- Вы там хоть потише, - раздраженно барабаня пальцами по рулю, попросил парень.

- Мы без фанатизма... - пообещал Дойл, на мгновение прерывая поцелуй и укладывая Джека под стеночку. Сам же достал из-под сиденья плед и накрылся им вместе с мальчишкой.

- Эй, сколько девочек вы лапали под этой штукой? - запротестовал Джек, пытаясь скинуть покрывало.

- Уймись. Никто под ним не спал, кроме меня и Артура.

- Вы друг с другом что ли спали? - изумился второкурсник.

- Нет, - сказал как отрезал, затыкая парня поцелуем и накрываясь вместе с ним с головой.

"Видимо невмоготу уже им друг без друга ", - подумалось Артуру, когда за спиной послышались очень тихие стоны.

Впрочем, черту парни так и не переступили. Зажимались только, тискались, может дрочили друг другу. Не более того.

Эдмунд, до того сидевший совершенно бесшумно, тихонько всхлипнул.

- Сильно болит? - негромко спросил Артур, борясь с желанием начать биться лбом об руль.

Дебил... конченый параноик... сначала делает, потом думает, и снова делает, только уже через жопу!

- Не болит, - тряхнув головой для пущей убедительности, соврал Эдмунд, но к Артуру так и не повернулся. Он просто боялся, что увидит у себя за плечом совершенно чужого, незнакомого ему человека, у которого отчего-то голос его друга. - Все нормально. Не думай об этом. Я, если мешаю, могу и пешком до школы пройтись. Ну, или попутку словить.

У мелкого снова был до ужаса потерянный голос, и Артур мысленно укрыл себя двухэтажным матом.

- Ты когда-нибудь поймешь... - вместо извинений сказал парень, а потом подумал, что звучит это как отмазка пизданутого дауна, и добавил: - Когда-нибудь я все тебе объясню, и ты... Может быть, ты поймешь. Я надеюсь. Прости. Прости, что веду себя с тобой как мудак.

- Я не понимаю, - все так же всматриваясь в темноту за окном, проговорил Эдмунд. - Я действительно не понимаю тебя. Ты... Когда ты успел отрастить себе эти маски, Артур? - он все же повернулся и теперь смотрел на друга, которого знал с самого детства. Вот только... Знал ли?

- Пожалуйста, не начинай... - взмолился парень, стараясь не обращать внимания на стоны за спиной. - Так надо... иначе ничего не выйдет. Иначе я провалюсь в бездну… с треском. И это падение будет моим фиаско...

Он смотрел прямо перед собой, на огоньки парка аттракционов, отражающиеся от водной глади. И дальше, на огни города, а за ними на блеклые пятнышки звезд. И медленно раскачивался в кресле - назад, вперед, назад, вперед, - как заведенная игрушка. А потом прижался-таки лбом к рулю, сжимая его так, что побелели костяшки пальцев.

- Мне страшно, мелкий, - признался парень сквозь сильно стиснутые зубы. – Мне пиздец как страшно. Прости, что не могу тебя оградить. Прости, я такое ничтожество.

- Да от чего оградить? - если бы шепотом можно было кричать, то любой сказал бы, что Эдмунд орет во всю глотку. Но произнесенные слова вряд ли были громче шелестящего в пожелтевших кронах ветра. Вот только сердце рвалось из груди. Сердце хотело вылететь из клетки и упорхнуть. Куда угодно. Неважно. Просто подальше от этого безумия, которое запутывало Эдмунда все сильнее.

Артур сделал глубокий вдох и, шумно выдохнув, повернулся к другу. Несколько минут всматривался в его встревоженное лицо и полные недоумения глаза, и спросил негромко:

- Ты, правда, меня любишь? Правда, любишь так, как говоришь?

- Тебе что, транспарант на всю школу повесить? - разозлился Эдмунд, и тут же с заднего сидения послышались смешки. Впрочем, ему было плевать, смеются над ним или плачут. - Или я на каком-то киргизском разговариваю? Так, может, директору идею подкинуть, чтобы он еще и разговорный уругвайский ввел как обязательный к экзаменационной сдаче предмет?

Артур покачал головой и рассмеялся. Невесело совсем, скорее истерично. А потом спросил негромко, с восхищением глядя на разгневанного мальчишку, который выглядел сейчас безумно привлекательно:

- Можно к тебе?