Теракционизма»

Важность интерактивной стороны общения обусловила тот факт, что

и истории социальной психологии сложилось специальное направление, ко-торое рассматривает взаимодействие исходным пунктом всякого социально-психологического анализа. Это направление связано с именем Г. Мида, ко-торый дал направлению и имя — «символический интеракционизм». Выяс-няя социальную природу человеческого «Я», Мид вслед за В. Джемсом пришел к выводу, что в становлении этого «Я» решающую роль играет вза-имодействие. Мид использовал также идею Ч. Кули о так называемом «зер-кальном Я», где личность понимается как сумма психических реакции чело-века на мнения окружающих. Однако у Мида вопрос решается значительно сложнее. Становление «Я» происходит действительно в ситуациях взаимо-действия, но не потому, что люди есть простые реакции на мнения других, а потому, что в этих ситуациях формируется личность, в них она осознает се-бя, не просто смотрясь в других, но действуя совместно с ними. Моделью таких ситуаций является игра, которая у Мида выступает в двух формах: play и game. В игре человек выбирает для себя так называемого значимого друго-го и ориентируется на то, как он воспринимается этим «значимым другим». В соответствии с этим у человека формируется и представление о себе са-мом, о своем «Я». Вслед за В. Джемсом Мид разделяет это «Я» на два нача-ла (здесь за неимением адекватных русских терминов мы сохраняем их ан-глийское наименование), «I» и «me». «I» — это импульсивная творческая сторона «Я», непосредственный ответ на требование ситуации; «me» — это рефлексия «I», своего рода норма, контролирующая действия «I» от имени других, это усвоение личностью отношений, которые складываются в си-туации взаимодействия и которые требуют сообразовываться с ними. Посто-янная рефлексия «I» при помощи «me» необходима для зрелой личности, ибо именно она способствует адекватному восприятию личностью себя са-мой и своих собственных действий.

Таким образом, центральная мысль интеракционистской концепции состоит в том, что личность формируется во взаимодействии с другими лич-ностями, и механизмом этого процесса является установление контроля дей-ствий личности теми представлениями о ней, которые складываются у окру-жающих. Несмотря на важность постановки такой проблемы, в теории Мида содержатся существенные просчеты. Главными из них являются два. Во-первых, непропорционально большое значение уделяется в этой концепции роли символов. Вся обрисованная выше канва взаимодействия детерминиру-ется системой символов, т.е. поведение человека в ситуациях взаимодей-ствия в конечном счете обусловлено символической интерпретацией этих ситуаций. Человек предстает как существо, обитающее в мире символов, включенное в знаковые ситуации. И хотя в известной степени с этим ут-верждением можно согласиться, поскольку в определенной мере общество действительно регулирует действия личностей при помощи символов, из-лишняя категоричность Мида приводит к тому, что вся совокупность соци-альных отношений, культуры — все сводится только к символам. Отсюда вытекает и второй важный просчет концепции символического интеракцио-низма — интерактивный аспект общения здесь вновь отрывается от содер-жания деятельности, вследствие чего все богатство макросоциальных отно-шений личности по существу игнорируется. Единственным «представите-

лем» социальных отношений остаются лишь отношения непосредственного взаимодействия. Поскольку символ остается «последней» социальной де-терминантой взаимодействия, для анализа оказывается достаточным лишь описание данного поля взаимодействий без привлечения широких социаль-ных связей, в рамках которых данный акт взаимодействия имеет место. Происходит известное «замыкание» взаимодействия на заданную группу. Конечно, и такой аспект анализа возможен — и для социальной психологии даже заманчив, но он явно недостаточен.

Тем не менее символический интеракционизм острее многих других теоретических ориентации социальной психологии поставил вопрос о соци-альных детерминантах взаимодействия, о его роли для формирования лич-ности. Слабость концепции в том, что она по существу не различает в обще-нии двух таких сторон, как обмен информацией и организация совместной деятельности. Не случайно многие приверженцы этой школы употребляют понятие «коммуникация» и «интеракция» как синонимы (см.: Шибутани, 1961). Кроме того, концепция Мида вновь останавливается перед тем фак-том, что любые формы, стороны, функции общения могут быть поняты лишь

в контексте той реальной деятельности, в ходе которой они возникают. Если эта связь общения (или любой его стороны) с деятельностью разрывается, следствием является немедленный отрыв рассмотрения всех этих процессов от широкого социального фона, на котором они происходят, т.е. отказ от изучения содержательной стороны общения.

Взаимодействие как организация совместной деятельности Единственным условием, при котором этот содержательный момент

может быть уловлен, является рассмотрение взаимодействия как формы ор-ганизации какой-то конкретной деятельности людей. Общепсихологическая теория деятельности, принятая в отечественной психологической науке, за-дает и в данном случае некоторые принципы для социально-психологического исследования. Подобно тому как в индивидуальной дея-тельности ее цель раскрывается не на уровне отдельных действий, а лишь на уровне деятельности как таковой, в социальной психологии смысл взаимо-действий раскрывается лишь при условии включенности их в некоторую общую деятельность.

Конкретным содержанием различных форм совместной деятельности является определенное соотношение индивидуальных «вкладов», которые делаются участниками. Так одна из схем предлагает выделить три возмож-ные формы, или модели: 1) когда каждый участник делает свою часть общей работы независимо от других — «совместно-индивидуальная деятельность» (пример — некоторые производственные бригады, где у каждого члена свое задание); 2) когда общая задача выполняется последовательно каждым участником — «совместно-последовательная деятельность» (пример — кон-вейер); 3) когда имеет место одновременное взаимодействие каждого участ-ника со всеми остальными — «совместно-взаимодействующая деятель-ность» (пример — спортивные команды, научные коллективы или конструк-торские бюро) (Уманский, 1980. С. 131). Психологический рисунок взаимо-действия в каждой из этих моделей своеобразен, и дело экспериментальных исследований установить его в каждом конкретном случае.

Однако задача исследования взаимодействия этим не исчерпывается. Подобно тому, как в случае анализа коммуникативной стороны общения бы-

ла установлена зависимость между характером коммуникации и отношения-ми, существующими между партнерами, здесь также необходимо просле-дить, как та или иная система взаимодействия сопряжена со сложившимися между участниками взаимодействия отношениями.

Общественные отношения «даны» во взаимодействии через ту реаль-ную социальную деятельность, частью которой (или формой организации которой) взаимодействие является. Межличностные отношения также «да-ны» во взаимодействии: они определяют как тип взаимодействия, который возникает при данных конкретных условиях (будет ли это сотрудничество или соперничество), так и степень выраженности этого типа (будет ли это более успешное или менее успешное сотрудничество).

Присущая системе межличностных отношений эмоциональная осно-ва, порождающая различные оценки, ориентации, установки партнеров, определенным образом «окрашивает» взаимодействие (Обозов, 1979). Но вместе с тем такая эмоциональная (положительная или отрицательная) окраска взаимодействия не может полностью определять факт его наличия или отсутствия: даже в условиях «плохих» межличностных отношений в группах, заданных определенной социальной деятельностью, взаимодей-ствие обязательно существует. В какой мере оно определяется межличност-ными отношениями и, наоборот, в какой мере оно «подчинено» выполняе-мой группой деятельности, зависит как от уровня развития данной группы, так и от той системы социальных отношений, в которой эта группа суще-ствует. Поэтому рассмотрение вырванного из контекста деятельности взаи-модействия лишено смысла. Мотивация участников взаимодействия в каж-дом конкретном акте выявлена быть не может именно потому, что порожда-ется более широкой системой деятельности, в условиях которой оно развер-тывается.

Поскольку взаимодействия «одинаковы» по форме своего про-явления, в истории социальных наук уже существовала попытка построить всю систему социального знания, опираясь только на анализ формы взаимо-действия (так называемая формальная социология Г. Зиммеля). Убедитель-ный пример недостаточности только формального анализа взаимодействия дает традиция, связанная с исследованием «альтруизма». Альтруизм отно-сится к такой области проявлений человеческой личности, которые приобре-тают смысл лишь в системе определенной социальной деятельности. Вопрос здесь упирается в содержание нравственных категорий, а оно не может быть понято лишь из «близлежащих» проявлений взаимодействия. Является ли альтруистическим поведение человека, помогающего бежать злостному пре-ступнику? Только более широкий социальный контекст позволяет ответить на этот вопрос.

При анализе взаимодействия имеет значение и тот факт, как осознает-ся каждым участником его вклад в общую деятельность (Хараш, 1977. С. 29): именно это осознание помогает ему корректировать свою стратегию. Только при этом условии может быть вскрыт психологический механизм взаимодействия, возникающий на основе взаимопонимания между его участниками. Очевидно, что от меры понимания партнерами друг друга за-висит успешность стратегии и тактики совместных действий, чтобы был воз-можен их «обмен». Причем, если стратегия взаимодействия определена ха-рактером тех общественных отношений, которые представлены выполняе-

мой социальной деятельностью, то тактика взаимодействия определяется непосредственным представлением о партнере.

Таким образом, для познания механизма взаимодействия необходимо выяснить, как намерения, мотивы, установки одного индивида «накладыва-ются» на представление о партнере, и как то и другое проявляется в приня-тии совместного решения. Иными словами, дальнейший анализ проблемы общения требует более детального рассмотрения вопроса о том, как форми-руется образ партнера по общению, от точности которого зависит успех со-вместной деятельности.

Такая постановка вопроса требует перехода к рассмотрению третьей стороны общения, условно названной нами перцептивной.

ЛИТЕРАТУРА

Андреева Г.М., Богомолова Н.Н., Петровская Л.Л. Современная соци-альная психология на Западе (теоретические ориентации). М., 1978.

Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры.

Пер. с англ. М., 1988.

Бородки» Ф.М., Каряк Н.М. Внимание: конфликт! Новосибирск, 1983.

Ершов П.Н. Режиссура как практическая психология. М., 1972.

Крижанская Ю.С., Третьяков Г.П. Грамматика общения. Л., 1987.

Кудрявцев С.В. Конфликт и насильственное преступление. М., 1991.

Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М., 1972.

Ломов Б.ф. Общение как проблема общей психологии // Методоло-гические проблемы социальной психологии. М., 1975.

Обозов Н.Н. Межличностные отношения. Л., 1979.

Уманский Л.И. Методы экспериментального исследования социаль-но-психологических феноменов. // Методология и методы социальной пси-хологии. М., 1977.

Уманский Л.И. Психология организаторской деятельности школьни-ков. М.: Просвещение, 1980.

Хараш А.У. К определению задач и методов социальной психологии в свете принципа деятельности. // Теоретические и методологические про-блемы социальной психологии. М., 1977.

Шибутани Т. Социальная психология. Пер. с англ. М., 1961. Щепаньский Я. Элементарные понятия социологии. Пер. с польск. М.,

1969.