Эдмунд затрясся как в лихорадке, но Артур, дурея от его запаха, зверея от происходящего, резко отстранился от друга и рывком стащил с него трусы.

Парень не видел себя со стороны, но думал, что ведет себя сдержанно, по-взрослому.

На самом же деле он взмок сильнее друга. И дрожал так, словно сидел на промозглом ветру, который пробирал его до костей. Однако же телу было жарко, а член и яйца пронзало болью.

Эдмунд зачем-то приподнялся на локтях, с непередаваемыми эмоциями в глазах глядя на друга. Но Артур грубо толкнул его обратно на подушку и, схватив за бедра, стащил вниз, так, что ладонь удобно легла на пах, а указательный палец нырнул в ложбинку между ягодиц, лаская нежную кожу вокруг анального отверстия.

Твою мать! Твою мать!!! Твою ебучую мать!!! Вопило все внутри, предчувствуя, в какую глубокую задницу он проваливается, и какого дерьма еще нахлебается из-за всего происходящего.

Но разве сердцу объяснишь доводы рассудка? Разве оно послушает? Разве захочет отпустить того, о ком мечтает уже второй год?

Не сон?

Эдмунд словно окунулся в ледяную воду, отозвавшуюся в мышцах болезненной судорогой. Даже приподнялся на локтях, чтобы убедиться, что это не сонное марево, что это не обман воспаленного сознания, а явь. Самая настоящая, желанная и до горечи на языке сладкая явь. Но Артур быстро убедил его в этом, вновь опрокинув на кровать и теперь откровенно лаская должно быть не особо и привлекательное для него тело.

Горячий палец друга обжигал нежную кожу, и Эдмунд закусил губу. Напрягся весь, всхлипнул и, вцепившись в плечи парня, резко двинул бедрами, насаживаясь на палец Артура и откидываясь назад, задыхаясь от неприятной, кольнувшей боли и жаркого, удушающего удовольствия от которого член чуть не взорвался.

Гортанный глухой стон пронзил комнату, а в следующий миг, Эдмунд принялся ритмично двигать бедрами, тихонько поскуливая и тяжело дыша.

Артур в первые мгновения даже не знал, как реагировать на подобные действия друга. Глаза мальчишки заволокло мутной пеленой возбуждения и слез. Тонкий член торчал головкой вверх, поблескивая смазкой, которой с каждой секундой становилось все больше и больше. Тугие горячие стенки ануса плотно сомкнули палец, буквально всасывая его в себя. Но мелочи, несмотря на все его рвение что-то кому-то доказать, или что-то получить, все равно было больно.

- Дурак... - шепнул парень в стонущие губы друга и вжал свободную ладонь в его грудь, пресекая попытки извиваться. Вытащил палец из обжигающе горячего отверстия, и плюнул на него, а заодно и на средний.

Эдмунд смотрел прямо перед собой, широко распахнув глаза и вздрагивая от всхлипов.

Артур же закинул худые ноги друга себе на плечи и ввел в пискнувшего мальчишку оба пальца. О существовании простаты он, конечно же, знал, но нащупать заветный бугорок оказалось делом нелегким.

Эдмунд поскуливал, сжимался сильнее обычного, шептал что-то себе под нос, начиная беззвучно рыдать. А потом затих, обмяк на простынях, сильно дрожа и покрываясь гусиной кожей. Артур улыбнулся.

Надавил на простату снова. Сперва мягко, лишь дразня чувствительное место. Потом сильнее, оглаживая, вдавливая бугорок в стенку. Пальцами свободной руки скользнул по подрагивающему животу и впалой груди, нащупал сосок, покатал между подушечками, пока Эдмунд не затрепетал, блаженно закатывая глаза.

Член брызнул вязкой спермой и Артур почувствовал, как у самого в трусах становится мокро. И как по спальне вдруг начинает распространяться густой, терпкий запах.

- Да, дурак, - всхлипнул Эдмунд, когда дар речи вернулась к нему. Безумное, похожее на ураган удовольствие сменилось зыбкой пустотой. Он был счастлив и удручен одновременно. Счастлив, потому что Артур подарил ему мгновения невероятного удовольствия, расстроен тем, что парню это было в тягость.