Однажды Малыш вернулся из школы злой, с шишкой на лбу.

Мама хлопотала на кухне. Увидев шишку, она, как и следовало ожидать, огорчилась.

- Бедный Малыш, что это у тебя на лбу? - спросила мама и обняла его.

- Кристер швырнул в меня камнем, - хмуро ответил Малыш.

- Камнем? Какой противный мальчишка! - воскликнула мама.

- Что же ты сразу мне не сказал?

Малыш пожал плечами:

- Что толку? Ведь ты не умеешь кидаться камнями. Ты даже не сможешь попасть камнем в стену сарая.

- Ах ты глупыш! Неужели ты думаешь, что я стану бросать камни в Кристера?

- А чем же еще ты хочешь в него бросить? Ничего другого тебе не найти, во всяком случае, ничего более подходящего, чем камень.

Мама вздохнула. Было ясно, что не один Кристер при случае швыряется камнями. Ее любимец был ничуть не лучше. Как это получается, что маленький мальчик с такими добрыми голубыми глазами - драчун?

- Скажи, а нельзя ли вообще обойтись без драки? Мирно можно договориться о чем угодно. Знаешь, Малыш, ведь, собственно говоря, на свете нет такой вещи, о которой нельзя было бы договориться, если все как следует обсудить.

- Нет, мама, такие вещи есть. Вот, например, вчера я как раз тоже дрался с Кристером...

- И совершенно напрасно, - сказала мама. - Вы прекрасно могли бы разрешить ваш спор словами а не кулаками.

Малыш присел к кухонному столу и обхватил руками свою разбитую голову.

- Да? Ты так думаешь? - спросил он и неодобрительно взглянул на маму. - Кристер мне сказал: "Я могу тебя отлупить". Так он и сказал. А я ему ответил: "Нет, не можешь".

Ну скажи, могли ли мы разрешить наш спор, как ты говоришь, словами?

Мама не нашлась что ответить, и ей пришлось оборвать свою умиротворяющую проповедь. Ее драчун сын сидел совсем мрачный, и она поспешила поставить перед ним чашку горячего шоколада и свежие плюшки.

6.  Проанализируйте аргументацию И. Лебедевой в диалоге с корреспондентом Е. Мухаметшиной. Найдите сильные и слабые аргументы. Мотивируйте сою оценку:

— Зачем Третьяковке сотрудничать с церковью?

Вопрос конструктивного диалога становится все более актуальным. Не компромисса между музеем и церковью, а именно диалога. Если говорить о духовном состоянии общества, то это всегда состояние веры и культуры. Одно без другого трудно представить. Даже в советское время была идеология, которая подменяла веру. Диапазон для сотрудничества очень широкий. В Третьяковской галерее хранятся замечательные произведения древнерусского искусства. Но это для нас они искусство, а для церкви — предметы культа.

— Вы недавно встречались с патриархом — договорились о каком-то конкретном сотрудничестве?

— Мы коротко общались. Говорили с его окружением и с ним о том, как можем помочь друг другу. А меня истолковали так, будто мы будем что-то согласовывать с церковью. Я не это имела в виду. Мы хотели бы, например, проводить круглые столы. Мне всегда была интересна, например, христианская традиция в творчестве современных художников — какая она?

— Вы представляете себе обсуждение на таком круглом столе, например, «Евангельского проекта» художников Врубеля и Тимофеевой?

— А почему бы и нет? Музей как раз то место, где можно обсуждать, а не просто ругаться и спорить.

— Но у церкви в этих вопросах позиция очень жесткая.

— Если есть проблема, надо ее обсудить, и, может быть, она разрешится. Хотелось бы позитивного серьезного разговора. Многое идет от недопонимания в обществе, что такое современное искусство. Во все времена существовали произведения, которые вызывали яростные споры. Я часто читаю отзывы о выставках, которые публиковались в прессе столетней давности: сразу можно сказать, где речь шла о «современном искусстве». Наверное, так будет всегда.

— А в чем проблема с современным искусством сейчас?

— Прошло время, когда современное искусство завоевывало пространство. Теперь встает вопрос качества. На Западе эти этапы давно пройдены, мы к ним только подходим. Не существует, например, жестких методик описания произведений современного искусства, которые бы нам регламентировало Министерство культуры. Приходится идти опытным путем, самим вырабатывать методики описания произведений, которые мы принимаем в хранение. Нас многие ругают. Но мы не музей современного искусства.

— Разве музей не должен собирать современные экспонаты?

— У нас и у музеев современного искусства разные задачи. Мы показываем в развитии всю историю русского искусства, включая современное, в наиболее ярких его образцах. Но это уже памятник, а не живой процесс. Есть Центр современного искусства «Винзавод», галереи, которые работают с живым процессом. В этом их роль. А мы своим статусом музеефицируем этот материал и включаем его в историю.

— Почему вы некоторым художникам отказываете в экспозиции?

— В каждом поколении есть художники, которых кто-то по каким-то причинам запрещает. Это нормально. История искусств говорит об этом. Наталью Гончарову запрещали — сейчас она висит у нас в экспозиции. Это вопрос времени. Когда-то и The Beatles у нас запрещали, а теперь на Красной площади оркестр играет их музыку. Мы все равно делаем сиюминутные ошибки, и невозможно заранее точно знать, что останется в истории, а что нет.

— То есть через 20 лет что-то из 1990–2000-х появится в Третьяковке?

— Скорее всего, до этого встанет вопрос о художественных достоинствах. За качество произведения часто выдается социальная острота. Сейчас это актуально, потому что это отвечает каким-то социальным или политическим коллизиям. Пройдет время, коллизии забудутся, и зритель задумается о качестве самих произведений. (…)

— Получается, есть два современных искусства: одно висит у вас, а другое — в галереях?

— Мы не показываем принципиально другой материал. Мы показываем неподготовленному зрителю образцы современного искусства.

— Тогда почему не показать все?

— Хотите сказать, что мы должны учить на произведениях с ненормативной лексикой или оскорбляющих чувства верующих?

— Но что делать, если таков культурный процесс?

— Нет, я категорически не согласна. Это часть процесса — но при чем здесь мы? Наша публика не воспринимает даже классику русского авангарда. Что говорить о современном искусстве? На Западе принято ходить в музеи, где показывают современное искусство. У нас это не принято.

— Но скандалы, к тому же, привлекают внимание зрителя.

— Мне кажется, бренд Третьяковской галереи так дорого стоит, что привлекать к нему внимание скандалами — ну не царское это дело.

(Русский Newsweek.14.09.2009)