- Ко мне? - глупо переспросил он, не понимая, что Артур имеет ввиду. – Домой, что ли?

- На сиденье. - За спиной раздался протяжный хриплый стон, и Артуру захотелось приложить Дойла чем-нибудь тяжелым, но он тут же отринул эту идею.

Идиотское "зачем?" так и не сорвалось с губ Эдмунда. Он же не совсем дурачок, хотя и умным назвать нельзя. Надо ж было! После стольких лет дружбы... втрескаться по самое не могу.

- Можно, - глухо сказал он и быстро отвернулся к окну. Уши вновь пылали как подожженные.

"Это, чтобы путь тебе освещало, вместо факела", - подумалось мальчишке. Но мысль эта тут же исчезла.

Артур, не медля, перебрался к мальчишке, который усиленно смотрел в окно, на подозрительно покачивающуюся машину, которая стояла неподалеку. И, перегнувшись через него, нажал на кнопку, заставляя сиденье принять более горизонтальное положение.

Эдмунд вздрогнул от неожиданности, но Артур уже заключил его в объятия и, развернув к себе, прижал к своим губам руку мальчишки, по которой недавно ударил с огромной злобой.

Губы мягко скользили по коже, целуя припухшее место. За спиной стоны участились, стали глубокими, настоящими, страстными.

У Артура все поплыло перед глазами. От звуков, от запаха, исходящего от друга, от тепла его тела.

- Я хочу тебя, мелкий, - признался парень, накрывая здоровой ладонью мальчишки свой пах. - Но я тебя не люблю. Я на тебе повернут...

Стояк у Артура был такой, что Эдмунд просто опешил. Под грубой тканью модных джинсов прощупывалось такое не маленькое совсем, очень внушительное желание, и уже только от этого мальчишку пробрала сильная дрожь. А потом признание. Одно, второе, третье...

Хочет, но не любит. Повернут, но не любит. А если бы любил, то что? Не хотел бы? Не поворачивался бы? Эдмунд не понимал. И не хотел понимать. Ни понимать, ни думать, ни угадывать, что творится в этой безумной голове. Ему было достаточно и этих объятий. Из жалости или из извинений.

- Не любишь... Можешь не любить... Заставить-то я все равно не смогу.

- Дурак! - зашипел Артур, резко привлекая мальчишку к себе. - Я схожу с ума! - он легонько укусил друга за губу и закинул ногу на его бедро, умащиваясь удобнее, рукой лаская плоский, впалый живот. - Я задыхаюсь рядом с тобой. Мне кажется, что я умру, если выпущу тебя из объятий. Это не любовь, малявка. Это мания. Если тебя не станет, мне конец.

- Ого! Признание! - послышалось с заднего сидения.

И сразу оттуда же раздался болезненное "Ой! За что?!", кажется, принадлежащее Эдриану.

"За то! Ты так не признавался!"

Началась возня и шушуканье. Звонкие чмоки и обиженное ворчание, сменяющееся проникновенным шепотом.

Но Эдмунд всего этого не слышал. Он слушал гулкое биение сердца Артура. Сжимал его в объятиях и повторял:

- Я никуда не денусь. Никуда. Никогда. От тебя...

Артур кивнул благосклонно, принимая новую игру, и прикрыл глаза.

Прошло довольно много времени. Эдриан и Джек давно спали на заднем сиденье. А Артур рассказывал Эдмунду обо всем и ни о чем. Как он жил весь год в этой конченой школе. Как нашел способ платить парням за то, что те делают за него особенно задротную домашку. Как скучал по переписке с лучшим другом, которого бросил дома, но больше не мог рвать себе сердце и решил закончить то, что еще не началось, пока не стало слишком поздно.

- Я еще долго не удалял твои сообщения, - признался парень, посмеиваясь над собственной глупостью. - Перечитывал их ночами, находил в них поддержку и силы двигаться дальше. А потом... потом стер их все разом, в попытке стереть тебя из своей памяти...

И рыдал всю ночь как младенец, понимая, что сделал ужасную глупость. Но это он уже не произнес вслух, потому что Эдмунд тоже уснул, очевидно, не желая слушать о том, как его пытались выдворить из сердца.

Артур тяжело вздохнул и последним провалился в тяжелый тревожный сон, наполненный сумбурными видениями и сбывающимися страхами.

10.05.2017