование универсальных свойств языка. На самом деле, как утверждает Е.М. Панина, ни чистый эмпиризм, ни чистый рационализм в лингвистике, по-видимому, невозможны.¹⁴ Ни один рационалист не сможет игнорировать важность непосредственных опытных данных для изучения языка; ни один эмпирист не станет отрицать роль гипотез и обобщений в языкознании. Исследования универсальной грамматики наилучшим образом демонстрируют, что в реальности чаще всего происходит синтез рационалистической и эмпирической стратегий с преобладанием той или иной из них.