Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
· О пользе здорового образа жизни;
· О важности чтения художественной литературы;
· О необходимости соблюдения правил дорожного движения;
· О целесообразности занятий спортом;
· О необходимости помогать людям и т.д.
7. Проанализируйте абсолютное начало и конец выступления Ю.М. Лотмана, предложите несколько вариантов его названия. Сделайте анализ нахождения, изобретения и композиции речи:
Сейчас по телевидению, на радио и в газетах господствует то, что я назвал бы несдержанным пессимизмом. Я же хотел бы выразить сдержанный оптимизм. Я полагаю, что, как говорится в поговорке: «Страшен сон, да милостив Бог», и что ожидающие нас трудности, возможно, не так страшны, как нам кажется.
Почему я так думаю? В молодые годы я всю войну был на фронте, я — артиллерист. И я знаю, что когда находишься в 30 километрах от передовой, откуда идет сплошной гул, — то очень страшно. Когда приближаешься на расстояние в 10 или даже в 8 км, то уже не так страшно. Оказывается, разряды идут не сплошным рядом: снаряды падают то там, то здесь, перелетают, не долетают.
<...> Главное для того, чтобы избавиться от страха, идти ему навстречу. Мы очень часто переживаем страх заранее, видим его в гораздо худших формах, чем он есть на самом деле, — и падаем духом. Стоит посмотреть страху в лицо, и выясняется, что он не так и страшен. Поэтому первое, что я пожелал бы всем, — БОДРОСТИ. Основной способ сохранить бодрость — это утешать другого. Нельзя сохранить бодрость в одиночку. В одиночку вообще спастись нельзя. Поэтому второе, что бы я пожелал, — это КОНСОЛИДАЦИИ.
Земля, на которой мы живем, совсем невелика. Это прежде она представлялась огромной. Еще во времена моей молодости казалось, что ей нет конца. А сейчас мы видим, что она маленькая. Поэтому отделить себя от армян — нельзя, отделить себя от событий на Кавказе — нельзя, отделить себя от событий во всем мире — нельзя. Мы все плывем в одной лодке: или мы все вместе утонем, или мы все вместе спасемся. Спастись же в одиночку не удастся никому. Единственный способ спастись — быть бодрым и помогать ближнему.
В Эстонии, я думаю, судьбы всех нас — и эстонцев, и русских — в значительной степени будут зависеть от того, насколько мы научимся понимать друг друга. Нам нужно не обиды свои перебирать — обид у нас у всех от Адама полно, — а нужно научиться прощать и помогать. Если же мы начнем искать первую обиду, мы все равно ее найдем, но этот поиск станет для нас школой ненависти, — и мы все потонем. Поэтому, когда к нам бывают несправедливы, — конечно, это очень обидно, — надо все время помнить о том, что и мы бываем несправедливы. И надо не считать, а прощать, надо быть умными.
Мы выживем, если будем даже не умными, а мудрыми. Мы уже не дети, которые столько тысячелетий играли в войны, и живем мы не в каменном веке. Может быть, сейчас эпоха войн уже подходит к концу. Только бы не случилось по украинской поговорке: «Покi сонце зiйде, роса очi виiст». Только бы роса не выжгла очи. Что для этого нужно? Помните, как говорил автор «Слова о полку Игореве: «И начали князья на малое се большое говорить, половцы приходили со всех сторон войной на русскую землю». Так вот войны приходят, когда люди начинают «на малое се большое говорить». Поэтому я желаю всем МУДРОСТИ и ТЕРПЕНИЯ.
Надо помнить, что если я запрусь и буду считать, сколько, кто и когда меня обижал, жить мне будет горько, а мир вокруг меня будет представляться несправедливым. А это не так. Я должен считать не тех, кто передо мной виноват, а тех, перед кем я виноват. Мы все виноваты друг перед другом: перед нашими близкими, перед нашими родителями, перед нашими соседями. Мы все время — даже не желая этого — приносим зло. Поэтому еще я желаю запастись ТЕРПЕНИЕМ и СНИСХОЖДЕНИЕМ. Желаю всем СЧАСТЛИВОЙ ЛЮБВИ, без которой тоже жить нельзя. Желаю ЗДОРОВЬЯ, здоровье очень важно. Но здоровье тоже зависит от нашей бодрости. Знаете поговорку: «На печального и вошь лезет». Не нужно быть печальными. Господи, ведь сейчас не блокада, не война. Ведь смотря от какого конца вести отсчет. Если считать от идеала, то у нас много чего нет. А если от конца последнего, то у нас много есть чего терять. Дай Бог, не потерять, дай Бог сохранить то, что имеем.
ЭЛОКУЦИЯ
Учение об элокуции, или словесном выражении речи, включает в себя рассмотрение ее качеств, а также тропов и риторических фигур. Даже самый неподготовленный человек имеет представление о том, какой должна быть речь. Но ответ на этот вопрос только кажется очень простым, само собой разумеющимся: речь должна быть яркой, образной, логичной, доступной, правильной, эмоциональной, выразительной и т. д. Дело не только в том, что некоторые из названных критериев относительны (например, не любая речь должна быть эмоциональной), но и в том, что они нередко понимаются неточно. Действительно, что стоит за словосочетанием яркость речи? Точность нередко подменяется логичностью, а выразительность — образностью или эмоциональностью.
Определим основные качества речи и попробуем их систематизировать. Правильность речи — это ее соответствие современной литературной норме. Точность — это уже «правильность в действии»: употребление языковых средств в полном соответствии с их значением. Уместность речи — ее соответствие теме, цели автора, условиям общения (месту, времени, типу аудитории, имиджу оратора и т. д.). Выразительность речи — такое ее свойство, которое вызывает и поддерживает интерес адресата.
Известный лингвист Ю. Н. Караулов, размышляя о состоянии современного русского языка, подчеркнул, что надо судить прежде всего о «состоянии говорящих на нем людей». Мы забываем о том, что «…правильное пользование языком требует усилия и отдачи».
Правильность речи может быть поколеблена в редких случаях, например, для создания комического эффекта в условиях языковой игры (например, среди меня воспитательную работу проводить поздно). Отклонения от точности речи встречаются чаще, потому что язык и речь весьма непрямолинейно выражают логические отношения. Логика здравого смысла отсутствует в выражениях съесть тарелку, выпить стакан (об этом размышлял в книге «Лингвистические парадоксы» В. В. Одинцов). В языке есть средства выражения категории неопределенности, а в образной речи — оксюмороны, алогизмы (Бульвары розовели от пыли и заката).
Как это ни странно, выразительной речь должна быть не всегда. Это требование перестает быть обязательным, когда исчезает стимул выразительности — вызывать и поддерживать внимание адресата (в семейных, бытовых отношениях, даже на экзамене, когда экзаменатор обязан слушать, а экзаменующийся отвечать).
Нетрудно заметить, что критерии правильности, точности и выразительности регулируются требованием уместности. На это прямо указывает одно из правил риторики: цветы красноречия уместны не всегда. Уместность речи важна потому, что без нее невозможно убеждение аудитории (вспомним одно из определений риторики — «наука о речевом убеждении»), она придает речи естественность.
Можно ли выработать качества «хорошей» речи? Древние верили в это, говоря, что поэтами рождаются, а ораторами становятся. Этот афоризм, как и любой другой, можно оспорить, но, думается, что при желании, упорстве и трудолюбии можно научиться создавать правильную, точную и уместную речь.
В самом деле, литературная норма зафиксирована в многочисленных словарях, справочниках, грамматиках, учебниках. Точности, кроме этих пособий, учит серьезное, вдумчивое чтение и слушание, что, впрочем, полезно всегда. Начальные представления об уместности дает уже школьный обзор стилей (разговорного, официально-делового, научного, публицистического).
Можно научиться и пониманию приемов, средств создания выразительности, в основе которой лежит принцип нарушения стереотипа восприятия. Выразительность, однако, требует таланта, особой смелости изобретения, что дано не каждому. Она удивляет обновленным взглядом на привычное, давно знакомое.
Выразительная речь может быть лишена образности и эмоциональности, но в ней всегда присутствует хотя бы элемент творчества. К ней, безусловно, нужно стремиться, но при этом понимать сложность поставленной цели, не подменяя выразительность красивостью, в основе которой лежит штамп.
В ней нет обновления, но есть претензия на образность, утонченность вкуса. На самом же деле, это дурновкусие. Этот пышный, украшенный род красноречия древние презрительно называли «ожирелым»:
…Наименее образованные и наименее разборчивые усвоили приятный их слуху надутый и как бы ожирелый род красноречия… Так во всех случаях чрезмерное наслаждение граничит с отвращением.
(Цицерон)
Красивостью страдают многие тексты массовой литературы. Приведем фрагмент книги А. Ростовского «По законам волчьей стаи»:
Марина и Герман поднялись на крышу здания, где была оборудована украшенная деревьями и фонтанами смотровая площадка.
Они стояли, прижавшись друг к другу, и молчали. Они не хотели ни о чем говорить, ибо понимали друг друга без слов. Влюбленные застыли на фоне ослепительно сверкающей Эйфелевой башни, освещенной ярким светом мощных прожекторов, и звезды на ночном, парижском небе, отражаясь в темных водах Сены, любовались ими. И майский теплый ветер овевал свежестью их лица, напевая песню волшебной любви.
Прошло несколько месяцев. Весна вступила в свою последнюю пору — надвигалось лето. На улице, окутанной благоухающими запахами цветов и солнечным светом, стоял май. Как прекрасен в эту пору Париж! Недаром в это время года его именуют «городом влюбленных». Любовь царит во всем: в кокетливых выражениях девичьих лиц и в игриво-озорных лицах молодых парней. Возникает буйное и непреодолимое желание петь, плясать и лететь в объятия друг друга.
Сочинитель, исповедующий красивость, не скажет словечка в простоте. Не потому что, а только ибо. Город не называют, его именуют. Влюбленные могут застыть только на фоне ослепительно сверкающей Эйфелевой башни, освещенной ярким светом мощных прожекторов… Отсутствие вкуса приводит к смешению «французского с нижегородским»: Любовь царит во всем: в кокетливых выражениях девичьих лиц и в игриво-озорных лицах молодых парней. Читатель измучен вопросом: бывают ли парни немолодыми?
П. С. Пороховщиков предлагал «воспретить под страхом отлучения от трибуны» говорить: неразрешимая загадка, плоть от плоти, проницательный взгляд, внутреннее убеждение. Штампованность речи остроумно изображена С. Довлатовым в повести «Заповедник»:
Она исчезла — юная, живая, полноценная. Завтра я услышу в одной из комнат музея ее чистый девичий голос:
…Вдумайтесь, товарищи!.. “Я вас любил так искренно, так нежно…” Миру крепостнических отношений противопоставил Александр Сергеевич этот вдохновенный гимн бескорыстия…
Штамп не только портит вкус, он опасен тем, что способен стать ярлыком, намертво приклеиться к человеку или явлению. Общеупотребительными ярлыками и ходовыми метафорами конца восьмидесятых, по мнению авторов книги «Культура парламентской речи», выступали слова и словосочетания: популист, сепаратист, волюнтарист, экстремист, политическая диверсия, мафиози, теневик, деляга; дно пропасти, экономическая болезнь, поставить диагноз, паралич власти, реанимация, конвульсии системы, вирус суверенитет; бесчинства, вседозволенность, демагоги, деструктивные силы, крикуны, политические амбиции, дермократы (по отношению к правым); агенты КГБ, имперское мышление, тоталитарный режим и прошлое, номенклатура, коммуняки (по отношению к левым). Практика навешивания ярлыков процветает и сегодня.
Отрицательно относясь к штампу, мы отдаем себе отчет в том, что стереотип и клише необходимое явление для быстрого выражения и получения информации.
Казалось бы, штампованной речи, зараженной канцеляритом (это слово придумал К. И. Чуковский для обозначения болезни речи), противостоит раскованный молодежный сленг. Сленг — проявление фронды, эпатажа, но, вот беда, он очень быстро устаревает и не годится для профессионального серьезного разговора.
Л. Додин, художественный руководитель Малого драматического театра, заметил, что «с молодыми иногда возникает непонимание на уровне… языка», поэтому у его заместителя, В. Галендеева, «на столе лежат два тома молодежного сленга, которые помогают найти со студентами общий язык». Приведем характерную зарисовку, сделанную им:
Недавно молодой человек, играющий в «Короле Лире», после репетиции подошел к нам со Львом Абрамовичем, чтобы разрешить сомнение: «Мне кажется, моего героя на встречу с королем Лиром просто припахали». Увидев наши непонимающие лица, пояснил: «Ну, заставили прийти». Лев Абрамович начал объяснять, что этот герой получил придворное воспитание, что, когда собирается королевская семья, лучше быть. «Впрочем, — добавил Лев Абрамович, — иногда он все-таки манкирует». — «А что такое манкирует?». Я объясняю: «Это значит — забивает». Студент: «Понятно!». Додин: «А что значит забивает?» Пришлось вновь «перевести»: «Забить — значит манкировать».
(Аргументы и факты. 2005. № 39)
Анализируя высказывания, неудачные в речевом отношении, подчас интуитивно ощущая, что в них допущена ошибка, надо поставить перед собою вопрос: какое качество речи нарушено в данном случае?
О неправильности речи надо говорить в том случае, если нарушены нормы произношения, слово- или формообразования, употребления грамматических категорий, построения словосочетания или предложения. Например, «современные телеведущие говорят: “петербуржский”, хотя возьмите “Медный всадник” Пушкина: “Петербургская повесть”». Произносят: “волнительно” — это же из театрального жаргона, надо говорить “волнующе” и т. д.» (А. Панченко. Независимая газета. 2000. № 30).
Речь можно назвать неточной, если слово, словосочетание, предложение употреблены не в соответствии с их значением (неточной может быть и интонация), если нарушены закономерности сочетания слов. Неточной может быть и грамматическая форма слова (рода, числа, падежа, вида, времени, наклонения и т. д.).
Критерий точности нарушен в словосочетаниях, значение компонентов которых неоправданно дублируется: практический деятель, ведущий лейтмотив, коллега по профессии, патриот Родины. Неточными являются и словосочетания удобно примоститься (слово примоститься исключает любое удобство); нельзя чего-либо коснуться с глубокой заинтересованностью (коснуться можно только поверхностно, не глубоко). Прокомментируем следующий рекламный текст:
В программе увлекательное путешествие в историю Египта, хорошо сдобренное [неудачная метафора: сдобрить можно какое-то блюдо] светомузыкальным представлением и гастрономическими изысками. Кстати, перекусывать в Шарме можно практически круглосуточно [перекусить — значит поесть на ходу, перекусывать круглосуточно вряд ли возможно]: бары есть и у кромки бассейнов, и прямо на пляжном берегу [пляж — это и есть берег, благоустроенный для отдыха].
Чистая лазоревая [лазоревая — слово разговорного стиля, сейчас оно воспринимается как устаревшее, уместнее было бы — лазурная] вода и исключительные по красоте и причудливости [значения слов красота и причудливость уже включают представление об исключительности] коралловые рифы, хорошенькие [манерно и безвкусно] отели и бунгало...
На неслабой [неуместный жаргонизм] площади около 35 тыс. кв. метров [речь идет об аквапарке] — все для активного отдыха [штамп] ... В Хургаде можно ... записаться в школу подводного плавания, чтобы потом натянуть акваланг [неточный выбор слова натянуть: разве акваланг резиновый?] и спуститься в волшебный мир [снова штамп] кораллов и невиданных морских обитателей.
(АиФ-Петербург. 2005. № 39)
По мнению известного лингвиста Г.А. Золотовой, сегодня прикрыть пустоту мысли помогают престижные слова ситуация, неоднозначно, изначально, определиться, информационные моменты, которые употребляются неточно: «Обстановка усугубляет ситуацию», «Подобный результат можно считать неоднозначным» и т. п. Размышляя о точности словоупотребления, профессор Золотова сопоставила частотное слово сложно и значительно реже используемые сейчас слова трудно и тяжело. Она подчеркивает, что трудно и тяжело характеризуют состояние человека, требующее работы, преодоления, тогда как сложно снимает ответственность с говорящего: дело сложно, но не мне сложно. Например: «В какой-то степени это сложный вопрос, даже неоднозначный».
Речь неуместна, если в ней допущены стилистические смешения (например, вторжение просторечных, разговорных слов в официально-деловой стиль) или если ее стиль не соответствует условиям и цели общения. Приведем еще один пример из повести С. Довлатова «Заповедник»:
Миновал час пик. Бюро опустело.
— С каждым летом наплыв туристов увеличивается, — пояснила Галина. — И затем, немного возвысив голос:
— Исполнилось пророчество: «Не зарастет священная тропа!..».
Не зарастет, думаю. Где уж ей, бедной, зарасти. Ее давно вытоптали эскадроны туристов…
— По утрам здесь жуткий бардак, — сказала Галина.
Я снова подивился неожиданному разнообразию ее лексики.
Невыразительной, как было уже показано, делает речь обилие штампов, отсутствие оригинального нахождения и изобретения.
Одним из важных качеств речи, наряду с уже рассмотренными, является лаконичность. Потенциал лаконичной речи раскрыл античный ритор Деметрий:
… Страстность и сила выражения исчезают в растянутой речи. И как животные сжимают тело, вступая в драку, так речь как бы стягивается в кольцо для усиления выразительности… Для неожиданно сильного воздействия речи требуется стремительность и сжатость, чтобы создавалось впечатление ударов, сыплющихся один за другим.
Кроме того, лаконичность способна придать высказыванию вид мудрости. В самом деле, если бы фраза Красивые женщины несчастны (варианты: опасны, ужасны…) не состояла из трех слов, она не могла бы претендовать на роль обобщения.
Как уже говорилось, проблема качеств речи интересовала риторику в течение многих веков, споры о них ведутся и сегодня. П. Грайс положил в основу успешного речевого общения принцип сотрудничества, или кооперации. Его максимы (правила, постулаты) — это коммуникативные обязательства говорящего по отношению к адресату.
П. Грайс выделил следующие максимы:
1) количества: говори не больше, но и не меньше, чем нужно («делай свой вклад в разговор настолько информативным, насколько необходимо»);
2) качества: говори правду;
3) отношения: не отклоняйся от темы;
4) манеры (или способа): говори ясно, кратко, последовательно, точно.
В. П. Руднев подчеркивал:
Конечно, в реальной речевой деятельности постулаты Грайса очень часто не соблюдаются. Иначе в речи не было бы грубости, хамства, речевой истерики, логареи, говорения вокруг да около и т. д. Американцы, как всегда, стремятся к ясности и идеалу. Русские лингвисты-прагматики, напротив, склонны изучать речевую реальность, «речевую демагогию», по выражению русского лингвиста Т. М. Николаевой. Ясно, что говорить можно и нужно по-разному в зависимости от конкретной или наоборот ситуации. Профессор со студентом разговаривают не так, как профессор с профессором и студент со студентом, при этом профессор со студентом общаются по-разному на лекции, на экзаменах, на общем банкете и в частной беседе дома у профессора. Когда человек защищает диссертацию, он должен обязательно благодарить всех выступающих, даже если его подвергают шквальной критике. Он должен обращаться к председателю совета: «Глубокоуважаемый господин председатель» — только так. Но представьте себе, что в магазине, когда подошла ваша очередь, вы говорите: «Глубокоуважаемый господин продавец, дайте мне, пожалуйста, полкило трески!»
Думается, неправомерно настаивать на том, что максимы Грайса повторяют риторические представления о качествах речи. Его концепция существует в другой системе научных координат, риторические требования дополнены в ней эстетическими, социальными, этическими.
Очевидна разная степень обязательности постулатов в различных обстоятельствах речи (на что, впрочем, обращал внимание и сам П. Грайс). Например, любой афоризм нарушает и максиму количества, и максиму качества, и максиму отношения, не говоря уже о максиме манеры. Все максимы нарушают С. Соколов, В. Пелевин, Б. Акунин, Т. Толстая, Л. Петрушевская и другие современные писатели.
Лингвистов интересуют причины неудач речевого общения, так называемых коммуникативных неудач. Одни из них обусловлены свойствами языка: его многозначностью, неопределенностью, омонимичностью, неполнотой высказываний. Омонимия слова звать обыгрывается в сказке Л. Кэрролла «Алиса в Зазеркалье»:
— А каким насекомым у вас радуются? — спросил Комар.
— Я никаким насекомым не радуюсь, потому что я их боюсь, — призналась Алиса. — По крайней мере, больших. Но я могу вам сказать, как их зовут.
— А они, конечно, идут, когда их зовут? — небрежно заметил Комар.
— Нет, кажется, не идут.
— Тогда зачем же их звать, если они не идут?
— Им это ни к чему, а нам все-таки нужно. Иначе зачем вообще знать, как что называется?
— Незачем, по-моему, — сказал Комар.
Последние похождения Коровьева и Бегемота в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» отмечены коммуникативной неудачей их общения с «гражданкой», требовавшей у них писательских удостоверений. В основе конфликта лежат не только культурные различия персонажей, но разное понимание ими значения слов умер и бессмертный:
Так вот, чтобы убедиться в том, что Достоевский — писатель, неужели же нужно спрашивать у него удостоверение? Да возьмите вы любых пять страниц из любого его романа, и без всякого удостоверения вы убедитесь, что имеете дело с писателем. Да я полагаю, что у него и удостоверения никакого не было! Как ты думаешь? — обратился Коровьев к Бегемоту.
— Пари держу, что не было, — ответил тот, ставя примус на стол рядом с книгой и вытирая пот рукою на закопченном лбу.
— Вы не Достоевский, — сказала гражданка, сбиваемая с толку Коровьевым.
— Ну, почем знать, почем знать, — ответил тот.
— Достоевский умер, — сказала гражданка, но как-то не очень уверенно.
— Протестую, — горячо воскликнул Бегемот. — Достоевский бессмертен!
— Ваши удостоверения, граждане, — сказала гражданка.
Существуют и собственно риторические причины коммуникативных неудач, например, неудачное нахождение или изобретение речи. Другие неудачи могут быть вызваны разным пониманием форм вежливости, когда, например, начало просьбы «Не могли бы вы показать…» воспринимается неправильно: «Неужели нельзя прямо сказать?!» Этот тип неудачи также обыгрывается в книге Л. Кэрролла «Алиса в Зазеркалье»:
— Прошу вас… — начала Алиса.
— Не попрошайничай, — сказал Король строго. — Порядочные люди этого не делают!
Подобная неудача изображена и С. Довлатовым в повести «Заповедник»:
— Спасибо, милая.
Тон резко изменился.
— Какая я вам милая?! Ох, умираю… милая… Скажите, пожалуйста… Милую нашел…
— И не подумайте чего-нибудь такого!
—Такого — никогда. И еще раз — спасибо…
Подчас мы не понимаем намерения говорящего, когда слышим фразы «Я сегодня плохо выгляжу», «Это платье мне не идет» и т. п. В подобных ситуациях от нас ждут не подтверждения сказанного, а напротив, — опровержения: «Да что вы! Совсем наоборот!». Нередко мы допускаем бестактность по отношению к близким, считая тактичность лишней в общении со «своими»:
Встретите вы, например, на улице чужого человека. Он улыбнется вам приветливо и скажет:
— Какая вы сегодня свеженькая!
А через три минуты (что за такой срок может в вас измениться?) подойдет свой, он посмотрит на вас презрительно и скажет:
— А у тебя, голубушка, что-то нос вспух. Насморк, что ли?
<…> Я слышала, как одна молодая дама хвалила своего мужа и говорила:
— Вот мы женаты уже четыре года, а он всегда милый, вежливый, внимательный, точно чужой!
И слушатели не удивлялись странной похвале.
Не удивлюсь и я.
(Н. Тэффи. Свои и чужие)
Чтобы избежать коммуникативных неудач, мы должны учитывать также особенности женского и мужского речевого поведения. Какие же слова и выражения, например, не следует употреблять в разговоре с мужчиной? Сошлемся на мнение И. А. Стернина:
«Нет» — это слово лишает мужчину самостоятельности принятия решения, подталкивает к упрямству;
«Нельзя» — это означает, что решение принято без него, он лишен права мыслить;
«Я же тебе говорила» — воспринимается как «у тебя нет своего ума, так хоть моим пользуйся»;
«Давай я тебе помогу» — воспринимается как указание на беспомощность (лучше стоять рядом и ждать, пока сам попросит);
«Ты неправ» — удар в самое сердце: обвинение в некомпетентности;
«Я чувствую», «Ты не чувствуешь» и подобное подталкивает к разговору о чувствах. Лучше говорить: «Я думаю», «Ты думаешь» (думать — мужское слово).
Наряду с коммуникативными неудачами, неожиданными для самого говорящего, существуют неудачи подстроенные, преднамеренные — неудачи-ловушки, капканы. Прием капкана удачно использовал в споре с Пигасовым Рудин — персонаж одноименного тургеневского романа :
— Доложу я вам, по моему мнению… а я могу-таки, при случае, слово молвить; я три года в Дерпте выжил… все эти так называемые общие рассуждения, гипотезы там, системы <…> Извините меня, я провинциал, правду-матку режу прямо… никуда не годятся. Это одно все умствование — этим только людей морочат. Передавайте, господа, факты, и будет с вас.
— В самом деле! Ну, а смысл фактов передавать следует?
— Общие рассуждения! — Смерть моя эти общие рассуждения, обозрения, заключения! Все это основано на так называемых убеждениях; всякий толкует о своих убеждениях и еще уважения к ним требует, носится с ними… Эх!
— Прекрасно, стало быть, по-вашему убеждений нет?
— Нет — и не существует.
— Это ваше убеждение?
— Да.
— Как же вы говорите, что их нет? Вот вам уже одно, на первый случай.
Перейдем ко второй части элокуции — учению о «цветах красноречия» (тропах и фигурах речи). Один из парадоксов убеждающей речи заключается в том, что «если показать истину как она есть, не облекая ее никакими покровами, то люди не увидят и не услышат» (В. Конецкий). Такими «покровами» являются тропы и фигуры речи — старинный арсенал риторики.
Напомним, что троп — это оборот речи, чаще всего употребление слова или выражения в переносном значении (эпитет, олицетворение, сравнение, метафора и др.). Тропы издавна сравнивались с поворотами (оборотами) в танце, но поворот представляет собой только часть танцевальной фигуры. В основе тропов лежит лексическая образность, в основе фигур — синтаксическая. Фигуры речи — особые формы синтаксических конструкций, с помощью которых усиливается выразительность речи, степень ее воздействия на адресата. Это прием повтора, антитеза (подчеркнутое противопоставление), риторический вопрос и др.
Как относиться к приему повтора? Не является ли он избыточным? Конечно, нет, если используется целенаправленно. Это один из самых древних эстетических приемов, без повтора немыслимы не только красноречие, литература, но и музыка, архитектура и другие искусства. В речи и тексте прием повтора создает связность, лежит в основе подтекста, служит средством привлечения внимания. Им виртуозно владели самые разные авторы, приведем только небольшой пример, в котором прием повтора обнаруживается на разных уровнях (фонетическом, лексическом, морфологическом, синтаксическом):
В окне зала еще алел над дальними полями тесный весенний закат, но сумерки, поднимавшиеся с темной речной долины, с темных сырых полей, со всей темной холодеющей земли, снизу затопляли его все гуще…
(И. А. Бунин. Антоновские яблоки)
Нередко все искусство красноречия пытаются свести к способности выражаться «фигурально», к насыщенности речи тропами и фигурами. Но еще античный ритор Деметрий подчеркивал, что «выражаться фигурально не значит говорить намеками о простых и само собой разумеющихся вещах, как это до смешного делают сейчас ораторы».
Во многих пособиях для усиления выразительности речи рекомендуется использовать пословицы и афоризмы. Однако пословицы, не защищенные именем автора, не являются сильными аргументами, оспорить их нетрудно:
— Теперь другое время, другие песни и к старому возврата нет. Знаешь, как говорят в народе: кто старое помянет, тому глаз вон.
— Мне не нравится эта формула, — говорю я.
— Почему?
— Что-то в ней есть угрожающее. Как бы не окриветь.
(А. Крон. Бессонница)
Афоризмы — лаконичные, остроумные, нередко парадоксальные высказывания, защищенные авторитетом своего создателя. Мы можем не согласиться с высказыванием «Карточная игра есть банкротство всяческой мысли», но помедлим его опровергать, если будем знать, что оно принадлежит философу А. Шопенгауэру. Собственно, афоризм и рассчитан на наше несогласие. Парадоксальностью содержания и лаконичностью формы он вызывает ответную реакцию слушателей, диалогизирует монологическое изложение:
Затянувшаяся дискуссия означает, что обе стороны не правы. (Вольтер)
Громадная сила — упорство тупоумия. (М. Е. Салтыков-Щедрин)
Наши добрые качества больше вредят нам в жизни, чем дурные. (Л. Н. Толстой)
Университет развивает все способности, в том числе и глупость. (А. П. Чехов)
Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни. (Ф. М. Достоевский)
Знаменитый историк и лектор В. О. Ключевский специально составлял тетради афоризмов, которые часто использовал в своих выступлениях:
Красивые женщины в старости бывают глупы почти всегда только потому, что в молодости были очень красивы.
Искусство любят те, кому не удалась жизнь.
Лекции философа М. К. Мамардашвили были пересыпаны афоризмами, которые диалогизировали речь, давали импульс смысловому развертыванию:
…Мы можем наказывать других своей святостью или своей бедностью. Есть такие парадоксы в топографии нашей душевной жизни. Если вы помните, в одной из песен Высоцкого даже ангелы поют злыми голосами. Этот злой голос как бы наказывает мир за то, что тот его не понял.
Используя афоризмы и цитируя, надо соблюдать меру, чтобы, по словам П.С. Пороховщикова, «не потерять своего лица между Лермонтовыми, Толстыми, Диккенсами…».
ЗАДАНИЯ И МАТЕРИАЛЫ
ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ НА ЗАНЯТИЯХ
Дата: 2019-12-22, просмотров: 562.