Материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления пользователям Интернета и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
© 2018 - 2024
Способы добиться расположения женщин
1. Придя на работу, начните не с рабочих вопросов, а поздоровайтесь с женщиной персонально, назвав ее по имени.
2. Проявите интерес к семейным и личным делам женщины.
3. Выберите момент, когда женщина будет выглядеть особенно хорошо, и сделайте ей комплимент несексуального характера.
4. Замечайте перемены в ее кабинете и рабочей обстановке, комментируйте их.
5. Говоря с женщиной, называйте ее по имени. Помните имена ее мужа и детей.
6. Помните, что женщины гораздо более чувствительны к рабочей обстановке, и старайтесь сделать ее максимально для нее комфортной. Предлагайте женщине помощь всякий раз, когда она поднимает что-то тяжелое.
7. Если женщина выглядит издерганной или перегруженной работой, замечайте это и выражайте сочувствие. Например: «У вас столько работы» или «Что за день сегодня!».
8. Обращайте внимание, когда женщина меняет прическу, и делайте ей комплименты.
9. Чаще хвалите женщину за выполненную работу.
10. Задавайте женщине конкретные вопросы о прошедшем рабочем дне, свидетельствующие о том, что вы знаете, чем она занимается.
11. Посылайте женщине материалы из Интернета и газетные вырезки, касающиеся ее работы или интересующих ее вещей.
12. Замечайте, когда женщина выглядит утомленной. Женщины любят, когда их усталость не остается незамеченной.
13. Задавайте вопросы, допускающие развернутый ответ. Вместо «Вы закончили проект?» спросите «Как идут дела с проектом?»
14. Следите за своей словоохотливостью и учитесь больше слушать и задавать вопросы перед тем, как комментировать сказанное женщиной.
15. Если женщина умаляет свои достоинства или достижения, хвалите ее и отдавайте должное тому, что она делает.
16. Подавляйте в себе искушение решать за женщину ее проблемы. Вместо этого постарайтесь проявить больше участия и спросите, как она сама собирается их решать. Не предполагайте изначально, что ей нужны ваши советы.
17. Время от времени устраивайте неофициальные встречи, где можно было бы свободно пообщаться. Независимо от того, руководитель вы, коллега или подчиненный, обязательно поинтересуйтесь, какого рода помощь вы можете оказать женщине, после чего выслушайте ее не перебивая. Дайте ей возможность выговориться.
ИЗОБРЕТЕНИЕ
Для убеждения недостаточно оригинального, рассчитанного на конкретную аудиторию замысла речи. Необходимо ее удачное изобретение — реализация стратегии разнообразными тактиками и приемами. Следует продумать систему доводов (аргументов), то есть аргументацию.
Доказать не значит убедить — одно из важнейших положений риторики. Для того чтобы убедить, подчас надо нарушить хронологию событий, использовать сравнения и примеры, которые не являются логическими доводами. В качестве примера В. В. Одинцов привел лекцию знаменитого историка В. О. Ключевского «О взгляде художника на обстановку и убор изображаемого им лица», прочитанную в Училище живописи, ваяния и зодчества. Для убеждения аудитории в том, что «современный человек, свободный и одинокий», украшает прежде всего свой дом, тогда как домом для человека Древней Руси был прежде всего храм, Ключевский использует следующий прием. Он рассказывает о том, как в 1289 г. умирал на Волыни богатый и всесильный князь Владимир, который много жертвовал на украшение храма, а умирал он, лежа на полу, на соломе, в курной избе. Домом для него действительно была церковь.
Мы можем забыть и точную дату, и название места, и само имя князя, но наглядность примера, нарушающая строгую логику доказательства, делает идею «зримой», запоминающейся.
Утверждая доказать не значит убедить, риторика не отрицает необходимости логического самоконтроля оратора. Тезис не должен подменяться, недопустимо круговое определение, когда одно неизвестное объясняется через другое, а следствия не должны противоречить условиям. Например, в высказывании: На олимпиаде наши биатлонисты побили мировой рекорд, а китайские спортсмены показали не менее высокие достижения – содержится логическая ошибка: выигрывает только тот, кто достиг наивысших результатов (более подробно о логических ошибках см. в книге А.А. Ивина «Риторика: искусство убеждать» – М., 2002).
И. А. Стернин определяет аргументацию как процесс приведения доводов в систему, необходимую для обоснования позиции оратора в конкретной аудитории, рассматривает аргументы «за» и «против», сильные и слабые. Сильными аргументами являются научные аксиомы, законы природы и общества, цитаты, ссылки на авторитетные источники.
Аргументы должны быть правдивы, доступны, близки слушателям, выражать представления об общественном идеале. Их не должно быть слишком много, оптимальное количество — три-четыре аргумента. В этом выражается один из парадоксов риторики: обилие аргументов вызывает обратный эффект, при котором слушатели начинают сомневаться не только в истинности речи, но и в искренности оратора.
В идеале любые аргументы должны укладываться в систему: нисходящую / восходящую; одностороннюю / двустороннюю; индуктивную / дедуктивную; опровергающую / поддерживающую.
Односторонняя аргументация строится по принципу или/или: или только «за», или только «против». Двусторонняя аргументация сложнее: наряду с аргументами, она предполагает и контраргументы.
Индуктивная аргументация развертывается от частного к общему, а дедуктивная — от общего к частному, от вывода к фактам. Выделяется также опровергающая аргументация, которая более выигрышна, чем аргументация поддерживающая.
Нисходящая аргументация предполагает переход от сильных аргументов к слабым, восходящая — напротив, от слабых к сильным. Сила аргумента увеличивается подчеркиванием его новизны. По словам И. А. Стернина, аргументы должны иметь «выгодную упаковку». Имеется в виду ссылка на престижные источники (Американские или японские ученые недавно открыли… Ученые из Новосибирского академгородка изобрели… и т. п.), на то, что оратор является специалистом в данной области (работая над этой темой много лет, я…). Конечно, подобная упаковка аргументов может использоваться и манипулятором. Приведем пример из эссе Т. Москвиной «Пусто-пусто»:
Я всерьез обрадовалась, когда прочла, что «ученый из Новосибирска» открыл лекарство от СПИДа. И напрасно тоненький голос из руин разума пищал, что «ученые из Новосибирска» — устойчивый газетный фантом, открывший уже по крайней мере двадцать лекарств от рака и наркомании…
Если необходимо использовать статистический материал, цифры должны округляться или подаваться в сравнении. Не надо называть точное количество квадратных километров площади какой-нибудь небольшой страны — вместо этого можно сказать о том, что она вполне могла бы поместиться на территории Ленинградской области.
Аргументацию затрудняют неоправданный повтор смысла, незнание того, что уже было сказано, само обилие аргументов, узнаваемость источника информации.
В рубрике «За и против» еженедельника «Аргументы и факты» заочно сталкиваются мнения оппонентов. Сопоставим две публикации, посвященные проблеме клонирования (Аргументы и факты. 1998. № 11). Автор первой из них — архимандрит Сергий, а второй — Дарья Митина, депутат Госдумы от КПРФ.
Полезно ли вмешательство в дела Божии?
Вспоминаю, как я покупал яблоки на базаре. У одного продавца была антоновка обычного размера, а у другого — очень крупная, в большом ведре поместилось лишь 15 плодов. Спрашиваю, откуда такие крупные яблоки. В ответ слышу: «А это антоновка, которую Мичурин еще не успел испохабить». Так и клонирование испохабит весь род человеческий.
Сказано в Священном Писании: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его…».
Данные молекулярной биологии свидетельствуют о том, что клеточная ДНК сама — без всяких молекулярных посредников — реагирует на общую ситуацию в организме, что обратная связь тут нематериальна. Не свидетельство ли это той жизни, которая, по словам святого Дионисия Ареопагита, оживляет и согревает весь животный и растительный мир и благодаря которой в животных и растениях жизнь проявляется словно отдаленное эхо Жизни?
Сказано в Священном Писании: «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою» (Бытие, глава 2, стих 7)… Клонирование же практически лишает человека души. А без души человек не может быть полноценным, но лишь мутантом, и не может стать частью Мирового океана. Именно поэтому все наши вмешательства в природу всегда оканчивались неблагоприятно и для общей Природы, и для жизни самого человека.
В церковных учебных заведениях сохранились традиции преподавания искусства проповеди, гомилетики. Аргументация о. Сергия восходящая, индуктивная, односторонняя, опровергающая. Автор использует разнообразные сильные аргументы: пример из собственной жизни, ссылки на авторитетные источники (Священное Писание, данные молекулярной биологии). Вместе с тем ее недостатком является слишком очевидная стратегия воздействия. Читатель отчетливо осознает, «что с ним хочет сделать автор», что он «замышляет» при помощи речи. Кроме того, очевидна и некоторая прямолинейность оценок, а также стилистическая разнородность аргументов, особенно в переходе от Писания к рассуждению о ДНК.
Предлагаю себя для эксперимента
Наивно приводить аргументы вроде того, что жизнь человека — это промысел Божий, поэтому в нее нельзя вмешиваться. Простите, в мире широко практикуются операции по перемене пола — большего вмешательства в природу человека невозможно себе представить <…> Пресса давно муссирует слухи, что есть двойники лидеров государств, по теории вероятности, действительно могут быть люди–двойники. Если кто-то видел сына артиста Михаила Козакова — Кирилла, то может запросто уверовать, что клонирование уже существует. Та же внешность, тот же голос, только человек на 30 лет моложе <…>
По каким-то показаниям клонирование может стать жизненно необходимым. Допустим, у женщины в автокатастрофе погибает муж, а ей очень хотелось иметь от него ребенка. Пожалуйста — берем у погибшего молекулу ДНК, рождается ребенок, причем женщина сама его вынашивает. Это же не выращивание в пробирке непонятного какого монстра, а натуральный путь. Конечно, пока это в сфере фантастики, но уже в ХХI веке такие операции могут стать обычным делом.
<…> Здоровая соревновательность, которая всегда существовала между Россией и Западом, не должна пропасть. Как это так — у них там клонируют, а мы сидим и спим? Думаю, нам надо тоже поднажать и кого-то клонировать. У нас достаточно людей, которые по этому поводу совершенно не комплексуют и охотно могут испытать на себе новые веяния прогресса. Я, например, не страдаю манией величия, но ничего не имею против, если у меня возьмут ДНК для клонирования. Если эксперимент удастся, я этому только порадуюсь.
Вторая публикация, конечно, существенно проигрывает первой в логичности, трудно определить сам тип ее аргументации. Большинство аргументов Д. Митиной представляется слабым, неубедительным (операции по перемене пола, частный случай автокатастрофы и т. д.), но эта бессистемность обладает обаянием естественности, искренности, эмоциональности.
Сложно сопоставлять взгляды столь разных оппонентов. Однако знание типов аргументов и способов аргументации позволяет сравнить их риторическую подготовку и сделать оценку речи объективной. Попытаемся объективно оценить эффективность аргументации других оппонентов, Галины Вишневской и Марка Масарского, давших противоположные ответы на вопрос газеты «Поддерживает ли спонсорство культуру?» («Аргументы и факты». 1998. № 12).
Меценатство унижает
Меценатство — это прежде всего потребность души. Но если это делается без потребности души, то человек явно хочет какой-то выгоды, чаще всего уменьшения налогов. Или хочет быть узнанным, известным благодаря своим пожертвованиям.
Как говорится в Библии? «Делай добро тайно». Так нас учит наша религия. Но не все к этому прислушиваются. В результате нашего зарождающегося меценатства получается, что эти люди, чтобы быть известными, идут на телевидение, покупают там время, оплачивают каких-то бездарных музыкантов… Это наносит ужасный вред обществу. Потому что этот выбор — это вкус, вернее, безвкусица, людей, имеющих деньги. Как с этим бороться, я не знаю.
Если театр сегодня не может существовать, то он и завтра погибнет без этих денег. Это будет пролонгированная смерть. Государство должно содержать главные театры. Это прежде всего — Мариинский, Большой, МХАТ, Малый театр, Александринский и еще несколько. А остальные… Они же плодятся, как грибы после дождя. Народ не способен содержать эти театры, если они ему не нужны. А богатым людям они тоже не нужны. Те, которые сегодня случайно разбогатели, награбили разными способами, у них нет потребности содержать театр. Морозовых, Мамонтовых и Третьяковых пока еще в России не народилось. Они должны вырасти из определенной среды. Только их правнуки могут стать меценатами.
В моей творческой судьбе мне оказала помощь моя учительница пения. Она, бедная женщина, брала с меня за учебу символические деньги — копейки. Ее имя Гарина Вера Николаевна. После этого я прошла по конкурсу в Большой театр. Никто меня за уши не тащил. Абсолютно! Я пришла в театр и старалась быть лучше всех. Это единственный путь в искусстве. Это мое глубочайшее убеждение. Когда меня спрашивают, как сделать карьеру, я отвечаю: «Трудно получить первую ступень на сцене. Но, получив это место, будь лучше всех».
Я считаю, если талант не спонсировать, то он не погибнет, а только закалится. И настоящий талант все равно никогда никуда не пропадет! Да и как может быть иначе? Талантом человека награждает Бог, и разве он допустит, чтобы его дар пропал из-за каких-то там денег? Пропадет только середняк. Кстати, из середняка в конце концов может что-нибудь приличное выйти. Но это не обязательно. А настоящий талант не пропадет.
Мое мнение: меценаты заботятся только о себе, и любого талантливого человека их присутствие только унижает. Они уверяют, будто без чужих денег этот человек никуда не пробьется, не станет известным. Унижает еще и потому, что лишает талантливого человека опоры на свои собственные силы, лишает его осознания собственной реальной цены и величия. Меценатство еще и оглупляет жизнь талантливого человека, так как он всегда чувствует свой (истинный или вымышленный) долг перед меценатом.
Имидж Галины Вишневской — самодостаточная, творческая личность, резкая, безапелляционная в суждениях. Мы можем не разделять ее мнение, но нельзя отрицать последовательный характер ее аргументации. Эта аргументация односторонняя, опровергающая расхожее представление о меценатстве, дедуктивная, восходящая.
Г. Вишневская использует разнообразные аргументы: ссылку на авторитетные источники, пример, довод от противного. Она предвосхищает возможные возражения. Ее тезисы звучат афористично, их лаконичность придает аргументации убедительность: Меценатство — это прежде всего потребность души; Меценаты заботятся только о себе, и любого талантливого человека их присутствие только унижает.
Речевое воздействие усиливается неоднократным подчеркиванием наличия собственной точки зрения: Это мое глубочайшее убеждение; Когда меня спрашивают, как сделать карьеру, я отвечаю; Мое мнение; Я считаю… Но это же и один из недостатков воздействия. Сила оборачивается слабостью, когда чрезмерная субъективированность речи начинает раздражать адресат.
Ссылка на Библию (Как говорится в Библии? «Делай добро тайно». Так нас учит наша религия) – единственная апелляция к «чужому» мнению в речи Г. Вишневской. Создается впечатление, что для Г. Вишневской единственным бесспорным собеседником является только Бог. Может обидеть адресата и пренебрежительное — из-за каких-то там денег.
Но все отмеченные недостатки — это оборотная сторона оригинальной и последовательной аргументации Г. Вишневской. Самый большой упрек, который можно высказать в ее адрес: самодостаточность личности оборачивается тем, что Г. Вишневская никого, в сущности, не пытается переубедить. Примут ее точку зрения — хорошо, не примут — хуже для них самих, неспособных мыслить самостоятельно. Публикация проникнута отнюдь не преднамеренным, но явно ощутимым высокомерным отношением, по крайне мере, к каким-то там середнякам.
Оппонентом Галины Вишневской выступает предприниматель Марк Масарский:
Меценатство возвышает
Я думаю, что, когда Павел Третьяков покупал картины никому не известных художников, он фактически их создавал. Но он совершил еще один подвиг — сумел при этом не разориться. А вот Мамонтов не сумел.
Меценатство — это процесс взаимообогащения. Тот, кто жертвует деньги искусству, духовно растет. Белинский говорил, что критик — это активный читатель. Так и меценат — это активный ценитель. Настолько активный, что порой преображает творческую среду. Кто создал МХАТ? Купец Алексеев, больше известный под псевдонимом Станиславский.
Конечно, даже в наше смутное время культура проживет без меценатства. Но она будет усредненной, масскультовой. Выживет попса, а высокое искусство погибнет. Так было и будет во все времена. Сальери, например, умел зарабатывать деньги, был при должности и ни в чем не нуждался. А Моцарт жил в нищете. И без поддержки имущих покровителей не было бы его великой музыки. Как не было бы и гениальных творений Чайковского, которому много помогала баронесса фон Мекк.
<…> К слову, в других странах на меценатство тратится неизмеримо больше средств, чем в России. На стенах Рокфеллеровского культурного центра в Нью-Йорке можно увидеть, как на каком-нибудь кирпиче написано, к примеру, «Смит». Это фамилия того, кто пожертвовал деньги центру. Причем если дал больше 10 тыс. долларов, то надпись сделана снаружи, если меньше — внутри здания. И таких надписей — не счесть.
Коммунисты внедряют в общественное сознание ложную мысль, будто «новые русские» замаливают грехи, жертвуя капитал на церкви или музеи. Вздор, я не чувствую себя виноватым. Нам, бизнесменам, нечего замаливать. Мы работаем как проклятые. По сути, предприниматели-меценаты — та же самая интеллигенция, только сумевшая приспособиться к рынку <…> Хотя, конечно, бывают примеры, когда под видом меценатства и благотворительности люди обделывают свои дела <…>
Не надо путать меценатство, которое приносит только моральное удовлетворение, с инвестициями. Я ни копейки не дам какому-нибудь культурному учреждению, которое само занимается бизнесом <…>
Меценатство — это реализация «общественного инстинкта». Я хочу видеть свою страну великой культурной державой. В начале ХIХ века Россия стартовала чуть ли не с нулевой отметки и потеснила все европейские страны. Благодаря чему? Вульгарные социологи вообще говорили, что гений Пушкина и Мицкевича расцвел только благодаря вывозу зерна через одесский порт. Они были свободны от борьбы за хлеб насущный и, по существу, сами для себя были меценатами. Другим талантам повезло меньше, и они смогли раскрыться лишь благодаря появлению предприимчивых и состоятельных людей.
Публикация М. Масарского, в отличие от статьи Г. Вишневской, представляет собой ряд довольно случайных, слабых, вследствие своей предсказуемости, аргументов, которые легко опровергнуть. Невозможно определить тип его аргументации как дедуктивный или индуктивный, восходящий или нисходящий.
Все ожидаемые адресатом имена и факты в якобы парадоксальной упаковке здесь налицо: Третьяков и Мамонтов, Моцарт и Сальери, Чайковский и фон Мекк (интересна только ссылка на Рокфеллеровский центр). Г. Вишневская, в отличие от М. Масарского, вспоминает о Морозовых, Мамонтовых и Третьяковых для того, чтобы подчеркнуть, что их «пока еще в России не народилось».
Штампы переворачиваются с ног на голову. В этом приеме обнаруживается некая претензия М. Масарского на оригинальность («Вульгарные социологи вообще говорили, что гений Пушкина и Мицкевича расцвел только благодаря вывозу зерна через одесский порт. Они были свободны от борьбы за хлеб насущный и, по существу, сами для себя были меценатами» и т.п.). Этот аргумент не нуждается в опровержении фактами биографии поэтов, но Масарский и сам позаботился о его девальвации ссылкой на мнение вульгарных социологов, по-видимому, предлагая к ним присоединиться.
Масарский оживляется только там, где переходит от неинтересной ему темы меценатства к защите своего сословия: Вздор, я не чувствую себя виноватым. Нам, бизнесменам, нечего замаливать. Мы работаем как проклятые. Ударный тезис его публикации (Меценатство — это реализация «общественного инстинкта») звучит ернически из-за легко вызываемой ассоциации с «основным инстинктом». Категоричность его суждений не мотивирована цельной личностной позицией, как у Вишневской, а вызвана не очень сильным желанием задеть адресат кажущейся оригинальностью суждений.
Таким образом, эффективность речевого воздействия публикации Г. Вишневской, благодаря наличию аргументации, а не цепочки слабых аргументов, отходу от стереотипов, оказывается большей, чем у публикации М. Масарского. Когда сталкиваются мнения людей достойных, выражающих свое мнение, бывает очень трудно определить, чья аргументация более эффективна. Сравним выступления писателя Михаила Чулаки и священника Александра Борисова (Московские новости. 2000. № 45), поводом которых послужил молебен перед стартом российского космического корабля. Обратимся сначала к публикации М. Чулаки:
Приехали!
Первые полосы газет украсили фотографии: перед стартом на международную станцию космонавты смиренно принимают благословение от православного батюшки. Тронулись они, кстати, с того самого исторического места, с которого отправился в космос Гагарин, здесь он произнес свое знаменитое «Поехали!».
Летчики, моряки, альпинисты всегда были суеверны. Брали с собой талисманы, блюли «верные приметы», вот и космонавты за ними — перед полетом запивают шампанским огурец, во время старта держат скрещенные пальцы… Но окропление святой водой — дело все-таки другое. Оно означает, что представители одной из самых современных и самых древних профессий сошлись в своем мировоззрении. Космонавты, «посланцы Земли», «первопроходцы Будущего», всерьез верят, будто их Бог может воздействовать на бездушное «железо» — все эти кабели, сопла, вентили так, что по Его желанию бесконечно сложная ракета либо полетит благополучно, либо рухнет. Там, на Небе, по их представлениям, царит ну прямо-таки Гефест с плоскогубцами в руках. Потому что даже у Бога должна быть Своя технология: если Он вмешивается в состояние материи, значит, Слово Его перекусывает провода, а сталь и титан плавит не хуже газорезки! Или, наоборот, укрепляет по мольбе жен и матерей недоваренный земным халтурщиком шов.
Забавно, конечно, наблюдать такое простодушие на пороге XXI века. Не о нравственных исканиях речь, не о споре, что первично: дух или материя? Нет, вера ширится совершенно примитивная, совершенно языческая: прежде всемогущего Бога старались умилостивить, чтобы Он помог в охоте на мамонта, теперь — чтобы благополучно полетели «Протон» или «Прогресс».
Но если уж верить в Бога с плоскогубцами, то уж верить последовательно! Если по молитве Он может уберечь, значит, Он же и губит?! Ведь не мог же Он, всеведущий, отвернуться или заснуть, когда погибал «Курск». Выходит, Он попустил потонуть несчастным морякам?! Да что попустил — погубил. За что же? Чудесные ребята погибли. Вот президента ругают лишь за то, что он оставался в Сочи, когда погибал «Курск», пеняют ему, что он, возможно, не все сразу предпринял. А Бог с его всемогуществом остается совершенно вне критики, даже и вне обсуждения: сознательно Он потопил «Курск» или только по рассеянности? Мог после взрыва еще кого-то спасти или уже не мог даже Он?
Допуская возможность божественной помощи космонавтам или водолазам, верующие в Него, имея намерения самые благие, делают своего Бога злобным чудовищем, ответственным за бесчисленные преступления и катастрофы, потрясающие нашу планету. Делают чудовищем, но не ропщут, поклоняются, потому что вера в Бога с инструментом в руках — свидетельство глубоко тоталитарного сознания. Лишившись Сталина в Кремле, наши сограждане подсознательно переселяют Его на Небо, хотя характер Ему сохраняют чисто сталинский. Помните, погибли Волков, Добровольский, Пацаев? Да и Комаров тоже. Не иначе, не помолились Ему ребята перед стартом, пренебрегли. Вот Он и не стерпел обиды. Зато теперь служивые стали умнее, стараются по принципу: лучше перекланяться, чем недокланяться. И бесконечность охвата с Него требуют тоже соответствующую, чтобы Он там сверху все решал самолично — великое и малое: ведь молят Его не только о благополучии стратегических подлодок и космических кораблей, но и о том, чтобы выросла клубника на грядке. Во все Он должен вмешаться — такая диктатура вырисовывается.
М. Чулаки был талантливым публицистом, его последовательная атеистическая позиция не может не вызывать уважения. Но, оставив в стороне глубоко личные для каждого рассуждения о вере и безверии, подвергнем эту публикацию риторическому анализу. О ее эффективности следует судить прежде всего по тому, приобрел ли автор новых сторонников.
Кому она адресована? Атеистам? Верующим? Сомневающимся? К сожалению, аргументация М. Чулаки не заставит сомневаться верующих, сомневающихся способна оттолкнуть, да и непоследовательные атеисты могут отшатнуться от автора.
Прежде всего, неудачно само нахождение речи. Основная стратегическая линия развертывания текста — ироническое осмеяние и самого молебна, и Бога в любом его воплощении и понимании. Неважно, Гефеста с плоскогубцами или всемогущего Бога, ответственного за бесчисленные преступления и катастрофы. Вера в него — забавное простодушие, вера примитивная, совершенно языческая.
Иронией и сарказмом пронизан весь текст: от названия «Приехали!», звучащего упреком, отсылающего к знаменитому гагаринскому «Поехали!», — до клубники на грядке в финале. Излюбленный прием автора — доведение до абсурда позиции оппонентов по принципу если уж верить в Бога с плоскогубцами, то уж верить последовательно! Поэтому в ироническом ключе упоминаются и «Курск» (в 2000 г. это звучало особенно болезненно), и погибшие советские космонавты.
Автор публикации предстает как человек несомневающийся, сознательно выбравший стратегию осмеяния. Его аргументация — односторонняя, опровергающая (небольшая уступка суевериям звучит лишь в начале), восходящая, дедуктивная. Доводы разнообразны, опровергнуть их каждый по отдельности трудно. В конце М. Чулаки приходит к обобщающему тезису о диктатуре, сменившей Сталина в Кремле на Бога в небесах.
Более эффективной представляется нам аргументация его оппонента — священника А. Борисова:
Мир сложнее, чем мы думаем
Возражения Михаила Чулаки против молебна перед космическим полетом соединяют два мотива: поверхностный, обывательский и философски серьезный. Согласно первому, если гибнут подводные лодки с хорошими ребятами, то, значит, Бога нет, и служить молебен перед полетом в космос еще худшее суеверие, чем держать пальцы скрещенными. Иными словами, или Бог исполняет все наши благие пожелания, или Его просто не существует. Мы готовы признать простого и понятного, как дважды два, Бога, действующего как палочка-выручалочка в любой созданной нами ситуации. На Бога таинственного, непостижимого и, тем не менее, любящего Свое отпадшее творение мы не согласны. Но, несмотря на все человеческие возражения и сомнения, история знает много фактов, которые невозможно объяснить простым совпадением. Когда в конце 60-х годов «Аполлон-13» потерпел серьезную аварию (взорвался баллон во время полета к Луне), вся Америка молилась о спасении корабля. И хотя корабль не прилунился, его благополучное возвращение на Землю признано не меньшим космическим достижением, чем высадка на наше малое светило.
Тем не менее в том, что пишет Михаил Чулаки, остается серьезный вопрос. Почему все-таки происходят катастрофы, землетрясения, гибнут невинные люди? В Евангелии от Луки есть такой эпизод в главе XIII: «В это время пришли некоторые и рассказали Ему о Галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их. Иисус сказал им на это: думаете ли вы, что эти Галилеяне были грешнее всех Галилеян, что так пострадали?.. Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете…»
В существовании в мире зла заключена одна из тайн мироздания. Несомненно одно: в огромном числе трагических случаев повинна злая человеческая воля. Обвинять Бога за преступления, творимые самими людьми, по меньшей мере несправедливо.
В приведенном отрывке из Евангелия от Луки Иисус также не дает объяснения трагедиям. Но Он связывает их с общим состоянием людей того времени. Невидимые составляющие неправедной жизни отдельных членов человеческого общества, а чаще всего его большинства, в сумме дают печальные результаты. Поэтому, когда мы сталкиваемся с такими трагедиями, вопрос нужно ставить не в форме «почему?», как бы желая найти виновного. Правильным будет вопрос перед каждым из нас: «Для чего?» Какая весть заключена в том или ином печальном событии? Для каждого это призыв положить на чашу весов жизни нашей страны как можно больше добра, меньше зла.
А что касается молебна перед космическим полетом, то обратиться к Высшей силе с благодарностью за мудрость, дарованную человечеству, создающему такие сложные машины, испросить благословения на то, чтобы задуманное прошло благополучно, — все это вполне достойно происходящего события. Ведь, в отличие от недавнего прошлого, такого рода молебны, слава богу, не навязываются решением правительства или президента, а являются просто ответом на естественные чувства людей, которые отправляются в полет. Такие сложные эксперименты всегда связаны с большим риском, и соединить столь волнующее событие с молитвой в форме сложившейся православной традиции для нашей страны и нашей культуры вполне естественно. Не очень привычно? Пожалуй. Но ведь мы живем в демократическом обществе, для которого свойственны различные мнения и различные подходы к явлениям общественной жизни. Лишь бы не было всеобщего навязывания взглядов и традиций, свойственных одной части общества, даже если она составляет большинство.
А. Борисов выбирает стратегию развертывания речи, противоположную стратегии М. Чулаки. С самого начала он предлагает тактику совместного рассуждения, не противопоставляя себя заблуждающейся аудитории: Мы готовы признать простого и понятного, как дважды два, Бога, действующего как палочка-выручалочка в любой созданной нами ситуации.
Борисов сосредоточивается на серьезном вопросе существования зла, ответ на который является для Чулаки само собой разумеющимся. Тактика постановки вопросов подчеркивает трудность, подчас невозможность нахождения ответов на вечные вопросы. Сам же факт молебна перед космическим стартом, возмутивший Чулаки, перестает быть столь важным во многом благодаря композиционному замыслу автора. Об этом упоминается (А что касается…) после обращения к Евангелию, к вечным вопросам бытия, когда к этому незначительному факту уже можно отнестись снисходительно.
Столь же мудро он поступает и с суждением оппонента о «диктатуре на небесах». Оно не опровергается прямо, но публицисту адресован косвенный (в виде пожелания) упрек в навязывании взглядов.
Думается, что в этом споре риторически более убедительной является публикация А. Борисова, способная оказать воздействие на очень широкую аудиторию и даже отвоевать союзников у яркого, ироничного публициста М. Чулаки.
В учебнике А.К. Михальской “Основы риторики: Мыль и слово” возрождается интерес к старинным риторическим сочинениям, в которых был подробно разработан вопрос об инвенции (в том числе и об изобретении речи). Автор напоминает, что инвенция понималась в них как “ловчая сеть”, “сетка понятий”, и определяет ее как систему, предлагающую способы мыслить на любую тему.
Инвенция представляла собой набор так называемых общих мест. Общие места, или топы (топосы, топики), — это модели порождения речевого и мыслительного содержания. Они очень разнообразны: причина, следствие, пример, свидетельства, целое/части, противное, имя и др.
Продемонстрируем возможности топа имя, который предполагает обращение оратора к различным словарям (толковым, этимологическим и др.), позволяющим раскрыть значение, происхождение, образование слова или выражения. Такое обращение может дать толчок интересному и убеждающему речевому развертыванию.
Адвокату Веры Засулич П.А. Александрову было очень важно убедить присяжных в том, что слово месть, изначально заряженное отрицательной оценочностью, не подходит для определения мотивов ее поступка (как известно, Засулич стреляла в генерал-губернатора Петербурга Трепова, чтобы привлечь общественное внимание к его приказанию высечь политического арестанта Петропавловской крепости — студента Боголюбова). Вот как был использован им топ имя:
Мне кажется, что слово “месть” употреблено в показаниях Засулич... как термин наиболее простой, короткий и несколько подходящий к обозначению побуждения, импульса, руководившего Засулич.
Риторика учила выращивать культурное риторическое древо при помощи разнообразных топов. Уже в XVIII веке его умели выращивать даже школяры, в идеале они могли написать сочинение на любую, самую трудную или скучную, тему. Риторическое древо нельзя назвать дикорастущим, за ним надо ухаживать, как ухаживает за настоящим деревом садовник, подстригая, придавая ему определенную форму. Это значит, что надо отбросить все ненужное, второстепенное, располагать топы в определенной последовательности, хрие.
Например, если вы хотите создать развернутый монолог на тему «Весь мир — театр…», то можете руководствоваться следующей схемой речи:
1. Высказывание об авторе афоризма.
2. Экспозиция (аспекты рассмотрения проблемы).
3. Причины (почему этот афоризм верен?).
4. Следствия (если мы согласны с автором афоризма, то что из этого следует?).
5. Опровержение афоризма (противоположная точка зрения).
6. Расширение сферы использования афоризма (аналогичные ситуации).
7. Примеры из жизни, из различных произведений искусства.
8. Цитаты (высказывания великих), которые подтверждают афоризм.
9.Заключение (обобщение, обращение к личному опыту, возвращение к началу сочинения и др.).
В учении о хрие, в теории аргументации содержатся представления об эффективном расположении компонентов речи, которыми, однако, не исчерпывается сущность более сложного понятия композиция (или диспозиция).
ЗАДАНИЯ И МАТЕРИАЛЫ
ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ НА ЗАНЯТИЯХ
Дата: 2019-12-22, просмотров: 419.