- О, Божечки! - пискнул мальчишка. - Их что туда кнутами загоняли?

Артур рассмеялся. Его окружающее безумие веселило безмерно.

- Ты боишься, что ли? - спросил он, сжав ладонями бедра друга, и положил подбородок на его плечо. - Бери пример с Монагана.

- На это пойдем! - Джек указал Дойлу на самый стремный аттракцион, а потом на крутые горки, откуда доносились реально пугающие вопли. - Круто будет.

- Он себе вставную челюсть и протез оплатить сможет, - фыркнул Эдмунд, и вновь перевел взгляд на безумно несущиеся по рельсам заковыристых горок тележки. - Я еще не заработал себе даже на пластырь. Да у меня и на сладкую вату денег нет. А ты про карусели.

- В день открытия по этим флаерам все аттракционы бесплатно. А вату я, так уж и быть, тебе куплю. - Артур проводил взглядом друзей, которые направились к реально стремной карусели, и повел Эдмунда вглубь парка. Они с Дойлом условились, что если потеряются, то встретятся у колеса обозрения, а, значит, можно было идти, куда душа пожелает.

Оглядываясь по сторонам и выбирая аттракционы с менее безумными вращательно-качательными функциями, Артур купил малявке вату, потом мороженое, потом хот-дог и кофе. Затащил, с большим трудом на детскую карусель. Потом скормил пакетик жареных каштанов, и, в итоге, они остановились послушать какую-то группу, выступающую на большой сцене.

Вокруг толпились, прыгали, визжали люди. Толкали Артура со всех сторон, а он бережно обнимал мальчишку, прижимая его к себе, и под шумок щупал его худое тело, заставляя смеяться.

А потом в момент, когда толпа начала особенно сильно бесноваться на крутом проигрыше, развернул парня к себе и поцеловал. Нежно, проникновенно, вкладывая в этот поцелуй все, что чувствовал к мальчишке.

Музыка, грохот, смех. И вот уже влажные горячие губы ласкают его. Язык очерчивает круги, нежит, играет. И этот поцелуй со вкусом жареных орехов и медовой патоки пьянит лучше вина. Мир перестает существовать. Нет, он есть, но он очень далеко. Вокруг люди, но они с Артуром словно отгорожены от них прозрачной стеной. Сюда не долетают звуки. Здесь нет лишних запахов. Только пахнет легкой туалетной водой Артура да слышно как бьются их сердца.

- Я бы так хотел, чтобы этот миг не заканчивался, - искренне признался Эдмунд неотрывно глядя в глаза друга. - Но ведь это невозможно, да? - Обмани. Скажи, что ошибаюсь. Скажи что все возможно, надо только захотеть. Скажи...

- Мне жаль, мелкий. - Артур крепко обнял мальчишку, зарываясь лицом в его макушку. Какой же он сладкий. Так вкусно пахнет, как лакричный леденец. - Но этот вечер для тебя. Проси, что хочешь. Хоть Луну с неба. Что пожелаешь... Эдмунд.

Как странно звучит его имя из собственных уст. Как хочется заполучить малявку всего без остатка. Да хоть бы прямо здесь...

- Нет, Луна мне не нужна, - печально улыбнулся мальчишка и доверчиво прильнул к груди друга, обнимая его за талию. - Мне нужен ты. Весь. И навсегда.

Сердце предательски заныло, и объятия Артура стали крепче. Он закусил губу, оглядывая толпу и парк растерянным, каким-то мутным взглядом, и резко поцеловал мальчишку в висок.

- Так не честно, - сказал он, пытаясь отшутиться. Но сдавленный голос предательски дрогнул. - Можно только одно из трех. Так что придется выбрать. Я... весь... или навсегда.

Мальчишка смешно моргнул, совершенно ничего не понимая. А Артур провел ладонью по его лбу, убирая челку, и прикрыл пекущие от подступивших слез глаза.

- Выбирай, - хрипло попросил он, чувствуя, как мучительно, как больно сдавливает в районе груди. - Выбирай сейчас.

Горло сжала невидимая рука. Выбор. Его всегда сделать нелегко. Но...

- Ты весь и навсегда. Я свой выбор сделал, - тихо сказал Эдмунд и прижался к парню так крепко, как только мог. - Я буду ждать. И я дождусь того момента, когда мое желание не надо будет делить на три части.

Артур чуть не взвыл от желания поехать немедленно к отцу, схватить револьвер с его стола и разрядить всю обойму в заебавшее до темноты в глазах лицо.