- А по чьей милости я тут нахожусь? Не спрашивал у себя? - огрызнулся Эдмунд и отбил руку Артура в сторону. Беспочвенные обвинения он терпеть не хотел. А понимание, почему друг перестал ему писать, засияло новыми касками. Нет, это не занятость и не отсутствие телефона. Это просто... просто... просто Артуру не нужны мелкие бесполезные друзья.

- Если ты хотел меня увидеть, не обязательно было переться в школу! - рявкнул Артур и в бессильной ярости впечатал кулак в стену, да так, что содрал кожу, оставляя на мозаике кровавый след. - Можно было просто написать мне, идиотина!

- Идиотина, за неимением собеседника в переписке, писать разучилась. - Холодно смерив друга взглядом, Эдмунд отлепился от стены. - Не переживай. Проблем не доставлю. Просто делай вид, что не знаешь меня. У тебя в этом уже есть опыт. За год натренировался.

И больше ничего не говоря направился к стайке первокурсников, которые облепили мужчину, назначенного их опекуном.

Артур бессильно скрипнул зубами и тут же поморщился от столкновения со своим школьным приятелем, который, задумавшись о чем-то, с разгону налетел на него.

- Что-то случилось? - спросил Эдриан, заметив нездоровую бледность на лице друга, и проследил за его взглядом. - Это кто?

- Заноза в заднице, - выдохнул парень, не в силах успокоиться. И, достав из кармана мобильный, набрал отца.

Нужно было забирать малявку из школы, иначе, он печенкой чувствовал, неминуемо быть беде.

***

Первое сентября праздник для большинства взрослых. Его ставят едва ли не на одну ступень с Рождеством и Пасхой. И Витя прекрасно понимал, почему. Мало кто из взрослых упустит возможность спихнуть своих идиотов-спиногрызов на чужие шеи. Пусть корячатся другие, а мы, родители, отдохнем от этих засранцев, пьющих нашу кровушку изо дня в день.

Витя не любил первое сентября еще со времен своей бытности школьником и студентом. И уж тем более любви к этому ебаному в глотку празднику после почти трех часовой речи Айзека у него не прибавилось. А на последних минутах долбогребучего вещания, злости в молодом мужчине было столько, что, казалось, он просто взорвется.

Темный костюм, заказанный Айзеком специально для него, был настоящей пыточной дрянью. Нет, Витя, конечно, помнил, что у его любовника есть склонность к садизму, но не думал, что она проявится вне спальни. А тут, на тебе! Проявилась. Что б его ревматизм разбил, старого мудака!

Впрочем, сбегать с церемонии Виктор не собирался. Хотя подобная мыслишка и посещала его с частотой примерно раз в пять минут. Но внутреннее благородство и верность данному слову держала мужчину приклеенным к сцене, которая больше напоминала пыточную жаровню.

А Айзек, сволочь эдакая, все вещал и вещал. Причем такую поебень, что Вите порой даже стыдно становилось за то, что его угораздило связаться именно с этим словесным анонистом. Он даже пару раз покраснел от мутных и туманных метафор, использованных любовником в этом потоке бессмыслицы, а малолетки слушали, раззявив рты. Ну еще бы! Они-то не умеют читать между строк, а тем более Айзека.

Под зверским солнцепеком нескольким первогодкам стало плохо, и их отправили в лазарет. И когда детишек уводили под белы рученьки в здание школы, Витю вдруг посетила совершенно безумная мысль о том, что, должно быть, солнце тоже задолжало что-то господину Айзену, и теперь попросту отрабатывает свой долг, прикинувшись на несколько часов маньяком-пекарем.

Но любой пытке приходит конец. И, когда Виктору показалось, что он вот-вот сдохнет, Айзек наконец-то заткнулся.

Но обрадовался новый преподаватель нахер никому ненужного украинского языка слишком рано. После представления новых учителей, он уже готовился сбежать, но тут к его должности приписали еще одну с грозным и нихерашечки непонятным Виктору названием "опекун".

Как же много усилий пришлось приложить, чтобы не уронить на пол отвисшую к чертям челюсть. И как же сложно было не обложить любовника семиэтажным разговорно-украинским матом. Впрочем, старый говнюк, кажется, почувствовал опасность и отошел на другой конец сцены, аплодируя сам себе.

Вите ничего не оставалось, как подойти к первому курсу и, мрачно окинув малявок злым и раздраженным взглядом, увести их в здание школы. Что делать дальше, мужчина не имел ни малейшего понятия, а детишки обступили его толпой и теперь таращились на него своими огромными глазюками, полными надежд и чаяний. Они разве что рты свои не пооткрывали, требуя еды. Птенцы желторотые.

- Нет у меня червей, - раздраженно прорычал он, на мгновение закрывая глаза и проводя по лицу ладонью. Вот и какого хера дальше делать? Ну Айзек, ну старый хер, ты еще за это ответишь! Мог бы хоть инструкцию написать, сволочь.

- Господин Воронцов. - Один из третьекурсников незаметно подошел к Виктору и встал справа от него. - Я провожу новичков в комнаты, а Вас просят зайти к директору.