Ебнутый на всю голову господин Лири, во всем подражая своему кумиру и уже не зная, с какой стороны лучше лизнуть его зад, отправил сына в этот рассадник зла, даже не задумавшись: а потянет ли его отпрыск сложную школьную программу и сможет ли жить в спартанских условиях?

Успокоившись и осознав, что Эдмунд вовсе не хотел доставлять ему неприятности, Артур дождался, когда мальчишка отправится в комнату и поспешил за ним.

Долго еще перед тем бродил по коридору, сомневаясь, а стоит ли вообще мириться, если в итоге все равно все закончится ссорой. Но все же принял решение поговорить с другом.

Нехорошо получилось в холле. Как будто ведро помоев хлебнул и друга заставил.

- Мелкий, открой! - постучал парень в дверь, и возня, которая до того отчетливо слышалась за тонкой перегородкой, стихла. - Я знаю, что ты там. Открывай.

Разбирать вещи всегда казалось Эдмунду скучным и неинтересным занятием. Но сегодня это нехитрое дело помогало отвлечься от паршивых мыслей и медленно накатывающего страха. Он и так плохо ладил с людьми, а тут еще и в закрытой школе оказался. Как теперь сложится его жизнь, Эдмунд не знал. И, на самом деле, очень боялся, что ничего у него не выйдет.

Неожиданный стук в дверь заставил его вздрогнуть и вынырнуть из не особо радужных мыслей. Но знакомый голос поверг мальчишку в еще большее уныние. Прикидываться мебелью не было смысла. Затаиться и отмолчаться? Тоже глупо. Да и чего бояться? Все уже сказано. Все уже предельно ясно.

- Чего тебе? - Эдмунд резко распахнул дверь, и от его действий Артур отступил на шаг, но тут же остановился и уставился на мальчишку, будто в первый раз в жизни увидел его.

- Извиниться пришел. - Не стал тянуть кота за яйца Артур и, не спрашивая разрешения, вошел в комнату. Огляделся, оценивая обстановку. И, отметив отсутствие соседа, посмотрел на друга.

Тот стоял у порога в трусах и просторной футболке, которая доходила ему до середины бедра, и прожигал Артура раздраженным взглядом.

- Ты тоже изменился, - признал парень и поставил на письменный стол тарелку с закусками, которые удалось спереть с фуршета. - Взрослее стал...

"И красивее ". Но это уже про себя, чтобы мальчишка не услышал.

- Спасибо. Я не голоден, - ворчливо ответил Эдмунд, так и не отходя от двери. Артур уверял, что пришел извиниться, но подачка в виде еды мало соответствовала извинениям, а по лицу парня и тени раскаяния не проскользнуло. - Мог себя не утруждать. Я все прекрасно понял. Не трясись, я никому не скажу, что ты когда-то дружил с малолеткой.

Артур несколько мгновений внимательно рассматривал Эдмунда. Как тот переминается с ноги на ногу на холодном полу и ежится от сквозняка. И попросил:

- Закрой дверь.

Еще не хватало, чтобы мальчишку увидели таким... таким привлекательным. Стройные крепкие ноги еще не покрылись волосами, и скрытое футболкой заветное место, которое часто снилось Артуру во сне, словно взывало подцепить края ткани и отыскать дорогу в рай. За то время, что они не виделись, Эдмунд стал выше. Немного совсем, но это его заметно стройнило. Лицо вытянулось, приобрело несколько резких черт, но глаза по-прежнему оставались большими, глубокого голубого цвета, а полноватые губы все еще хранили невинность, которую нестерпимо захотелось опорочить.

Артур с трудом подавил отчаянный вздох.

А он-то думал, что безумие со временем пройдет. Если встречаться с девушками и не писать другу. Забыть о его существовании и удалить все его сообщения, перечитывание которых уже вошло в привычку. Если сбросить с плеч груз воспоминаний, который тяжестью давил к земле. Тогда, быть может...

- Дверь закрой... - Артур и сам не узнал своего голоса. Хриплый, чужой, злой. - Или штаны надень, а то еще за шлюху примут.

Последняя фраза Артура подняла в душе Эдмунда волну возмущения, прошедшуюся по всему телу мелкой колючей дрожью. Он понимал, что парень сердится, но отсутствие видимых причин для этой злости выбивало из колеи и порождало ответную злость.

- Проваливай! - прошипел мальчишка, еще шире распахивая дверь. - Извиняйся перед кем-нибудь другим, а ко мне не лезь.

Артур хмыкнул раздраженно, сделал вид, что действительно собирается уходить, и, приблизившись к двери, резко ее захлопнул. Эдмунд сделал неуверенный шаг назад и вжался спиной в непреодолимое препятствие.

- Теперь поговорим, - уже более спокойно сказал Артур, хотя внутри у него творилось черт знает что. - Я признаю, что обидел тебя необоснованно. Прости. Но ты не знаешь, куда попал и что с тобой сделают буквально через несколько дней.

- Какой у тебя интересный способ предупреждать, - обиженно съязвил мальчишка. - А тебе ли не плевать? Какая тебе вообще разница, куда и почему я попал? И уж тем более тебе должно быть все равно, что там со мной сделают. А теперь иди по своим смертельно важным делам. Я уж тут как-нибудь сам разберусь.

Артур разозлился. Мелкий идиот! Ерничает, не имея ни малейшего понятия о том, что происходит в этой школе. Отказывается от единственного шанса на помощь.

- Разберешься, говоришь? Ну, давай, проверим.

Эдмунд еще толком не успел сообразить, что происходит, а Артур уже схватил его за локоть и отволок к кровати, на которую и бросил, не особенно заботясь о благополучном приземлении. Мальчишка попытался вскочить, но парень не позволил ему, забравшись сверху и перехватив его руки, которые тут же вжал в жесткий матрас.

Эдмунд изогнулся дугой, пытаясь освободиться, но Артур не стал медлить и ловким движением стащил с него трусы, открывая себе доступ к промежности друга, где еще не росло ни единого волоска. Ну прямо сладенький леденец, мать его! Поймав в ладонь вялый член мальчишки, Артур стиснул его с такой силой, что Эдмунд болезненно заверещал и забился в истерике.

- Захлопнись, мелкий! - приказал парень, грубо раздвигая его бедра коленом и наваливаясь сверху. Но больше ничего не предпринял, с сожалением глядя в наполненные ужасом и слезами глаза. - На первый раз к тебе попытаются подмазаться по-доброму, - сказал он негромко, выпуская руки мальчишки и позволяя ему бить себя по всему, до чего тот мог дотянуться. - Потом, если не согласишься трахаться за деньги, тебя заставят силой.

Удар... По щеке, по шее, в ухо, в глаз, в лоб, по плечам… и громкие рыдания, от которых все застыло внутри.

- Их может быть двое или больше, - Артур крепко обнял вопящего мальчишку, прижимая его к себе. – Смотря, скольким ты сегодня приглянулся. А ты даже одному отпор не можешь дать. Тебя разложат по полу и пустят по кругу, если кто-то не заявит на тебя свои права. А потом каждая шваль в этой школе будет ноги о тебя вытирать.

Ужас затмил сознание. Затопил его черной битумной жидкостью, заставив сердце леденеть от страха. А когда Артур отступил, злость, бессильная и яростная, пришла ему на смену. Эдмунд бил друга. Слабо, неумело, и совершенно бессмысленно. А когда тот обнял его, крепко прижимая к себе истерично разрыдался. Перед глазами тут же всплыл мальчишка, уводимый четырьмя старшекурсниками, и к горлу подкатила тошнота.

- Ты... Почему ты не сказал? Почему не написал в тех жалких переписках? - захлебываясь слезами, спросил Эдмунд. - Это ведь могло все изменить. Это могло… Хотя… тебе же плевать. Тебе всегда было плевать! – Чувства смешались во взрывоопасный коктейль, отравляющий душу и заставляющий разум вырисовывать ужасные догадки. – Всегда думаешь только о себе. Так какого черта ты сейчас строишь из себя хорошего? Или сам хочешь меня трахнуть? Подстилки не хватает?

- Глупый... Ну не плачь! - Артур уже и сам пожалел о том, что сделал. Но лишь крепче обнял друга, не давая тому сбежать. - Откуда мне было знать, что тебя сюда отправят? И как ты себе представляешь такое сообщение: Привет, мелкий. Сегодня в числе прочего долбоебизма в школе между старшекурсниками началась игра, кто обзаведется лучшей подстилкой. Игра обязательна для всех. Тут или ты, или тебя. И знаешь, меня уже пару раз зажимали в углу. Пришлось сломать одному нос, другому руку. Воспитатель высек меня за это указкой до кровавых полос и посадил в карцер на три дня, где кормили раз в день куском черствого хлеба и почти не давали спать. Заебись история, да? Байка на ночь, что б ее!